А. Хороших. Амбивалентность бятости?

Неадекватность, неамбивалентность молодой прозы представляется мне очевидной. Корни ее – в тех негативных проявлениях отдельных явлений, которые все чаще выражаются в той страстности дюбости, в той полифоничной некузявости, что так ярко отражена в произведении Л. Петрушевской.

В логическом центре этой сказки (на деле являющейся многозначным мифом) стоит особняком образ Калуши, продолжающей, как и ее лингвопредтеча Глокая куздра, традиции материанства и бабушкинианства нашей прозы.

Бутявка предстает неким мерилом духовных и материальных ценностей. Бутявку можно стрямкать, можно вычучить – она только вздребезнется, сопритюкнется и усяпает с напушки, куда поместила ее прихотливая воля автора.

Некузявы по-своему и калушата. Но как им не хватает этой прямой, откровенной дюбости! Поэтому и нет здесь открытого финала: калушата заслуженно подудонились и вынуждены вычучить бутявку. Может быть, слишком резки слова, проволенные в адрес калушат бутявкой. Может быть, они не такие уж безнадежно бятые, эти наши пресловутые пуськи?

Автор не дает однозначного ответа. Ясно только одно: трямкающий бутявок на напушке – подудонится. Я в этом уверен.

Б. Плохих. «Оее, оее!»

Среди множества романов, прочитанных мною в последние две недели, «пуськи бятые» произвели на меня глубокое впечатления.

Так зачем все это понадобилось облекать в форму мифа? Чтобы в сотый раз сказать миру прописную истину, что трямкать бутявок не следует?

Ей легко, бутявке-то, волить где-то за напушкой. Чего же не волила, когда ее трямкали? Поздно винить во всем калушат. Лично мне эти калушата симпатичны. В чем-то они сродни современному деловому герою: увазил бутявку – стрямкал, подудонило – вычучил. Безо всякого нытья.

Пуськи бятые… Сколько раз бросалось это обвинение в лицо литературным героям! А они ничего, живут в веках… Потому зюмо-зюмо хочется, прочитав роман, заволить вместе с Калушей: «Оее, оее!».

Задание 4. Определите стилистические функции морфологических приемов в предложенных фрагментах текста.

1) В комнату влетел краснощекий третьеклассник-гимназист, чмокнув на ходу щеку матери и громко закричав:

- Скажите: отчего гимн-азия, а не гимн-африка?

- Господи помилуй! С ума сошел! Где тебя носит? Вон, и суп холодный.

- Не хочу суп. Отчего не гимн-африка?

- Ну, давай тарелку: я тебе котлету положу.

- Отчего кот-лета, а не кошка-зима?

- Его, верно, сегодня выпороли, - догадался отец.

- Отчего вы-пороли, а не мы-пороли? – запихивая в рот кусок хлеба, бормотал гимназист.

- Нет, выдели вы дурака? – возмущался удивленный капитан.

- Отчего бело-курый, а не черно-петухатый? – спросил гимназист, протягивая тарелку за второй порцией.

- Что-о-о? Хоть бы отца с матерью постыдился!...

- Петя, постой, Петя! – крикнула вдруг сестра. – Скажи, отчего говорят д-верь, а не говорят д-сомневайся? А?

Гимназист на минуту задумался и, вскинув на сестру глаза, ответил:

- А отчего пан-талоны, а не хам-купоны?

Жилец хихикнул (Тэффи. Взамен политики).