Глава XXV

Вторая часть "Генриха IV". - Старое и новое. - "Генрих V" как национальная драма. - Любовь к отчизне и шовинизм. - Мечты о Великобритании. Вторая часть "Генриха IV" написана, вероятно, в 1598 г., потому чтосудья Сайленс упоминается уже в 1599 г. в комедии Бена Джонсона "У каждогочеловека свои причуды". Хотя это скорее драматизированная хроника, чемдрама, но она отличается той же богатой, поэтической силой, как перваячасть. В серьезных местах поэт придерживался здесь ближе истории и, конечно,не его вина, если серьезные герои вышли менее интересными. В комическихэпизодах, занимающих довольно обширное место, Шекспиру удался художественныйфокус - вывести снова Фальстафа таким же интересным и забавным. Он одинаководостоен удивления в своих отношениях к верховному судье и к трактирщицам; онтак же величественен в качестве вербовщика, как и в качестве гостя умирового судьи Шеллоу в деревне. Шекспир присоединил к нему, отчасти в видетоварищей, отчасти ради контраста, обоих жалких провинциальных судей, Шеллоуи Сайленса. Фигура первого - настоящее чудо искусства. Он весь соткан изглупости, тупости, щегольства, беспутства и старческого слабоумия. Однако всравнении с бесподобным Сайленсом он кажется гением. По-видимому, Шекспирсрисовывал здесь, как в первой части, с современных моделей. Другой новойзабавной фигурой, нашедшей тотчас, подобно Фальстафу, целый ряд подражателейсреди второстепенных драматургов того времени, является хвастливый Пистоль,швыряющий направо и налево выспренными цитатами. Его шутовская аффектация ввысшей степени комична. Шекспир осмеивает в его цитатах патетический стильпрежних трагиков, возбуждавший его отвращение. Если Пистоль восклицает:"Вьючные лошади и тощие, изнеженные азиатские клячи, которые не пройдутболее тридцати миль в день, будут равняться с Цезарями и с Ганнибалами", тоШекспир пародирует здесь трагедию Марло "Тамерлан", где говорится: "Эй вы,откормленные азиатские клячи, разве вы можете в день пробежать больше 20миль?" Пиля пародируют слова Пистоля, обращенные к трактирщице: "Так ешь же итолстей, моя прекрасная Каллиполис". В пьесе Пиля "Битва при Алькасаре" Мулей Магомет приносит своей супругекусок мяса на острие шпаги и восклицает: "На, держи, Каллиполис, питайся ине томись больше!" Но центральной фигурой в комических эпизодах является все-такиФальстаф. Растолстевший рыцарь никогда не был так остроумен, как в тойсцене, когда он говорит верховному судье, намекнувшему ему на его почтенныйвозраст: "Лорд, я родился около трех часов пополудни, с белыми волосами и снесколько кругловатым животом; что же касается до голоса - я надорвал егокриком и усердным пением антифонов. Далее доказывать мою молодость я ненамерен; я стар только суждением и разумением, а угодно кому выпрыгать уменя тысячу марок, - пусть только вручит мне деньги, и я дам ему знатьсебя". Пьеса распадается на мелочи, но каждая из этих мелочей - бесподобна.Возьмите для примера монолог короля Генриха, открывающий третье действие,это поэтическое и глубокомысленное воззвание ко сну. Здесь встречаютсяследующие строки: О глупое божество, зачем же укладываешься ты с подлым простолюдином нагадкую постель и бежишь от королевского ложа, как от часового футляра илинабатного колокола? Ты смыкаешь глаза юнге на вершине высокой мачты; тыукачиваешь его чувства в колыбели бурного моря, когда бешеные ветры,схватывая ярые валы за макушки, взъерошивают их чудовищные головы,взбрасывают их к черным тучам с таким ревом и шумом, что и сама смертьпробудилась бы! Пристрастный сон, ты даруешь успокоение промокшему юнге втакие жестокие мгновения и отказываешь в нем королю в самые тихие,безмолвные часы ночи, когда все зовет тебя. - Спите же, счастливыепростолюдины! Покой бежит от чела, увенчанного короной. Вообще со второй части король, волнуемый заботами и грозящей смертью,особенно глубокомыслен. Кажется, все, что он говорит, и все, что емуговорят, написано поэтом на основании собственного серьезного жизненногоопыта, написано для тех людей, которые пережили и передумали то же самое.Вся первая сцена третьего действия интересна и великолепна. Здесь корольвысказывает свое геологическое сравнение, выражающее символическиисторическую изменчивость явлений. Когда он вспоминает с грустьюпредсказание низложенного Ричарда II, что люди, помогшие ему взойти напрестол, так же изменят ему, и заявляет, что это предсказание теперьсбывается, Уоррик отвечает в глубокомысленной реплике, поразительной длятого времени, что исторические события подвержены, по-видимому, известнымзаконам. В жизни каждого человека много такого, что необходимо вытекает изпрошедшего. Если обсудить как следует все факты, обусловливающие то илидругое событие, то нетрудно было бы предсказывать будущие события. На этокороль отвечает с не менее поразительной философской глубиной: "Так это всенеобходимости? Примем же все это за необходимость". Но самая глубокомысленная, пессимистическая реплика принадлежит королюв конце четвертого действия в тот момент, когда он, страдая смертельнойболезнью, узнает об усмирении мятежа. Он жалуется на то, что счастьеприходит всегда пополам с горем и пишет свои прекраснейшие вестиотвратительнейшими словами, что жизнь подобна пирушке, для которой недостаетлибо яств, либо аппетита. С того момента, когда король умирает, поэт обращает все свои силы нато, чтобы изобразить в лице его великого сына идеал английского короля. Вовсех прежних исторических драмах короли обладали большими недостатками.Шекспира вдохновляла задача нарисовать образ безупречного короля. Пьеса "Генрих V" - патриотический панегирик в честь этого национальногоидеала. В пяти хоровых песнях, служащих как бы вступлением к пяти действиям,звучит похвальный гимн, являющийся самым лучшим образцом героической лирикиШекспира. В общем пьеса скорее поэма в диалогической форме, в которой нет нидраматической техники, ни драматического развития, ни драматическогоконфликта. Это - английский "энкомий", вроде "Персов" Эсхила. В смыслепоэтического произведения драма не выдерживает сравнения с двумяпредшествующими пьесами, которые она дополняет. Эта патриотическая драманаписана для английских патриотов, а не для всего мира. В прологе к пятому действию находится намек на пребывание Эссекса вИрландии, который позволяет нам установить с достоверностью хронологическуюдату первого представления. Эссекс был в Ирландии с 15 апреля 1599 по 28сентября следующего года. Так как уже в 1600 г. некоторые поэты ссылаются нашекспировскую пьесу, то она возникла, по всей вероятности, в 1599 г. Насколько Шекспир был проникнут величием своего сюжета, показываютчастые пароксизмы авторского смирения. Подобно авторам древних героическихпоэм он обращается в начале с воззванием к музам; он просит снисхождения нетолько за несовершенство сценических средств, но и за "плоский, будничныйдух", в котором он воспоет такой величественный предмет. В прологе кчетвертому действию он вновь возвращается к той же мысли о собственнойнеспособности и о недостатках сцены, лишающих его возможности воспроизвестидостойным образом такие грандиозные события. Вообще поэт старался изо всехсил вознаградить зрителей роскошным лирическим пафосом и прекраснымикартинами, наполняющими эти хоровые песни, за отсутствие драматическогоединства, вызванное требованиями исторической точности. Шекспир нечувствовал, как наивна тирада архиепископа о салическом праве, которой оноткрывает пьесу и в которой доказывает права Генриха на французский престол.Поэт счел нужным включить это прозаическое рассуждение, ибо стремился ктому, чтобы сделать Генриха воплощением тех добродетелей, которые он самценил выше всех остальных. Он наделил его уже в конце "Генриха IV" истинноцарственным великодушием. Генрих утверждает верховного судью, которыйарестовал его некогда принцем, в его должности, говорит с ним в тонеглубокого уважения и называет его даже "отцом". В действительности этотсудья получил отставку, когда Генрих взошел на престол. Здесь принцпревратился в идеального короля подобно тому, как из куколки или личинкивыходит красивая бабочка. Генрих является тем государем, который поступаетвсегда по-царски и никогда не забывает того, что он представительанглийского народа; он ведет себя просто, без претензий и высокомерия,говорит скромно, действует энергично и чувствует, как должен чувствоватьблагочестивый человек; он - солдат, разделяющий с последним рядовым всенужды и лишения. Он так же груб, когда шутит и когда сватается; он следит ссуровой и справедливой строгостью за дисциплиной даже по отношению к своимстарым товарищам; он добрый гражданин, который беседует одинаково любезнокак с высокопоставленными, так и с простыми людьми; прежняя юношескаявеселость превратилась в нем в умеренную радость великого человека по поводуудачной шутки вроде, например, фарса, в котором участвуют Вильяме иФлюэллен. Шекспир наделил своего Генриха страстью воинственного Гарунааль-Рашида освоиться лично с образом мыслей своих подданных, и он нискольконе порицает своего героя за то, что он, падая низко с прежней идеальнойвысоты, приказывает умертвить всех плененных при Азенкуре французов. Шекспироправдывает этот поступок требованиями необходимости. Это все происходит оттого, что во всей пьесе царит не дух истинногопатриотизма, а порою - дух простого шовинизма. Обе речи короля Генриха подстенами Гарфлера (III, 1 и 23) отличаются дикостью и хвастливым фразерскимзадором. Поэт несправедлив в отношении к французам, хотя они тогда в самомделе доказали свою военную несостоятельность. Правда, Шекспир, отличавшийсявсегда удивительной способностью схватывать индивидуальные и национальныеособенности, подметил очень удачно некоторые недостатки французской нации,но все-таки эти сцены похожи скорее на карикатуру, рассчитанную на зрителейгалереи. Если французы примешивают к своим речам французские слова, то этодовольно детский прием. По-видимому, значительная часть пьесы была написанадля простой наивной публики, так как сам сюжет был общенациональный. Сюдапринадлежит, например, сцена, где хвастливый болтун Пистоль пугает и берет вплен французского дворянина, или сцена, когда одна из придворных дам обучаетюную французскую принцессу Екатерину английскому языку. Как эта сцена (III,4) с ее грубыми, почти скабрезными шутками, так и сцена (V, 2), где корольГенрих сватается за принцессу, имеют для нас еще тот интерес, что позволяютнам получить некоторое представление о познаниях Шекспира во французскомязыке. Он, без сомнения, умел читать по-французски. Но он говорил оченьплохо. Быть может, не он виноват в таких ошибках, как le possession, a lesanges. Но издатели придерживались, вероятно, его собственной рукописи там,где принцесса, которой Генрих поцеловал руку, произносит такие комичные иневероятные фразы, как-то: "je ne veux point, que vous abaissiez votregrandeur en baisant la main d'une de votre seigneurie indigne serviteur",или "Les dames et demoiselles pour etre baisees devant leur noces il n'estpas coutume de France". Следуя своему обыкновению и не желая порвать связь с предшествующимипьесами, Шекспир вплел также в "Генриха V" комические фигуры и эпизоды. Хотясам Фальстаф не появляется на сцене, но в начале пьесы рассказывается о егосмерти. Впрочем, его свита прогуливается на подмостках словно живое изабавное воспоминание о нем, пока члены ее один за другим не исчезают нависелице, унося с собой память о легкомысленной молодости великого короля.Взамен их Шекспир вводит целый ряд новых юмористических фигур: это типысолдат и офицеров из всех провинций современной Великобритании. Каждыйговорит на своем родном диалекте и от верной передачи этих наречий зависитдля слуха англичанина комическое впечатление пьесы. Мы встречаем здесьжителя Уэльса, шотландца и ирландца. Первый из них флегматичный и немногопедантичный добряк, стоящий горой за дисциплину и честность; шотландецотличается неизменной уравновешенностью, простотой, многословием инадежностью; ирландец - истинный представитель кельтской расы, вспыльчивый ипорывистый, иногда не очень понятливый и любящий повздорить. Из всех этихтипов валлиец Флюэллен отделан тщательнее других. Но, выводя этих представителей отдельных английских племен, Шекспиржелал не только позабавить публику пестрой коллекцией разнообразных типов идиалектов, а преследовал гораздо более серьезную и глубокую цель. Каждыйраз, когда англичане вели в те времена войны, их старые враги, шотландцы,нападали на них с тыла, а ирландцы подняли тогда как раз известный мятеж.Быть может, Шекспир мечтал о "Великой Англии" (Great England), как говорят о"Великобритании" (Great Britain). В то время, как он писал свою драму,шотландский король Иаков неустанно добивался благоволения англичан, и вопросо престолонаследии после смерти состарившейся королевы все еще не был решен.Шекспир желал, по-видимому, чтобы старая национальная вражда междуангличанами и шотландцами исчезла вместе со вступлением на престол Иакова. В то же время Эссекс еще находился в Ирландии. Он старался смягчитьнародное недовольство кротким обращением и переговорами с ГЛАВАремкатолических бунтовщиков. Эта политика довела его до гибели. Саутгемптоннаходился также в Ирландии в качестве начальника кавалерии, и нет никакогосомнения, что мысли Шекспира уносились часто в ирландский лагерь. Шекспирвложил, по-видимому, в уста Бэтса свои политические убеждения (IV, 2):"Полно вам ссориться, глупцы. У вас довольно французов (т. е. испанцев) длядраки!" Пьеса "Генрих V" не принадлежит к лучшим из шекспировских произведений,но она одно из его самых симпатичных. Здесь он является перед нами не в видегениального сверхчеловека, а в качестве английского патриота, вдохновениекоторого так же прекрасно, как наивно, и предрассудки которого почти идут кнему. Эта пьеса обращается не только к великому прошлому Англии, ноуказывает также в будущем на Иакова I как того государя, который мог бы вкачестве протестантского сына католички Марии Стюарт положить конецрелигиозным преследованиям, и который в качестве шотландца и приверженцаирландской политики Эссекса мог бы доказать миру не только могуществоАнглии, но и могущество Великой Британии.