Отдел второй

1* В «Тезисах о Фейербахе» К. Маркса 11-й тезис гласит: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 3,с. 1-4).

^2* Там же, т. 4, с. 138.

3* Цитата из «Немецкой идеологии» К. Маркса (М., 1988, с. 24).

^4* Там же, с. 23.

^5* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 8, с. 119.

^6* Там же, т. 20, с. 116.

⁷* Там же.

⁸* Там же, т. 23, с. 342.

9* Там же, т. 25, ч. II, с. 387.

^10* Б.П. Вышеславцев перефразирует слова К. Маркса: «То, что у собирателя сокровищ выступает как индивидуальная машина, то для капиталиста суть действие общественного механизма, в котором он является только одним из колесиков» (там же, т. 23, с. 606).

^11* Там же, с. 747. У К. Маркса речь идет о «слепой силе экономических отношений».

^12* Перевод Б.П. Вышеславцева весьма приблизителен и неточен; К. Маркс рассматривает «абстрактный труд» «как процесс между человеком и природой». Далее он пишет: «Отдельный человек не может воздействовать на природу, не приводя в движение собственных мускулов под контролем своего собственного мозга» (там же, с. 516).

^13* Тамже, т. 3, с. 45.

14* В диалоге «Федон» 98c-d (Платон. Сочинения в 3 т. М., 1970, т. 2, с. 68.

^15* В предисловии ко второму изданию 1 -го тома «Капитала» К. Маркс писал: «У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под истинной оболочкой рациональное зерно» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 23, с. 22).

16* Знаменитая формула Гегеля из Предисловия к «Философии права»: «Что разумно — то действительно, и что действительно, то разумно» (Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990, с. 53).

17* В современных изданиях это выражение Гегеля переводится как «хитрость разума». О ней он писал в «Философии истории»: «Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред... Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим: индиви дуумы приносятся к жертву и обрекаются на гибель. Идея уплачивает дань наличного бытия и бренности не из себя, а из страстей индивидуумов» (Гегель. Сочинения. М.-Л., 1935, т. V11I, с. 32). О «хитрости разума» Гегель писал также в «Энциклопедии философских наук» (М., 1974, т. 1, с. 397-398).

^18* Лозунг В.И. Ленина, выдвинутый им в одной из речей перед народом в мае-июне 1917 г. Ни этой речи, ни самого этого выражения нет в Полном собрании сочинений Ленина, однако сохранилось свидетельство заслуживающего доверия современника, который был очевидцем этого выступления. «Я остановился возле дворца послушать Ленина, — пишет П.А. Сорокин в своей автобиографии...

— Товарищи рабочие! — так повел речь Ленин. — Отбирайте заводы у эксплуататоров! Товарищи крестьяне, захватывайте землю у врагов своих помещиков... Грабь награбленное!» (Сорокин П.А. Дальняя дорога. Автобиография. М., 1992, с. 89).

19* Цитата из пролетарского гимна «Интернационал».

^20* Цитата из Предисловия К. Маркса к книге «К критике политической экономии» (МарксК., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 13, с. 6).

^21* Непременное условие; буквально: «условие, без которого нет» (лат.).

22* Точнее: «стиль — это сам человек» — знаменитый афоризм Ж. Л. Бюффона в одном из томов его «Натуральной истории» (Buffon G.L.L. de. Oeuvrcs completes. Paris, 1817, vol. 5, p. 604).

23* В диалоге «Государство» Платон разработал свой проект «идеального государства», состоящего из трех сословий: правителей («философов»), стражей («воинов») и трудящихся. В основе сословного деления у Платона положен принцип разделения труда («невозможность одному человеку с успехом владеть многими искусствами» — 374 а) и принцип неравенства физических и умственных способностей людей (см.: Платон. Собрание сочинений в 4 т. М., 1994, т. 3, с. 136).

^24* Ради сохранения жизни утратить ее смысл (лат.). ^25* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 25, ч. II, с. 387. ^26* Имеется в виду «Протестантская этика и дух капитализма». См.: ВеберМ. Избранные произведения. М., 1990, с. 44-306.

^27* Квакеры (от англ. quakers — трясущиеся) — члены религиозной христианской общины протестантского толка, основанной в середине XVII в., отвергающие институт священников и церковные таинства.

Меннониты — одна из протестантских сект, близкая к анабаптистам и получившая название от фамилии своего основателя, Симониса Мен-нона (1496-1561), голландца по происхождению.

^28* «Если бы каждое орудие, — пишет Аристотель в 1-й книге "Политики", — могло выполнять свойственную ему работу само, по данному ему приказанию или даже его предвосхищая... тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были бы рабы... Орудия как таковые имеют своим назначением продуктивную деятельность, собственность же является орудием деятельности активной...» (Аристотель. Сочинения в 4 т. М., 1984, т. 4, с. 381). На вопрос «Что такое раб по своей природе» Аристотель отвечает: «Тот, кто по природе принадлежит не самому себе, а другому и при этом все-таки человек, тот по своей природе раб» (там же, с. 382). Или как сформулирован он в «Никомаховой этике»: «Раб — одушевленное орудие, а орудие — неодушевленный раб» (там же, с. 236).

^29* В «Генеалогии морали». См.: Ницше Ф. Сочинения в 2 т. М., 1990, т. 2, с. 434.

30* Имеется в виду выступление Менения Агриппы в римском сенате, о котором рассказывает Плутарх в своем жизниописании Гая Марция Кориолана. «Он обращался к народу с горячими просьбами, — рассказывает Плутарх, — много и смело говорил в защиту сената и кончил своею известною баней. Однажды, сказал он, все члены человеческого тела восстали против желудка. Они обвинили его в том, что один он из всего тела ничего не делает, сидит в нем без всякой пользы, между тем как другие, для угождения его прихотей, страшно трудятся и работают. Но желудок смеялся над их глупостью: они не понимали того, что, если в него и идет вся пища, все же он отдает ее назад и делит между остальными членами. "Так поступает, граждане, по отношению к вам и сенат, — закончил Агриппа, — в нем имеют начало планы и решения, которые он приводит в исполнение с надлежащею заботливостью и которые приносят доброе и полезное каждому из вас". Его речь расположила народ к миру» (Плутарх. Избранные жизнеописания. М., 1990, т. I, с. 392).

^31* Эту задачу О. Шпенглер сформулировал во введении к своему знаменитому исследованию «Закат Европы» (т. I: Образ и действительность. М., 1923, с. 3-6).

32* См.: МарксК., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 13, с. 6-8.

33* Статья Ф. Энгельса «Карл Маркс» написана в 1877 г. (там же, т. 19, с. 105).

^34* Там же, с. 204-207 (эта и приведенные выше цитаты).

^35* Имеется ввиду поэма Гесиода «Труды и дни» (ст. 225-273), в которой после притчи о двух городах (праведном и неправедном) следует совет всем людям и особенно царям помнить о том, что справедливость (Дике) следит за их поведением и сообщает Зевсу о нарушениях ее заповедей. См.: Эллинские поэты VIII—III вв. до н. э. М., 1999, с. 55-56.

^36* См. выше, прим. 4' на с. 944.

37* МарксК., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 13, с. 8.

^38* См.: Спиноза Б. Избранные произведения. М., 1957, т. I, с. 494 (Этика, ч. III, теорема 48).

^39* Цитата из Послания к Римлянам св. ап. Павла (13,1).

^40* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 4, с. 184.

^41* Там же, т. 3,с. 322.

^42* Там же, т. 13, с. 7.

^43* Где общество, там и право (лат.).

^44* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 3, с. 322.

^45* Арианство — христианско-богословское учение, разработанное александрийским священником Арием ок. 318 г., в котором утверждалось, что Бог-Отец и Бог-Сын не «единосущны», а «подобосущны», чем по сути дела снималась центральная для христианства идея богочеловека. На Никейском соборе в 325 г. арианство было осуждено как ересь.

Монофизитство, основанное константинопольским архимандритом Евтихием в V в., признает не две природы Иисуса Христа (божественная и человеческая), а одну — божественную. Монофизитство получило широкое распространение в восточных областях Византийской империи, в 451 г. на Халкидонском соборе было осуждено как ересь. На основе моно-физитства в Армении возникла армяно-григорианская церковь, а в Эфиопии — коптская.

^46* Цитата из Фауста «Гете»:

Но две души живут во мне,

И обе не в ладах друг с другом.

(Гете И.В. Фауст. М., 1969, с. 69; перевод Б.Л. Пастернака.)

^47* Неточная цитата из письма Ф. Энгельса к Ф. Мерингу от 14 июля 1893 г. (дата письма Б.П. Вышеславцевым указана неправильно). См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 39, с. 82.

^48* Цитата из стихотворения А.С. Пушкина «Поэт и толпа» (1828):

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

^49* Согласно концепции К.Н. Леонтьева, разработанной им в книге «Ви-зантизм и славянство», все государственные организмы и культуры мира подчинены одному и тому же закону — в ходе своего развития они проходят три периода: 1) первичной простоты, 2) цветущей сложности и 3) вторичного смесительного упрощения. См.: Леонтьев К.Н. Цветущая сложность. Избранные статьи. М., 1992, с. 74,104.

^50* Не вполне точная цитата из «Манифеста коммунистической партии» (МарксК., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 4, с. 425). ^51* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 8, с. 208. ^52* Согласно Г. Спенсеру, в обществе, как и в живом организме, существует постоянная тенденция к росту внутренней дифференциации, сопровождающаяся усовершенствованием процесса интеграции органов. Впоследствии эти термины прочно вошли в научный обиход ученых-социологов.

53* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 20, с. 292; т. 19, с. 226. ^54* На самом деле — итальянский.

^55* Имеется в виду шестой раздел III тома «Капитала»: «Превращение добавочной прибыли в земельную ренту» (там же. Т. 25. Ч. П. С. 163—379). 56* Там же, т. 4, с. 427.

^57* Цитата из «Системы нравственности» Гегеля (Гегель. Политические произведения. М., 1978, с. 337).

^58* Там же, с. 360.

^59* МарксК., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 4, с. 427.

^60* Цитата из поэмы Г. Гейне «Германия. Зимняя сказка». Ср. пер. В. Левина:

Мы здесь, на земле, устроим жизнь

На зависть небу и раю.

При жизни счастья нам подавай!

Довольно слез и муки!

Отныне ленивое брюхо кормить

Не будут прилежные руки.

А хлеба хватит нам для всех, —

Закатим пир на славу!

Есть розы и мирты, любовь, красота

И сладкий горошек в приправу.

Да, сладкий горошек найдется для всех,

А неба нам не нужно —

Пусть ангелы да воробьи

Владеют небом дружно.

(Гейне Г. Стихотворения. Поэмы. Проза. М., 1971, с. 426).

^61* В рецензии на второй том «Истории русского народа» Полевого А.С. Пушкин писал: «Поймите... что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы, выведенные Гизотом из истории христианского Запада. Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астроном, и события жизни человечества были бы предсказаны в календарях, как и затмения солнечные. Но провидение не алгебра» (Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 т. М., 1981, т. VI, с. 99).

^62* См.: Дайте Алигьери. Божественная комедия (Ад. III, 9). В восьмой главе первого тома «Капитала» Маркс, характеризуя условия труда рабочих спичечной мануфактуры, писал: «Данте нашел бы, что все самые ужасные картины ада, нарисованные его фантазией, превзойдены в этой отрасли мануфактуры» {Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 23, с. 258).

^63* Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. СПб., 1993, с. 72.

64* Цезарепапизм — религиозно-политическая система, при которой глава светской власти (цезарь) является фактически и главой Церкви (папой). Термин был изобретен в XIX в. немецким историком Й. Хергенрете-ром для характеристики политической системы Византии, но впоследствии приобрел расширительное значение.

Папоцезаризм — система, обратная цезарепапизму: глава Церкви (папа) является фактически главой государства (цезарем).

^65* Цитата из стихотворения «Последний поэт», опубликованном в 1835 г. См.: Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. М., 1982, с. 274.

⁶⁶* Цитата из стихотворения «Поэт и толпа» (1828).

67* В твоей груди — звезды твоей судьбы (нем.).

68* В исследовании «Современный капитализм». М., 1903-1905, т. 1-2. В России эту мысль подробно развивал С.Н. Булгаков, который писал: «В жизни и мироощущении современного человечества к числу наиболее выдающихся черт принадлежит то, что можно назвать экономизмом нашей эпохи... Жизнь есть процесс прежде всего хозяйственный — такова аксиома этого современного экономизма, получившая самое крайнее и даже заносчивое выражение в экономическом материализме» (Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М., 1990, с. 7-8).

69* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 4, с. 447.

70* Предустановленная гармония — одно из центральных понятий философии Лейбница. Так как «монады» [простые субстанции) вовсе не имеют окон, через которые что-либо «могло бы туда войти или оттуда выйти», и поскольку «душа следует своим собственным законам, тело — также своим», «они, по Лейбницу, сообразуются в силу гармонии, предустановленной между всеми субстанциями...» (Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. М., 1982, т. 1, с. 413-414,427: Монадология, §7,78).

^71* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т. 4, с. 446.

⁷²* Там же, с. 431.

^7Э* Там же.

^74* Рессентимент — у Ф. Ницше отличительная особенность «морали рабов», которой он противопоставляет «мораль господ». Вот несколько характеристик «морали рабов»: «Всюду, где мораль рабов является преобладающей, язык обнаруживает склонность к сближению слов "добрый" и "глупый"» (По ту сторону добра и зла. IX, 260). «Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment сам становится творческим и порождает ценности: ressentiment таких существ, которые не способны к действительной реакции, реакции, выразившейся бы в поступке, и которые вознаграждают себя воображаемой местью. В то время как всякая преимущественная мораль произрастает из торжествующего самоутверждения, мораль рабов с самого начала говорит Нет "внешнему", "иному", "несобственному": это Нет и оказывается ее творческим деянием. Этот поворот оценивающего взгляда — это необходимое обращение вовне, вместо обращения к самому себе — как раз и принадлежит к ressentiment: мораль рабов всегда нуждается для своего возникновения прежде всего в противостоящем и внешнем мире, нуждается, говоря физиологическим языком, во внешних раздражениях, чтобы вообще действовать, — ее акция в корне является реакцией» (Генеалогия морали. 1,10). См.: Ницше Ф. Сочинения в 2 т. М., 1990, т. 2, с. 384,424-425).

О понятии «ресентимент» (которое лишь приблизительно можно перевести на русский язык как «затаенная обида», «неосознанная зависть», «неприязненное чувство», «вражда») см. исследование М. Шелера «Ресентимент в структуре морали» (СПб., 1999). Шелер считает, что открытие Фридрихом Ницше ресентимента — «самое глубокое открытие в области происхождения моральных оценок, несмотря на всю ошибочность его специального тезиса о том, что христианская мораль, а в особенности христианская любовь, — утонченнейший цветок ресентимента» (Шелер М. Указ. соч., с. 11).

^75* В статье «Рефлекс свободы» И.П. Павлов писал: «Рефлекс свободы — типичная черта, характерная реакция всех живых существ — является наиважнейшим из числа врожденных инстинктов. Благодаря ему любое, даже небольшое, препятствие на пути живого организма разрушается, если противоречит его жизненному курсу. Всем хорошо известно, как ограниченные в свободе животные, особенно привыкшие к дикой жизни, пытаются высвободиться» (цит. по: Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992, с. 279).

⁷⁶* Цитата из Второго Послания к Коринфянам св. ап. Павла (3,17).

ПРОТ. В. ЗЕНЬКОВСКИЙ
УБОЖЕСТВО «ДИАМАТА»

Диалектический материализм (в сокращении «диамат»), как известно, является официальной философией в Советской России. Он обязателен для всех советских граждан; следование ему обеспечивает «благонадежность» граждан, а всякое «уклонение» карается как признак измены Сов[етскому] Союзу. Все это типично для той идеократической тирании, на которой держатся Советы; непонятно только, зачем «диамат» называть философией? В нем нет даже и того, что обозначает расплывчатое выражение «мировоззрение», и тем более нет философии, которая есть свободное построение, слагающееся в систему идей. Но «диамат» все же претендует быть философией — такова уж дань истории. Если читать бесчисленные статьи и книги, посвященные в Сов[етской] России «диамату», то нельзя не поражаться тому идейному убожеству, которое мы находим там. И это, конечно, вовсе не есть следствие бесталанности тех авторов, которые пишут эти статьи и книги, — бесталанной является сама исходная позиция.

Нечего удивляться, что на Западе никто серьезно не интересуется «диаматом»; если порой и встречаются попытки что-то найти в «диалектическом материализме», то они лишь изобличают с убийственной ясностью убожество и пустоту «диамата». Русские философы, живущие на Западе, дали всего несколько этюдов, посвященных анализу «диамата» (из этих этюдов лучший принадлежит Н. А. Бердяеву, написавшему небольшую брошюру под названием «Генеральная линия советской философии»^1*). В иностранной же литературе заслуживают быть отмеченными: книга Bochensky. Der sowietische dlalektische Materialismus (Miinchen, 1950), да вот недавно появился толстый том (616с/!) — сочинение Prof. Wetter. Der dialektische Materialismus (Wien, 1952). Об этой последней, очень «основательной» в смысле богатейших знаний всей огромной (хоть и пустой по существу) советской «философии», надо все же сказать, что вовсе не было надобности излагать варианты одного и того же учения, чтобы прийти к выводу (с. 568), что «примитивная советская философия есть просто эклектическая смесь различных утверждений, часто друг с другом несоединимых». Право, для такого убийственного вывода вовсе не нужно было писать 616с/!

Но вот недавно появилась небольшая, но замечательная книга проф. Петрова «Философская нищета марксизма», которая заслуживает всяческого внимания. Она невелика по объему (всего 179 с), но она так основательно и серьезно разбирает все основные положения диалектического материализма, что, поистине, от него не остается камня на камне. Ведь одно уже сочетание диалектики и материализма философски бессмысленно и недопустимо, а то «самодвижение материи», о котором постоянно говорил Ленин, есть, конечно, чисто фиктивное построение. Проф. Петров вскрывает превосходно самую сущность диалектики, этой важнейшей сферы «самодвижения мысли» (если позволено так выразиться), и ясно показывает невозможность, внутреннюю бессодержательность понятия «диалектический материализм». Об этих «детских шалостях с законом противоречия» проф. Петров говорит просто и ясно и вместе очень глубоко и сильно.

Чрезвычайно ценно и важно для раскрытия пустоты диалектического материализма все то, что говорит автор о теме «скачка» в построениях марксизма. Самая эта тема выросла в марксизме (уже Маркс говорил о «скачке из царства необходимости в царство свободы»^2*) из желания обосновать понятие революции, а затем это понятие было перенесено в понимание природы. Тут приходится отметить любопытный и сам по себе характерный процесс мысли, обратный тому, что раньше наблюдался в развитии идей в Европе. Раньше с легкомыслием и упрощенностью переносили понятия, сложившиеся в естествознании, на историческое и социальное бытие, но уже в XX в. началось обратное перенесение категорий исторического и социального бытия на истолкование природы. То, что мы находим в этом направлении в марксизме, является наиболее грубой и упрощенной формой этого передвижения понятий.

Проф. Б. Петров совершенно прав, придав своей книге подзаголовок: «Философская нищета марксизма». Действительно, марксизм, поскольку он хочет быть «философией», оказался совершенно несостоятельным; все, что в нем было от философии, было взято от Гегеля, а еще больше от Фейербаха. Особенно это надо сказать о том понятии «надстройки», которое применяется в марксизме для истолкования жизни идей в свете «исторического материализма». О генезисе этого понятия «надстройки» мне приходилось уже писать (см. мою статью «Окамененное нечувствие», «Православная Мысль», т. VIII, 1951), а у проф. Петрова читатель найдет много остроумных и верных замечаний, до конца раскрывающих противоречия в понятии «надстройки» в применении к духовным процессам.

Философское убожество «диамата» до конца исследовано проф. Петровым. Надо быть чрезвычайно благодарным автору за его труд, тем более своевременный^3*, что теперь среди нас есть много людей, которые росли под постоянным внушением того, что «диамат» есть единственная философия, отвечающая нашей эпохе. Нельзя не пожелать самого широкого распространения книге проф. Петрова, чтение которой будет одинаково полезно и для старой, и для новой эмиграции.

— — — — — —

Прот. В. Зеньковский. УБОЖЕСТВО «ДИАМАТА» Возрождение. Париж, 1954, тетрадь 31, январь-февраль, с. 171-172.

1* Эта статья, точное название которой «Генеральная линия советской философии и воинствующий атеизм», была сначала опубликована в журнале «Путь» (1932, № 34, с. 1-28), а затем издана в виде отдельной брошюры (Париж, Ymca-press, 1932).

2* См. прим. 75* на с. 957.

3* В оригинале описка или опечатка: «современный».

С.А. ЛЕВИЦКИЙ
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
(«ФИЛОСОФСКОЙ НИЩЕТЫ МАРКСИЗМА»)

Книга проф. Вышеславцева представляет собой исключительную ценность для всякого, в ком бьется пульс живой мысли и кому дорог прогресс философского мышления. Мы не сомневаемся в том, что читатель сам оценит глубину и силу мысли автора, остроту его анализов, точность формулировок, стройность и ясность изложения.

Книга посвящена критике философских основ марксизма — диалектического и исторического материализма. Но, по существу, это нечто большее, чем только критика. Во-первых, критика эта заостряется до действительного опровержения марксизма, разоблачая догматизм, устарелость, непоследовательность мертвую схоластичность этой теории. Во-вторых, автор не только вскрывает все противоречия и недоговоренности марксизма, но везде намечает конструктивные пути решения основных философских проблем.

Автор показывает, что все, что есть подлинного и ценного в марксизме, представляет собой наследие великих философских традиций прошлого и все, чему марксизм обязан своему былому зажигательному пафосу, представляет собой живой когда-то протест против былых заблуждений и несправедливостей.

При всем этом книга проф. Вышеславцева далека от всякой предвзятости. Автор дает бой марксизму на избранном самим Марксом поле битвы — в области диалектики. В диалектике он находит общую платформу между диаматом и истинной философией. Как убедительно подчеркивает проф. Вышеславцев, противоборство противоречий, утверждаемое диаматом, есть основной метод всякой подлинной философии — от Платона до Гегеля и Бергсона.

В утверждении единства и борьбы противоположностей — зерно правды диамата. Однако проф. Вышеславцев блестяще показывает условия осмысленности и философской плодотворности этой борьбы противоречий. Ибо противоречия должны разрешаться, в противном случае они «пожрали» бы друг друга. Без высшего синтеза противоречия превращаются в хаос. Однако марксизм абсолютизирует противоречия, видя в них «прообраз большевистской беспощадности и непримиримости», т. е. руководясь политическими, а не философскими мотивами.

Поэтому то гипостазирование^1* противоречий, то возведение их в ранг абсолютного принципа, которым грешит диамат, философски неоправданно и представляет собой вопиющее искажение истинного диалектического метода. На гераклитовских образах «лука и лиры» автор незабываемым образом демонстрирует эту догматизацию противоречий, подсказанную мотивами политической ненависти, хотя и гримирующейся под «научность». Вообще, везде автор бьет диалектический материализм диалектическим же методом, показывая несовместимость материализма с диалектикой, равно как несовместимость истинной диалектики с так называемой «материалистической диалектикой».

В диалоге с диаматом, проводимом автором с истинным вдохновением, он наносит диамату сокрушительные удары, попадающие в самую сердцевину этого лжеучения.

Проф. Вышеславцев ставит диамат перед дилеммой: или остаться верным диалектическому методу и, «обратившись в свою противоположность», стать диалектической онтологией — или впасть в вульгарный материализм. «Диалектика и материализм — две вещи несовместные», как не устает повторять автор.

Вторая часть книги проф. Вышеславцева посвящена критике исторического материализма. Здесь автор блестяще разоблачает «фетишизм труда», как одно из коренных заблуждений марксистской интерпретации истории. Автор убедительно показывает, что труд может быть понят прежде всего на основе творчества, основные категории которого — свобода и целенаправленность, а не необходимость и не механическая причинность.

В основе экономики лежит, таким образом, целенаправленная, творческая деятельность человека, хотя здесь творчество проявляется в своей относительно низшей форме — в борьбе с материальной нуждой и непосредственной направленности на материю.

Но с признанием этого тезиса падает вся мнимая «материалистичность» общественных и исторических процессов. Так, самое развитие индустрии и индустриальной культуры стало возможным прежде всего благодаря предварительным достижениям чистой науки. При этом проф. Вышеславцев прекрасно видит всю односторонность чисто идеалистических концепций истории, пренебрегающих материальными факторами. Таким идеалистическим концепциям больше не место в современной философской культуре. Но тем менее в ней места — для вопиюще односторонней интерпретации истории, положенной в основу «истмата».

Ценно также то, что проф. Вышеславцев попутно с уничтожающей критикой истмата знакомит читателя с современным состоянием науки об обществе, вводя читателя в круг современных проблем этой науки.

Сам марксизм на практике — в своем ленинском толковании с его тезисом о «примате политики над экономикой» в переходный период социалистического строительства — является живым, хотя и трагическим опровержением идолатрии²* экономики, которой страдали Маркс и его последователи.

Автор показывает также противоречия между «Коммунистическим манифестом», с его ложным, но несомненным пафосом, — с одной стороны, и позднейшим «обуржуазенным» марксизмом.

Книга проф. Вышеславцева — едва ли не единственный пример фронтальной критики диамата. По философской глубине и неотразимой убедительности она может быть сравнена с одной лишь книгой этого рода — с брошюрой «Диалектический материализм в СССР» Н.О. Лосского^3*. Однако книга Лосского, классическая по своей методологической строгости, лишена того полемического огня, которым горит книга проф. Вышеславцева. Если книга Лосского посвящена более критике материализма, то острие книги Вышеславцева направлено против материалистической диалектики, которая ведь составляет душу марксистской философии.

К сожалению, в западной философской литературе есть мало книг, посвященных всесторонней критике диалектического и исторического материализма. Есть ряд ценных трудов — Штаммлера, Масарика^4*, но, будучи написаны еще в прошлом веке или на рубеже столетий, они во многом устарели. Современные же философские авторы, как правило, не занимаются диаматом. (Есть, конечно, исключения, напр[имер], Веттер, давший недавно обстоятельный разбор диамата). Одна из причин этого — в том, что диамат настолько явно догматичен, настолько не удовлетворяет основным требованиям современной философской культуры, что философам-специалистам, очевидно, не хочется тратить свои силы на опровержение новой схоластики.

Но в таком отношении к диамату нельзя не видеть доли снобизма. Пусть диамат философски несостоятелен, но все же 3 сотни миллионов в странах так называемого «социалистического лагеря» воспитываются в духе этой теории.

Уже этот факт не дает права обходить диамат молчанием. Поэтому особенно ценно, что за черновую работу критики диамата взялся такой блестящий представитель русской философии, как проф. Вышеславцев, принадлежащий к славному поколению мыслителей эпохи религиозно-философского ренессанса начала этого века.

Советская критика, разумеется, обходит молчанием философские достижения этого периода и по причинам отнюдь не снобистского характера, а по мотивам «страха мысли». Но замолчать истину можно лишь временно.

В современной России все ускоряющимся темпом идет процесс раскрепощения и пробуждения живой мысли. Гипноз застывших и изживших себя формул диамата все более ослабевает. Час раскрепощения русской мысли близок, и в глубине умов он уже наступил.

Книга проф. Вышеславцева, вся заряженная пафосом стремления к истине, из каждой главы которой излучаются творческие импульсы, может сыграть роль живительного фермента этого нового пробуждения философской мысли в России.

— — — — — — — -

С.А. Левицкий. ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ [«ФИЛОСОФСКОЙ НИЩЕТЫ МАРКСИЗМА»]

Вышеславцев Б.П., проф. (Б. Петров). Философская нищета марксизма. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1957, с. 12-16.

Сергей Александрович Левицкий (1908-1983) — русский философ, писатель, публицист и литературовед; ученик и последователь Н.О. Лосского. Родился и жил в Эстонии, затем в Чехословакии, Германии и США (с 1950 г.).

Вышеславцеву посвящен особый раздел в книге С.А. Левицкого «Очерки по истории русской философии» (М., 1996, с. 402-416) и статья «Б.П. Вышеславцев» (Грани. Франкфурт-на-Майне, 1965, № 57).

О знакомстве С.А. Левицкого с Б.П. Вышеславцевым см. во вступительной статье.

1* Гипостазирование (от греч. ипостась) — наделение самостоятельным бытием какого-либо отвлеченного понятия, свойства, идем.

^2* От фр. idolatrie — идолопоклонство, обоготворение.

3* Брошюра вышла в Париже в 1934 г.

^4* См.: Штаммлер P. Wirtschaft und Recht nach der materialistischen Geschichtsauffassung. Eine socialpolitische Untersuchung. Leipzig. 1896 (рус. перевод: Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории. 1899); Масарик Т.Г. Философские и социологические основания марксизма. М., 1900.

М.М. КАРПОВИЧ
ПРЕДИСЛОВИЕ (К КНИГЕ «КРИЗИС ИНДУСТРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ»)

Автор этой книги, Борис Петрович Вышеславцев, в предреволюционные годы принадлежал к той богатой дарованиями группе «философствующих юристов», которая сложилась в Московском университете вокруг П.И. Новгородцева и кн. Е.Н. Трубецкого. Его университетской специальностью была история философии права, но он занимался и общефилософскими проблемами, уделяя особое внимание вопросам этики. В 1922 г. Б.П. Вышеславцев, как мыслитель идеологического^1* направления, был выслан советской властью заграницу вместе со многими другими представителями русской науки и общественности, оказавшимися «несозвучными эпохе». В эмиграции он напечатал ряд философских работ, проникнутых уже определенным религиозным мировоззрением, но по-прежнему посвященных главным образом этическим проблемам. Вместе с тем, в духе той школы, из которой он вышел, Б.П. Вышеславцев сохранил живой и глубокий интерес к общественным вопросам — как политическим, так и социально-экономическим.

Это сочетание философского и общественного интереса определило подход автора к тому, что он называет кризисом современной индустриальной культуры. Для него сущность этого кризиса состоит в тех тенденциях к подавлению человеческой личности, которые принесли с собою промышленная и технологическая революции Нового времени. При этом в центре его внимания стоит угроза духовной жизни человека, угроза умаления личности как носительницы творческого начала, подмены свободного индивидуального творчества обезличенным и в той или иной мере принудительным механическим трудом, в свою очередь обезличивающим человека. Тема эта не нова, но в наши дни тоталитарных режимов и проявления сходных тенденций даже за пределами тех стран, где этот режим господствует, она приобрела особую остроту и значительность. До Б.П. Вышеславцева о ней писали и другие авторы, но ему удалось во многом подойти к ней по-новому и показать ее с большой полнотой и многосторонностью.

Значительная часть книги Б. П. Вышеславцева уделена критике марксизма — и потому, что в его глазах марксизм есть одно из порождений индустриализма, и потому, что в России, к судьбе которой в первую очередь обращены мысли автора, грандиозный и жестокий «социальный эксперимент» был предпринят во имя марксизма. Критиковать марксизм в русской эмигрантской среде стало сейчас занятием широко распространенным. Но критика бывает разная. Боюсь, что в огромном большинстве случаев эмигрантская критика марксизма носит чисто эмоциональный характер. Нетрудно понять ее психологические мотивы, но от этого она не выигрывает в убедительности. Исключительно эмоциональное отталкивание от марксизма рискует остаться слепой ненавистью — иногда ненавистью просто к имени марксизма, без каких-либо отчетливых представлений о его сущности. Между тем для того, кто считает своим долгом бороться с марксизмом, обязательно, казалось бы, прежде всего знание и понимание марксистской доктрины. Б.П. Вышеславцев — убежденный противник марксизма, но он не подходит к нему с целью страстного полемического обличения, а предлагает читателям серьезное и спокойное его обсуждение. Для примера укажу на первые восемь глав книги, посвященные разбору трудовой ценности и теории прибавочной ценности.

Нет у Б.П. Вышеславцева и вульгарного «социалистоедства». При всем своем критическом отношении к социализму он не ставит знак равенства между социализмом и коммунизмом, как это теперь тоже часто делается, и он знает, что есть социалисты, в том числе и марксисты, которые являются решительными противниками советского тоталитаризма. Осведомлен он и о том пересмотре традиционных идей, который происходит сейчас, и притом не со вчерашнего дня, в различных социалистических кругах, и потому находит возможным говорить о неосоциализме. Сам он примыкает к течению неолиберализма, и между этим последним и неосоциалистами он находит достаточно точек соприкосновения для того, чтобы они могли вести между собой «диалог», т. е. совместное обсуждение стоящих перед миром политических и социально-экономических проблем.

Термин «неолиберализм» указывает еще на одну особенность позиции Б.П. Вышеславцева. Сторонник экономической системы, построенной на свободной частной инициативе, он все же понимает ограниченность старомодного «классического» либерализма, отрицавшего всякое государственное вмешательство в экономическую жизнь. На страницах его книги читатель не найдет безоговорочной защиты капитализма. Он отстаивает необходимость и неизбежность капиталистических функций во всяком общественном хозяйстве, как бы оно ни было организовано, но он не защищает капиталистической системы в том виде, как она сейчас существует. В этом последнем смысле капитализм для него такое же порождение индустриализма, как и коммунизм, и он развивает те же опасные тенденции — развивает, правда, далеко не в такой же мере, ибо из всех видов капитализмf худшим является капитализм государственный, и особенно в той тоталитарной его форме, какую можно наблюдать в Советском Союзе.

Этот общий для капитализма и коммунизма порок Б.П. Вышеславцев определяет как опасность технократии, анализу которой посвящены две главы его книги. В своих рассуждениях о том, как преодолеть эту опасность, автор далек от утопизма. В отличие от Толстого или Ганди он понимает, что вернуться назад, к доиндустриальной эпохе, и остановить технический прогресс для человечества невозможно, даже если бы это и было желательным. Задача заключается именно в том, чтобы сочетать дальнейшее развитие техники с сохранением и расширением свободы человеческой личности и ее творческих возможностей. По убеждению Б.П. Вышеславцева, пытаться разрешить эту задачу с надеждой на успех можно только на путях демократии, о смысле и ценности которой он говорит в одной из лучших глав своей книги.

Автор заканчивает свою работу подробным обсуждением проблемы реализации хозяйственной демократии (главы 18-23).

Книга Б.П. Вышеславцева не относится к категории «легкого чтения». Но она отнюдь не рассчитана только на специалистов и никаких непреодолимых трудностей в себе не заключает. Напротив, ясность мысли автора и его способность обсуждать даже самые сложные проблемы в живой и общепонятной форме делает ее вполне доступной для так называемого «среднего читателя». Не все в этой книге будет для всех одинаково убедительно. Можно спорить о тех и других общих выводах или конкретных предложениях автора. Можно считать, что не все стороны проблемы освещены им с одинаковой обстоятельностью: так, например, могут указать, что он не уделил достаточного внимания вопросу о кризисах перепроизводства, а между тем этот пункт играет значительную роль и в марксистской критике капитализма, и в аргументации защитников планового хозяйства вообще. Можно предвидеть также и другие возражения как со стороны марксистов, так и со стороны стопроцентных защитников капитализма. Но при отсутствии догматизма в подходе Б.П. Вышеславцева к его теме он, вероятно, и сам не считает, что сказал последнее о ней слово. Во всяком случае, за ним остается заслуга постановки этой огромной и сложной проблемы во всей ее широте и заслуга ее обсуждения в подлинно научном духе, и притом без всякого научного педантизма.

— — — — — — —

М.М. КАРПОВИЧ
ПРЕДИСЛОВИЕ (К КНИГЕ «КРИЗИС ИНДУСТРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ»)

Михаил Михайлович Карпович (1887—1959) — русский историк, с 1917 г. сотрудник Российского посольства в США, с 1927 г. преподаватель русской истории в Гарвардском университете, с 1943 г. главный редактор основанного в 1941 г. «Нового журнала».

1* Вероятно, отпечатка; конечно же, должно быть «идеалистического».