Две метафизики

Переход от каждой низшей ступени бытия к высшей есть «скачок», «противоречие» (это признал Ленин), т. е. иррациональность, нерешенная проблема.

Но марксизм смертельно боится всякой непознаваемости, всякой «тайны». Он стремится нас уговорить, что для диалектики все рационально, все понятно. Настоящая наука движется при помощи противоположного импульса: она ищет иррациональное, таинственное, неизвестное, она прикована к нерешенным проблемам, она есть docta ignorantia («научное незнание»)^32*.

¹⁴ Это «пользование», однако, совсем особого рода: психика не состоит из живых клеток, как дом из кирпичей; она состоит из ощущений, представлений, эмоций и т. п. ¹⁵ Подобно тому как из количества денег нельзя вывести форму затрат, хот. каждая форма затрат требует своего количества денег. Точно так же количество труда никогда не переходит в качество труда (квалифицированный труд). Никакое уменьшение или увеличение количества труда не дает творчества (как новой формы активности).

Напротив, марксист больше всего пугается, как бы не получился «агностицизм».

Гегель тут во многом погрешил: он старался придать всем переходам ступеней рациональный вид диалектической дедукции. Но как раз это ему наименее удалось: переход от одной ступени к другой остается искусственным и часто словесным; он скрыл иррациональные скачки, скрыл противоречия, не выявил антиномии переходов. Ему было важно создать монистическую систему рационального идеализма. Именно поэтому наука потеряла всякий интерес к его «натурфилософии» и всякий кредит к его диалектике. Кантовская «вещь в себе» лучше указывала на нерешенные проблемы и «бесконечные задачи», стоящие перед наукой.

Марксизм, конечно, прежде всего заимствовал дефекты своего учителя (как и все раннее гегельянство с его невыносимой диалектической фразеологией): ему важно было скрыть существование иррационального, устранить кантовскую «вещь в себе» и, главное, создать монистическую систему рационального материализма.

Самая плохая диалектика это та, которая не чувствует проблем, не замечает и не признает своего незнания (Сократ считает это признаком резонирующего глупца).

В этих двух монистических метафизических системах мы имеем две противоположные симметрически расположенные ошибки: сведение всего бытия к его высшей форме, к «объективному духу», мировому разуму, абсолютному субъекту — и сведение всего бытия к его низшей форме, к материи (коротко говоря: идеализм и материализм). Объяснение снизу, «спекуляция на понижение», одинаково характерна для Маркса и Фрейда: материя (у Фрейда — libido^33*) первична, все остальное вторично и есть надстройка. Соблазн такого объяснения состоит в том, что низшая ступень, материя, по-видимому, сохраняется и присутствует (wird aufgehoben, как говорит Гегель) на всех высших ступенях (дух требует воплощения и есть воплощенный дух).

Объяснение сверху имеет, однако, свое большое преимущество: в низшей ступени бытия высшие ступени еще не содержатся, и поэтому из нее выведены быть не могут; но в высших ступенях все низшие уже содержатся (sind aufgehoben, «сняты»). Фундамент не содержит в себе дома, но дом содержит в себе фундамент.

Вот почему монизм «объективного духа» гораздо глубже проникает в постижение абсолютного бытия, нежели монизм «материи»: последний не имеет для этого достаточно категорий, он знает лишь низшие категории бытия и не знает категории психики, духа, личности и свободы.

И все же объяснение сверху нельзя принять, дедукция из субъекта, предпринятая Фихте и завершенная Шеллингом и Гегелем, не может удаться, и вот почему: высшие формы бытия всегда предполагают низшие и поэтому никогда не творят их из себя; форма всегда творит из какой-то ей данной материи; из высшей жизни духа, с ее правом, моралью, искусством, нельзя вывести физики с ее категориями (как и наоборот). Из самого полного физического знания звуковой волны нельзя вывести музыки с ее законами; но точно так же из полного знания музыки нельзя вывести физики звука.

Вот почему от метафизики идеализма так же приходится отказаться, как и от метафизики материализма, несмотря на все заслуги и преимущества идеализма, создавшего самое диалектику и развернувшего богатую систему категорий бытия (от Платона и Аристотеля до Гегеля). Приходится держаться «идеал-реализма», вернее сказать, устранить всякие «измы» и в основу положить простое бытие или абсолютное.