А. И. Долгова, доктор юридических наук (всесоюзный институт по изучению причин,и разработке мер предупреждения преступности)

Книга профессора Кузнецовой Н. Ф. «Проблемы криминологической детерминации» (М., 1984) — заметное явление в криминологии. Автор рассматривает широкий круг основополагающих вопросов науки о преступности: методологические проблемы исследования причин и условий преступности; понятие и классификацию причин преступности; анализирует причины и условия преступности на современном этапе социалистического строительства, критикует ряд буржуазных теорий причин преступности.

Книга свидетельствует о широком научном кругозоре автора, об умении тщательно анализировать затрагиваемые проблемы, умелом использовании самых разнообразных данных статистики, криминологических и социологических исследований, различных литературных источников, материалов прессы, законодательства, судебной практики.

В первой главе* Н. Ф. Кузнецова сформулировала исходные теоретические взгляды на причины преступности, и в дальнейшем она в целом последовательно их развивает. Так, по мнению автора, «только ближайшая (непосредственная) причина следствия заслуживает того, чтобы ее называть причиной» (с. 13). При этом отвергается понимание причины в качестве взаимодействия, не признается и концепция причинных цепей и причинных систем.

Как считает Н. Ф. Кузнецова, причина преступности и причина преступления — это субъективный фактор: дефекты психологии индивидуумов и социальных общностей. Что же касается факторов, породивших дефекты психологии, то они рассматриваются как причины «бывшей причины», а потому оцениваются в качестве условий преступности и преступления. Методологической основой такого рода рассуждения служит следующее положение: если А причина В, а В причина С, то далеко не всегда А оказывается причиной С. В то же время отмечается необходимость изучения наряду с причинной связью других видов связей: корреляционной, функциональной, связи состояний.

В строгом соответствии с исходной позицией далее анализируются причины преступности при социализме. Значительное внимание уделяется криминогенной мотивации, которую автор называет «первичным элементом системы причин преступности». Причем автор полимизирует с теми, кто допускает существование

социально-нейтральных или даже позитивных потребностей и мотивов преступления (с. 57), и высказывает оригинальную точку зрения относительно классификации криминальной мотивации ("с. 60).

Весьма содержательны разделы об антисоциальной экономической, политической, бытовой психологии. В частности, анализ соответствующей психологии дается в историческом аспекте, показывается влияние На нее идеологической войны (с. 79—80), прежних негативных традиций и привычек. Отмечается, что «антисоциальная экономическая психология по своей классовой сущности являет собой рудимент частнособственнической психологии в виде корыстных и паразитических традиций, привычек, интересов, а также привычек трудовой недисциплинированности. При социализме — это антиподы принципа распределения материальных благ по труду» (с. 62). Выделяются корысть-стяжательство, корысть-накопительство, корысть-паразитизм, так называемая «служебная корысть». Последняя рассматривается как результат влияния одновременно стремления к обогащению и «группового эгоизма», «ложно понятых интересов предприятия». Кроме того, говорится о «корысти-легкомыслии», связанной с ложно понятыми чувствами товарищества, романтизма и т. п., и о «корысти-нужде». В целом же автор полагает, что существуют «три вида криминогенно деформированной экономической и трудовой психологии -корысть, паразитизм и недисциплинированность. Они порождают более половины всех преступлений в стране» (с. 75).

В разделе об антисоциальной политической психологии отмечается, что в настоящее время в мотивации преступлений чаще присутствуют не столько политические мотивы, сколько аполитичность, идейная незрелость, тесно сочетаемая с корыстью, моральным разложением (с. 78). При этом показываются многообразные аспекты идеологической, психологической войны, раздуваемой империализмом. «Психологическая война нацелена также на деформацию социалистической бытовой, семейно-брачной и досуго-вой психологии в направлении ее омещанивания, на привитие ей моделей «западного» образа жизни. Не приходится удивляться, что представления преступников о «красивой» жизни, как показы-'вают криминологические исследования, строятся как раз по образцам мелкобуржуазной культуры быта, досуга и половых отношений; неограниченные материальные блага при минимуме вклада в общественное производство, бездумные развлечения с обильными винно-водочными, возлияниями, с женщинами «без условностей», азарт, культ грубой физической силы» (с. 83). Думается, автор не напрасно «политизирует» эти обстоятельства. Они вовсе не так. безобидны, как иногда трактуются в литературе: дескать, это чуть ли ни исключительно влияние недостатков организации досу-^га и т. п. Вообще достоинством книги является то, что в ней даются четкие классовые оценки рассматриваемых явлений.

В то же время достаточно обоснованно разграничиваются экономическая, политическая и бытовая психологии. При рассмотре-

ний последней много внимания уделяется пьянству, его влиянию на преступность. Интересен вывод о существовании статистической закономерности между числом судимостей и уровнем алкоголизации (с. 90).

Как полагает автор, дефектность правовой психологии «более всего выражается в правовой безответственности, в потребитель.-ско-индивидуалистическом отношении к праву и правосудию. «Правовая некомпетентность выполняет каузальные функции - главным образом в малозначительных преступлениях, где подвижны грани между преступлениями и проступками, а также в преступлениях с высокой латентностью, когда знание об уголовно-правовом запрете блокируется частым неприменением закона, что создает впечатление о ненаказуемости таких деяний» (с. 101). Это авторская позиция, и она заслуживает внимания. Анализ результатов изучения правосознания показывает, что в этом рассуждении много правильного.

Достоинством работы является то, что показываются условия формирования соответствующей негативной психологии.

В четвертой главе анализируются условия социально-экономического, организационно-управленческого и культурно-воспитательного характера, политического характера («криминогенное воздействие империалистической системы на социализм»). - Криминогенные условия социально-экономического характера связываются с объективными социально-экономическими противоречиями социализма, их обострением и ошибками в их разрешении. При этом автор полагает, что они создают определенную возможность, главным образом, для экономической преступности (с. 103). В книге отмечается, что «организационно-управленческие и культурно-воспитательные условия, способствующие преступности, в основном представляют собой не столько субъективные отражения объективных противоречий социализма, сколько волюнтаристские нарушения принципов социализма, связанные с бюрократизмом, местничеством, протекционизмом, низким качеством управленческой культуры» (с. 117). Автор совершенно очевидно стремится избегать «фатализации» причин и условий преступности при социализме, доказывает, что преступность можно предупреждать, с ней можно эффективно бороться и на данном этапе развития нашего общества. Однако все-таки ряд суждений, в том числе >казанное выше, как представляется, выглядит несколько крайним, преувеличивающим роль субъективного фактора. Продолжая свою мысль, Н. Ф. Кузнецова пишет далее: «При этом организационно-управленческие меры, как правило, в отличие от экономических, не требуют особых материальных затрат» (с. 117). Это не совсем верно. Ряд организационно-управленческих мер, как и культурно-воспитательных, связан с существенными материальными затратами. Сюда относятся, например, меры, касающиеся должной дифференциации воспитательно-профилактической, исправительно-трудовой деятельности, повышения эффективности ра него предупреждения и создания разветвленной сети специальных

воспитательных, лечебно-воспитательных, лечебно-трудовых учреждений, специальной подготовки кадров, способных действенно решать задачи борьбы с преступностью в разнообразных и изменяющихся условиях.

Вообще не со всеми положениями работы можно согласиться. Вызывает сожаление, что в книге не разбираются аргументы сторонников других точек зрения, которые автор не принимает и с которыми полемизирует. В частности, имеется в виду взгляд на причину как на конкретное взаимодействие. Этот взгляд в настоящее время в философской советской литературе является, пожа-уй, наиболее распространенным, с ним солидаризируется применительно к преступности и целый ряд криминологов, причем не только советских, но и из других социалистических стран.

Н. Ф. Кузнецова говорит о причинности в бинарном (двухзвен-ном) отношении между причиной и следствием (с. 13). Однако нельзя забывать, что В. И. Ленин, хотя и допускал возможность рассмотрения двух явлений изолированно, одного в качестве причины, другого — как следствия, но все-таки предостерегал от абсолютизации такой абстракции причинной связи, полагая, что это — ее «человеческое», обыденное понимание.

«...Человеческое понятие причины и следствия всегда несколько упрощает объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного единого мирового процесса»,—писал В. И. Ленин¹. Поэтому научное познание должно учитывать взаимодействие различ-ых явлений и процессов. Н. Ф. Кузнецова права в том отноше-ии, что в этом взаимодействии важно выделять разные виды аимосвязей: функциональные, состояний, в том числе и генетическую. Но возникает вопрос, почему генетическая взаимосвязь при этом рассматривается только как односторонняя бинарная связь, а не как взаимосвязь, взаимодействие? Социально-психологический компонент весьма существенно влияет на порождение преступного поведения, преступности, ибо они не существуют вне поведения людей, наделенных сознанием и волей Однако объективный фактор (социально-экономические, организационно-управленческие и иные условия) оказывает влияние на преступность не только опосредованно, через формирование личности (причина «бывшей причины» — по терминологии автора книги), но и через непосредственную ситуацию преступного поведения. Ситуация существенно корректирует поступки человека, человек всегда поступает с учетом ситуации, во всяком случае в норме. Поэтому преступление порождает определенное взаимодействие конкретной личности и конкретной ситуации. Соответственно и система предупреждения преступности должна быть одновременно нацелена на жительную коррекцию личности и ситуации, а также процессов их взаимодействия. Причем имеется в виду не только та ситуация, которая формирует личность, но и та, в которой личность ^иствует или в которой ей предстоит действовать.

ожно спорить с автором и относительно целесообразности

употребления ряда терминов. Например,—вынесенного в заглавие книги: «Криминологическая детерминация». Речь идет о детерминации преступности. Может быть, и надо было сказать именно так? А то вводится новое понятие, но оно по существу не анадизируется. Мало того, о «криминологической» и «криминогенной» детерминации говорится как о тождественных понятиях. Есть и другие моменты, вызывающие возражения, желание видеть дополнительную'аргументацию. Однако это не снижает интереса к книге. Она — плод длительных размышлений оригинально мыслящего, опытного и знающего ученого. Знакомство с ней весьма полезно и для научных работников, и для аспирантов, и для работников правоохранительных органов, и для других граждан, интересующихся проблемой преступности, стремящихся в ней разобраться, участвующих в борьбе с этим наиболее опасным социальным- злом.