Лета 7063-го генваря в 18 день царь великий князь Иван Васильевич всеа Русии приговорил з бояры о розбойном деле.
1. Которого розбойника поймают, и тот розбойник в розбоех на себя и на своих товарыщев учнет говорити, и что кому розбойного досталося, и по его речем у того человека поличное вымут и, пытан, на себя не скажет, а в обыску ево назовут лихим человеком, и того по обыску и по розбойничим речем и по поличному казнить.
2. А на которого человека говорит язык[80], и тот человек, пытан, на себя не скажет, а в обыску его назовут лихим человеком, и того человека казнити же, потому что они, пытаны оттерпливаютца, в розбоех на себя не говорят, а посадить их в тюрьму до смерти; и они ис тюрмы утекают и розбойники их выбивают, и те розбойники опять розбивают и кровь от них крестьянская льетца.
3. А на которых людех исцы ищут розбоев, и те люди скажут, что они не розбивали и языки на них в розбоех не говорят, а в обыску про них скажут, что они лихие люди, а в лихе про них доводов не скажут, а, пытаны, те люди на себя в розбоех не скажут, — и тем людем сидети в тюрме до смерти по обыском. А на которых людей скажут в обыску, что они лихие люди и в лихе на них доведут, а, пытаны, на себя не скажут, — и тех людей казнити же.
|
|
4. А на которого человека говорят языки два или три, а в обыску ево половина добрым человеком назовут, а другая лихим человеком, а, пытан, сам на себя не учнет говорить, а после того прибудет на него иное лихое дело в розбое или в татьбе, — и того казнити. А на обыскных людех, которые его одобрили, взять выть.[81]
5. А на которого человека язык говорит, а в обыску ево половина обыскных людей назовут добром человеком, а другая лихим человеком, — и того человека, на кого язык говорит, пытати. А не учнет на себя, пытан, говорити, — и того человека дати на поруку за обыскных людей, которые ево одобрили, а по розбойничьим речем на нем имать выть. А будет в той половине болши обыскных людей, которые назовут лихим человеком, человек пятнатцать или двадцать, а, пытан, на себя не скажет и тем людем, на которых язык говорил, сидети в тюрме до смерти no обыску и по языку, а животы его отдать исцом в выти. А прибудет на него после того иное в розбойном деле иное лихо, — и того казнити. А на обыскных людех, которые его одобрили, взять выть; а обыскных людей лутчих дву или трех бити кнутьем.
6. А на Москве и в ыных городех, в которой сотни[82] поймают у кого розбойника и поличное у него во дворе по его речем вымут, — и того разбойника пытати: и сколь давно к нему приезжает, и розбойную рухледь к нему привозит, и ведает ли он, что он розбивал. И скажет тот розбойник, что он к тому человеку приезжал и рухледь розбойную привозил, — и того человека, у которого розбойника поймают, пытати ж. А на той сотни за розбойника взять выть. А скажет тот розбойник, что он розбивал, а у которого человека поймают, и он того человека в розбоех и в приводех розбойной рухледи учнет говорити, и того он не ведал, что он розбивал, — и про того обыскати тою сотнею, где он живет. И назовут его в обыску добрым человеком, — ино его дать на поруку за обыскных людей, а на сотной выти не имати. А назовут его в обыску лихим человеком, — ина его по обыску пытати.
|
|
7. Которых губных старост великого князя выберут в городы и в волости, и те старосты не слушают, креста целовати не будут[83] и дел не делают, и грамот царя и великого князя не слушают, — и по тех старост посылати на подводах и сажати их в тюрму. А ис тюрмы их выпущати да на них прогоны имати[84]. А им велети впредь быти у розбойных дел и дела розбойные делати по наказному списку[85].
8. А которые старосты крест целовали, и те губные старосты живут на Москве за своими делы, а с Москвы не едут, — и тех старост ссылать с Москвы за поруками, а появятца опять, а с Москвы не поедут, — ино их сажати в тюрму на время.
9. А обыскивают губные старосты про татей и про розбойников и к обыску к ним из сел и ис волостей, из деревень немногие люди приезжают из волостей, из сел человек по пяти и по шти, и губные старосты о том пишут к бояром, что к ним многие дети боярские и их прикащики и крестьяне к обыском не ездят, и губных старост не слушают, и тюрем не ставят, и крепостей к тюрмам и сторожей и полоча не дают, и грамот великого князя не слушают, и которых посланников посылает государь с Москвы, и к тем посланником к обыском не ездят же, и которые люди к обыском не ездят, и на тех людех имати ослушного с сохи по рублю. А утекут в те поры ис тюрмы розбойники, — и те иски имати на ослушниках и на тех людех, которые в тюрму не пособляют. А что возмут на ослушных людех денег, — и старостам о тех деньгах отписывати на Москву к бояром, которым розбойные дела приказаны.
10. У которых губных старост языки говорят в ыные городы и в ыные губы, и те губные старосты посылают к тем к губным старостам не с одними грамотами, чтоб тех к ним людей, на которых у них языки говорят, присылати ставити их с языки с очей на очи, и те губные старосты тех людей к тем к губным старостам не посылают и грамот их не слушают, — и о том старостам меж себе ссылатись, а посылать им меж себя целовальников з грамотами. А целовальники б те грамоты отдавали старостам, взяв с собою сторонних людей, человек трех или четырех добрых, и те старосты к ним против того в том не отпишут, — и по тех старост посылати с Москвы приставов, а велеть их ставити перед бояры с тем целовальником, которой з грамотою послан, и с теми людми, перед которыми людми грамоту отдал, ставить с очей на очи. И скажут те люди, человеки три или четыре, что перед ними целовальник губным старостам грамоту отдал, — и с теми людми суда не дати. И которые губные старосты тех людей не пришлют, а в те поры розбойники утекут, — ино половина вытей имати на тех, которые упустили, а другая на тех, которые не прислали.
11. А на которых старост губных бьют челом бояром исцы, что их судят и обыскивают про них не по дружбе и бояря тем губным старостам примешивают из ыных губ губных старост, чтоб с теми старостами сьезжались и обыскивали вместе, и те губные старосты с теми губными старостами не съезжаютца и вместе не обыскивают, которые старосты не учнут сьезжатся, — и по тех посылати приставов из езду. А в другой ряд не сьедутца, ино на них исцовы иски. А у которых старост многие дела, ино из них одному сьехатца, а другому дела делати в своей губе.
12. Сидят в тюрмах многие люди, и дела их в пожар[86] погорели, сыскати про них нечем, — и тех людей выпрашивати словом да писати по их речем, в чем которой сидит, да про них обыскати.
|
|
13. Сидят в тюрмах здесь на Москве многие люди в татбах и в розбоех, а приставы живут у тюрем, тиуновы люди, ино тиуновых людей, которые у тюрем в приставех тюремщики, бьют челом, что тиуновы люди на них поминки емлют, а с ыных платья снимают, а на иных людей на тиуновы в том и доводы бывали и кнутом их в том бивали, — и тиуновым людем впредь у тюрем в приставех не быти. А велети выбрати земли людей добрых, которые люди к тому делу пригожи, 16 человек, да росписати их по месяцом на год. А как те люди у тюрем год поживут, ино их оменити, а выбирати иных людей 16 человек да росписати их по тому ж по месяцом на год.
А в подлинной книге у того государева уложенья припись дьяка Бориса Алексеева сына Щекина.
А на приговоре были у царя и великого князя бояре: князь Юрьи Михайлович Булгаков, князь Дмитрей Иванович Курлетев, Василей Михайлович Юрьев, князь Иван Иванович Пронской, Иван Михайлович Воронцов, князь Василей Семенович Серебряной, Иван Васильевич Шереметев, окольничей Алексей Федорович Одашев, постельничей Игнатей Михайлович Вешнеков.
А в подлинной книге у той статьи дьячьи приписи нет.
Памятники русского права. – М.: Гос. изд-во юридич. лит-ры,1956. – Вып.IV. – С.356-360