Проблемы процессуальной ответственности

Развитие общественных отношений, законодательства порожда­ет возникновение новых видов юридической ответственности. Ни одна отрасль права не может нормально функционировать без нали­чия собственного института юридической ответственности. Трудно себе представить отрасль права, которая не имеет собственных средств обеспечения правовых требований и дозволений. Это в рав­ной степени относится и к материальным, и к процессуальным от­раслям³⁶⁰. Так или иначе вопрос о самостоятельности вида юридиче­ской ответственности решается в зависимости от самостоятельности отрасли права и вида правонарушения. Появление новых видов юридической ответственности обусловлено также специализацией российского законодательства «как объективной тенденции его раз­вития, отражающей идентичный прогрессивный процесс в различ­ных сферах нашего общества»³⁶¹. Становление новых видов юриди­ческой ответственности — прогресс, а не регресс законодательства, поскольку все новые и новые общественные отношения ставятся под специальную отраслевую защиту. «Институт ответственности обязателен в механизме юридического регулирования правосудия, коль скоро в правосудии действуют лица с несовпадающими

³⁶⁰ Чечина Н. А., Элькинд П. С. Об уголовно-процессуальной и гражданской процессуальной ответственности // Советское государство и право. 1973. № 9. С. 34.

³⁶¹ См. об этом: Сенякин И. Н. Специализация и унификация российского законо­дательства. С. 16,30.

скоро в правосудии действуют лица с несовпадающими интересами и наделенные многими процессуальными правами и обязанностями. Любая обязанность только тогда становится мерой должного поведения, когда ей корреспондирует ответственность». ³⁶²

А. А. Бессонов классифицирует процессуальную ответствен­ность на следующие виды: конституционно-процессуальную, граж-данско-процессуальную, уголовно-процессуальную, администра­тивно-процессуальную и арбитражно-процессуальную³⁶³. В целом соглашаясь с такой классификацией, нельзя не отметить, что кон­ституционно-процессуальная ответственность находится в стадии формирования. В принципе это косвенно признает и сам А. А. Бес­сонов, отмечая отсутствие норм об ответственности за нарушение законодательного процесса, неисполнение решений Конституцион­ного Суда и т. п.³⁶⁴ В данном случае остается только позитивная от­ветственность, но, как известно, «позитивная правовая ответствен­ность без ретроспективной беззащитна, поскольку не имеет своего обеспечения»³⁶⁵. В настоящее время можно лишь свидетельствовать о начале становления института конституционно-процессуальной ответственности.

Назрела острая необходимость установить ответственность де­путатского корпуса за нарушения процедуры принятия законов, до­пускаемую волокиту, неисполнение постановлений Конституцион­ного Суда о приведении в соответствие с Конституцией нормативно-правовых актов. Указания Конституционного Суда о необходимости приведения нормативно-правовых актов в соответствие с Конститу­цией не выполняются годами. «Очевидно, что в Федеральном кон­ституционном законе "О Конституционном Суде РФ" либо в ином федеральном законе целесообразно установить дополнительные га­рантии по реализации обращенных к законодателю решений Кон­ституционного Суда РФ, касающихся социальных, экономических и культурных прав граждан»³⁶⁶. В ФКЗ РФ «О Конституционном Суде

³⁶² Зайцев И. М. Гражданская процессуальная ответственность //Государство и Право.1999.№ 7. С. 93.

³⁶³ Бессонов А.А. Процессуальные нормы российского права: Дис:... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 155.

³⁶⁴ Там же. С. 155-157.

³⁶⁵ Хачатуров Р. П., Ягутян Р. Г. Юридическая ответственность. С. 92.

³⁶⁶ Витрук Н. В. Конституционное правосудие в России (1991-2000 гг.). С. 468.

рф» предусмотрена статья, устанавливающая последствия неиспол­нения решений Конституционного Суда РФ, — «Неисполнение, не­надлежащее исполнение либо воспрепятствование исполнению ре­шения Конституционного Суда РФ влечет ответственность, уста­новленную федеральным законом». Это могла бы быть конституционно-правовая, административная и уголовная ответст­венность. До сих пор такого вида юридической ответственности не предусмотрено федеральным законом³⁶⁷.

Фактически не защищенным остается конституционный про­цесс. В ст. 54 ФКЗ РФ «О Конституционном Суде РФ»³⁶⁸ законода­телем дан перечень нарушений конституционного процесса: нарушение порядка заседания, неуважение к суду, неподчинение законным требованиям председательствующего. За данные правона­рушения возможны следующие меры ответственности: предупреж­дение, удаление из зала заседания и штраф. Во-первых, перечень конституционно-процессуальных правонарушений фактически мо­жет быть значительно шире, но, если таковые не указаны в законе, они не могут быть признаны правонарушениями, и, соответственно, за их совершение не может наступить юридическая ответственность.

В принципе сказанное выше относится и к административно-процессуальной ответственности. Во-первых, потому, что админи­стративно-процессуальное право (административно-юрисдикцион-ный процесс) как подотрасль административного права находится только в стадии формирования³⁶⁹. Во-вторых, как самостоятельная категория не оформилось административно-процессуальное право­нарушение. В-третьих, некоторые возможные административно-процессуальные правонарушения (ст. 17.7, 17.8, 17.9 КоАП РФ) по своей сущности являются административными и охватываются по­нятиями «административное правонарушение», «административная ответственность» и непосредственно содержатся в главе «Админи­стративные правонарушения, посягающие на институты государст­венной власти». На необходимость формирования административно-процессуальной ответственности указывалось в литературе, с чем

³⁶⁷ Там же. С. 493.

³⁶⁸ СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.

³⁶⁹ БахрахД. Н. Административная ответственность. М., 1999. С. 54; Студеникина М. С. Административное право и административный процесс (по материалам Ла­заревских чтений) // Государство и право. 1998. № 2. С. 22.

можно вполне согласиться и поддержать предложения об установ­лении административно-процессуальной ответственности за нару­шение служащими процессуальных правил, в частности, за несо­блюдение сроков ответа, бездействие, нарушение порядка приема заявлений и сообщений, за неисполнение судебных решений³⁷⁰.

Гражданско-процессуальная ответственность, как и иные виды юридической ответственности, едина, но имеет две формы реализа­ции— добровольную и государственно-принудительную. Добро­вольная форма реализации гражданско-процессуальной ответствен­ности основывается на обязанности должного и необходимого пове­дения участников гражданского процесса, которая выражается в их реальном правомерном поведении. Гражданско-процессуальные обязанности закреплены как в общей форме в Конституции РФ (граждане обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы РФ), так и в конкретных нормах гражданско-процессуального законодательст­ва. Например, ч. 2 ст. 30 ГПК РСФСР содержит норму, предусмат­ривающую, что «лица, участвующие в деле, обязаны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными права­ми». Однако нельзя отождествлять добровольную форму реализации гражданско-процессуальной ответственности и гражданско-процес-суальную обязанность.

К мерам принудительной формы реализации гражданско-процессуальной ответственности следует отнести судебные штрафы, которые регламентируются ст. 97 ГПК РСФСР. В частности, в ст. 97 указано: «Судебные штрафы налагаются судом или судьей в случаях и размерах, предусмотренных настоящим Кодексом». Анализ Граж­данского процессуального кодекса показывает, что штрафы налага­ются в следующих случаях.

1) в случае неизвещения, а также если требование суда о пред­ставлении письменного доказательства не выполнено по причинам, признанным судом неуважительными, на виновных должностных лиц и граждан, участвующих или не участвующих в деле, — в раз­мере до пятидесяти установленных законом минимальных размеров оплаты труда, а в случае неисполнения повторного и последующих

³⁷⁰ Баландин В. Н. Принципы юридического процесса: Автореф. дис.... канДд юрид. наук; Саратов, 1998. С., 15.

требований суда — в размере до ста установленных законом мини­мальных размеров оплаты труда (ст. 65);

2) в случае неизвещения, а также, если требование суда о пред­ставлении вещественного доказательства не выполнено по причи­нам, признанным судом неуважительными, — на виновных должно­стных лиц и граждан, участвующих и не участвующих в деле, — в размере до пятидесяти установленных законом минимальных разме­ров оплаты труда, а в случае неисполнения повторного и последую­щих требований суда — в размере до ста установленных законом минимальных размеров оплаты труда (ст. 70);

3) в случае нарушения запрета ответчиком совершать опреде­ленные действия; запрета передавать имущество ответчику или вы­полнять по отношению к нему другие обязательства в связи с при­менением судом мер по обеспечению иска, — на виновных лиц в размере до ста установленных законом минимальных размеров оп­латы труда (ст. 134);

4) в случае нарушения порядка в судебном заседании — на ви­новных лиц (участников процесса, граждан, присутствующих при разбирательстве дела), при повторном, после предупреждения пред­седательствующего, нарушении порядка в судебном заседании — в размере до десяти установленных законом минимальных размеров оплаты труда (ст. 149);

5) в случае неявки в судебное заседание вызванного свидетеля или эксперта по причинам, признанным судом неуважительными, — в размере до ста установленных законом минимальных размеров оплаты труда (ст. 160);

6) в случае утраты виновным в этом должностным лицом пере­данного ему исполнительного листа или другого исполнительного документа — в размере до ста установленных законом минимальных размеров оплаты труда (ст. 344);

7) в случае невыполнения требований, указанных в ст.381, 388 и 390, по причинам, признанным судом неуважительными, — на ви­новных должностных лиц соответствующих предприятий, учрежде­ний и организаций или граждан в размере до ста установленных за­коном минимальных размеров оплаты труда (ст. 394);

8) в случае неисполнения в установленный судом срок решения, обязывающего должника совершить действия, которые могут быть совершены только им самим (ч. 2 ст. 201), — на должника в размере

до двухсот установленных законом минимальных размеров оплаты труда (ст. 406).

Полагаю, что гражданско-процессуальная ответственность вы­полняет регулятивную, превентивную, карательную, восстанови­тельную, воспитательную функции, в связи с чем нельзя согласиться с мнением А. А. Бессонова, видящего социальное назначение граж­данской процессуальной ответственности в предупреждении, воспи­тании, восстановлении правопорядка³⁷¹. Как мы уже неоднократно указывали, превентивная функция не может развиться, если те или иные общественные отношения не будут закреплены регулятивной функцией. В противном случае нечего будет охранять. Не ясно, по­чему автор не выделяет карательную функцию гражданско-правовой ответственности, а между тем сам в классификации гражданской процессуальной ответственности отмечает ее карательную разно­видность³⁷². О правильности нашей позиции свидетельствует и ст. 2 ГПК РСФСР, закрепляющая задачи гражданского судопроизводства. Среди них специально можно выделить: предупреждение правона­рушений, воспитание законопослушания и законоуважения, защиту прав и законных интересов личности, общества, государства.

Регулятивная функция гражданско-процессуальной ответствен­ности закрепляет обязанности участников процесса и иных лиц по своевременному извещению о судебном заседании, представлению доказательств. Она возлагает запрет совершать определенные дейст­вия, например передавать имущество. Регулятивная функция закре­пляет обязанности по должному и необходимому поведению во время судебного заседания, своевременной явке, бережному отно­шению к судебным исполнительным документам. Она специально закрепляет обязанности организаций, предприятий, граждан пред­ставлять сведения о должнике, обращать взыскания на заработную плату, имущество и иные доходы должника.

Гражданско-процессуальные обязанности указывают на долж­ное и необходимое поведение участников гражданского процесса и иных лиц, содействующих осуществлению правосудия. Они высту­пают «важнейшим и необходимым средством обеспечения функ

³⁷¹ Бессонов А. А. Процессуальные нормы российского права. С; 159.

³⁷² Там же С. 160.

ционирования всего правового механизма»³⁷³. Процессуальные обя­занности не могут не участвовать в регулировании поведения участ­ников гражданско-процессуальных отношений. Они обеспечивают развитие динамики процессуального отношения, а в силу того, что материальное правоотношение связано с процессуальным, оказыва­ют косвенное воздействие и на развитие материальных правоотно­шений ответственности. Закрепляя обязанности участников процес­са, регулятивная функция участвует в определении их процессуаль­ного статуса.

Несмотря на относительную самостоятельность процессуальной ответственности, нельзя не отметить ее служебную подчиненность, призванную обеспечить правильное развитие гражданско-правовых отношений ответственности, а достижение целей процессуальной ответственности способствует эффективному осуществлению функции уголовной, гражданско-правовой и т. п. ответственности. ³⁷⁴

«Специфическая роль, которую играют гражданские процессу­альные обязанности в гражданском процессе, не может быть пра­вильно понята без четкого понимания самой природы гражданского судопроизводства как регулирующей системы властеотношений. В совокупности элементарных отношений: а) все участники процесса наделяются обязанностями и правами по отношению к суду, тогда как суд обладает правами и несет обязанности по отношению к каж­дому участнику процесса; б) права и обязанности суда и участвую­щих в деле лиц носят двусторонний представительно-обязывающий характер; в) природа субъективных прав такова, что они, по общему правилу, имеют характер правомочий на одностороннее волеизъяв­ление, что, в свою очередь, обусловливает специфику метода регу­лирования динамики гражданского процесса. Права и обязанности суда в гражданском процессе связывают его и с государством, орга­ном которого он является, тогда как права и обязанности других участников процесса связывают их с государством через суд»³⁷⁵.

Возникает вопрос, выступает ли суд субъектом гражданской процессуальной ответственности? Безусловно, его действия являют­ся урегулированными нормами гражданского процессуального пра-

³⁷³ Бабаков В. А. Гражданская процессуальная обязанность. С. 116.

³⁷⁴ Чечина Н. А., Элькинд П. С. Об уголовно-процессуальной и гражданской Про­цессуальной ответственности. С. 40.

³⁷⁵ Бабаков В. А. Гражданская процессуальная обязанность. С. 119.

ва, но и одновременно на него распространяется обязанность, закре­пленная в Конституции РФ, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. В отношении судей действует общая для данной категории субъектов обязанность, закрепленная в ст. 3 Зако­на РФ «О статусе судей РФ»³⁷⁶: «Судья обязан неукоснительно со­блюдать Конституцию РФ и другие законы». Он находится под воз­действием обязанности не причинять вред при осуществлении пра­восудия (ст. 1070 ГК РФ). В Уголовном кодексе закреплены обязанности не выносить не правосудный приговор или иное реше­ние (ст. 305); не превышать служебные полномочия (ст. 286); не злоупотреблять служебными полномочиями (ст. 285); добросовест­но, а не халатно относиться к своим полномочиям (ст. 293). Соглас­но Постановлению Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. положения п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса в его конституцион­но-правовом смысле, выявленном в Постановлении, и во взаимосвя­зи со ст.6 и 41 Конвенции по защите прав человека и основных сво­бод, не могут служить основанием для отказа в возмещении госу­дарством вреда, причиненного при осуществлении гражданского. судопроизводства, а положения п. 2 ст. 1070 ГК признаны не проти­воречащими Конституции РФ³⁷⁷.

Гражданско-процессуальные обязанности являются включен­ными в общую систему обязанностей, распространяющуюся в от­ношении субъектов, осуществляющих правосудие, но государствен­но-принудительная форма реализации ответственности за наруше­ние норм процессуального законодательства будет уголовной, гражданско-правовой или дисциплинарной. В литературе в качестве примера процессуальной ответственности суда называют отмену их незаконных решений, мы же придерживаемся иной позиции. Отмена незаконного решения вышестоящим органом сама по себе не несет неблагоприятных последствий, но может выступать условием (юри­дическим фактом) для реализации карательной, восстановительной

³⁷⁶ Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 30. Ст. 1792.

³⁷⁷ Постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г «По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Россий­ской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова» // СЗ РФ. 2001. № 7. Ст. 700.

функций уголовной, гражданско-правовой, дисциплинарной ответ­ственности.

Следует уточнить перечень субъектов функций гражданской процессуальной ответственности. А.А. Бессонов отмечает, что к та­кой ответственности могут быть привлечены только участники про­цесса³⁷⁸. Действительно, истец, ответчик, свидетель, эксперт, пред­ставитель — участники процесса и субъекты правового воздействия гражданско-процессуальной ответственности. К другой группе субъектов относятся лица, обязанные содействовать осуществлению правосудия и не препятствовать его осуществлению. Это могут быть лица, у которых в связи с решением суда появляется обязанность предоставить доказательства. В качестве таковых могут выступать должностные лица организаций, предприятий, учреждений, обязан­ные производить отчисления по исполнительным листам. Таковыми являются лица в силу гласности судебных разбирательств, присутст­вующие на заседании суда. Они обязаны соблюдать общепринятые правила поведения и не препятствовать осуществлению правосудия.

В предыдущих параграфах мы отмечали, что поведение субъек­та юридической ответственности находится под воздействием сис­темы обязанностей и запретов. Это в принципе относится и к участ­никам гражданского процесса. Так, свидетель обязан дать правди­вые показания (ст. 62 ГПК и ст. 307 УК). Лицо, вызванное в качестве свидетеля, не может отказаться от дачи показаний (ст. 62 ГПК и ст. 308 УК). Аналогичные обязанности распространяются в отноше­нии экспертов (ст. 76 ГПК и ст. 307 УК). Находясь в зале заседания, участники процесса и иные лица обязаны уважительно относиться к суду, не препятствовать осуществлению правосудия (ст. 297 УК, ст. 149 ГК, ст. 17.3 КоАП). Представители власти, должностные ли­ца организаций, предприятий всех форм собственности обязаны ис­полнять решения суда (ст. 315 УК и ст. 381, 388, 390 ГПК), в связи с чем возникает вопрос, а не теряют ли самостоятельность Граждан­ско-процессуальные обязанности, а, следовательно, и гражданско-процессуальная ответственность? Думается, что нет. В одних случа­ях Гражданско-процессуальные обязанности конкретизируют смеж­ные обязанности, изложенные в других нормативно-правовых актах, т. е. выступают как специальные, а в других, наоборот, обязанности,

³⁷⁸ Бессонов А. А. Процессуальные нормы российского права; С. 159.

изложенные в иных нормативно-правовых актах, конкретизируют гражданско-процессуальные обязанности. В конечном счете все они способствуют интересам осуществления правосудия и динамично­сти гражданского процесса.

Превентивная функция призвана определить четкость поведения участников гражданско-процессуальных отношений и не допустить их нарушения. Угроза, содержащаяся в санкции, приобретает само­стоятельное значение в тех случаях, когда воздействие осуществля­ется в отношении субъекта, склонного к совершению правонаруше­ний. В связи с тем, что квалифицирующим признаком составов гра­жданских процессуальных нарушений выступает повторность, можно выделить и частнопревентивный аспект превентивного воз­действия. Например, в случае повторного невыполнения требований о предоставлении доказательств размер штрафа, налагаемого на обя­занное лицо, увеличивается вдвое (ст. 70). Первоначально судьей за нарушение правил поведения в судебном заседании выносится пре­дупреждение, а если субъект продолжает не выполнять данные обя­занности, налагается штраф.

В этом нельзя не заметить и проявление восстановительной функции гражданско-процессуальной ответственности. Ведь штраф, предупреждение побуждают субъекта прежде всего к восстановле­нию нарушенных отношений, исправлению собственного поведения и необходимого участия в гражданско-процессуальных отношениях.

Специфика карательного воздействия гражданско-процес-еуальной ответственности состоит в преимущественно материаль­ном характере, сужающем имущественную сферу правонарушителя. Исключение составляет предупреждение, выносимое в адрес участ­ников процесса, которое в большей степени носит психологический характер.

В настоящее время можно констатировать низкую эффектив­ность воспитательного воздействия, осуществляемого в отношении участников процесса. Не редки случаи срыва заседаний из-за неявки участников процесса, умышленное затягивание судебного разбира­тельства, формального отношения к возложенным обязанностям. Впрочем, это объясняется как минимум двумя факторами. Во-первых, общим падением культуры. Во-вторых, «ответной реакци­ей» граждан на положение дел в судебной системе Российской Фе­дерации. Ведь не является редкостью нарушение судом всех разум­

ных сроков рассмотрения даже самых простых дел, формального отношения к собственным судейским обязанностям. Можно выдел­лить и третий фактор. Гражданско-процессуальное законодательство очень сложно для восприятия субъектом, не имеющим специальных познаний, а в силу бедности большей части населения нашей страны позволить себе услуги адвокатов может далеко не каждый. Да и комментированный Гражданский процессуальный кодекс не отно­сится к разряду дешевой литературы. Его стоимость составляет 3 GO-400 рублей. Таким образом, пенсионер должен отдать за приобрете­ние такой книги немалую часть своей пенсии.

Нельзя не остановиться на некоторых особенностях ответствен­ности по арбитражно-процессуальному законодательству. Новый Арбитражный процессуальный кодекс в качестве мер воздействия на нарушителей процессуальных норм предусматривает: предупре­ждение о недопустимости нарушения порядка в зале судебного за­седания (ст. 154 АПК РФ), удаление из зала судебного заседания, штраф (ст. 111 АПК РФ).

В ст. 119 АПК РФ определено, что размер судебного штрафа, налагаемого на граждан, не может превышать двадцати пяти уста­новленных федеральным законом минимальных размеров оплаты труда, на должностных лиц — пятидесяти установленных федераль­ным законом минимальных размеров оплаты труда, на организа­ции — тысячи установленных федеральным законом минимальных размеров оплаты труда.

Анализ Арбитражного процессуального кодекса показывает, что штрафы могут быть наложены за следующие правонарушения: не­уважение к суду (ст. 154 АПК РФ); неисполнение обязанности пред­ставить истребуемое судом доказательство по причинам, признан­ным арбитражным судом неуважительными, либо неизвещения суда о невозможности представления доказательства (ст. 66 АПК РФ); неисполнение определения по обеспечению иска (ст. 96 АПК РФ);

неявку в суд лиц, участвующих в деле, — свидетеля, переводчика, истца, ответчика, представителей государственных органов, органов местного самоуправления, а также лица, привлекаемого к админист­ративной ответственности (ст. 156-157, 194, 200, 205, 210, 215 АПК РФ); утрату исполнительного листа (ст. 331 АПК РФ); неисполнение судебного акта банком или иной кредитной организацией и другими лицами (ст. 332).

К сожалению, из нового Арбитражного процессуального кодек­са исключена такая мера воздействия, как отзыв лицензии на осуще­ствление банковских операций, применяемый за неоднократное не­исполнение судебных актов арбитражных судов банками или иными кредитными организациями.

Наряду с карательной функцией, сущность которой ярко прояв­ляется в возможности наложения процессуальных штрафов, из ст. 2 АПК РФ вытекает, что ответственность по арбитражному процессу­альному законодательству выполняет превентивную и воспитатель­ную функции. Так, задачами судопроизводства в арбитражных судах являются укрепление законности и предупреждение правонаруше­ний в сфере предпринимательской и иной экономической деятель­ности, формирование уважительного отношения к закону и суду, содействие становлению и развитию партнерских деловых отноше­ний, формирование обычаев и этики делового оборота.

Особого внимания заслуживает уголовно-процессуальная ответ­ственность. Несмотря на то что данная проблематика нашла осве­щение в трудах 3. Ф. Ковриги³⁷⁹, Г. Н. Ветровой³⁸⁰, Н. А. Громова, С. А. Полунина³⁸¹, П. С. Элысинд³⁸² и других ученых, по-прежнему остаются полемичными вопросы понятия уголовно-процессуальной ответственности, ее соотношения с уголовной ответственностью. Требуют тщательного изучения основания, функции и меры уголов­но-процессуальной ответственности. Теоретически и практически важной выступает проблема соотношения мер уголовно-процес­суальной ответственности с мерами уголовно-процессуального при­нуждения. Дискуссионна и проблема соотношения уголовной и уго­ловно-процессуальной ответственности.

Можно выделить следующие характеристики уголовно-процес-суальной ответственности. Во-первых, уголовно-процессуальная ответственность едина, но имеет две формы реализации— добро-

³⁷⁹ Коврига 3. Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. Воронеж, 1986. С. 59. 2) О процессуальной ответственности как гарантии успешной реализации уго-ловной ответственности // Уголовная ответственность: проблемы содержания, уста­новления, реализации. Воронеж,1989.

³⁸⁰ Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальная ответственность. М., 1987.

³⁸¹ Громов Н. А., Полунин С. А. Санкции в уголовно-процессуальном праве Рос­сии. M. 1998.

³⁸² Элькинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 96.

вольную и государственно-принудительную. Добровольная форма реализации уголовно-процессуальной ответственности состоит в уголовно-процессуальной обязанности деликтоспособных субъектов уголовного процесса и иных лиц, обязанных содействовать и не препятствовать осуществлению правосудия соблюдать и исполнять требования уголовно-процессуальных норм. Реализуется данная обязанность в реальном правомерном поведении. Во-вторых, госу­дарственно-принудительная форма реализации процессуальной от­ветственности заключается в обязанности виновного нарушителя процессуальных норм претерпеть осуждение и иные неблагоприят­ные последствия, предусмотренные санкцией уголовно-процессуальной нормы, и их реальное претерпевание. «В-третьих, основанием уголовно-процессуальной ответственности может быть только виновное поведение»³⁸³. В-четвертых, одновременное нару­шение субъектом процессуальных норм и норм иной отраслевой принадлежности может влечь наступление уголовной, гражданско-правовой, дисциплинарной и других видов юридической ответст­венности. В-пятых, возможно сочетание (совокупность) наступления за уголовно-процессуальное правонарушение нескольких видов юридической ответственности. В-шестых, она возникает в рамках уголовного судопроизводства при производстве дознания, предвари­тельного следствия и судебном разбирательстве.

Я. О. Мотовиловкер, М. П. Карпушин, В. И. Курляндский под­нимают вопрос об уголовной ответственности обвиняемого в про­цессуальном смысле. Уголовно-процессуальная ответственность об­виняемого — это «обязанность лица, привлеченного к уголовной ответственности, отвечать в пределах предъявленного обвинения, быть осужденным от имени государства, понести назначенное нака­зание. Основанием привлечения к уголовной ответственности явля­ется наличие достаточных доказательств для предъявления обвине­ния. Момент возникновения уголовной ответственности в процессу­альном смысле — момент привлечения в качестве обвиняемого»³⁸⁴;

Думается, что в так называемой уголовной ответственности обви-

³⁸³ Ефремов А. Ф. Принципы законности и проблемы их реализации. С. 183-184.

³⁸⁴ Карпушин М. П., Курпяндский В. И. Уголовная ответственность и состав преступ­ления. М., 1974. С. 21-22; Мотовиловкер Я. О. Об уголовной ответственности обвиняемо­го в процессуальном смысле // Уголовная ответственность: проблемы содержания, уста­новления, реализации: Межвуз. сб. науч. ст. Воронеж, 1987, С. 84-85.

няемого в процессуальном смысле совмещены в принципе несо­вместимые понятия. Во-первых, на процессуальной фигуре обви­няемого не лежит обязанность давать или не давать показания, отве­чать перед следователем или не делать этого. Это право, а не обя­занность обвиняемого. Во-вторых, в подобных суждениях происходит смешение материального уголовно-правового понятия «момент возникновения уголовной ответственности» с процессу­альным понятием «привлечение в качестве обвиняемого». Первое и второе явления несовместимые. Возникновение уголовной ответст­венности связано исключительно с волей и действиями преступника, совершившего деяние, запрещенное уголовным законом, и, как мы уже указывали ранее, этот момент связан с моментом совершения преступления. Момент привлечения в качестве обвиняемого и появ­ление процессуальной фигуры обвиняемого зависит исключительно от процессуальной деятельности должностных лиц и отдален во времени, от момента возникновения уголовной ответственности. Считаю, что как таковой уголовной ответственности обвиняемого в процессуальном смысле не существует, но реально существует уго-ловно-процессуальная ответственность обвиняемого.

Однако можно и необходимо ставить вопрос о соотношении не­которых уголовно-правовых и уголовно-процессуальных обязанно­стях обвиняемого и соотношении уголовной и уголовно-процес-суальной ответственности. Некоторым уголовно-процессуальным обязанностям обвиняемого корреспондируют уголовно-правовые обязанности лица, обладающего специальным уголовно-правовым статусом (обязанности специального субъекта). Так, обвиняемый обязан не принуждать свидетеля, потерпевшего, эксперта, к даче ложных показаний или заключений (ст. 309 УК РФ) и не препятст­вовать производству по уголовному делу (п. 3 ч. 1 ст. 102 УПК РФ). Нахождение под стражей в случае избрания данной меры пресече­ния— обязанность обвиняемого (ст. 108 УПК РФ). Одновременно эта обязанность закрепляется и в ст. 313 У К РФ (побег из места ли­шения свободы, из-под ареста или из-под стражи). За нарушение обязанностей, которые закреплены одновременно как в Уголовном, так и в Уголовно-процессуальном кодексах, может наступать уго­ловная или уголовно-процессуальная ответственность. Какая госу­дарственно-принудительная форма реализации юридической ответ­ственности наступит— уголовная или уголовно-процессуальная,

зависит от степени тяжести правонарушения, времени, места, обста­новки, формы вины и других обстоятельств правонарушения.

В некоторых случаях возможна реализация двух указанных ви­дов юридической ответственности. Например, в отношении обви­няемого избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде (что само по себе ответственностью не является), но обвиняемый начи­нает оказывать психическое воздействие на свидетелей, потерпев­ших в целях воспрепятствования осуществлению правосудия. Сле­довательно, обвиняемый нарушает как процессуальную обязанность не препятствовать производству по уголовному делу, что выступает в качестве процессуального правонарушения, влекущего изменение меры пресечения (п. 3 ч. 1 ст. 108 УПК РФ), так и уголовно-правовую обязанность не препятствовать осуществлению правосу­дия (ст. 309 УК РФ). В таких случаях в отношении обвиняемого из­меняется мера пресечения на более суровую (уголовно-процессуальная ответственность) и наступает уголовная ответствен­ность за подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний (ст. 309 УК РФ).

Отдельного внимания заслуживает проблема отграничения мер процессуального принуждения от уголовной ответственности. Неко­торые ученые в содержание уголовной ответственности включают меры пресечения. На наш взгляд, с одной стороны, меры процессу­ального принуждения не входят в содержание уголовной ответст­венности, а с другой — в некоторых случаях они могут выступать мерами уголовно-процессуальной ответственности, но не мерами уголовной ответственности.

О. В. Тюшнякова классифицирует меры уголовно-правового ха­рактера (воздействия) на «связанные с уголовной ответственностью и не связанные с уголовной ответственностью». К группе мер, свя­занных с уголовной ответственностью, относятся «меры, применяе­мые к лицу, совершившему преступление, на стадии возбуждения (курсив мой. — Д. Л.) уголовного дела и предварительного рассле­дования»³⁸⁵, а сами меры пресечения включаются в содержание уго­ловной ответственности. С такой классификацией и включением мер

³⁸⁵ Тюшнякова О. В. Меры уголовно-правового воздействия (характера) и их классификация // Вестник ВУиТ. Сер. «Юриспруденция». Вып. 20. Тольятти, 2002. С. 160.

пресечения в содержание уголовной ответственности нельзя согла­ситься по нескольким основаниям.

Во-первых, стадия возбуждения уголовного дела заканчивается либо возбуждением уголовного дела, либо отказом в этом (либо пе­редачей материалов по подследственности), и на данной стадии нет процессуальных фигур подозреваемого и обвиняемого, и, соответст­венно, не может идти и речи о применении каких-либо мер, так как производится оценка собранных материалов и принимается соответ­ствующее решение. Процессуальные фигуры подозреваемого и обвиняемого появляются значительно позже.

Во-вторых, если все-таки как мы догадываемся, О. В. Тюшня-кова имела в виду применение процессуальных мер пресечения к подозреваемому и обвиняемому, а не к лицу, совершившему престу­пление (эти понятия неравнозначные), то свою позицию по данному поводу мы высказали выше. Получается нечто странное: уголовное дело еще не возбуждено, а к подозреваемому уже применена мера пресечения в виде заключения под стражу. Чем не сталинский ин­квизиционный процесс!

В-третьих, как указывает О. В. Тюшнякова, основанием такой классификации выступает динамика уголовного правоотношения ³⁸⁶, тогда как же быть с тем, что меры процессуального пресечения при- меняются в рамках процессуальных отношений и как раз и характеризуют их динамику.

В-четвертых, меры уголовно-правового воздействия, «связан­ные с уголовной ответственностью», О. В. Тюшнякова в свою оче­редь классифицирует на «принудительные и стимулирующие». В числе принудительных называются виды наказаний, указанные вы­ше меры и т. д., а в числе стимулирующих — условное осуждение, отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до 14 лет, и т. д.³⁸⁷ Известно, что совер­шенных классификаций не бывает, и любая классификация содер­жит долю условности, но, как говорится, не настолько же. Где осно­вания внутренней классификации (на принудительные меры и сти­мулирующие меры)? Их нет и быть не может. Условное осуждение, отсрочка беременной женщине или женщине, имеющей детей в воз-

³⁸⁶ Тамхе. С. 159-160.

³⁸⁷ Там же. С. 160.

расте до 14 лет, неразрывно связаны с государственным принужде­нием и неотделимы от него. Более того, государственное принужде­ние здесь в большей степени реальное, а не психологическое и вы­ражается в конкретных правоограничениях.

В-пятых, стимулирующее и принудительное можно найти в на­казании, в отсрочке и в условном осуждении, так как стимулы и ог­раничения — парные юридические категории, неразрывно связан­ные между собой³⁸⁸.

В-шестых, в многочисленных работах убедительно доказывают­ся различная юридическая природа, функциональное и целевое на­значение мер уголовно-процессуального принуждения и уголовной ответственности.³⁸⁹

В-седьмых, для применения мер пресечения и возникновения соответствующих процессуальных отношений необходим не про­стой юридический факт— совершение преступления, а «сложный,

комплексный» ³⁹⁰, который помимо совершения преступления вклю­чает возбуждение уголовного дела и принятие соответствующего процессуального решения.

В-восьмых, тезис о том, что закон обязывает не поглощать, а вычитать из назначенного судом наказания срок содержания под стражей обусловлен несовершенством уголовного законодательства, следовательно, не может быть взят за основу.

В-девятых, отсутствует системность, получается, что некоторые меры пресечения входят в содержание уголовной ответственности, а некоторые — нет.

В-десятых, О-В. Тюшнякова в своей работе отмечает связь рет­роспективной уголовной ответственности с охранительными уго-

³⁸⁸ О стимулах и ограничениях см.: Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве: теоретико-информационный аспект. Саратов, 1994.— «Поощрения и наказания— доведенные до противоположности (до крайности) виды стимулов и ограничений. Поощрения и наказания — ядро стимулирования и ограничения, их основные рычаги, ведущие силы, главная опора»,— пишет А. В. Малько (см.: Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве: теоретико-информационный аспект. С. 92).

³⁸⁹ Ветрова Г.Н. Уголовно-процессуальная ответственность. С. 75; Хачату-ров Р. Л., Яаутян Р. Г. Юридическая ответственность; Левкое А. А. Функции мер за­щиты // Вестник ВУиТ. Сер. «Юриспруденция». Вып. 20. Тольятти, 2002. С. 59; Ведяхин В. М., Шубина Т. Б. Защита права как правовая категория // Правоведение. 1998. №1;идр.

³⁹⁰ О комплексных юридических фактах см.: Теория государства и права / Под Ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. С. 497.

ловно-правовыми отношениями, а затем процессуальные меры воз­действия почему-то включает в содержание уголовной ответствен­ности. Что следует из этого? Если включать меры процессуального принуждения в содержание уголовной ответственности, необходимо включить в ее содержание и процессуальные отношения и понимать ответственность как совокупность уголовных и уголовно-лроцессуальных отношений. Из этого также следуют межотраслевая природа уголовной ответственности и признание того, что в некото­рых случаях в ее основе будут находиться не уголовно-правовые, а уголовно-процессуальные отношения. Очевидно, что и сама О. В. Тюшнякова с этим не согласна, но включение мер процессу­ального принуждения в содержание уголовной ответственности не­избежно приводит к таким противоречивым выводам.

Отдельного внимания заслуживает вопрос о функциях уголов­но-процессуальной ответственности. Как и другие виды юридиче­ской ответственности, уголовно-процессуальная — выполняет регулятивную, превентивную, карательную, восстановительную, воспитательную функции.

Регулятивно-статическая функция уголовно-процессуальной от­ветственности участвует в закреплении прав и обязанностей участ­ников уголовного процесса, оформляет их правовой статус и ответ­ственность, а динамическая функция непосредственно оказывает воздействие на процесс реализации уголовного судопроизводства. Регулятивно-статическая и регулятивно-динамическая функции при­званы сформировать и обеспечить правомерное поведение участни­ков уголовно-процессуальных отношений и способствовать дости­жению целей уголовного судопроизводства. А. В. Малько в качестве основной функции юридического процесса называет ограничиваю­щую (охранительную, защитную) функцию³⁹¹, но любая охрана и защита невозможна без осуществления регулятивного воздействия, без регулирования общественных отношений.

Основания реализации регулятивного воздействия, осуществляемого в отношении конкретных субъектов уголовно-процессуаль­ной ответственности, достаточно сложны и находятся за рамками нашего исследования, тем не менее назовем некоторые из них. Они

³⁹¹Малько А. В. Ограничивающая функция юридического процесса // Атриум. Сер. «Юриспруденция». Вып. 5. Тольятти, 1996. С. 6.

связаны со сложными комплексными юридическими фактами. На­пример, совершение преступления — возбуждение уголовного де­ла — принятие решения о задержании в качестве подозреваемого — предъявление обвинения — применение меры пресечения — появ­ление соответствующих процессуальных обязанностей, связанных с применением меры пресечения. Или другой пример: возбуждение уголовного дела — назначение экспертизы — появление соответст­вующих процессуальных обязанностей у эксперта.

Думается, что субъекты регулятивного воздействия уголовно-процессуальной ответственности практически тождественны (за неко­торыми исключениями) участникам уголовного судопроизводства.

Остановимся на этих исключениях. Это суд, состав суда, следо­ватель, прокурор, дознаватель, орган дознания. Конечно, их поведе­ние находится под воздействием регулятивной функции, но не от­ветственности, а уголовно-процессуального права. Дело в том, что за нарушение уголовно-процессуальных норм указанные субъекты будут нести дисциплинарную, гражданско-правовую, материальную, уголовную ответственность. В юридической литературе высказано. мнение, что отстранение от расследования уголовного дела, отмена ^незаконного решения относятся к мерам уголовно-процессуальной ответственности, с чем вряд ли можно согласиться³⁹². Как правильно отмечают другие ученые, это восстановительные меры защиты³⁹³. В (таких мерах отсутствует осуждение и не выражены неблагоприят-гные последствия как таковые. Какой урон несет следователь, если его отстранили от расследования уголовного дела, а с учетом того, что у среднестатистического следователя одновременно в производ­стве находится 15-20 уголовных дел, изъятие одного будет им рас­цениваться как «награда», а не как порицание.

Другой вопрос, что прокурор в связи с отстранением следовате­ля от уголовного дела может вынести представление, в котором по­ставит вопрос о привлечении следователя к дисциплинарной ответ-

³³² Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальная ответственность. С. 103.

³⁹³ Левкое А. А. Меры защиты в российском праве: Автореф. дис....канд. юрид. Наук. Волгоград, 2002. С. 9-13.— Несколько иначе к этому вопросу подходят И. А. Громов и С. А. Полунин. Так, по их мнению, если отстранение от расследования, отмена незаконного акта происходят в результате судебной или следственной ошиб­ки, то это мера защиты, а если в результате виновного умышленного процессуального правонарушения — мера ответственности (см.: Громов Н. А., Полунин С. А. Санкции в Уголовно-процессуальном праве России. С. 36-40).

ственности, но в таких случаях отстранение от расследования, пред­ставление выступают условиями привлечения к дисциплинарной ответственности, т. е. одним из составляющих сложного юридиче­ского факта.

Остается еще частное определение суда как мера реагирования на допущенные правонарушения в ходе расследования уголовного

дела³⁹⁴, но и его юридическая природа не свидетельствует о том, что оно выступает в качестве меры юридической ответственности. Так, в ст. 29 У ПК РФ указывается: «Если при судебном рассмотрении уго­ловного дела будут выявлены... нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве доз­нания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовно­го дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное опреде­ление или постановление, в котором обращается внимание соответ­ствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер». Как следует из уголовно-процессуального зако­на, суд «лишь обращает внимание на данные факты», такое обраще­ние внимания сложно назвать юридической ответственностью, но, опять же, установленные судом факты могут выступать в качестве судебной преюдиции, необходимой для привлечения к другим видам юридической ответственности.³⁹⁵

Специфика превентивной функции уголовно-процессуальной ответственности выражается в следующем: во-первых, данный вид превенции направлен на предупреждение не только уголовно-процессуальных правонарушений, но и дисциплинарных с уголов­ными; во-вторых, оно призвано содействовать обеспечению назна­чения уголовного судопроизводства и решению задач, стоящих пе­ред правосудием; в-третьих, частнопревентивное воздействие соче­тается с карательным, восстановительным и воспитательным воздействием.

³⁹⁴ Г. Н. Ветрова частное определение суда считает мерой уголовно-процессу­альной ответственности (см.: Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальная ответствен­ность. С. 79).

³⁸⁵ Трудно согласиться с мнением Н. А. Громова и С. А. об отнесении частного определения суда к мерам уголовно-процессуальной ответственности (см.: Гро­мов Н. А., Полунин С. А. Санкции в уголовно-процессуальном праве России. С. 134-

Сложность уяснения карательного воздействия уголовно-процессуальной ответственности обусловлено его сочетанием с ка­рательными функциями других видов юридической ответственно­сти, которые могут применяться к участникам уголовного процесса, и неоднозначным решением в науке проблемы способов осуществ­ления карательного воздействия.

Как известно, способами осуществления карательного воздейст­вия выступает осуждение правонарушителя, применение к правона­рушителю правоограничений, предусмотренных санкцией нарушен­ной нормы. Новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ содержит главу 14, в которой специально предусмотрены иные меры процес­суального принуждения. В качестве таковых называются: обязатель­ство о явке; привод; временное отстранение от должности; наложе­ние ареста на имущество; денежное взыскание. Среди указанных мер только денежное взыскание можно отнести к мерам карательно­го воздействия, так как остальные преследуют совершенно иные це­ли и выполняют другие функции.

В ст. 117 У ПК РФ указывается: «В случаях неисполнения уча­стниками уголовного судопроизводства процессуальных обязанно­стей, предусмотренных настоящим Кодексом, а также нарушения ими порядка в судебном заседании на них может быть наложено де­нежное взыскание в размере до 25 минимальных размеров оплаты труда в порядке, установленном ст. 118 УПК». Поражает то обстоя­тельство, что УПК РФ разрабатывался более семи лет и оставляет после такой «детальной» разработки столько неясностей. Сразу воз­никает вопрос, а кого понимать под участниками уголовного судо­производства — всех участников или определенную категорию? Не­понятно также, что понимать под процессуальными обязанностями и какие процессуальные обязанности тут имеются в виду³⁹⁶. Раздел II УПК РФ в качестве участников уголовного судопроизводства на­зывает: суд, прокурора, следователя, начальника следственного от­дела, орган дознания, дознавателя, потерпевшего, частного обвини­теля, гражданского истца, представителей потерпевшего, граждан­ского истца или частного обвинителя, подозреваемого, обвиняемого, законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого и

³⁹⁶ Исходя из правил юридической техники, недопустимо нормы об ответствен­ности излагать таким «абстрактным» образом.

обвиняемого, защитника, гражданского ответчика, представителя гражданского ответчика, свидетеля, эксперта, специалиста, перево­дчика, понятого.

При этом все указанные категории участников уголовного судо­производства делятся на несколько групп: суд; участники уголовно­го судопроизводства со стороны защиты; участники уголовного су­допроизводства со стороны обвинения; иные участники со стороны уголовного судопроизводства. Отсылка на ст. 118 УПК о порядке наложения денежного взыскания также не вносит ясности по данно­му вопросу, но в ст. 118 указывается, что денежное взыскание нала­гается судом, а суд сам является участником уголовного судопроиз­водства. В самом деле, не будет же сам суд налагать на себя взыска­ние. Из ст. 118 также следует, что «если нарушение допущено в ходе досудебного производства, то дознаватель, следователь или проку­рор составляют протокол о нарушении, который направляется в районный суд», а если это нарушение допущено дознавателем или следователем, то, опять же, неужели последние сами на себя будут составлять протокол о допущенном нарушении? Следовательно, та­кие участники процесса, как суд и некоторые субъекты со стороны обвинения, не могут быть субъектами карательного воздействия, а вот для привлечения к уголовно-процессуальной ответственности частного обвинителя, гражданского истца, представителей потер­певшего, гражданского истца и частного обвинителя какие-либо препятствия отсутствуют. Однозначно эта мера карательного воз­действия может применяться к иным участникам уголовного судо­производства: свидетелю, эксперту, специалисту, переводчику, по­нятому.

Интересным представляется вопрос о возможности применения процессуального штрафа к участникам уголовного судопроизводст­ва со стороны защиты. В ч. 7 ст. 49 УПК закреплено, что адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, об­виняемого. Возникает вопрос, а возможно ли за нарушение данной обязанности или других процессуальных обязанностей привлечение адвоката к уголовно-процессуальной ответственности? Анализ ст. 258 УПК (меры воздействия за нарушение порядка в судебном заседании) показывает, что нет, поскольку в первой части ст. 258 указаны общие положения о том, что за нарушение порядка в судеб­ном заседании возможны вынесение предупреждения, удаление или

наложение денежного взыскания. А вот из положений ч. 2 ст. 258 УПК как раз следует, что при «неподчинении обвинителя или за­щитника распоряжениям председательствующего слушание уголов­ного дела по определению или постановлению суда может быть от­ложено, если не представляется возможным без ущерба для уголов­ного дела заменить данное лицо другим». Заменить адвоката практически невозможно, а сообщение, которое суд может напра­вить в адвокатскую палату, нельзя считать мерой ответственности, да и последнее может остаться там без внимания и рассмотрения.

Статьи 49 и 53 УПК, закрепляющие процессуальный статус за­щитника, нельзя назвать совершенными, так как в них преобладают права и отсутствуют корреспондирующие им обязанности, а право без обязанностей превращается в произвол. Что мешало специально закрепить в УПК обязанность защитника являться по вызову следо­вателя, суда или дознавателя для производства следственных дейст­вий? Ведь не является секретом, что достаточно часто защитник с обвиняемым избирают «способ защиты», заключающийся в затяги­вании расследования уголовного дела в надежде на то, что истекут процессуальные сроки содержания под стражей и обвиняемого вы­нуждены будут освободить. Практически отсутствуют какие-либо меры процессуального воздействия на адвоката в случаях, если по его вине срывается производство следственных действий. Ведь в ст. 53 УПК прямо закреплено, что защитник имеет право «использо­вать иные не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты». Умышленная волокита, которую может использовать ад­вокат в качестве средства защиты, непосредственно законом не за­прещена. Можно привести другой пример волокиты. Утративший силу УПК РСФСР устанавливал, что в случае, если обвиняемый умышленно затягивает срок ознакомления с материалами уголовно­го дела, следователь с согласия прокурора устанавливает данный срок. В действующем УПК такая мера реагирования отсутствует. Следовательно, ничто не мешает обвиняемому и защитнику знако­миться с многотомными материалами уголовного дела по одной странице в день, а когда истекут все сроки содержания под стражей, заявить ходатайство об освобождении из-под стражи, которое, без­условно, должно быть удовлетворено, а после того, как обвиняемый окажется на свободе, начнется воздействие на свидетелей и потер­певших. Более того, ч. 3 ст. 217 УПК прямо указывает, что «обви-

няемый и его защитник не могут ограничиваться во времени, необ­ходимом им для ознакомления с материалами уголовного дела», но ведь сроки расследования и содержания под стражей не «резино­вые» и строго ограничены законом. Не понятно, какими интересами и соображениями руководствовались разработчики УПК, устанавли­вая столь противоречивые нормы. Налицо отсутствие защиты инте­ресов потерпевшего, общества, так как УПК учитывает только инте­ресы обвиняемого и ставит их на первое место, попирая интересы и потерпевшего, и общества.

Алчность и страсть к наживе некоторых адвокатов не знает пре­дела, и адвокат в погоне за вознаграждением берется выступать за­щитником одновременно по нескольким десяткам уголовных дел. Естественно, что о качественной защите тут не может быть и речи. Неизбежно последуют срывы следственных действий, судебных за­седаний и т. п., ведь адвокат не может находиться одновременно в нескольких местах. Следовательно, необходимо было закрепить в УПК норму, устанавливающую предельное количество дел, по кото­рым одновременно возможно участие одного защитника. От подоб­ной нормы выиграли бы все участники процесса. Общеправовой принцип равенства предполагает равную ответственность лиц, ре­шающих схожие правовые задачи. Этот принцип грубо попран в но­вом УПК. Так, следователь или прокурор за допущенную волокиту по уголовному делу могут нести ответственность вплоть до уголов­ной, а адвокат — практически никакой. А ведь основной идеей раз­работчиков нового УПК являлась цель поставить в равное положе­ние стороны обвинения и защиты. Равенство прав предполагает и равенство обязанностей с ответственностью, а этот постулат разра­ботчиками УПК грубо нарушен. Подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, адвокату предоставлен широкий спектр прав и сво­бод, но «юридическая свобода без ответственности — нонсенс. Сво­бода, отрицающая ответственность субъекта антисоциальна и не­справедлива так же, как антигуманна ответственность, отрицающая свободу выбора»³⁹⁷.

Во время разработки УПК со страниц юридической печати не­однократно раздавались предложения о необходимости предусмот-

³⁹⁷ Коврига Э. Ф. Свобода личности и ответственность в уголовном судопроиз­водстве // Правоведение. 1987. № 5. С. 62.

петь в новом уголовно-процессуальном законе определенные про­цессуальные гарантии деятельности защитников в виде иммунитета. Это предложение нашло отражение в ч. 1 п. 10 ст. 448 УПК, уста­навливающей, что уголовное дело в отношении адвоката может быть возбуждено только прокурором. В качестве довода о необхо­димости наличия адвокатского иммунитета обычно приводится сле­дующее: а «вдруг следователь или дознаватель за осуществление профессиональной деятельности будет мстить адвокату и незаконно возбудит уголовное дело». С такими доводами нельзя согласиться.

Думается, что в случае нарушения обвиняемым процессуальных обязанностей на него в силу особого процессуального положения не может быть наложен процессуальный штраф. Однако в случае укло­нения от следствия или суда, воздействия на свидетелей, потерпев­ших или других обвиняемых, дающих правдивые показания, к нему может быть применена мера процессуальной ответственности в виде изменения меры пресечения на более строгую. Подсудимый может быть удален из зала судебного заседания до окончания прения сто­рон в случае нарушения им порядка в судебном заседании. При этом ему должно быть предоставлено право на последнее слово (ч. 3 ст. 258 УПК).

Как следует из ст. 258 УПК, за нарушение порядка в судебном заседании ко всем участникам судебного заседания (кроме обвини­теля, защитника, подсудимого) может быть применена мера ответст­венности в виде штрафа. Меры процессуальной ответственности в удалении из зала судебного заседания могут быть применены ко всем участникам процесса, за исключением обвинителя и защитни­ка. Предупреждение о недопустимости нарушения порядка в судеб­ном заседании могут быть применены к любому лицу, находящему­ся в зале судебного заседания.

Карательное воздействие процессуальной ответственности мо­жет носить материальный характер (ограничивать имущественную сферу), психологический (в виде разового порицания), организаци­онно-правовой (удаление из зала суда), или же оно заключается в ухудшении правового положения субъекта (применение более стро­гой меры пресечения).

Нельзя согласиться с отнесением Н. А. Чечиной и П. С. Элькинд принудительного привода свидетеля, возвращения уголовного дела

на дополнительное расследование ³⁸⁸ к мерам процессуальной ответ­ственности³⁹⁹. В первом случае мы имеем дело с пресечением про­цессуального правонарушения, а во втором — с мерами предупреж дения и пресечения одновременно. ⁴⁰⁰

Вместе с карательной функцией процессуальной ответственно­сти реализуется ее восстановительная функция⁴⁰¹. Н. А. Громов и С. А. Полунин отмечают специфику уголовно-процессуальных кара­тельных санкций, состоящую в двойственности их роли: «Кроме общих для всех штрафных и карательных санкций задач предупреж­дения и наказания виновных, они обладают значительной правовос-становительной функцией в процессе их реализации»⁴⁰². В принципе поддерживая данную позицию, отметим, что восстановительными свойствами обладает не санкция как таковая, а уголовно-процессуальная ответственность в целом, в реализации санкции эта функция лишь объективизируется.

Так, предупреждение о недопустимости нарушения в зале су­дебного заседания принуждает уголовно-процессуального правона­рушителя исправить свое поведение в соответствии с требованиями уголовно-процессуальных норм. Удаление из зала заседания восста­навливает нарушенный правопорядок, нормализует уголовно-процессуальные отношения.

Во многом восстановительная функция уголовно-процес-суальной ответственности обусловлена необходимостью восстанов­ления нарушенных общественных отношений. Значительная роль в этом принадлежит уголовно-процессуальным обязанностям право­нарушителя, вытекающим из факта совершения правонарушения, восстановить нарушенный правопорядок. Если данная обязанность

³⁹⁸ По новому УПК этот институт вообще ликвидирован.

³⁹⁹ Чечина Н. А., Элькинд П. С. Об уголовно-процессуальной и гражданской про­цессуальной ответственности // Советское государство и право. 1973. № 9. С. 34.

⁴⁰⁰ Базылев Б. Т. Сущность санкций в советском праве // Правоведение. 1976. № 6. С.35.

⁴⁰¹ В уголовно-процессуальной литературе нашла отражение идея классифика­ций санкций ответственности на карательные и восстановительные (см.: Столма-ков А. Н. Понятие и классификация санкций норм уголовно-процессуального права // Правоведение. 1977. №3. С.42-43; Ветрова Г. Н. Санкции в судебном праве. М., 1981. С. 7).

⁴⁰² Громов Н. А., Полунин С. А. Санкции в уголовно-процессуальном праве Рос­сии. С.145.

не исполняется добровольно, правонарушитель принуждается к ее выполнению.

Эффективности воспитательного воздействия должна способст­вовать справедливость самого уголовно-процессуального законода­тельства, отражение в нем моральных ценностей и общественных устоев, разумно установленный баланс между интересами государ­ства, общества и интересами конкретного субъекта— участника уголовно-процессуальных отношений.

Итак, подведем итоги:

— процессуальная ответственность — институт, находящийся в стадии формирования и требующий дальнейшего совершенствова­ния. Как и другие виды юридической ответственности, она едина, но имеет две формы реализации: добровольную и государственно-принудительную. Предназначение процессуальной ответственности заключается в обеспечении правомерного поведения участников процесса, предупреждении правонарушений, воспитании, восста­новлении нарушенных общественных отношений и каре правона­рушителей. Процессуальная ответственность является одним из ин­струментов (средств) решения задач, стоящих перед конституцион­ным, гражданским, уголовным, процессуальным, административным правосудием;

— необходимо различать уголовную ответственность и усолов-но-процессуальную ответственность обвиняемого. Сами по себе ме­ры процессуального принуждения не входят в содержание уголов­ной ответственности, но они могут выступать мерами уголовнопроцессуальной ответственности за совершение уголовно-процессуального правонарушения;

— несовершенство процессуальной ответственности состоит в следующем: во-первых, отсутствует правовая защищенность осуще­ствления конституционного правосудия; во-вторых, отсутствуют нормы об ответственности за нарушение законодательного процес­са; в-третьих, за равноправием сторон в уголовном судопроизводст­ве скрывается неравная ответственность их участников, а точнее, безответственность адвокатов, правам которых не корреспондируют соответствующие обязанности; в-четвертых, за раздутой проблемой равенства сторон участников процесса и расширения прав обвиняе­мого и защитника в итоге скрывается проблема правовой незащи­щенности потерпевшего и интересов общества.