2015-05-23
1246
Они занимались историей права, государственных учреждений, рассматривали с точки зрения прав и государственных форм историю.
Впервые берут не только государственные акты, но и документы связанные с экономической жизнью. Если раньше видели развитие государственных институтов, то теперь видят и развитие социально-экономических институтов.
Используют критический метод Ранке, применяют его к правовым актам. Происходит расширение круга источников за счет массовых источников.
Ведущие ученики были Георг Маурер он занимался германской общиной и стремился сформулировать правовую теорию, что общину можно найти в любом периоде
Георг Вайц избегал точных определений, никогда не давал окончательного утверждения. Он пытался создать социологическу схему, на которой он строил свои рассуждения.. горячо ратует за "германское " содержание королевской власти, как представительницы государственного начала, которое было ей присуще независимо от влияния римского понятия империи. Главный вывод, к которому он приходит в последних томах своего сочинения, сводится к следующему: несмотря на все уступки ленному началу и самостоятельности частей, живучесть и сила германского государственного начала, олицетворяемого королем, была так велика, что до самой середины XII века центральное значение в жизни Германии принадлежало государственному началу, а не феодализму. Весьма поздно начиная феодальную эпоху в Германии, В. придает феодализму более формальное, чем действительное значение. Это объясняется тем, что главное внимание он обращал на внешнюю сторону феодализма, на влияние его на администрацию. Все это гармонирует с общим направлением современной германской историографии, которая видит в феодализме главную причину политического распадения Германии; а ведь чем случайнее, поверхностнее причина распадения, тем меньше его историческое значение, тем легче устранить его последствия. В свое время первый том "Истории" В. открыл поход против французов, в защиту политического строя древней Германии. Большая часть воинствующей школы пошла далее В., двигаясь, однако, за ним и по его следам.
Пауль Ротт всегда сеток, все всегда оказывался в кругу терминов модернизации.
Была определена проблематика, теория развития, развитие методов и расширение круга источников.
29. Основные политические школы в Германии второй половины XIX века.
Самое влиятельное направление немецкой позитивистской историографии было политическое направление, в рамках которого сложились две школы: малогерманская и великогерманская. Главными представителями малогерманцев были Генрих фон Зибель, Иоганн Густав Дройзен, Генрих фон Трейчке.
Генрих фон Зибель (1817—1895) по своему происхождению и общественному положению был тесно связан с той частью крупной буржуазии, которая давно тяготела к прусскому государству. Зибель был идеологом и активным организатором малогерманской школы, основателем и издателем «Исторического журнала»,
В канун революции 1848—1849 гг. Зибель опубликовал брошюру «Политические партии Рейнских провинций, рассмотренные в их отношении к прусской конституции», в которой откровенно выражалось его политическое кредо. Он требовал реформ «сверху».
Далее, обнаруживая глубокое для своего времени проникновение в современные ему социальные отношения, он писал: «Более нет столь существенного в средние века противоречия между земельными собственниками и безземельными, есть противоречия между имущими, т. е. капиталистами, и неимущими, т. е. трудящимися. Если средневековье имело право, с точки зрения политической, предпочитать помещиков, то столь же закономерно, что современная конституция предоставляет первое место капиталистам» 3.
Аналогичные Зибелю классовые позиции занимали главный теоретик малогерманцев Иоганн Густав Дройзен (1808—1884), имевший титул «историографа Бранденбургского дома», и Генрих фон Трейчке (1834—1896), видный публицист и популярный профессор истории, совершивший эволюцию от консервативно-религиозных и саксонско-партикуляристских взглядов к воззрениям крупной буржуазии. Подобно Зибелю, Трейчке являлся апологетом компромисса с дворянством. Он писал в 1859 г. в своей диссертации «Наука об обществе», что политико-национальная общность сословий в настоящее время становится гораздо сильнее и значительнее, чем сословные различия.
Трейчке решительно провозгласил необходимость вооруженной борьбы против партикуляристско-династических сил: «Изгнание княжеских династий, присоединение их к Пруссии — такова моя программа». Он оставил даже к началу войны профессуру во Фрейбурге и взялся в Берлине за редактирование «Прусских ежегодников», пропагандировавших малогерманский путь объединения страны. Эти же идеи развивал на страницах «Исторического журнала» Зибель. После победы над Австрией малогерманцы выдвинули задачу обосновать с исторической точки зрения и политически пропагандировать опруссачивание всей Германии.
Малогерманские историки отказались от гегелевской философии истории, презрительно отклоняли «исторические конструкции» идеологов Просвещения, явно поворачивали к реакционным субъективно-идеалистическим схемам. На практике отстаивавшийся ими «реальный исторический идеализм» означал открытое провозглашение принципа буржуазной партийности историографии. Вместе с тем малогерманцы прикрывали субъективизм своих исследований ссылками на «интересы народа и государства». Буржуазную партийность они отождествляли с подлинной научной объективностью, полагая, что объединение Германии под эгидой Пруссии соответствовало интересам немецкого народа. Четкая политическая программа малогерманцев, их непосредственный отклик на наиболее актуальную тогда проблему создания национального государства обусловили большое влияние этой школы. Государство выступало в их трудах как высочайшая нравственная власть, стоящая над классами и партиями. Видя в нем «центральный фактор истории», малогерманцы восхваляли основу буржуазно-юнкерской империи — союз дворянства и буржуазии и осуждали рабочее движение как «враждебное государству».
Малогерманцев занимали также вопросы буржуазной революции, конституционной монархии и парламентаризма.
Для Генриха фон Зибеля в 50-е годы центральной проблемой был вопрос о революции. Он изобразил вождей-демократов революции 1848—1849 гг. ограниченными и фанатичными демагогами. Наиболее крупное произведение Зибеля — многотомная «История Французской революции с 1789 по 1800 г.», начавшая выходить с 1853 г. Зибель был первым историком, который дал общую картину международных отношений периода Великой французской революции; он рассматривал ее как событие, важное не только для Франции, но и для всей Европы. Зибель коснулся и ряда социальных вопросов, аграрной и финансовой проблем. Его антифеодальная позиция несомненна. Содержание истории целого столетия, писал он, заключалось в «уничтожении феодализма», «здесь были невозможны ни колебания, ни задержки»6. Однако лейтмотивом работы является стремление развенчать революцию. Зибелю претили ее плебейские методы. Он утверждал, что революция сама по себе была необязательна и переход к современному государству мог более успешно осуществляться на пути реформ.
Зибель был ОДНИМ из самых воинственных борцов против великогерманской идеологии. Полемику с ней его «Исторический журнал» вел с большим пылом. В центре разногласия находился спор Зибеля со сторонником великогерманского пути Юлиусом Фикером из-за оценки политики средневековой «Священной Римской империи германской нации», преемницей которой считала себя Австрия. Основной тезис Зибеля: политика австрийских императоров противоречила интересам нации, силы которой растрачивались «на всегда манящий, всегда прельщающий мираж власти к югу от Альп»7. Имперская политика усиливала партикуляризм. В этой критике имелось рациональное зерно: итальянские походы действительно ослабляли империю. Однако упрек Зибеля в адрес императоров, «неверно» выбиравших направление агрессии («целесообразнее» было стремиться на Восток), наглядно свидетельствовал об истинном характере его критики.
Один из них —«История Германии XIX в.»— принадлежал перу Трейчке. Автор приписывал все успехи национального развития страны с конца XVIII в. прусскому государству, все неудачи — влиянию Австрии, католическим принципам, партикуляризму мелких государств и либерально-демократическому движению. Во имя этого он односторонне выбирал и истолковывал источники, заведомо предвзято оценивал демократическое движение и его деятелей. Приводя в работе данные о развитии экономики, культуры и особенно литературы, Трейчке пытался изобразить прусское государство наследником и выразителем немецкой культуры.
Но совершенно превратно рисовал он демократические движения. Он обрушивался с грубыми выпадами на Арнольда Руге, Генрих Гейне вызывал у него ненависть. Научный социализм являлся, по мнению Трейчке, не чем иным, как «пагубной бессмыслицей». Грубоапологетический и фальсификаторский характер «Истории Германии XIX в.» был до такой степени очевиден, что даже многие бывшие сторонники Трейчке публично отмежевались от него и выступили с рядом острых критических замечаний.
В 1889—1894 гг. вышел в свет труд Г. Зибеля «Основание Германской империи Вильгельмом I» (7 тт.), замысел которого был во многом подсказан Бисмарком, читавшим затем книгу в корректуре. В распоряжении Зибеля как генерального директора Прусского государственного архива находились все его документы и значительная часть документов министерства иностранных дел. На этой обширной источниковедческой базе он смог дать, по словам Меринга, «наглядную картину дипломатической, парламентской и военной путаницы и развития от мартовской революции до начала франко-прусской войны» 8. Классовая борьба не нашла отражения в этом труде. Наиболее характерная черта сочинения Зибеля — неприкрытая апология Бисмарка, стремление изобразить национальное объединение Германии делом рук одного «железного канцлера».
Виднейший великогерманский историк Юлиус Фиккер (1826 — 1902) мечтал о такой Габсбургской империи, которая занимала бы.всю срединную Европу. Он открыто говорил о том, что надеется «ссылками на примеры великого прошлого обострить взгляд и напрячь все силы для решения тех задач, которые еще ожидают нашу нацию». В своей основе концепция Фиккера носила такой же националистический характер, как и концепция Зибеля, хотя и исходила из других национально-политических целей. Фиккер утверждал, что именно в борьбе за порабощение чужих земель окрепло чувство национальной общности немцев9.
Несмотря на тенденциозность, определенная ценность работ Фикера и его сторонников состояла в том, что в них широко использовались источники, был применен критико-филологический метод изучения документов 10.
Большую известность среди немецких католиков получил труд «История немецкого народа» (1876—1888) Иоганна Янсена. Автор стремился доказать, что только восстановление старой «Священной Римской империи германской нации» и поднятие авторитета пап предотвратят пролетарскую революцию в Германии. На большом фактическом материале он разоблачил некоторые стороны созданной малогерманцами прусской легенды о национальной миссии Гогенцоллернов. Однако его критика концепции малогерманских историков была ограниченной, поскольку главный удар Янсен направил против массовых революционных движений в прошлом. Первопричиной Крестьянской войны и Реформации, якобы величайших несчастий для германского народа, Янсен считал распространение «евангелизма», т. е. идеи духовной свободы. Прогрессирующий упадок Германии, вплоть до катастрофы 30-летней войны, он объяснял крахом попыток восстановления старой «Священной Римской империи германской нации».
Их объединяло неодобрительное отношение к пруссачеству и предпочтение либерального лавирования политике репрессий против трудящихся. Они отказались от приоритета политико-дипломатической истории и обратились к изучению культурно-экономических процессов развития общества.
Сильное воздействие на немецкую интеллигенцию оказали труды профессора Базельского университета Якоба Буркхардта (1818—1897): «Размышления о всемирной истории» (написана в 70-х годах, опубликована в 1905 г.), «История Ренессанса в Италии» (1868), «История греческой культуры». Буркхардт вышел из семинара Ранке, но сразу занял по отношению к последнему независимую и даже враждебную позицию: он стал зачинателем направления в историографии, выдвигавшего на первый план не государство и не политическую историю, а историю духовной культуры. Буркхардту был чужд критико-филологический метод анализа исторических документов. Еще в юности он писал своему другу: «История есть и всегда останется для меня поэзией в широком смысле этого слова... овладеть ею можно посредством созерцания. Позвольте мне ощущать, чувствовать историю вместо того, чтобы узнавать ее принципы»
Но характеристика Ренессанса проникнута у Буркхардта культом индивидуализма и глубочайшего скептицизма по отношению к демократии масс. И все же утверждение прав личности на свободное духовное развитие имело положительное значение в условиях жесткой государственной опеки в гогенцоллерновской Германии.
Недовольство широких кругов мелкой и средней немецкой буржуазии своим политическим положением в период диктатуры Бисмарка нашло свое выражение в работах Эберхарда Готгейна (1853—1923). Взгляды Готгейна электически включали элементы идеологических концепций либеральной школы Шлоссера, культурно-исторической школы Якоба Буркхардта и отчасти позитивистского направлення в историографии.
30. Культурно-историческое и историко-экономическое направления в развитии немецкой историографии.
Историко-культурная школа. Основатель Буркгардт – он был не согласен со своим учителем Ранке и был более либеральным историком. Оставил работы о Константине Великом и по культуре Ренессанса в Италии. На протяжении 30 лет писал «Размышления о всемирной истории В своей общеисторической концепции он, в противоположность Ранке, выдвинул на первый план не государство и политику, а историю духовной и материальной культуры человечества — быта, техники, искусства, поэзии, пауки. Буркхардт создал схему развития европейской культуры, оказавшую большое влияние на последующую историографию. Ключевое место в его концепции принадлежало эпохе Ренессанса, которой и был посвящен его знаменитый труд «Культура Италии в:нюху Возрождения» (1860).
По его мнению, главное содержание истории состоит не в развитии государства, а в развитии человеческого духа, который воплощается в культуре. Под культурой он понимает совокупность всех материальных достижений.
Само развитие человеческого духа он мыслит как противоречивый процесс, который идет в борьбе двух противоположных начал: разрушительное (и связывает его с государством) и другое созидательное, связанное с культурой. Между ними может быть и гармонии.
В истории действуют объективные законы, действуют разные факоторы, и он пытался создать типологии и выделить кульутрные типы.
С 70-х гг нач. развиваться историко-экономическое направление. Они рассматривали экономику, как часть материальной культуры.
В основном они базировались в своих идеях на достижениях школы политической экономии, но критиковали классическую политэкономию.
С 70-х гг. заявило о себе попытками создать экономическую периодизацию развития общества.
Гильдебрандт пытался выделить денежное хозяйство, кредитное хозяйство, натуральное хозяйство.
Карл Теодор Инам-Штернегг «Хозяйственная история германии» - экономика выступает как определяющий фактор прогресса. Вводит новые источники, критикует старые источники и берет из них экономические аспекты, предлагал использовать источники относящиейся к различным периода.
Через его вотчинную теорию произошла определенная схематизации истории. Схематизм – это вообще проблема позитивизма.
Карл Вильгельм Бюхер, которому принадлежит экономическая периодизация истории по типу хозяйств (домашнее — независимое натуральное; городское — с регулярным обменом; народное) и стадиям развития промышленного производства (домашнее, ремесленное по заказам, ремесленное на рынок, домашняя промышленность и фабричное производство).
КАРЛА ЛАМПРЕХТА (1856—1915) и его школы культурно исторического синтеза (в 1890-е гг. он вел в Лейпцигском университете семинар по истории культуры, на базе которого позднее был создан Институт истории культуры и всеобщей истории). В состояниях человеческого духа, которые сменяют друг друга, Лампрехт видел неизменный порядок, определяющий развитие культуры. Ученый утверждал, что каждый экономический акт зависит от психологических условий, и потому история должна быть социально-психологической наукой, она вообще не что иное, как прикладная психология, объясняющая перемены в общественном сознании. Эти перемены вписывались в жесткую историко-социологическую схему последовательной смены культурно-исторических эпох, или «фаз развития» (анимизма, символизма, типизма, конвенционализма, индивидуализма, субъективизма), которая объявлялась универсальной для истории всех цивилизаций. Эпоха а н и м и з м а связывалась с существованием родового строя, коллективной собственности и примитивного коммунизма, эпоха символизма — с разделением труда и возникновением социального неравенства, эпоха типизма — с появлением государства, эпоха конвенционализма — с феодальной вотчиной и натуральным хозяйством, эпоха и н д и в и д у а л и з м а — с упадком корпораций и развитием личной инициативы, эпоха с у б ъе кт и в и з м а — с полным распадом сословного строя и свободой экономической деятельности. В. рамках этой схемы Лампрехт представил всю историю немецкого народа в своем главном труде — трехтомной «Истории Германии» (1891 —1909).
31. Кризис позитивизма и попытки создания новой методологии истории в начале XX в.
В XIX веке имел место кризис, выявивший несостоятельность «чистого описания» истории. Он был порожден пониманием истории в духе позитивизма, который ограничивал область теоретических изысканий в области истории. Историки-позитивисты (Л. Ранке, Б. Г. Нибур, Й.-Г. Дройзен, Т. Момзен, Ш. Сеньобос, Ш. Ланглуа, Ф. де Куланж) не считали исторический факт сложной проблемой. Свою задачу они видели в кропотливом сборе фактов, которые как бы «говорили сами за себя». Ученые работали в полной уверенности, что после того, как источники признаны подлинными, содержащиеся в них данные так же должны быть достоверными. Позитивисты стремились построить методологию истории по образцу естественных наук, подняв значение поиска исторических фактов как прочных элементов знания.
В ходе его выявились черты идейного кризиса буржуазной мысли в преддверии эпохи империализма. Дискуссия возникла в связи с выступлением Карла Лампрехта (1856—1915), профессора в Бонне и Марбурге, затем с 1891 г. — в Лейпциге. На формирование научного мировоззрения Лампрехта сильное влияние оказали «историческая школа» в политической экономии, западноевропейский позитивизм, а также события начала 90-х годов: падение диктатуры Бисмарка, быстрый рост организованного рабочего движения, принятие германской социал-демократией марксистской программы в 1891 г.
Лампрехт стремился найти путь к массовой читательской аудитории. С целью усилить.воздействие буржуазной историографии на трудящихся он отказался от наиболее реакционных и одиозных ее приемов: от традиционного пристрастия малогерманцев к истории государства, сведения исторического процесса к деятельности «великих государственных мужей». В его работах поднимались проблемы взаимодействия материального бытия и общественного сознания, значения и роли экономического фактора в истории. Самым значительным трудом Лампрехта была «История немецкого хозяйства в средние века» (4 тт., 1885—1886). В ней детально описывалось социальное положение крестьян в средние века, в особенности начавшееся ухудшение условий их жизни в XIV—XV вв. На основе широкого круга источников Лампрехт показал также антифеодальную борьбу крестьян, что было единственным в своем роде явлением в немецкой буржуазной историографии тех лет.
Лампрехт выступал и с полемическими брошюрами, пропагандируя «новое», по его выражению, в противовес «старому направлению» в исторической науке. Он пытался дать синтез экономического, социального, политического и духовного развития, которому нашел имя «Kultur und Universalgeschichte» Отправляясь от этих посылок, Лампрехт подверг резкой критике историков малогерманской школы. Однако сам он считал исторические законы выражением наиболее общих законов психологии. Вся история немецкого народа рассматривалась им как последовательная смена определенных «социально-психологических эпох». Изменение «социальной психологии» обусловливалось якобы саморазвитием самой психологии, в результате которого происходило формирование новых социальных и экономических институтов.
Хотя Карл Лампрехт не был ни.подлинным реформатором в историографии, ни демократом, против него выступил сплоченный фронт буржуазных историков во главе с учеником Зибеля Георгом фон Беловом. Они не могли простить Лампрехту мысли о познавательных возможностях истории как науки, отказа от идеи нравственной силы государства и особенно полупризнания идеи закономерности общественного развития. Они требовали изучения единичного вместо поиска исторических законов, обвиняли Лампрехта в приверженности не только к позитивизму, но и к материализму и чуть ли не к марксизму. Заодно с позитивизмом представители реакционного немецкого историзма попытались теоретически разгромить и марксизм.
Противники Лампрехта отстаивали реакционные методологические позиции: отрицание закономерности в историческом развитии, обожествление государственной власти, прославление великих личностей, стремление подменить классовый антагонизм межнациональным и отрицать революционную борьбу масс; в гносеологическом отношении они опирались на философско-исторические построения неокантианской так называемой идиографической школы Виндельбанда — Риккерта.
В XIX веке преобладающей формой в историографии была «история-рассказ» («нарратив»), творцы которой не особенно задумывались над выяснением причин тех или иных событий, в результате доминировали описательность и эмпиризм.
В первой половине ХХ века был найден путь преодоления кризиса понимания: история стала отходить от фетишизма фактов. Примечательна в этой связи формулировка, предложенная английским историком Эдвардом Карром: «история — это интерпретация» (Карр 1969:28).
32. Исторические взгляды О. Шпенглера.
Наряду с историзмом и в противовес ему в германской философии истории возникла известная теория Шпенглера. Главное произведение этого реакционного теоретика — «Закат Европы». По Шпенглеру, история — «вызревание» и «следование друг за другом» культур, каждая из которых представляет полностью оригинальное, неповторимое, замкнутое в себе явление. Каждая из культур проходит путь, аналогичный биологическим ступеням развития человека: детство, юность, зрелость, старость и смерть Таким образом, процесс всемирной истории практически распадался, закономерность вырождалась в плоский биологизм. У Шпенглера и его единомышленников реальный процесс подменялся мифами, символами, легендами. История по существу становилась не наукой, а литературным творчеством.
Предметом философско-культурологических исследований Шпенглера была «морфология всемирной истории»: своеобразие мировых культур (или «духовных эпох»), рассматриваемых, как неповторимые органические формы, понимаемые с помощью аналогий. Решительно отвергая общепринятую условную периодизацию истории на «Древний мир — Средние века — Новое Время» (поскольку она никакого значения не имеет для неевропейских обществ), Шпенглер предлагает другой взгляд на мировую историю — как на ряд независимых друг от друга культур, проживающих, подобно живым организмам, периоды зарождения, становления и умирания.
Нивелирующее единство идеи всемирно-исторического процесса Шпенглер предлагает заменить более богатой содержанием картиной — циклической историей возникновения, расцвета и гибели многочисленных самобытных и неповторимых культур. К числу «великих культур», вполне реализовавших свои потенции, Шпенглер относит китайскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, античную, византийско-арабскую, западную, культуру майя, а также «пробуждающуюся» русско-сибирскую. Уникальность каждой культуры обеспечивается своеобразием её «души»: в основе античной культуры лежит «аполлоновская» душа, арабской — «магическая», западной — «фаустовская» и т. д.
Умирание всякой культуры, будь то египетской или «фаустовской» (то есть западной культуры XII—XVIII вв), характеризуется переходом от культуры к цивилизации. Отсюда ключевое в его концепции противопоставление на «становящееся» (культура) и «ставшее» (цивилизация).
Так, культура Древней Греции находит своё завершение в цивилизации Древнего Рима. Западно-европейская культура, как неповторимый и ограниченный во времени феномен, зарождается в IX веке, переживает свой расцвет в 15—18 вв. и с 19 в., с наступлением периода цивилизации, начинает «закатываться»; конец западной цивилизации (с 2000 г.), по Шпенглеру, проделавшему колоссальную работу по сбору фактического материала о различных мировых культурах, сопоставим (или «одновременен») с 1—2 вв. в Древнем Риме или 11—13 вв. в Китае.
Последовательно проводимый Шпенглером тезис об уникальности культур, их сменяемости (не преемственности) вел к признанию их ценностной эквивалентности: все они равны по своему историческому значению и должны сопоставляться вне всяких оценочных категорий.
Сравнительный анализ культур, как считает Шпенглер, обнаруживает единство их судьбы: каждая культура проходит одну и ту же последовательность фаз развития, и основные черты каждой фазы тождественны во всех культурах; все культуры сходны по длительности существования (около 1000 лет) и темпам своего развития; исторические события, относящиеся к одной культуре, имеют соответствия (гомологии) во всех других.
Каждая культура, исчерпывая свои внутренние творческие возможности, мертвеет и переходит в фазу цивилизации («цивилизация», по Шпенглеру, есть кризисный исход, завершение любой культуры), для которой свойственны атеизм и материализм, агрессивная экспансия вовне, радикальный революционизм, сциентизм и техницизм, а также урбанизация («в мировом городе нет народа, а есть масса» («Закат Европы»).
В качестве фундамента исторического метода Шпенглера выступал концепт «смысла чисел», ещё более дистанцирующий друг от друга природу и историю. По мысли Шпенглера, духовная жизнь человека, наделённого «бодрствующим сознанием», разворачивается во времени и в определенном направлении. Как результат, в сознании индивида конституируется присущая только ему, его личная картина мира: либо образно-символическая, либо рационально-понятийная. Посредством типа математического числа или слова фиксируется образное мирочувствование уже ставшего, осуществленного — «природа», согласно Шпенглеру, «исчислима». История же как динамичное осуществление возможной культуры сопряжена с хронологическими величинами и чужда однозначным расчетам.[2]
При этом, согласно Шпенглеру, саморазвитие культуры возможно лишь в контексте осознания её субъектами значимости процедур измерения, счёта, формирования и фиксации образов внешнего мира и т. д. Так, в контексте концепции «смысла чисел», античная культура, базирующаяся, по Шпенглеру, на конечности, телесности числового ряда, противоположена цивилизации современного Запада, фундируемой числовой идеей бесконечности.
Свое собственное видение истории Шпенглер определил как критику классического историзма: по его мнению, именно хронология и «глубинное переживание» судеб культур обуславливают систематизацию явлений по историческому методу — культурология в таком контексте выступает в качестве «морфологии» истории
По схеме Шпенглера, все способы познания суть «морфологии»; морфология природы — это обезличенная систематика; морфология же органического — жизни и истории — есть «физиогномика» или перенесенное в духовную область подчеркнуто индивидуализированное искусство «портрета культуры». Постижение культурных форм, по мнению Шпенглера, в корне противоположно абстрактному научному познанию и основано на непосредственном «чувстве жизни». Проявления той или иной культуры объединяет не только общая хронологическая и географическая отнесенность, но, прежде всего, тождество стиля, которое обнаруживается в искусстве, политике, экономической жизни, научном видении мира и т. п.
Культуры, по мнению Шпенглера, возникают «с возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле», и столь же бесцельно уходят со сцены («…лишь живые культуры умирают» [источник не указан 1065 дней]), не оставляя после себя ничего. Морфология культуры Шпенглера сообщила западному миру, что он неудержимо клонится к закату: по убеждению Шпенглера, рационалистическая цивилизация означает деградацию высших духовных ценностей культуры, обреченной на гибель. Великие культуры прошлого, по мысли Шпенглера, как бы демонстрируют Западу его собственную судьбу, его ближайшее историческое будущее.
Шпенглер негативно относился как к социалистическим идеям
«социализм, вопреки внешним иллюзиям — отнюдь не есть система милосердия, гуманизма, мира и заботы, а есть система воли к власти… „благоденствие“ в экспансивном смысле… Все остальное самообман» так и к национал-социализму — открыто отказался от сотрудничества с нацистами в Германии.
33. Первая волна школы «Анналов» во Франции.
Новое поколение историков уже не удовлетворяла традиционная позитивистская историография, уделявшая главное внимание описанию событий политической, дипломатической и военной истории. Новое поколение волновали новые проблемы: демография, колонизация, миграции, развитие городов, с/х, и т.д. Главную роль в перестройке французской сыграли М.Блок (1886-1944) и Л.Февр (1878-1956).
Л.Февр –. Позднее он обратился к средневековой истории и исторической психологии.
Блок долго работал вместе с Февром в Страсбургском университете, а в 1936 г. – после победы Наодного фронта – возглавил каф.экономической истории в Парижском университете.
Февр «Судьба Мартина Лютера» (1928)Февр. «Проблема неверия в XVI в. Религия Рабле» (1942) статьи в сборниках «Битвы за историю».Блок «Короли-чудотворцы» Блок «Феодальное общество»
Их воззрения складывались под сильным влиянием Дюркгейма и особенно Берра, с которым они тесно сотрудничали, стремясь реализовать его идею «исторического синтеза» (путем организации междисциплинарных исследований). С большим уважением относились они к марксизму (мысль о ведущей роли экономики).
Остро критиковали традиционную позитивистскую («событийную») Иг, которая «прозябла в эмбриональной форме повествования». История должна не просто описывать, а выдвигать гипотезы, ставить и решать проблемы. Основная задача: в создании всеобъемлющей синтетической истории, охват.все стороны жизни человечества.
Особое значение придавали решению экономических и социальных проблем.
Одной из новых проблем стала общественная психология, коллективные представления и ценности, ментальность.
Подвергли пересмотру два главных понятия исторической науки: исторический факт и исторический документ. К числу ИФ относятся не только события, но и процессы. Обесценивание монеты, понижение з.п. – все это тоже ИФ. ИД – значительно расширили круг источников; пригодно все, что можно использовать для исследования: слова, знаки, пейзажи и черепица, фазы луны, и т. д.
Четко отстаивали познавательные возможности истории, исходя из уверенности что история, как и природа, познаваема и объяснима. Блок «Апология истории».
1929 – М.Блок и Л.Февр основали новый общеисторический журнал «Анналы экономической и социальной истории». Вокруг этого журнала сплотилась группа единомышленников. Так сложилась школа «анналов».
После трагической гибели М.Блока (1944) главой ША стал Л. Февр. Продолжал борьбу за «другую историю». 1946 – журнал меняет название на «Анналы. Экономика. Общества. Цивилизации».
ринимая это во внимание, отметим и то, что Февр и Блок были единомышленниками и друзьями, оба были настроены против позитивистской историографии и оба стремились к обновлению исторической науки, т.е. у них было и много общего во взглядах. Школа «Анналов» не признает некую конкретную методологию единственно верной, каждый ученый достаточно свободен, может реализовывать свои творческие способности
Междисциплинарный подход – взаимодействие с такими науками как социология, статистика, психология, география, этнология, религиоведение, филология, а также демография, лингвистика, семиотика, фольклористика, символическая антропология, – должен был способствовать переходу исторического знания на новый уровень. Взаимодействие с другими науками было необходимо и для обновления понятийного аппарата: «ток, бегущий по проводам, перемена фаз, короткое замыкание», - всю эту «сокровищницу образов» предлагал использовать Люсьен Февр, подчеркивая, что эти, заимствованные из современной физики понятия, «с большей гибкостью выражают мысли»
Основатели школы обратили внимание на историчность мироощущения. Ключевой стала установка школы на то, что человек другой эпохи мыслит и чувствует иначе. Данное положение было новаторским, – традиционно большинство историков были уверенны в том, что человек во все эпохи развития оставался неизменным, относился к миру, мыслил и чувствовал в Средние века и Новое время одинаково. Этот тезис активно стремились опровергали представители «новой исторической науки», доказывая, что мировоззрение людей формируется их образом жизни: «
«Тотальная история» – не значит всемирная, это может быть история вполне локальная, одной области или даже церковного прихода, притом охватывать ограниченный отрезок времени, но это история людей, живших в конкретном пространстве и времени, и рассматривается эта история с максимально возможного числа ракурсов, чтобы восстановить все доступные аспекты жизнедеятельности людей, понять их поступки и события жизни в переплетении различных обстоятельств и причин.
Представители школы «Анналов» изменили и подход к источникам, значительно расширив и дополнив их базу. Источники неисчерпаемы, их информативность зависит от исследователя, - говорили представители «новой исторической науки».
34. Фернан Бродель и вторая волна школы «Анналов».
Методологические истоки глобальной истории лежат в работах второй волны французской школы «Анналов» (Афанасьев 1980), и прежде всего в работах главы школы в период с 1956 по 1970 г. Фернана Броделя.
В работах Фернана Броделя «Средиземное море и средиземноморский мир в эпо-ху Филиппа II» (1949), «Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв.» (1967–1979) и др. впервые была реализована идея дифференциации исторического времени и введены понятия процессов большой, средней и краткой длительности (Longue Durée, Moyenne Durée, Сourte Durée), отражающие тысячелетние, вековые и текущие изменения природных и социальных систем соответственно. Новаторство Броделя заключалось также в предмете исследования: им стало не конкретное событие, общество или государство, а социоприродное пространство (Средиземноморье), сформированное культурными и хозяйственными связями населяющих его народов. Несобытийная история крупных культурно-хозяйственных сообществ, рассматриваемая в контексте длительных социоприродных трансформаций, собственно, и является предметным ядром глобальной истории. 1928 г. он опубликовал статью «Испанцы в Северной Африке», от которой легко перекинулся «мостик» к более общей теме «Филипп II. Испания и Средиземноморье». Так должна была называться диссертация, над которой он начал работать в 30-е гг. Материал историк собирал в архивах разных городов: в Аугсбурге, Венеции, Мадриде, Нюрнберге, Дрездене, Париже.
Результат такой работы, осуществлявшейся в экстремальных обстоятельствах, оказался удачным: появилось исследование, стержнем которого стала жизнь человеческих обществ, объединенных Средиземным морем в единый организм.
В 1946 г. Ф. Бродель вошел в состав директоров журнала «Анналы». «Средиземное море и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II». Корректировка названия свидетельствовала, что изменился объект исследования – не политика короля в районе Средиземного моря, а история региона оказалась в центре внимания. Историк выделил три уровня истории: «Доля среды», «Коллективные судьбы и общее движение», «События, политика и люди» и попытался объединить время и пространство в своем исследовании.
В 1958 г. появилась статья, в которой Ф. Бродель давал объяснения своих подходов и принципов к изучению прошлого. Статья называлась - «История и социальные науки. Длительная временная протяженность». В ней историк давал объяснение тому понятию, которое он усердно вводил в свои работы «длительное историческое время». В ней отмечалось, что примерно со второй четверти XX в. наметилось новое отношение к историческому времени. Вместо оси времени, на которую историки «нанизывали» факты, возникла потребность показать разнообразные временные ритмы, наполненные различным историческим содержанием. Обосновывалось также смещение интереса от событийной истории к изучению процессов «длительного времени», протекающих неспешно и малозаметно и потому кажущихся «неподвижной историей».
Свой вариант изучения процессов «длительного времени» Бродель продемонстрировал на страницах фундаментальная трехтомной монографии «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.».. Историк дал обзор всех сторон жизни человеческого общества на длительном временном отрезке перехода к индустриальному обществу. Автор разделил экономическую историю на три «пласта»: материальную повседневность, рынок и капитализм. Свое внимание он сосредоточил на постепенных, медленно протекающих процессах («длительном времени»), составляющих, по словам самого историка, «почти неподвижную историю людей в их тесной взаимосвязи с землей, по которой они ходят и которая их кормит». Автору местами удается создать образ поистине единого мира, отдельные составляющие которого связаны между собой сложной системой разнообразных контактов. Бродель продемонстрировал умение сочетать обобщающую картину («глобальную историю») и пристрастие к конкретным деталям «мелочей жизни». Около двадцати лет история во Франции развивалась по тому вектору, который был намечен Ф. Броделем
35. Основные направления развития в третьей волне школы «Анналов» и причины ее кризиса.
Третье поколение «Анналов» (70-90 гг.) триумвират Эммануэль Леруа Ладюри (р. 1929), Ж. Ле Гофф, М. Ферро. Отход от глобальной истории, отказ от признания экономической стороны жизни в качестве определяюще й. В переходный период XIV-XVIII вв. – экономика служанка, а не хозяйка положения.
Э. Леруа Ладюри в молодости член ФКП, позднее отошел от марксизма. «Крестьяне Лангедока» (1966) длительный аграрный цикл, характеризующийся статичностью, отсутствием роста. Крестьянские движения (восстания камизаров) – антиналоговая направленность, в основе коллективное бессознательное, массовый психоз. «История климата с тысячного года» (1967) - данные гляциологии (науки о ледниках) связывает данные о движении альпийских ледников и изменений климата. Статья «История дождя и хорошей погоды» (1973) – призывал к взаимодействию с естественными науками, но не видел в изучении климата объяснения процессов человеческой истории. С интересом отнесся к появлению клиометрии. «Неподвижная история» (1974) - зависимость общества от климатического фактора – застой экономический и демагрофический XIV-XVIII вв. как результат монгольских вторжений и торговых контактов (чумные блохи остановили рост народонаселения). «Территория историка» (1974) – важность междисциплинарных связей.
«Монтайю» (1975) – по следственным делам инквизиционного суда в связи с преследованием катаров изучены быт, система ценностей, ментальность обитателей одной пиренейской деревни конца XIII – начала XIV вв.
Ж. Ле Гофф «Цивилизация средневекового Запада» - особенности средневекового менталитета, непривычное восприятие времени и пространства. Ментальность как часть коллективного сознания.
Четвертое поколение «Анналов». Жак Ревель, Роже Шартье - лидеры. Проблема междисциплинарности и еще большее сосредоточение на проблемах ментальности. Прежде ментальность следовала за природно-географическим и структурно-социальным, теперь ментальность доминаната исторической реальности.
Роже Шартье «Порядок книг. Читатели, авторы и библиотеки в Европе в XIV –XVIII вв.» (1992) историк чтения. Книга рассматривается как средство коммуникации. Чтение как диалектическая связь между предлагаемым автором и принимаемым читателем. Автор зависит от рынка, патронажа, настроений общества.
«Культурные истоки французской революции» - подготовило Просвещение Вел. Фр. Рев.? По мнению автора в период революции была выработана концепция Просвещения и определены главные герои (Вольтер и Руссо). В предреволюционный период идеи просветителей были распространены в узком кругу, большая часть которого революцию не поддержала. Революция нарушения общего процесса к индивидуализации, она издавала декреты, регламентирующие частную жизнь, тем самым отступив от общего цивилизационного процесса. С конца 80-х годов развивается то, что многие, вне и внутри самой школы, называют “кризисом Анналов ”: концентрация внимания на глубинных, малоподвижных структурах оставляет в стороне сами исследования событий, т.е. из поля внимания выпадает собственно история, интерес к массовым процессам исключает из исследований отдельную личность, идея “конструирования” объекта грозит обернуться исследовательским произволом. Таким образом, школа достигает истинного воплощения заявленных заранее ориентиров своей деятельности, и придя к желаемому, оказывается на краю абсурдности и исчерпания собственных исследовательских идей. В стремлении выйти из этого кризиса нынешнее руководство “Анналов” взяло курс на сближение истории с исторической антропологией и социальными науками (социологией, политологией, экономикой).
36. Историография Великобритании первой половины XX века.
В Англии было меньше госучастие в науке, поэтому английская историография отставала от немецкой, французской и американской школ. Только к началу XX века появилось понимание того, что историк – это профессия, род занятий требующий профессиональной подготовки. В Лондоне появляется центр исторических исследований во главе с Поллардом. Формируются научные исторические общества. Ведущей областью исследований по прежнему оставалась медиевистика, в 30-е гг. наметился крен в сторону Новой истории, появляются соответствующие кафедры в ведущих вузах.
Джон Берри считал, что нельзя в истории искать общих закономерностей. Рассуждения Берри совпадали с релятивистским пониманием истории ради истории. Ставил задачу изучения более единичного, уникального, так как история это искусство и литература.
Робин Колингвуд выступил с критикой идей позитивизма и изложил свои в работе «Идея истории», история – э то не закономерность, а процесс, и что один процесс просто трансформируется в другой процесс. Главная задача историка – творческий анализ данного процесса.
На основе работ старой вигской школы – работы Рида, Блэка.
Книга «Вигская интерпретация истории» создала Баттерфилду известность как историку. В момент публикации ему был 31 год, он преподавал в Кембридже. Книга представляла собой достаточно расплывчатое эссе, однако сама странная фраза «виг-интерпретация истории» западала в память студентов.
В книге Баттерфилд определил «виговскую» историю как существенно телеологическую: «тенденция большинства историков писать на стороне протестантов и вигов, восхвалять революции, гарантировала их успешность. Они акцентировали определенные черты прогресса в прошлом и создавали историю, которая является ратификацией, если не восхвалением настоящего». Хотя Баттерфилд подразумевал английскую партию виги, его наблюдение выходило далеко за рамки данного феномена. Оно имело отношение к капиталистическим историкам, которые оправдывали доминирование индустриального запада, американским историкам, которые фиксировали уверенный подъем Соединенных Штатов до мировой силы, либеральным историкам и социологам, которые восхваляли триумф средних классов и даже евангелистам, которые рассматривали себя как непосредственных последователей апостола Павла, Мартина Лютера или какой-либо другой ключевой фигуры.
Баттерфилд в своей критике имел в виду не только историков-современников. Его критика построения линии прогресса от варварского прошлого к прекрасному настоящему может быть применена к более общим примерам. «Виг-интерпретацией истории» или историей, написанной победителями, Баттерфилд называет также и исторические труды эпохи Просвещения, для которых в полной мере характерен исторический позитивизм.
Позитивистские историки рассматривали мыслителей прошлого исходя из критериев современного знания. Все, что соответствовало новой концепции, восхвалялось, а все, что ей хоть сколько-нибудь противоречило, отвергалось как суеверие и слепая догма. Идеи, которые совпадали с их рационалистическими взглядами, они описывали как храбрые, смелые и творческие, независимо от того было ли оправданным придерживаться такой позиции в данный исторический период. И напротив, идеи, которые современная наука не одобряла, рассматривались как опасные, конформистские и не истинные, не учитывая того, была ли разумна такая позиция в свете тогдашнего знания. Научная революция, по мнению Баттерфилда, «... опрокинула авторитет в науке не только средних веков, но и древнего мира,... так как она имела своей целью не только устранение схоластической философии, но и разрушение аристотелевской физики, она затмила все, что связано с возникновением христианства и свела Возрождение и Реформацию к рангу простых эпизодов, простых внутренних сдвигов внутри системы средневекового христианства».
По мнению Баттерфилда «виговская» история искажает прошлое и должна быть пересмотрена. Оценка знания прошлого через призму знания современности является искаженным восприятием действительности. Историк должен погрузиться в контекст истории, постараться оценить прошлое через призму интеллектуального климата той эпохи, которую он изучает. Только при этом условии, по мнению Баттерфилда, возможна объективная оценка исторических событий прошлого.
37. Основные направления развития исторической науки Великобритании второй половины XX века.
Оксфорд и Кембридж – ведущие центры исторической науки в Британии.
В 50-60-е гг. на историческую науку оказывают влияние аналитическая философия, школа анналов, бихевиоризм в политической истории.
Господствует политическая история, но постепенно развивается и новая социальная истори я Томсон «Становление английского рабочего класса». Изучение общества как такового.
Ведется изучение повседневности, устойчивых общественных институтов, изучение массового поведения, групповая социология, коллективные представления.
С 80-х гг. изучается культурная история или история социокультурных форм
В английской историографии примечательным было появление книги Дж. Ренира «История, ее цели и метод» (1950). Он (как и И. Берлин, Дж. Барраклаф) делал акцент на субъективное начало в отборе историками фактов, их группировке и интерпретации.
Проф. Кебриджского ун-та (Англия) Г. Баттерфилд в монографии «Христианство и история» (1949) ограничивал задачу историка скрупулезным изложением фактов и описанием деятельности людей. Смысл же происходившего можно постичь только посредством религиозного чувства. Главный инструмент историка - это его воображение. Оно совершается через интуицию и симпатию: способность читать между строк и проникнуть в психологию людей прошлого. Понятия «Закон» и «необходимость» не должны присутствовать в словаре профессионального историка..
Международная обстановка «холодной войны» сказалась на состоянии ист. науки, усилив ее консервативный вектор. В 1947 г. Комитет социальных исследований при Чикагском ун-те издал сборник статей «Капитализм и историки». Авторами статей были американские и западноевропейские исследователи. Редактор сборника Ф. Хайек легендой, пропагандистским мифом марксистский тезис о решающей роли империализма в развязывнии В.м.в. (как и Первой м. в.) ПРоф. Лондонского ун-та, экономист Т. Эштон решительно отклонял марксистскую концепцию с-эконом. Формаций и избегал понятия «капитализм». Нелепым понятием объявлялся прогресс (Л. Хэкер. Он писал, что «материалистическая интерпретация политики несостоятельна. Это марксистский анализ».
Т. о., в 1945-1950-х гг. в западной историографии наблюдались отход исследователей от принципа историзма, модернизация прошлого. Обнаружилась также тенденция политизации исторической науки.
38. Историческая концепция Арнольда Тойнби.
Английский историк XX века Арнольд Дж. Тойнби (1889—1979) – один из крупнейших философов истории XX века, автор «A Study of History» («Постижение истории»), двенадцатитомного труда, посвященного генезису, росту и распаду культур и цивилизаций. В отличие от Шпенглера, который считал, что описание истории как линейного поступательного движения к единой цели является неправомерным (Шпенглер писал: «Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории … я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, … и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть»122), Тойнби стоял на позиции непрерывного поступательного движения человечества, представленного как развитие отдельных локальных цивилизаций. Теория Тойнби может считаться кульминационным пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций».
Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями».
Тойнби ставит перед собой задачу постижения действующих сил мировой истории, которые способны как породить цивилизацию, так и уничтожить ее. Рассматривая исторический путь Англии, Тойнби отмечает, что многие события национальной истории, оказываются не постигаемыми в отрыве от истории стран, с которыми Англия была связана. А это означает, что единицей анализа для историка должна быть сущность более высокого порядка. Такую сущность Тойнби определяет, как «цивилизацию».
Цивилизации существуют как целостные в социокультурном отношении и ограниченные в пространстве и времени человеческие общества. Они находятся между собой в достаточно сложных отношениях.
Западная цивилизация не единственная в мировой истории. Тойнби насчитывает всего 21 (а включая цивилизации-спутники и застывшие цивилизации – 37), и именно их рассматривает как основной структурный элемент мировой истории. Тойнби анализировал не только древние цивилизации, но и цивилизации, которые являлись их истоками. Например, индскую, породившую индийскую цивилизацию, андскую, породившую древние цивилизации Северной и Южной Америки, и т.д. Он различает цивилизации первичные, которые зародились на основе примитивного общества, вторичные и третичные, которые последовательно развились из этих цивилизаций. Каждая цивилизация проходит у Тойнби пять стадий: рождение, рост, надлом, распад и гибель.
Тойнби не только был продолжателем идей Шпенглера, но значительно развил концепцию циклического развития истории, он делил все цивилизации на три вида:
Расцветшие.
Неразвившиеся.
Застывшие.
Эскимосы, кочевники относятся у Тойнби к застывшим цивилизациям, они максимально приспособились к внешней среде, и у них не было больше стимула развиваться дальше. То же самое произошло и со Спартой.
Самым ярким примером роста цивилизации является западноевропейская цивилизация. Впервые за всю свою историю человечество столкнулось с ситуацией, когда одно общественное образование распространило свое влияние практически на всю обитаемую поверхность Земли.
Тойнби стремится к постижению всей истории в целом, и для этого исследует ее отдельные части. Тремя ключевыми компонентами генезиса цивилизаций, являются универсальное государство, вселенская церковь и движение племен. Наличие этих компонент позволяет говорить о существовании цивилизации. Однако цивилизации не возникают сами по себе; необходима особая историческая ситуация для того, чтобы состоялось ее развитие. Подобную ситуацию Тойнби обозначает как ситуацию «Вызова-и-Ответа».
Вызов — это такая ситуация, при которой существование данного общества оказывается под некоей угрозой. Вызов может быть самым различным. Наличие Вызова обязательно для начала генезиса новой цивилизации, и без него спонтанного развития цивилизации не происходит.
Каждая цивилизация начинается с Ответа на Вызов — природной и человеческой среды. Тойнби для иллюстрации этого положения рассматривал происхождение египетской цивилизации.
Много тысяч лет назад сильное потепление в Северной Африке, привело к иссушению земель, появилась пустыня Сахара. Общины охотников и собирателей, не изменив в ответ на вызов ни своего местопребывания, ни своего образа жизни, поплатились полным вымиранием.
Но были общины, которые ответили на вызов засухи изменением родины и образа жизни. Они, вдохновляемые храбростью или отчаянием, шагнули в гиблые болота вокруг реки Нил и превратили их в благодатные земли Египта. Подобное можно было бы увидеть в Древней Греции. Ранее древние греки, жившие в Аттике, занимались скотоводством. Но когда пастбища Аттики высохли, а обрабатываемые угодья истощились, народ перешел от животноводства и земледелия к возделыванию оливковых плантаций, афиняне стали менять его на скифское зерно. Масло наливали в глиняные кувшины и транспортировали по морю, а это стимулировало гончарное производство и развивало искусство мореплавания. Начали разрабатывать и серебряные рудники, потому что торговля требовала денег. Таким образом, афиняне во сто крат приумножили свои богатства.
Но часто вызов приходит и от общества. Подобные явления происходили и в истории России. В XVI в. Польша и Швеция нанесли России мощные удары. Поляки в 1582 г. оккупировали Смоленск, а с 1610 по 1612 гг. удерживали Москву. По договору 1617 г. Россия лишалась доступа к Балтийскому морю. Все это, согласно Тойнби, глубоко травмировало русских, и этот внутренний шок подтолкнул их к практическим действиям, что выразилось в новой агрессивной политике Петра I, его модернизации страны, привело к новым завоеваниям.
Такова судьба цивилизации майя. Материальные плоды неустанных трудов древних майя практически пропали.
Каков же механизм выработки Ответа? Тойнби полагает, что ключевая роль принадлежит творческому меньшинству, создающему Ответ, а также мимесису, социальному подражанию, благодаря которому Ответ становится достоянием нетворческого большинства. В примитивном обществе мимесис ориентирован на старшее поколение, на образы предков, а в современных, обществах эталоном становится творческая личность, лидер, прокладывающий новый путь. Александр Македонский, Иисус Христос, Будда, Карл Великий, Петр I, Наполеон и др. – это были лидеры, вызывавшие социальные движения. Их энергия заражала массы и давала толчок грандиозным преобразованиям в истории. Активное меньшинство – дрожжи в общем котле человечества.
Цивилизации, следовательно, живут и растут до тех пор, пока:
а) творческое меньшинство способно давать адекватные Ответы на новые Вызовы;
б) нетворческое большинство будет иметь волю к продолжению мимесиса.
Итак, Вызов и Ответ находятся у истоков цивилизаций. Нет никакой исходной для всех цивилизаций отеческой культуры; все цивилизации равно должны были пройти все этапы исторического пути культурогенеза. Различие заключается лишь в том, насколько адекватный Ответ был найден каждой культурой на предъявленный ей Вызов.
Распад начинается с загнивания творческого меньшинства. У растущего общества творческое меньшинство постоянно изменяется и по составу, и по убеждениям. Правящее меньшинство распадающегося общества, наоборот, становится замкнутой группой, чьи идеи и идеалы становятся «вечными», окостеневшими законами. Вызов, который получает распадающееся общество, в результате косности правящего меньшинства остается теперь без Ответа. Вернее, оно отказывается отвечать на Вызов и даже не замечает или старается не замечать его.
Разлагающиеся общества формировали внутренний пролетариат. У Тойнби это понятие означает маргинальные группы, это скорее состояние души, чем место в обществе. Истинными признаками пролетария являются не бедность и низкое происхождение, а постоянное чувство неудовлетворенности, вызываемое тем, что у него нет твердого места в обществе, что он никому не нужен и никто не собирается о нем заботиться. В пролетариат входят также беженцы из бывших колоний, разорившиеся свободные крестьяне, ремесленники, аристократы, рабы. В разваливающемся обществе внутренний пролетариат выходит на сцену, поднимает восстания, крушит все, что можно сокрушить.
Всякая растущая цивилизация неизбежно распространяется вширь, захватывает новые земли, образует колонии, народ которых часто приветствует освободителей как носителей более прогрессивного строя.
Но как только общество начинает загнивать, на периферии страны, в колониях, на окраинах поднимает голову «внешний пролетариат».
Однако никакая цивилизация не погибает полностью. В ее рамках зарождается, как куколка, новая культура, чаще всего в виде новой религии. Этот процесс Тойнби называл трансфигурацией и считал его единственным вариантом выхода из кризиса. Так, на окраинах Римской империи зародились первые христианские общины, которые, в конце концов, дали начало совершенно новой, христианской цивилизации
Вслед за О. Шпенглером А. Тойнби приписывает некоторым цивилизациям различные господствующие тенденции: эстетическую — эллинской, религиозную – индийской (долины Инда), механистически-техническую – западной (у других восемнадцати цивилизаций он таких господствующих влечений не обнаружил).
39. Прогрессистская школа в США первой половины XX века.
Создается источниковая база, связанная с архивным делом. Создается национальная справочно-библиографическая служба. Национальный архив в Вашингтоне и Библиотека конгресса.
Важную роль играют архивы университетов и университеты становятся центрами изучения. Таким образом, США пошли по пути децентрализации исторической науки.
В первой половине XX в. в 20-е гг. складывается прогрессивная школа – она занимается социально экономической историей. Но они ставили задачу осмыслить историю США через создание синтетических произведений (на основе исторического синтеза).
История США понималась как часть всемирной истории, большая часть историков занималась дипломатическими отношениями США со странами Европы, а другие авторы формулировали общие закономерности развития США и Европы.
Основатель школы – Шлезингер написал «Политическая и социальная история США»
Одно из ведущих мест в исторической науке заняло либерально-реформистское направление, за которым закрепилось название "прогрессистской школы". Прогрессистская школа, с момента возникновения на рубеже XIX - XX вв. сосредоточившаяся на изучении экономических факторов и социальных конфликтов в истории США, достигла научной зрелости в 20-40-е гг., когда она стала признанным лидером либерально-демократической историографии. Историки-прогрессисты Ч. О. Бирд, Л. М. Хэкер, А. М. Шлезингер-старший, Дж. Т. Адамс, К. Ван Вудворд создают крупные обобщающие труды по истории США. Эти труды имели серьезные отличия от общих работ по американской истории, принадлежавших перу Дж. Бэнкрофта, Дж. Скулера, Дж. Мак Мастера и других ведущих историков ХIX - начала XX в.: если последние стремились вместить в многотомные сочинения все имевшиеся в их распоряжении сведения по американской истории, воздвигая "монблан" фактов, то историки-"прогрессисты" использовали фактическую ткань для теоретического осмысления исторического опыта США. Их историческому синтезу был присущ ряд важных нововведений.
Создавая синтетические полотна американской истории, историки-прогрессисты активно размышляли над связью прошлого США со всемирно-историческим процессом. Многие среди них ограничивались раскрытием непосредственных отношений между историческим развитием Америки и Европы, таких, например, как зависимость истории США колониального периода от процесса формирования капиталистических отношений и ранних буржуазных революций в Западной Европе, в первую очередь, в Англии. Но ведущие историки-прогрессисты пытались пойти дальше: формулировали задачу выявления единой внутренней логики, общих закономерностей исторического развития США и всемирно-исторического процесса. Так, Дж. Джеймсон стремился выявить типологическую общность Американской и Французской революций конца ХVIII века; А. Шлезингер-старший охарактеризовал демократический подъем и приход к власти партии Э. Джексона в США в 1820-ые гг., революцию 1830 г. во Франции и установление в ней буржуазной монархии, парламентскую реформу 1832 г. в Англии как общеисторическую фазу восхождения буржуазии; Ч. Бирд рассмотрел Гражданскую войну в США 1860-х гг. как конкретно-историческую форму буржуазной революции.
Идею единства американского исторического развития и всемирной истории наиболее последовательно развил А. Шлезингер-старший. Этот историк, заявивший о себе в 1918 г., монографией "Колониальные купцы и Американская революция", обратился затем к обобщающим трудам, главным среди которых стала " Политическая и социальная история Соединенных Штатов " [3]. В качестве пяти ведущих тенденций американского и европейского исторического развития им были названы факторы, характеризующие становление и утверждение буржуазного строя. Хотя выбраны они были весьма произвольно (наряду с, несомненно, важными, такими как введение машинного производства или образование нации, назывались и более частные факторы, например, развитие общественных школ, гуманитарные реформы, улучшение положения женщин и детей) и хотя Шлезингер следовал позитивистской концепции "равенства факторов", необычным было то, что он исходил из единства европе
