Ученые, в том числе экономисты, любят порассуждать о переходных системах производственных отношений, о векторе развития той или иной системы, страны, общества. Историку здесь легче. Со школьной скамьи он знает: на смену рабовладению пришел феодализм. Это верно, но не так просто, как на страницах школьных учебников. Во-первых, потому, что такого рода формационный переход внутри единой доиндустриальной цивилизации можно обнаружить только в Европе, т.е. на территории, где жила в начале нашей эры, да и сейчас живет меньшая часть населения земли. Во-вторых, а это самый сложный вопрос, такого рода смена систем производственных отношений происходит крайне неспешно, сотнями лет. А пока этот переход совершается, в обществе формируется некая переходная система, отличающаяся генетической разнородностью и подвижностью входящих в нее структурных элементов, многоук-ладностью, отсутствием целостности и типологической чистоты производственных отношений.
Вот и в данном случае, когда мы рассматриваем кризис рабовладельческой системы античного мира, мы обнаруживаем внутри общества массу отношений, которые уже не являются в полном смысле слова элементами рабовладельческой системы, но еще не стали полноценными феодальными.
|
|
Вообще-то выдающиеся умы римского общества предупреждали о том, что рабовладение и вызванный им пауперизм трудящихся и паразитизм существования чреваты глубоким кризисом системы.
Но как это всегда бывает в истории, сильные мира сего, ослепленные своим величием, редко прислушиваются к ученым. Вот и в Риме, особенно в период участившихся волнений и восстаний рабов и неполноправных людей империи, появились люди, требующие изменить отношение к рабу. Выдающийся ученый-энциклопедист и агроном Варрон писал в конце I в. в книге «Сельское хозяйство» о необходимости изменить отношение к рабу, разрешить ему заводить семью, собственность, даже советоваться с ним по хозяйственным вопросам (в отличие от Катона Старшего, который веком раньше считал раба всего лишь «говорящим орудием»). Некоторые позитивные изменения по отношению к рабам возникли в связи с распространением христианства в правящем классе империи. В 319 г., при императоре Константине, христианство, провозглашавшее равенство людей перед Богом, стало официальной религией в Риме.
Но главные изменения, с одной стороны, свидетельствующие о кризисе рабовладельческой системы, а с другой — показывающие направление коренной перестройки производственных отношений, происходили в экономике.
Еще в начале существования империи в метрополии появилась особая форма мелкой аренды земли, названная самими римлянами колонатом. Когда появились признаки нехватки рабов, крупные и средние землевладельцы, собственники латифундий и вилл, стали отдавать в аренду свою землю мелкими участками (парцеллами) свободным гражданам Рима. Арендаторы-колоны не только платили за парцеллу долю урожая, но и обрабатывали участки землевладельца. Вполне обоснованно эту форму эксплуатации можно назвать первыми формами барщины. Как правило, в аренду сдавались земли, которые было невыгодно обрабатывать трудом рабов (отдаленные от городских рынков, малоплодородные, непригодные для виноградарства и оливководства). Постепенно колоны становились неотъемлемой частью имений. Появились наследственные арендаторы-колоны. Но юридически они оставались свободными. Колонат распространялся и в провинциях Римской империи. Во II и III вв. н.э. началась массовая замена рабов колонами. Более того, в этот период на мелкие участки земли (пекулии) стали выводить рабов, переводя их в положение колонов. Социальный статус их оставался прежним: они были рабами. Не зря один из исследователей назвал их квазиколонами («колоноподобными»), фактически — крепостными крестьянами. Со второй половины II в. римляне больше не обращали пленных варваров в рабов, а расселяли на государственных землях в качестве колонов. Теперь не только свободные колоны, но и квазиколоны имели право обзаводиться семьями, т.е. начался процесс естественного воспроизводства рабочей силы. Наконец, в 332 г. был принят эдикт (закон) Константина «О беглых колонах»: началось прикрепление колонов к земле. Колоны прикреплялись именно к земле, а не к личности владельца. Нельзя было продать колона без земли, а землю — без колонов. Поскольку и колоны, и квазиколоны платили поземельную и подушную подати, государству было выгодно стирать между ними социальные грани и ограничить свободу их передвижения. Характерно, что позже землевладельцы препятствовали бракам колонов разных имений, дабы не лишаться рабочих рук. Колоны становились прообразом средневековых крепостных.
|
|
Мы уже знаем, что переход от одной системы социально-экономических отношений к другой происходит веками. Между гибелью Западной Римской империи и становлением европейского феодализма пройдет по крайней мере 400 лет. А пока на арену европейской истории вышел новый субъект — свободный франкский крестьянин-общинник, завоеватель римских провинций.