– Хватит спать, соня, вставай, уже почти десять часов. Динна открыла один глаз, замычала и перевернулась на другой бок. Бен похлопал ее по заду, потом наклонился над ней и поцеловал.
– Вставай, у нас сегодня встреча с потенциальным покупателем. К одиннадцати часам тебе нужно быть в галерее.
– А как же ты? – пробормотала Динна, не поднимая головы от подушки.
– Я ухожу прямо сейчас. Дорогая, ты встанешь сама?
– Нет.
Бен снова сел на кровать рядом с ней.
– Динна, ты хорошо себя чувствуешь?
Все эти две недели после выставки она чувствовала себя совершенно измотанной.
– Хорошо.
Но на самом деле ей вовсе не было хорошо. Голова казалась тяжелой, а тело как будто окунули в цемент. Вставать совершенно не хотелось, куда лучше было бы проваляться весь день в постели, то засыпая, то просыпаясь.
– Почему ты в последнее время такая усталая? Бен смотрел на нее с искренней тревогой.
– Наверное, старею.
– Несомненно. Я только хотел бы надеяться, что успех не окажется для тебя непосильной ношей. – Продолжая переговариваться с Динной, Бен направился в кухню. – Поджарить тебе тост?
|
|
Мысль о еде не вызвала у Динны ни малейшего энтузиазма. Она покачала головой, закрыла глаза и снова уткнулась лицом в подушку.
– Спасибо, не надо.
Через некоторое время Бен все-таки принес ей кофе. Однако ей не хотелось и кофе – наверное, впервые за несколько лет.
– Динна, ты точно не заболела?
– Я здорова, просто устала.
А еще ей становилось дурно при мысли о предстоящем возвращении Марка. Вероятно, причина была именно в этом. Мысли о нем и о Пилар высасывали из нее все силы. Динна сознавала, что глупо позволять им портить ее последние недели с Беном, но ничего не могла с собой поделать.
– Честное слово, дорогой, я в порядке. Не беспокойся. Динна бодро улыбнулась, взяла чашку и отпила немного кофе. Но когда теплый пар поднялся к ее лицу, ее чуть не вырвало. Заметно побледнев, Динна поспешно поставила чашку.
– Да ты больна! – воскликнул Бен.
От волнения за Динну его слова прозвучали как обвинение.
– Успокойся, говорю же, со мной все в порядке. Я совершенно здорова и обожаю тебя.
Динна ослепительно улыбнулась и протянула к нему руки. Бен обнял ее и прижал к себе. Он не хотел, чтобы с ней случилось хоть что-нибудь, и сейчас вдруг панически испугался, что потеряет ее. Бен думал об этом по десять раз на дню. Динна могла заболеть, попасть в аварию, ее могла захлестнуть волна прибоя в Кармеле, она могла погибнуть при пожаре... Или вернуться к Марку.
– Кто этот покупатель, с которым у нас сегодня встреча?
– Его фамилия Жюно. Он не то француз, не то швейцарец, точно не знаю.
|
|
Француз? Вдруг он случайно знает Марка? Но Бен ответил на вопрос Динны еще до того, как она задала его вслух:
– Нет. Он приехал в город только на этой неделе, твои работы ему понравились, когда он случайно проходил мимо галереи и увидел их через окно. Все просто и ясно. Ты довольна?
– Отлично, мистер Телепат.
– Вот и хорошо. Тогда увидимся в галерее в одиннадцать.
Бен снова посмотрел на Динну и принужденно улыбнулся, потом помахал ей на прощание и ушел. Они оба чувствовали одно и то же, и Бен это знал – оба были зажаты в тиски. Динне стали сниться по ночам кошмары, и, засыпая, она отчаянно цеплялась за Бена. А теперь еще эта слабость и какой-то непонятный недуг... Они оба терзались одними и теми же страхами, оба думали о том, что принесет им конец лета, и уже заранее боялись предстоящей потери. У них оставалось еще две недели, может быть, даже три, если Марк задержится. Он собирался вернуться вместе с Пилар. Но что потом? Ни у Бена, ни у Динны не было ответа на этот вопрос. Пока не было. Оба надеялись на какое-нибудь чудо, но чуда не происходило.
Ровно в одиннадцать Динна была в галерее. В этот день она надела кремовый шелковый костюм и шелковую блузку цвета слоновой кости. Ее сумочка цвета ванили соответствовала по цвету туфлям. Динна надела нитку жемчуга, доставшуюся ей в наследство от матери, и серьги – подарок Бена. Месье Жюно, потенциальный покупатель, смотрел на нее с выражением, близким к благоговению. Он произнес все приличествующие случаю слова и вообще излучал обаяние. И действительно оформил покупку – он купил не одну, а две картины, причем самые лучшие. После того как покупатель ушел, Динна и Бен радостно пожали друг другу руки. Сумма сделки составила почти восемь тысяч долларов, около половины из которых, естественно, должны пойти Бену. Он брал себе стандартные комиссионные – сорок процентов. Некоторые дилеры брали и пятьдесят. Однако даже за вычетом комиссионных Динна за последние недели получила неплохой доход. После выставки она заработала около двенадцати тысяч долларов.
Динна довольно рассматривала чек. Понаблюдав за ней, Бен спросил:
– Что ты будешь делать с этими деньгами?
– Я стану независимой.
Динна вдруг вспомнила, что сказал Марк перед самым отъездом. Он заметил, что она не бросает занятия живописью, чтобы иметь возможность содержать себя, если у нее когда-нибудь опять возникнет такая необходимость. Возможно, он был прав. Это, конечно, не единственная причина, но благодаря сознанию, что у нее теперь есть собственные средства, Динна чувствовала себя совершенно по-новому.
– Не хочешь пригласить меня на ленч, чтобы доказать свою независимость? – шутливо спросил Бен.
С восхищением глядя на Динну, он думал о том, как же она хороша, но в то же время видел по ее глазам, что ей отчего-то не по себе.
– Ну, так как насчет ленча?
Бену очень хотелось пойти куда-нибудь с Динной, быть с ней рядом, отвезти ее домой, остаться с ней наедине, хотелось сполна насладиться каждой минутой того времени, чтоу них еще осталось. Это буквально превращалось у него в навязчивую идею. Однако Динна отрицательно покачала головой:
– Я бы с удовольствием, но не могу. У меня ленч с Ким.
– Проклятие! Ну ладно, так и быть, не буду тебя просить его отменить. Но в пять часов, когда я закончу работу, вы, мадам, поступаете в мое распоряжение.
– Слушаюсь, сэр.
Динна с готовностью взглянула на него.
– Обещаешь?
– О да, это такое обещание, которое мне будет легко выполнить.
– Ну ладно, тогда иди.
Бен проводил ее до дверей галереи, по-джентльменски поцеловал в щечку и подождал, пока она перейдет через дорогу и сядет в «ягуар». Он смотрел ей вслед и думал, какая же она элегантная женщина. И она его женщина. Бен возвращался в галерею и улыбался от гордости.
|
|
– Ну-с, как сегодня поживает моя любимая художница, новая Мэри Кассатт?
Ким широко улыбнулась. Динна села за столик. Они встретились в их обычном месте, в «Трейд Вике», правда, Динна не была там почти два месяца.
– Ты поверишь, если я скажу, что сегодня утром продала еще две картины?
– Конечно, поверю. Слава Богу, Томпсон знает, когда надо настоять. Я уж и не чаяла дожить до того дня, когда ты сдашься.
Однако Ким понимала, что немалую роль в происшедшем сыграл и отъезд Марка. Будь Марк рядом, он бы мог задушить идею уже в зародыше, и Динна ни за что бы не согласилась устроить выставку.
– Знаешь, я страшно рада, что ты это сделала. – Ким знаком подозвала официанта и вопреки шутливым протестам Динны заказала шампанское. – Как это «не надо»? Да мы с тобой после той поездки в Кармел почти не видимся! К тому же нам есть что отпраздновать.
Динна мысленно усмехнулась. Есть, и даже больше, чем Ким думает.
– Итак, что у тебя еще новенького – естественно, помимо того, что ты теперь у нас знаменитая художница? – Ким попыталась поймать взгляд подруги, но Динна только улыбалась. – Ты выглядишь как кошка, которая проглотила канарейку.
– Не представляю, почему бы это.
– Ерунда! Пожалуй, я и сама догадываюсь почему. – Ким кое-что заметила еще в галерее, на открытии выставки Динны, но тогда у нее не было полной уверенности. – Ты собираешься рассказать, или мне суждено умереть от любопытства?
– Хочешь сказать, что у меня есть выбор?
– Даже не думай об этом. Ну же, Динна, не томи, рассказывай.
Ким шутила, но Динна вдруг посерьезнела.
– Такое впечатление, что ты уже все знаешь. Господи, надеюсь, это не всем заметно?
– Нет-нет. Просто в тот вечер, на открытии твоей выставки, я кое о чем задумалась. Хотя и сомневаюсь, что, кроме меня, еще кто-нибудь что-то заметил.
Их взгляды наконец встретились. Динна ответила не сразу.
– Ким, он особенный. И я его люблю. Очень люблю. Ким медленно вздохнула и выдержала паузу.
– Мне показалось, он хороший человек. Ты думаешь, у тебя это серьезно?
|
|
Динна кивнула. Ким поднесла к губам фужер с шампанским и не спеша сделала глоток.
– Я бы и рада сказать, что не знаю, но на самом деле я знаю. – Глаза Динны наполнились слезами. – Это серьезно, но я должна вернуться к Марку. Бен тоже это знает. Киму я не могу начинать все сначала, просто не могу. И возраст уже не тот, мне скоро сорок, и вообще... – Динна говорила все тише, пока ее голос не превратился в еле слышный шепот. – У меня есть своя жизнь с Марком, все эти годы я его любила. И у нас... есть... Пилар...
Динна не могла продолжать, слезы покатились по ее щекам, ей пришлось достать платок и высморкаться.
Ким хотелось обнять подругу и предложить какое-нибудь волшебное решение всех ее проблем, но обе понимали, что такого решения просто не существует.
– И по-другому никак нельзя? Динна замотала головой.
– А как Бен к этому относится? Динна глубоко вздохнула.
– Он чувствует то же, что и я, он в панике. Но я просто не могу бросить все и начать сначала. Я не могу... – Во взгляде Динны было отчаяние, она снова перешла на шепот. – Для этого я слишком стара.
– Если тебя останавливает только это, то поверь мне, это вовсе не причина. Послушай, да женщины сплошь и рядом начинают новую жизнь лет в шестьдесят, после смерти мужей! А уж в тридцать семь лет отказываться от того, чего ты действительно хочешь, было бы просто безумием.
– Ты не понимаешь. Господи, Ким, я действительно слишком стара для новой жизни. Бен хочет детей, а у меня уже почти взрослая дочь.
– Тем более. Пилар скоро совсем повзрослеет и станет жить самостоятельно, так что, если ты хочешь иметь еще одного ребенка, сейчас самое время.
– Ты такая же сумасшедшая, как Бен.
Динна попыталась улыбнуться, но ей было не до шуток, и улыбка получилась жалкой. У нее возникло странное ощущение, словно оставшиеся две недели тают у нее на глазах.
– Скажи, Динна, ты счастлива с Беном?
– Я никогда в жизни не была так счастлива. И просто не могу понять, в чем дело-. Мы с Марком прожили почти двадцать лет, мы хорошо знаем друг друга и вдруг... Ох, Ким, представляешь, я с трудом вспоминаю, как Марк выглядит, какой у него голос. Как будто я всю жизнь прожила не с ним, а с Беном. Сначала я чувствовала угрызения совести, мне казалось, что я совершаю нечто ужасное. Но теперь у меня даже чувства вины нет. Я просто люблю Бена.
– И ты думаешь, что сможешь от этого отказаться? Ким посмотрела на подругу с грустью, она понимала, что с Динной происходит, и ей было ее жаль.
– Не знаю, может быть, нам удастся встречаться и дальше. Может быть... Ах, Ким, я просто не знаю.
Ким тоже не знала, однако она подозревала, что Бен Томпсон не согласится вечно делить любимую женщину с другим мужчиной. Это было бы на него не похоже.
– Ты собираешься рассказать Марку?
Динна покачала головой:
– Ни за что. Он этого не поймет, его сердце будет разбито. Я... не знаю, придется действовать по ситуации. В сентябре Бену нужно будет на несколько недель улететь в Нью-Йорк, и у меня будет время на размышление.
– Динна, если я могу что-то для тебя сделать, если тебе понадобится дружеское плечо или рука, знай, что я всегда готова помочь. Надеюсь, ты и так это знаешь.
– Да, знаю, спасибо.
Подруги улыбнулись друг другу и сменили тему разговора. Однако и после того, как они расстались, лицо Динны, выражение ее глаз еще долго всплывали в памяти Ким, не давая ей покоя.
Попрощавшись с подругой, Динна медленно поехала домой. Ей нужно было просмотреть почту и оплатить счета. С Беном они должны была встретиться только в пять часов. Они собирались пойти в какое-нибудь тихое место пообедать, потом, может быть, погулять или заглянуть в кино – словом, заняться чем-нибудь, чем занимаются люди, у которых нет детей, срочных дел и которым некуда торопиться.
Они собирались провести оставшиеся две недели так, как будто у них впереди было два месяца, – тихо, просто и вместе. Так хотел Бен.
– Миссис Дюра?
Маргарет ждала Динну в холле. Динна не сразу обратила внимание на напряженное выражение лица экономки. Она только отметила, что Маргарет очень бледна.
– Что с вами, Маргарет? Вы нездоровы? – И, только подойдя к столику, на котором лежала почта, Динна осознала, что экономка смотрит на нее каким-то странным взглядом. – Маргарет, что случилось?
Динна внимательно оглядела экономку, одетую в темно-синее форменное платье, пытаясь понять, в чем дело. Может быть, Маргарет узнала про Бена? Может, она видела их вместе?
– Что случилось?
– Вам два раза звонили... – неуверенно начала Маргарет, словно не зная, что говорить дальше и вообще стоит ли.
Экономка пребывала в сомнениях. С одной стороны, она считала, что не вправе беспокоить миссис Дюра, но с другой стороны, у нее было неприятное предчувствие.
Динна выпрямилась.
– Кто звонил, мистер Дюра?
– Нет, мадам Дюра, его мать.
– И что она сказала? – Динна нахмурилась. – Что-нибудь случилось?
– Я не знаю. Она говорила с парижской телефонисткой, но просила, чтобы вы обязательно ей перезвонили. Сразу же, как только вернетесь.
– С телефонисткой из Парижа? Вы, наверное, хотели сказать с телефонисткой из Антиба?
Динна знала, что Маргарет не делала особого различия между Парижем и Антибом. Но на этот раз экономка энергично затрясла головой:
– Нет, это был Париж, они оставили номер телефона.
Маргарет покопалась в стопке бумаг, нашла нужную записку и протянула Динне. Она не ошиблась, звонили действительно из Парижа, а номер, который записала Маргарет, принадлежал парижскому особняку на улице Франсуа Премьер. Определенно что-то случилось. Возможно, пожилая дама заболела и хочет отправить Пилар домой пораньше? А может, что-то случилось с Марком? Пока Динна бежала по лестнице на второй этаж, направляясь в спальню, где стоял телефон, в ее голове пронеслись десятки картин разных катастроф, одна другой страшнее. Сняв телефонную трубку, Динна поколебалась: в Париже сейчас полночь, может быть, лучше подождать до утра?
Заокеанский оператор соединил ее очень быстро, и вот уже Динна слушала знакомое жужжание французского телефона. Когда-то она воспринимала эти гудки как сигнал «занято», но потом привыкла и запомнила, что это местная особенность.
– Мне очень жаль, но вам смогут ответить не раньше, чем через минуту.
– Все в порядке, я подожду.
Динна улыбнулась: телефонистка говорила неспешно, как калифорнийка. Затем в трубке послышался голос свекрови:
– Алло, oui?
– Mamie? – Родственное обращение к свекрови так никогда и не стало для Динны естественным. Даже после почти двадцати лет замужества, обращаясь к матери Марка, она всякий раз боролась с искушением назвать ее мадам Дюра. – Mamie? – Связь была не очень хорошей, но Динна слышала, что ей говорят, и заговорила громче, чтобы ее тоже было слышно. Голос мадам Дюра звучал сонно и совсем недружелюбно. – Это Динна. Прошу прощения за поздний звонок, но мне показалось...
– Динна, il faut que tu viennes.
«He хватало еще, чтобы при такой связи мадам Дюра говорила по-французски!» Однако мысленная мольба Динны не была услышана, и мадам Дюра продолжала тараторить по-французски и дальше, Динна с трудом разбирала слова.
– Подождите, я вас почти не слышу. Я не понимаю. Вы не могли бы повторить все по-английски? Что-нибудь случилось?
– Да, – прозвучало в трубке скорбным стоном. Затем наступило молчание. Динна ждала. «Так и есть, что-то с Марком. Я так и знала!» – Пилар... она попала в аварию на мотоцикле...
У Динны остановилось сердце.
– Пилар?! – Динна перешла на крик; она даже не слышала, как в комнату вошла Маргарет. Связь еще больше ухудшилась, и ей пришлось кричать громче. – Пилар? Mamie? Вы меня слышите? Что случилось?
– Ее голова... ее ноги...
– О Боже, она ранена? – Из глаз Динны брызнули слезы, она отчаянно пыталась взять себя в руки. – Mamie, как она?
– Paralisees. Les jambles. У нее парализованы ноги. А голова... мы не знаем.
– Где она? – вскрикнула Динна.
– В Американской больнице.
Стало слышно, что мадам Дюра всхлипывает.
– Вы вызвали Марка?
– Мы не можем его найти. Он в Греции, его коллега пытается с ним связаться. Они рассчитывают, что завтра он будет здесь. Прошу вас, Динна... вы приедете?
– Я вылетаю сегодня вечером. Прямо сейчас.
У Динны так дрожали руки, что она с трудом смогла посмотреть на наручные часы. Было десять минут пятого. Она знала, что в половине восьмого есть самолет – Марк часто летал этим рейсом. С учетом разницы во времени она сможет быть в Париже на следующий день в половине пятого по парижскому времени.
– Я прилечу завтра... в середине дня. Я поеду сразу в больницу. Кто ее лечащий врач? – Динна торопливо записала фамилию, которую назвала мадам Дюра. – Как с ним связаться?
Мадам Дюра продиктовала ей номер телефона.
– Ох, Динна... Бедная девочка. Я Марку говорила, что moto слишком большой и тяжелый для ребенка, ну почему он меня не послушал? Я же ему говорила...
«Я тоже». Первое, о чем подумала Динна, так это о том, что ее девочка одна в парижской больнице.
– Mamie, с Пилар кто-нибудь есть?
– Конечно, мы наняли сиделок. – Это было очень похоже на ту мадам Дюра, которую Динна знала.
– Только сиделки и никого больше? – Динна не скрывала, что она в ужасе.
– Но уже первый час ночи.
– Я не хочу, чтобы она оставалась одна.
– Хорошо, я сейчас же отправлю в больницу Анжелин, а утром сама туда поеду.
«Анжелин... самая старая горничная на свете. Анжелин. Как она может?»
– Я приеду так скоро, как только смогу. Передайте Пилар, что я ее люблю. Спокойной ночи, mamie, до завтра.
Динна переключилась на телефонистку. Она была в отчаянии.
– Мне необходимо связаться с доктором Хубертом Киршманом, это очень срочно.
Однако доктор Киршман не ответил на звонки. Звонок в Американскую больницу тоже не обнадежил Динну. Ей сказали, что состояние мадемуазель Дюра по-прежнему критическое, однако она в сознании и заснула; возможно, утром ей будут делать операцию, пока еще нельзя сказать точно. Ее привезли из Канн только сегодня вечером, и если мадам будет так добра позвонить доктору утром...
Динне хотелось послать их всех к черту. Поговорить по телефону с Пилар было невозможно, и единственное, что могла сделать Динна, – это как можно быстрее вылететь в Европу.
Она села и обхватила голову руками, стараясь не дать волю слезам. Но все-таки у нее вырвался всхлип, вырвался из самого ее сердца.
– Пилар, девочка моя... о Господи!
Тут же рядом возникло синее форменное платье, и Динна почувствовала на плечах руки Маргарет.
– Что, очень плохо? – шепотом спросила экономка в полной тишине.
– Я не знаю. Мне сказали, что у нее парализованы ноги и что-то с головой, но я так и не смогла ни от кого добиться разумного ответа. Я вылетаю ближайшим самолетом в Париж.
– Я соберу ваши вещи.
Динна кивнула. Она пыталась привести в порядок мысли. Нужно позвонить Бену. И Доминик. Она сняла трубку, пальцы сами стали машинально набирать номер секретарши Марка. Голос, который Динна всегда недолюбливала, ответил очень быстро.
– Где месье Дюра?
– Я не знаю.
– Черта с два вы не знаете. Наша дочь попала в автокатастрофу, а его никто не может найти. Где он?
– Я... мне очень жаль, мадам Дюра, я постараюсь найти его к утру и попрошу перезвонить вам, я сделаю все от меня зависящее...
– Не надо мне звонить, сегодня вечером я вылетаю в Париж. Просто передайте ему, чтобы он был на месте. Да, и пусть позвонит матери. Пилар лежит в Американской больнице в Париже. И ради Бога, Доминик, сделайте мне одолжение, разыщите его.
Под конец фразы голос Динны дрогнул.
– Я сделаю все, что смогу. Поверьте, мне очень жаль. Случилось что-то серьезное?
– Мы пока не знаем.
Поговорив с Доминик, Динна позвонила в аэропорт и в банк. Взглянув на вещи, которые Маргарет упаковала для нее в дорогу, она быстро набрала номер Бена – нужно было застать его до того, как он уйдет из галереи. До отъезда в аэропорт у нее оставался час. Бен сейчас же взял трубку.
– Мне придется срочно уехать из города.
– Что ты натворила, ограбила банк? – со смешком спросил Бен.
Он предвкушал скорую встречу с Динной и приятный вечер, настроение у него было прекрасное. Однако, услышав в голосе Динны непривычные нотки, он сразу заподозрил неладное.
– С Пилар произошел несчастный случай. Ох, Бен... Динна вдруг расплакалась, уже не сдерживаясь: она была испугана, у нее болело сердце за дочь, а еще она не могла простить Марку того, что он разрешил Пилар купить мотоцикл.
– Успокойся, дорогая, я сейчас приеду. Ты не против, если я зайду к вам в дом?
– Не против.
Уже через семь минут Маргарет открыла Бену дверь. Динна ждала в своей комнате. На ней был все тот же костюм, в котором она ходила на ленч с Ким, и серьги, подарок Бена. Взглянув на нее, Бен быстро подошел к ней и обнял.
– Все хорошо, девочка моя, все хорошо.
Динна рассказала ему, что у Пилар парализованы ноги.
– Возможно, это лишь временная реакция на падение. Ты же пока не знаешь всех подробностей. Возможно, все еще не так страшно, как кажется сейчас. – Бен заметил, что она очень бледна. – Может быть, выпьешь что-нибудь?
Динна замотала головой. Ее лицо выражало муку. Она снова заплакала и снова нашла утешение в объятиях Бена.
– Мне в голову лезут всякие кошмары.
– Постарайся не думать о плохом, ты должна собрать все силы, чтобы продержаться до Парижа. – Он заглянул ей влицо. – Может, хочешь, чтобы я поехал с тобой?
Динна вздохнула и попыталась улыбнуться.
– Хочу, но нельзя. Но все равно спасибо, что предложил. Я люблю тебя.
– Если я тебе понадоблюсь, только позвони, и я тут же прилечу, договорились?
Динна кивнула.
– Ты можешь позвонить за меня Ким и рассказать, что случилось? – спросила Динна. – Я пыталась до нее дозвониться, но ее нет дома.
– А она ничего не заподозрит, если я позвоню?
Бен беспокоился, но не за Ким, а за Динну. Динна улыбнулась:
– Не заподозрит, сегодня за ленчем я ей сама рассказала про нас. Между прочим, она каким-то образом уже догадалась. Она что-то заметила еще на открытии моей выставки. Ким считает, что ты хороший человек, и я с ней согласна.
Динна снова потянулась к Бену, и он крепко обнял ее. Не скоро у нее снова будет возможность его обнимать, быть с ним.
– Знаешь, мне бы хотелось еще раз вернуться домой, просто побыть там... это меня успокаивает.
Бен понял, что она говорит о его доме.
– Скоро ты туда вернешься.
Динна подняла голову и посмотрела Бену в глаза:
– Обещаешь?
– Обещаю. А теперь тебе пора. У тебя есть все, что нужно? Динна кивнула и снова закрыла глаза. У нее вдруг закружилась голова.
– Тебе плохо?
– Нет, все в порядке.
Бен вышел первым, Динна спустилась по лестнице вслед за ним и, перед тем как уйти, обняла Маргарет. Теперь час на дорогу до аэропорта, затем еще сорок пять минут до вылета. А еще через двенадцать часов она будет в Париже – со своей девочкой, с Пилар.
Всю дорогу до аэропорта Динна молчала и молилась просебя, чтобы застать дочь живой.