2015-05-27
884
МАРИАННА: Ты знаешь, прошлой ночью… прошлой ночью я видела очень странный сон. Последние сорок лет моей жизни я все еще грежу о Леонарде. Независимо от того, с кем он и что происходит вокруг, это хороший сон. Прошлой ночью он снова являлся мне во сне. Он говорил: «Марианна, ты не должна так много болтать». И вот я сижу, гляжу на тебя, а ты заставляешь меня говорить, говорить, говорить, говорить. Да, да!
Леонард Коэн: Now so long, Marianne, it’s time that we began to laugh and cry and cry and laugh about it all again
РАССКАЗЧИК: ”Прощай, Марианна.” Это старая норвежская возлюбленная Леонарда Коэна. Наконец-то я услышу историю, которая стоит за этой песней.
МАРИАННА: Все странные вещи, которые были написаны об этом – просто дикая фантазия. Ну и очень хорошо. У меня никогда не было сил описать, как это было. Очень, очень, очень, очень много людей хотели встретиться со мной, но это было не… я никогда не понимала, зачем. Но сейчас мне гораздо проще говорить об этом, чем прежде. И это единственная причина, почему я захотела встретиться с тобой.
РАССКАЗЧИК: Я видела ее фотографию на задней обложке пластинки "Songs from a Room". Марианна в белой греческой комнате. Сидит перед печатной машинкой, которая принадлежала Леонарду Коэну. Она выглядит здесь невероятно невинной и юной. Коэн говорил, что она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо встречал..
МАРИАННА: Я никогда не ощущала того, что я тогда так выглядела. Я не верила, когда Леонард говорил: «Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел». Он продолжал это говорить. Но я имею в виду… я думаю, у меня было слишком круглое лицо. Я прокручиваю назад всю свою жизнь. Ведь после всего того, что со мной было… понимаешь, мои волосы выгорели на солнце… ведь ты была… в Греции ты выглядишь такой блондинкой, блондинкой, блондинкой, потому что остальные, в основном, темноволосые. Худая. Практически без сисек. Смеется. К моему большому сожалению.
РАССКАЗЧИК: А как тогда выглядел Леонард?
МАРИАННА: О, он был прекрасен! Разве ты не видела фотографий молодого Леонарда? О да, ты видела. Он был изумительный. Он совершенно не понимал того, как он выглядит. У нас у обоих были проблемы. Ты не представляешь. Мы часто стояли перед зеркалом, перед тем как выйти на улицу, и придумывали, кем мы будем сегодня, и все такое. О, Боже, люди такие странные, знаешь … ммм. Посмотри, вон утка приплыла….
РАССКАЗЧИК: Мы сидим в ее маленьком домике, на берегу Ларколлен, где она росла у бабушки во время войны.
МАРИАННА: Я так привыкла к этой занавеске, но для тебя я ее подниму
(Поднимает французские жалюзи)
К.Хестхамар: Я догадывалась, что Марианна хотела бы спеть песню, посвященную ей. Каким-то образом я это почувствовала. Возможно, потому что, если для меня кто-нибудь написал такую песню, я бы, конечно, ее пела время от времени.
Когда мы делали запись, я дала ей наушники. Марианна надела их, чтобы слышать исполнение Коэна, и стала ему подпевать. А потом я соединила их голоса, свела их в одну запись.
Я всегда пытаюсь найти какой-то нюанс в том, что я записываю, какую-то краску в звуке. Я хочу создать пространство, вселенную, в которой будут жить те люди, которые действуют в программе. В данном случае это дом, в котором живет Марианна. Как правило, много информации нам сообщают какие-то маленькие вещи, заполняющие это пространство, какие-то детали. Это есть и в той программе, которую вы слушали. Я имею в виду те моменты, когда Марианна поднимает жалюзи или показывает пальцем на лодку, проплывающую мимо. Потому что в этот момент она перестает быть просто говорящей головой и становится живым человеком. И я всегда стараюсь создать такое пространство в радиопередаче, чтобы у слушателя была возможность его увидеть, представить то место, где разворачиваются события. Делаю я это либо с помощью звуков, либо с помощью слов, характером всего повествования.
Фактически мой микрофон – это моя камера. Если мы хотим с помощью микрофона зафиксировать деталь, показать внутренние чувства, то, что внутри нас, мы должны микрофон держать очень близко. Если мы записываем шаги человека, то буквально к ногам подносим микрофон. Если вы пойдете в кинотеатр и будете внимательно наблюдать за происходящим на экране, вы поймете, что в каждом фильме нет только крупных, только средних планов или только общих планов. Планы все время меняются. Точно так же должно быть и на радио. Если вы записываете интервью и держите микрофон близко к говорящему, то микрофон отобразит все особенности его голоса и сообщит, таким образом, массу сведений о человеке: курит ли он, в каком настроении сейчас находится, подавлен, весел или чем-то озабочен?
Как добиться, чтобы человек был открыт с вами и говорил искренне? Очень важно уметь слушать собеседника. Как-то я участвовала в профессиональном тренинге, на нашем радио NRK нас обучали брать интервью. Один профессиональный репортер интервьюировал меня, и я чувствовала, что он меня не слушает: он задает вопросы, я отвечаю, но мои слова до него не доходят! И я тут же отстранилась от микрофона - мне больше не хотелось с ним говорить.
Я никогда не беру на интервью написанные заранее вопросы на бумажке. Если вы начнете читать, это будет отвлекать внимание. Еще одна рекомендация. Если вы сядете сбоку от человека (а не напротив, как поступает большинство интервьюеров), то избавите себя от необходимости все время смотреть ему в глаза. И это каким-то образом позволяет ему погрузиться в свои эмоции, сосредоточиться. Я также всегда предварительно заключаю соглашение с человеком: «Я буду записывать вас все время с того момента, как позвоню вам в дверь. Если в том, что вы расскажете, будет что-то очень интимное, из того, что вы не хотели бы услышать о себе по радио, я обещаю, что это использовать не буду». Но очень важно записывать все время. Почему? Предположим, вы полчаса берете интервью у человека, потом выключаете микрофон, продолжая непринужденно общаться с собеседником, спустя пятнадцать-двадцать минут решаете продолжить запись. За это время у него изменится голос, изменится поведение — перед вами будет уже другой человек. Поэтому и нужно, чтобы микрофон был все время включен.
Послушаем еще один фрагмент из программы «Прощай, Марианна». Марианна вышла замуж за норвежского писателя Акселя, у них родился ребенок. И муж все время гулял от нее налево, у него была куча любовниц. И в этот момент появляется Леонард Коэн.
ПРОЩАЙ, МАРИАННА (Отрывок 2)
Автор: Кари Хестхамар
(Музыка)
МАРИАННА: Я стояла в магазине с корзиной, ожидая очереди, чтобы купить бутылку воды и молока. А он появляется в дверном проеме, и солнце освещает его сзади. А так ты не видишь лица, а видишь только силуэт. Потом я услышала его голос, который произнес: “Не хотите ли присоединиться к нам, мы сидим снаружи?» Я благодарю его и делаю последние покупки. Потом я выхожу на улицу. И сажусь за стол, где сидели три - четыре человека, которые жили на Гидре в это время. Когда я его встретила, я не представляла, что он знает все о том, что происходило здесь до моего возвращения. Ведь он жил здесь все это время и понимал, что происходит. И поэтому я думаю, что уже в тот момент, когда он увидел меня, он испытывал ко мне и моему ребенку огромное сочувствие.
РАССКАЗЧИК: Ты помнишь, как он выглядел?
МАРИАННА: На нем были штаны цвета хаки, которые были даже чуть больше зеленоватыми. И на нем были его любимые… то, что мы раньше называли теннисными туфлями. И еще он всегда носил рубашки с завернутыми рукавами. И сверх того, у него была прекрасная маленькая кепка за шесть пенсов…. Но я хорошо помню, что, когда мои глаза встретились с его глазами, я ощутила это всем телом. Ты понимаешь, что это такое. (Барабанит пальцами.) Это потрясающе. Потом я пошла наверх по улице Пигади, к моему маленькому домику. А последний подъем там очень-очень крутой, поэтому пока дойдешь до дома, чувствуешь себя полностью измотанной. Корзина была очень тяжелая. А дома была она, сладкая маленькая Эвеганина, которая присматривала за Акселем и играла с ним. Потом она ушла. Я была очень… Я была как будто отравлена. Я помню, что поставила какую-то музыку. Немного потанцевала и вдруг подумала, что мне так весело с моим сыном, почувствовала, что все просто и хорошо…. И даже если он не сразу ложится спать, все отлично. Легкость, легкость переполняла меня.
Леонард Коэн ”I’m Your Man”:
If you want a lover / I’ll do anything you ask me to / And if you want another kind of love / I’ll wear a mask for you / If you want a partner / Take my hand / Or if you want to strike me down in anger / Here I stand / I’m your man
РАССКАЗЧИК: Был май 1960 года, Марианне было двадцать пять лет. И хотя после первой встречи с Леонардом Коэном она танцевала дома сама с собой, она все еще ждала Акселя Йенсена. А он отправился в морское путешествие, чтобы понять, должен ли он кого-то выбрать - Марианну или свою американскую любовницу.
МАРИАННА: Итак, я помню, что, когда мы попрощались и проводили его, я была счастлива, потому что думала, что, в конце концов, еще есть надежда. Потом я пригласила нескольких друзей к себе домой, поскольку из-за ребенка я не могла много ходить по гостям. Я помню, это был сезон цветения. Был конец мая, и вся веранда была полна этих цветов, у которых белая середина, а вокруг желтое. Я нарвала цветов, положила их в конверт с маленькой запиской, на которой я написала «Я тебя люблю».
РАССКАЗЧИК: Молодой американец, который был в гостях у Марианны, заметил, как она клала цветы в письмо. На следующий день он уехал в Афины. Письмо Марианны отправилось с тем же кораблем.
МАРИАННА: Это была странная история, потому что Аксель Йенсен вовсе не собирался плыть на той лодке и выяснять, кого он действительно любит. Он уплыл на ближайший остров, где встретился с этой женщиной, и они вдвоем поплыли в Афины. На следующий день они пришли в офис American Express, где Аксель получал свою почту, он открыл это письмо, и из него выпали цветы. Так случилось, что тот американец тоже стоял в той очереди, ожидая своей почты, и он подумал: «Это, должно быть, письмо от Марианны. А это, должно быть, Аксель». Ведь они не были знакомы. Поэтому он сел на корабль, идущий назад, на Гидру. Он приехал ко мне и сказал: «Марианна, мне просто надо тебе сказать, что они вместе. Он не уехал на яхте выяснять свои чувства». И я вдруг поняла, что теперь все кончено. (Вздыхает .) Нет, уфф, я никак не могу относиться к этому спокойно. Это было слишком. Когда я сейчас думаю об этом, то не понимаю, как я это все вынесла. (Начинается музыка ). А сейчас нужно выпить чаю….
(Леонард Коэн: ”Hey that’s no way to say goodbye.”)
I loved you in the morning, our kisses deep and warm,
your hair upon the pillow like a sleepy golden storm,
МАРИАННА: Хмм. Это невероятно. (В здыхает )
yes, many loved before us, I know that we are not new,
in city and in forest they smiled like me and you,
but now it’s come to distances and both of us must try,
your eyes are soft with sorrow,
Hey, that’s no way to say goodbye.
К.Хестхамар: Оказалось, у Марианны очень хорошая, совершенно ясная память. Она помнила все: во что люди были одеты, какие эмоции они в тот момент испытывали, что происходило вокруг. Я могла задавать самые детальные вопросы. Например, спрашивала: «Вы помните, во что был одет Леонард Коэн в тот день?».
У меня есть друг, который все время спрашивает: «Как дела, Кари, как жизнь?». Это слишком абстрактный вопрос, я не знаю, о чем говорить: о работе, о доме, о семье? Поэтому героям своих передач я пытаюсь задавать вопросы, которые позволят мне выяснить подробности. И потом я смогу использовать их как детали для создания разных планов. И я всегда соединяю само интервью с шумами, записанными отдельно на том месте, где проходило интервью. Несколько лет назад я делала документальную программу о пожилых людях, которые были знакомы семьдесят лет, а женаты – шестьдесят пять лет. И за шестьдесят пять лет не было ни одного дня, когда бы они расставались. Но в какой-то момент у мужчины стало развиваться старческое слабоумие и его поместили в специальное учреждение. Это было сделано за счет муниципалитета, но для его жены там места не нашлось. И в этой программе показан их сын, который бьется за то, чтобы его маме также предоставили место в этом учреждении, чтоб она находилась рядом с мужем и заботилась о нем.
Программа называется «Пока мэр не разлучит нас».
ПОКА МЭР НЕ РАЗЛУЧИТ НАС (начало)
