Психофизическая проблема в свете современной науки

Психофизическая проблема, или проблема соотношения «тела и души», есть древнейшая, вечная проблема философии и вечный камень преткновения для материализма. Наивный материализм утверждает: души не существует, существует только тело. «Диалектический материализм» утверждает: существует только движение материи, сознание есть форма движения материи.

Древнейшая антиномия духа и материи (существует только материя или только дух) решается в сторону материи; одна противоположность сводится к другой. Решение недиалектическое, ибо противоположности не существуют одна без другой: с уничтожением «духа» теряет смысл и «материя».

Далее антиномия эта состоит в том, что противоположности несводимы: материя есть движение в пространстве; сознание, мышление — не есть движение в пространстве (реальная верста не помещается в голове и идея версты не имеет измерения). Антиномия духа и материи, мышления и протяжения была глубоко продумана и формулирована Декартом, Спинозой, Лейбницем (на его знаменитом сравнении мозга с башенными часами, в которые можно войти и посмотреть, что там происходит: мы найдем сложное движение колес, но никогда не найдем ни ощущения, ни мышления^52*). В русской философии она была отчетливо формулирована и углублена Лопатиным.

Материализм и здесь не дает никакой диалектики психофизической проблемы: он не понимает и не формулирует антиномии, он не понимает, что здесь, в человеческом существе, соединено чудесным образом несоединимое, соединено то, что Кант называет внешним и внутренним опытом. Материализм говорит: материя и движение есть все. Спиритуализм говорит: дух и мышление есть все, ибо материя мыслится и содержится в духе, она есть «мое представление».

Вместо того чтобы обострять и углублять противоречие (по завету Сталина), дабы понять глубину проблемы и глубину трудности, диамат замазывает и замалчивает противоречие, или же ссылается на тождество противоположностей. Но мы установили, что эта ссылка никогда не дает решения и что замазывание антиномий есть нарушение диалектического принципа.

Открытия современной физики и открытия современной психологии указывают, однако, новые пути для решения проблемы: электроны и протоны суть, конечно, центры бессознательно действующих сил, электрические заряды, как действие отталкивания и притяжения. В свою очередь, низшая форма психической жизни есть бессознательное стремление, нечто аналогичное простейшей форме физического бытия — бессознательному движению. (Существует ведь и психическое и физическое «притягивание и отталкивание».) Как раз такого рода центры сил Лейбниц называет монадами (а Лосский — субстанциальными деятелями). Они действуют изнутри и вовне, суть нечто «в себе» и вне себя. Трудно было признать их одушевленными и приписать им психику, пока под психикой разумели сознание. Но когда психология открыла бессознательное, дело изменилось. «Монады» суть бессознательные силы и стремления, притягивание и отталкивание. Это как раз и утверждал Лейбниц; он первый угадал существование бессознательного, и современная психология с ее идеей космически-бессознательного (Юнг) дает Лейбницу огромное подтверждение.

Ясно, что нет никакого основания называть эти изначальные единства «материей»: они столь же «психоидны», как и физичны; «материальность» составляет только одну сторону их бытия: их противостояние и соотношение в пространстве (ибо пространство есть противоположение, взаимоисключение и вместе с тем соединение); существует и другая сторона: их «бытие в себе», их «самость», их «самостоятельность»²¹.

Такая точка зрения, к которой приводит диалектика психофизической проблемы, исключает материализм, но она исключает одинаково и спиритуализм. Диалектика исключает всякие «измы». Ленин рассуждает так: или идеализм, или материализм — они исключают друг друга. Совершенно верно, «измы» все исключают друг друга, но идея и реальность, дух и материя не исключают, а включают друг друга; выделяются из единого иррационального, объективно-реального бытия. Лосский называет такую точку зрения «идеал-реализмом»^54*; мы называем ее диалектической онтологией²².

Мы считаем, однако, своим долгом добавить, что решение психофизической проблемы в духе Лейбница и Лосского есть лишь философская гипотеза, предчувствие, которое нуждается в подтверждении и углублении. Оно приобретает, правда, новый смысл и значение под влиянием переворота в физике, окончательно устраняющего абсолютно твердые, непроницаемые атомы Ньютона и дающего перевес динамической материи — с одной стороны; и под влиянием открытия бессознательного как низшей формы психического бытия — с другой стороны; однако только дальнейшая разработка бессознательного может нам показать, насколько глубоко заложено «пси-хоидное» бытие: лежит ли оно везде там, где есть органическая жизнь, или еще глубже, так что можно говорить о космически-бессознательном! Во всяком случае, между органической жизнью и сознанием (с его «мышлением») лежит еще бессознательное, в котором, как теперь начинает выясняться, скрывается многое такое, что «и не снилось» не только Марксу и Энгельсу, но и настоящим «мудрецам».

Марксизм не может ничего решительно дать для решения психофизической проблемы, ибо он не знает, что такое психи-

²¹ Ленин допускает в «фундаменте здания материи» существование «способности, сходной с ощущением», ссылаясь на Геккеля и Моргана («Материализм] и эмпириокритицизм.]», с. 30)^53*. Плеханов держался той точки зрения, что вся материя вообще изначально одушевленна.

²² Сам Лосский дает блестящую диалектику психофизической проблемы в своей брошюре «Диалектический материализм в СССР». Париж, 1934.

ческое бытие. Маркс и Энгельс не имеют, собственно, никакой психологии, да ее и не было по-настоящему в их времена. Ленин все время говорит только об «ощущениях» и о мышлении²³.

Для них нет психологических проблем, нет противоположности сознания и бессознательного, нет коллективно-бессознательного, без которого невозможно понимание массовой психологии. Этот дефект преследует марксизм везде. Он делает его социологию и его философию истории неинтересными, духовно мертвыми. Полнота психического бытия человека обедняется до степени экономического «интереса», к которому все «сводится».