Однако в более широких кругах и учёных, и общественности по-прежнему остаются популярными взгляды о несовместимости научного познания и религиозной веры. В отношении христианства ситуация выглядит примерно так. В своих метафизических симпатиях учёные часто согласны признать существование неких высших сил, неких разумных начал природы и т.п., но до полного принятия христианской веры дело не доходит. Христианское вероучение во всей полноте своей двухтысячелетней традиции, с его развитой обрядовой, духовно-практической, богословской сторонами
по-прежнему кажется большинству современных людей далёкой архаикой, к которой в лучшем случае можно относиться с уважением, но принять безоговорочно достаточно трудно.
Весьма показателен здесь пример с А. Эйнштейном, вызвавший в своё время интерес общественности. В 1940 г. в Нью-Йорке состоялась конференция, посвящённая науке, философии и религии, к которой А. Эйнштейн подготовил статью. В ней он отрицал идею личного Бога, выдвигая достаточно типичные аргументы о её несовместимости с научной картиной мира, о её самопротиворечивости и т.п. Поскольку эти взгляды были вы-сказаны одним из крупнейших умов XX в., статья вызвала широкий резонанс. С ответом А. Эйнштейну в работе «Теология культуры» выступил известный философ и протестантский теолог Пауль Тиллих (1886— 1965). Он тщательно разобрал и отверг аргументацию А. Эйнштейна. Но главным в работе Тиллиха было предостережение против легкомысленного отношения к христианской теологии: теология намного серьёзнее, чем это кажется дилетанту, пусть даже и крупному учёному, «следует просить критиков теологии обращаться с ней так же тщательно, как это требуется, например, от того, кто имеет дело с физикой»1.
|
|
В ходе изложения П. Тиллих рассматривает ещё одну типичную трудность, стоящую на пути гармонии веры и разума, — уничижительную характеристику веры по сравнению со знанием в теоретико-познавательном смысле. В этой связи он предупреждает, что сведение веры к некоему познавательному акту является распространённым заблуждением. Вера не есть всего лишь низкодоказательное знание. Вера — это центрированный акт всей личности, сложнейший личностный феномен. В науке же принятие какой-либо вероятной гипотезы есть не вера, а лишь предварительное верование. Собственно же противостояние веры и знания, по П. Тиллиху, состоит в том, что сам научный метод тоже выступает как предмет особой веры, объект предельного интереса («Всякий раз вере противостоит вера, а не знание»2).
Укажем также на теоретико-познавательное исследование этой проблемы, принадлежащее талантливому русскому философу В.И. Несмелову, — «Вера и знание с точки зрения гносеологии» (1913). По его мнению, вера тоже есть особого рода знание, но такое, предмет которого невозможно подвергнуть непосредственному эмпирическому изучению. В.И. Несмелов показывает, что вера и знание совместимы в логическом плане, т.к. они не вызывают противоречия в принципах научного мышления. Противоречие религиозной вере составляет лишь атеистическая метафизика, усвоенная учёными.
|
|
1 Тиллих П. Избранное: Теология культуры. М., 1995. С. 330.
2 Там же. С. 154.
Итак, совместима ли религиозная вера с научным сознанием? Ответ на это каждый даёт своим личным решением. Религиозная вера — это явление особого порядка. Она основана на свободном выборе человека, требует его ответственного участия; она имеет для человека не отвлечённо-теоретическое, а жизненное значение.
Научное познание с религиозной точки зрения
Существует и такой ракурс темы «наука и религия», как взгляд на научное знание и на сам научный проект с религиозной точки зрения. Но этот ракурс отсылает к сложнейшим духовно-мировоззренческим вопросам. Они выходят за рамки нашего рассмотрения. Ограничимся лишь ссылкой на суждение прот. В.В. Зеньковского (1881-1962), известного русского философа и православного богослова. Он указывает на то, что т.н. автономия науки связана с её отрывом от живой связи с христианскими началами.
«И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего», — говорит ап. Павел (Римл. 12, 2). Но путь христианской рецепции и добывания знаний в свете обновлённого ума труден. Он был подменен на Западе простым разграничением знания и веры. В этом случае религиозное сознание не преодолевает ограниченность человеческого естественного разума, а лишь склоняется перед ней. «Именно так и развилась на этой почве идея «автономии» естественного разума, из чего позже выросла и вся система «нейтральной» культуры со всеми гибельными последствиями этого»,1 — замечает В.В. Зеньковский. Однако разыскание истины не есть только дело одного разума, а есть «обращённость всего духовного нашего состава к познанию подлинной реальности». Познание должно быть не гипертрофировано, но органично связано со всей полнотой духовной жизни. «Эта зависимость работы от общей духовной жизни и есть одно из основных положений христианского учения о познании»2.
Резюме. Таким образом, проблема взаимоотношений науки и религии не сводится к узкопознавательной трактовке. Её полный разворот требует выхода в исторический, метафизический, нравственно-этический, культурологический и, конечно, духовно-мировоззренческий планы. Назревшая потребность в новом синтезе выводит нас к глубочайшим проблемам западной и вообще современной культуры и её предельных оснований.
1 Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. М., 1993.
С.186-187.
2 Там же. С. 194.
9.5. Наука в общем культурном проекте