Стюарт макбрайд холодный гранит 17 страница

— Ну и где он? — спросил констебль, застегивая ворот непромокаемой куртки. С того момента, как они выехали на задание, он все время жаловался. На гнусную погоду. На то, что работают в субботу. И что дождь идет. И что холодно. И что ему жрать охота. И что от этого промозглого дождя его мочевой пузырь просто скручивается.

Логан крепился. Если Николсон в ближайшее время не появится, то в завтрашних газетах напечатают об еще одном убийстве. СЛЮНТЯЙ-ПОЛИЦЕЙСКИЙ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ПРИПАРКОВАННОЙ МАШИНЕ! ЕМУ ОТРЕЗАЛИ ПОЛОВЫЕ ОРГАНЫ И ЗАСУНУЛИ В ГЛОТКУ, ОТЧЕГО ОН И ЗАДОХНУЛСЯ. Пока Логан размышлял, как его поощрят за то, что он прикончил этого ноющего урода, наградят орденом Британской империи или возведут в рыцарство, мимо проехал старый знакомый — ржавый побитый зеленый «вольво». Водитель, горевший желанием припарковаться как можно быстрее, въехал на бордюр, а потом полез на заднее сиденье, чтобы взять что-то.

— Представление начинается. — Логан открыл дверь и выскочил под ледяной дождь. С ворчанием то же самое проделал констебль.

Они подбежали к «вольво» как раз в тот момент, когда из него выкарабкался Николсон с двумя пластиковыми пакетами в руках. Он побледнел, когда увидел Логана.

— Добрый вечер, мистер Николсон. — Логан выдавил улыбку, хотя ледяная вода стекала по затылку за воротник рубашки. — Вы не будете возражать, если мы посмотрим, что у вас в пакетах?

— В пакетах? — Капли дождя блестели на безволосой голове Данкана Николсона, напоминая испарину. Он спрятал пакеты за спину. — Каких пакетах?

Из-за спины Логана вышел раздосадованный констебль.

— Я тебе, твою мать, сейчас покажу пакеты! — раздался его хриплый голос из-под отороченного мехом капюшона.

— Ах, эти! — Пакеты появились из-за спины. — Ходил по магазинам. Купил кое-что по хозяйству. Зашел в «Теско» — а что, нельзя? Так, прикупил кое-что для ланча. А сейчас, с вашего позволения…

— Это пакеты из «Асда», мистер Николсон, а не из «Теско», — заметил Логан.

Николсон взглянул на него, потом на мрачного констебля:

— Я… я… э… я их повторно использую. Да. Я использую пластиковые пакеты многократно. Вношу, так сказать, скромную лепту в дело защиты природы. Да.

— Я тебе сейчас, твою мать, покажу защиту природы! — вновь подал голос мрачный полицейский.

— Достаточно, констебль, — сказал Логан. — Я уверен, что мистеру Николсону, так же, как и нам, очень хочется укрыться от дождя. Давайте куда-нибудь зайдем, мистер Николсон. Туда, где не льет как из ведра. Например, у нас в участке очень тепло и сухо. Хотите, мы вас подвезем?

Через пару минут они уже сидели в маленькой зеленой кухне, осматривались и слушали, как закипает вода в чайнике. Дом выглядел мило: обои с рисунком, на полу оливкового цвета шерстяной ковер, на стенах репродукции картин известных художников в рамках. Книг не видно.

— Какое у вас очаровательное жилище, мистер Николсон, — сказал Логан, взглянув на хозяина. Обритая голова, татуировки повсюду, и в ушах столько металла, что сработают все металлодетекторы от Абердина до Лондона. — Это ваш собственный дизайн?

Николсон промямлил что-то про жену, которая очень любит украшать дом своими руками. Все вещи в кухне хорошо подходили друг к другу: чайник, тостер, блендер, кафельная плитка на стенах. Все было зеленым. Даже линолеум. Казалось, будто сидишь внутри громадного зеленого жука.

На столе стояли два пластиковых пакета. Кивнув на них, Логан сказал:

— Мы заглянем внутрь, мистер Николсон?

Подошел к столу и раскрыл один пакет. Внутри были кусок бекона и банка консервированных бобов. В другом пакете — пачка чипсов и шоколадное печенье. Нахмурившись, Логан выложил продукты на стол. Шоколадное печенье, чипсы, бобы и бекон… А на самом дне два толстых конверта из плотной желтой бумаги. На лице Логана расцвела улыбка.

— А что у нас здесь? — проговорил он.

— Я этого никогда раньше не видел! — На лице Николсона выступил настоящий пот.

Логан натянул пару резиновых перчаток и взял один конверт. От него пахло табачным дымом.

— Хотите что-нибудь сказать перед тем, как я его вскрою?

— Я просто их переносил. Я не знаю, что в них… Они не мои!

Логан выложил на стол содержимое конверта. Фотографии. Женщины стирают. Женщины готовятся ко сну. Но в основном дети. В школе. Играют в саду. Вот один мальчик на заднем сиденье машины, испуганный. Логан ожидал увидеть что угодно, но только не это. На обороте каждой фотографии было написано имя. Без адреса, только имя.

— И что это такое, черт возьми? — произнес он с возмущением.

— Я же сказал вам: я не знаю, что там находится! — ответил Данкан Николсон. Голос его срывался на визг, в нем звучал страх. — Я просто их относил.

Сердитый констебль схватил его за плечо и силой усадил на стул:

— Ты, вонючка сраная! — Он схватил со стола фото маленького мальчика, сидящего в песочнице с плюшевым кроликом в руках. — Ты здесь его нашел? Да? Это ты фотографировал Дэвида Рида? Решил, что он тебе нравится? Ты, ебарь грязный!

— Ничего подобного! — вскричал Николсон. — Ничего подобного!

— Мистер Данкан Николсон, вы задержаны. Вы подозреваетесь в совершении убийства. — Логан встал, посмотрел на россыпь фотографий детей на столе. Почувствовал тошноту. — Зачитайте ему его права, констебль.

В маленьком доме явно было мало места для четырех криминалистов, видеооператора, фотографа, Логана, мрачного констебля и еще двух полицейских. Но тем не менее все поместились. Оставаться снаружи под проливным дождем никто не пожелал.

Содержимое двух конвертов было описано и упаковано. В конверте номер два фотографий не нашлось. Он был наполнен деньгами и ювелирными украшениями.

На втором этаже обнаружился маленький закуток, напротив ванной комнаты. Там было тесно, но места вполне хватало, чтобы поместились компьютер, навороченный цветной принтер и барный стул. Изнутри каморка запиралась на задвижку.

На стене полка с компакт-дисками, диски надписаны и проставлены даты, под компьютерным столом коробки с яркими цветными фотографиями. Женщины и дети. В основном дети. В спальне нашлась суперсовременная цифровая камера.

Во входную дверь внизу кто-то постучал, и все мгновенно затихли.

Скрип. Дверь открылась.

— Данки? — послышался женский голос. — Дай мне, пожалуйста… Кто вы, черт побери?

Логан спустился по лестнице и увидел женщину на последнем месяце беременности, одетую в черное кожаное пальто. В руках она держала пластиковые пакеты и удивленно оглядывала полицейских, наводнивших ее дом.

— Где Данкан? — сказала она. — Что вы, ублюдки, сделали с моим мужем?

Новость пришла по полицейскому радио, в три часа дня. Логан с мрачным констеблем как раз возвращались в штаб-квартиру. В суде наконец-то был оглашен вердикт присяжных по делу Джеральда Кливера, после четырехнедельного освещения дела всеми средствами массовой информации.

— Невиновен?! — изумился Логан. — Как он может быть невиновным? — добавил он, пока хмурый констебль парковал их ржавую разъездную машину.

— Проклятый Шипящий Сид, — сказал констебль.

Сэнди Моир-Факерсон снова нанес удар.

Они выскочили из машины и помчались в зал для совещаний. Там толпились полицейские в форме, большинство были мокрыми до нитки.

— Внимание! — услышал Логан голос начальника полиции и посмотрел на высокого и стройного человека в хорошо сидящей на нем отутюженной форме. — Скоро здесь соберется очень много сердитых людей. — Это было мягко сказано: толпа протестующих уже давно стала чем-то вроде неотъемлемого атрибута здания городского суда. Им очень хотелось, чтобы Джеральда Кливера приговорили к пожизненному заключению в тюрьме Петерхед. Освободить его было все равно что зажечь фейерверк и сунуть себе в штаны. Полицейских вокруг здания суда было немного, ровно столько, сколько требовалось, чтобы держать ситуацию под контролем. Но вскоре все должно измениться. Начальник полиции рисковать не хотел.

— Весь мир сейчас смотрит на Абердин, — продолжал он, встав в позу оратора. — С каждым днем крепнет движение против педофилии. И это правильно. Но мы не можем позволить кучке людей превратить идею защиты наших детей в оправдание жестокости. Я хочу, чтобы все прошло мирно. Мы не будем использовать специальное оборудование для разгона демонстраций, никаких щитов и дубинок. Это наша инициатива по охране общественного порядка. Все понятно?

Некоторые кивнули.

— Вы являетесь лучшими представителями населения нашего гордого города. Пусть все увидят, что Абердин со всей серьезностью воплощает идею закона и порядка!..

Он прервался так, будто ожидал, что после его слов последует шквал аплодисментов, но не дождался и предоставил слово детективу-инспектору Стил для проведения персонального инструктажа. Она явно нервничала. Дело Джеральда Кливера вела она.

Логан форму не носил, поэтому его имени в списках не было, как и других сотрудников Управления уголовных расследований, но он все равно пошел вслед за последней командой и остановился у двери главного входа, желая взглянуть на ледяной дождь и рассерженную толпу, собравшуюся у здания суда.

Толпа была значительно больше, чем ожидал Логан: наверное, человек пятьсот, даже больше. Люди заполнили все пространство перед зданием суда, стояли на ступенях лестницы и даже спустились на стоянку для служебных автомобилей. Группы тележурналистов походили на крошечные острова спокойствия в море сердитых лиц и плакатов с надписями:

ПОКОНЧИМ С ОТРОДЬЕМ ДЬЯВОЛА!

КЛИВЕРА НА ОТБИВНЫЕ!

ИЗВРАЩЕННЫЙ УБЛЮДОК!

СМЕРТЬ ПОДОНКУ-ПЕДОФИЛУ!!!

Прочитав последнее требование, Логан поморщился. Просто глупые люди, полные праведного гнева и с целой толпой поддержки. В прошлый раз, когда кипели такие страсти, в трех аптеках повыбивали все стекла. Новый сезон охоты открыт.

Дела пошли скверно.

Люди хором скандировали лозунги, выкрикивали угрозы в сторону здания суда. Мужчины и женщины, родители, матери и отцы, бабушки и дедушки стояли плечо к плечу и требовали крови. Не хватало только вил и горящих факелов.

Внезапно толпа смолкла.

Открылись громадные стеклянные двери, и наружу, под ледяной дождь, вышел Сэнди Моир-Факерсон. Джеральда Кливера рядом с ним не было: ни при каких обстоятельствах полиция Грэмпиана не выпустила бы Кливера в эту толпу, невзирая на то, виновен он или нет.

Змеюка Сэнди с широкой улыбкой оглядел скопление людей, как будто они были его старинными приятелями. Наступил момент его триумфа. Телевизионные камеры со всего мира были здесь. И сегодня он просияет на мировой сцене.

Вокруг него вырос лес микрофонов.

Логан вышел под дождь, нездоровое любопытство толкало его все дальше, пока он не начал различать слова адвоката.

— Леди и джентльмены, — сказал Моир-Факерсон, доставая из кармана сложенные листки бумаги, — к сожалению, мой клиент не может сейчас ответить на ваши вопросы, но он попросил меня зачитать следующее заявление. — Он прокашлялся и выпятил грудь. — Я хочу поблагодарить всех за слова поддержки в этом суровом жизненном испытании. Я всегда заявлял о своей невиновности, и сегодня народ Абердина оправдал меня.

После этих слов раздались сердитые выкрики.

— О господи, — пробормотал стоявший рядом с Логаном полицейский в форме, — они что, не могли заставить его заткнуться?

— И теперь… — Змеюка Сэнди повысил голос, чтобы его услышали. — И теперь, после того как мое имя осталось незапятнанным, я хочу…

Дальше он не продолжил.

Рослый, неряшливо одетый парень выскочил из толпы, проложил себе дорогу через круг репортеров и засветил адвокату. Прямо в нос. Змеюка Сэнди пошатнулся, колени его подогнулись, и он упал навзничь. Толпа одобрительно заголосила.

Тут же подбежали люди в черной униформе и скрутили парня, прежде чем тот успел пнуть адвоката ногой в громадном ботинке. Истекающему кровью Сэнди Моир-Факерсону помогли встать и войти внутрь здания, туда же, взяв за руки и за ноги, как распластанную лягушку, отнесли его обидчика.

В следующие полчаса ничего больше не произошло. Разве что продолжал лить ледяной дождь. Большинство протестующих разошлись по домам и барам, у суда осталась стоять небольшая группа. Мимо нее и проехал к центру города микроавтобус без отличительных знаков с затемненными стеклами.

Джеральд Кливер вышел на свободу.

Вернувшись в штаб-квартиру, Логан встал в очередь чихающих и шмыгающих носом полицейских. В начале очереди повара из столовой разливали в глубокие тарелки шотландскую мясную похлебку. Стоявший рядом с ними начальник полиции жал каждому подходившему руку и говорил, что тот выполнил замечательную работу и предотвратил страшную беду.

Логан принял похлебку и ответил на рукопожатие с одинаковой долей признательности и расположился за столом под запотевшим окном. Похлебка была горячая и вкусная, и пользы от нее было гораздо больше, чем от рукопожатия. К тому же угощали бесплатно.

Напротив Логана уселся очень довольный детектив-инспектор Инш, втиснувшись между двумя вымокшими констеблями. Он счастливо улыбался всем вокруг.

— Прямо в нос! — произнес он наконец. — Бац! И прямо в нос. — Он ухмыльнулся и погрузил ложку в суп. — Шлеп! — Он вынул ложку. — Вы видели? Этот склизкий подонок стоит там, пускает слюни и разглагольствует, и тут кто-то подходит и хорошенько дает ему в морду. Бац!

Громадный кулак с громким звуком врезался в такую же громадную ладонь, сидевший рядом с Иншем полицейский от неожиданности подпрыгнул, и на его рубашку и галстук пролился суп из ложки, которую он подносил ко рту.

— Прости, сынок. — Инш протянул облившему себя супом полицейскому салфетку. — Прямо в его проклятый нос! — Он замолчал на миг, и его улыбка стала еще шире. — Сегодня это будет во всех новостях! Я обязательно это запишу, и когда мне захочется хорошенько посмеяться… — Он изобразил, как нажимает на невидимую кнопку невидимого пульта в его руке. — БАЦ! И прямо в нос. — Он удовлетворенно вздохнул. — Именно в такие дни я вспоминаю, зачем пришел служить в полицию.

— А как инспектор Стил все это восприняла? — спросил Логан.

— Кхм? Да… — Радостная улыбка погасла. — Что касается того, что кое-кто получил в нос, ей это нравится, но ее крепко подставили, когда отпустили этого тощего извращенца. — Инш покачал головой. — Она столько времени потратила, убеждая его жертв дать показания в суде. Эти несчастные должны были там стоять у всех на виду, рассказывать, что этот извращенец с ними делал. А Змеюка Сэнди их унижал. Кливера выпустили, и вся работа насмарку.

За столом воцарилось молчание, все уставились в свои тарелки.

— Хочешь на него взглянуть? — спросил Инш, после того как Логан разделался с супом.

— На кого, на Кливера?

— Нет, на нашего героя дня! — Он поднял руки, прижав одну к другой так, словно они были скованы наручниками. — На того, кто порхает, как бабочка, и жалит кулаком в нос.

Логан улыбнулся:

— Почему нет?

Возле камер собралась небольшая толпа. Все были в хорошем настроении и весело переговаривались. С хриплым ворчанием Инш всех разогнал. Разве не понятно, что это в высшей степени непрофессионально? Вам что, хочется, чтобы обыватели подумали, будто нападать на людей — это нормально? Смутившись, зеваки в униформе растворились в глубине коридора, и у выкрашенных синей краской дверей остались Инш, Логан и дежурный сержант. Сержант принялся писать на доске рядом с дверью имя задержанного драчуна, Логан нахмурился. Имя показалось знакомым, но он никак не мог вспомнить, где оно ему встречалось.

— Ты не будешь возражать, если мы навестим твоего парня? — спросил Инш, после того как сержант закончил.

— Что? Нет, сэр. Вы что, будете вести расследование?

— Я очень на это надеюсь! — ответил инспектор, широко улыбаясь.

Сержант отпер дверь, они вошли в камеру.

Комната была небольшая и не очень уютная. Коричневый линолеум на полу, стены кремового цвета, вдоль стен деревянные скамьи. Дневной свет проникал внутрь через два маленьких окна с непробиваемыми стеклами под потолком. И ощущался запах потных подмышек.

Обитатель камеры лежал, свернувшись калачиком, на деревянной скамье и тихо стонал.

— Спасибо, сержант, — сказал Инш. — Мы с ним немного побеседуем.

— О'кей. — Сержант попятился из камеры, мигнул Логану. — Дайте мне знать, если этот Мухаммед Али будет доставлять вам неприятности.

Дверь камеры захлопнулась с тяжелым стуком, Инш опустился на скамью рядом со скрючившейся фигурой.

— Мистер Стрикен? Или вас можно называть Мартин?

Фигура задвигалась.

— Мартин? Вы знаете, почему вы здесь? — Голос Инша был мягким и дружелюбным, совсем не похожим на его обычный тон, каким Инш разговаривал с другими подследственными.

Мартин Стрикен медленно поднялся и сел на скамье, спустив ноги. Носки оставили на линолеуме влажные следы. У него отняли шнурки, брючный ремень, все, что могло быть опасным. Он был громадный — не жирный, просто очень крупный: большие руки, ноги, ладони, челюсть… Логан замер, взглянув на покрытое оспинами лицо. Теперь он вспомнил, почему ему было знакомо имя Мартин Стрикен: это был тот самый дрочила из женской раздевалки, которого констебль Ватсон сопровождала на судебные заседания и которого он подвозил до тюрьмы Крейгинчиз. Стрикен также давал показания по делу Джеральда Кливера.

Совсем не удивительно, что он долбанул в нос Скользкого Сэнди.

— Они его отпустили, — не то проговорил, не то прошептал Стрикен.

— Знаю, что отпустили, Мартин, — сказал Инш. — Знаю. Они не должны были этого делать, но сделали.

— Они его выпустили из-за него.

Инш кивнул:

— И поэтому ты ударил мистера Моир-Факерсона?

Еле слышное бормотание.

— Мартин, я напишу небольшое заявление, и тебе нужно будет его подписать. Хорошо?

— Они дали ему уйти.

Очень аккуратно Инш расспросил Мартина Стрикена обо всех событиях дня, с особым удовольствием выслушивая ответы, касающиеся нападения. Приказал Логану записать все на тарабарском полицейском языке. Конечно же, это было признание вины, но Инш приложил громадные усилия, чтобы дело выглядело так, будто во всем виноват был сам Змеюка Сэнди. А все так и было. Мартин расписался, и Инш его отпустил.

— Тебе есть куда идти? — спросил Логан, провожая парня к выходу.

— Я живу с матерью, — ответил Мартин Стрикен. — В суде сказали, что это обязательно, пока хожу на общественные работы. — Его плечи опустились еще ниже.

Инш похлопал его по спине:

— Там еще дождь идет. Хочешь, скажу патрульным, чтобы подбросили тебя до дома?

Мартин Стрикен вздрогнул:

— Она сказала, что убьет меня, если еще раз увидит рядом с домом полицейскую машину.

— Хорошо. Как хочешь. — Инш протянул руку, и его ладонь почти исчезла в громадной лапе Мартина Стрикена. — Да, Мартин, — добавил инспектор, заглянув в грустные глаза парня, — спасибо тебе.

Логан и Инш молча стояли у окна, наблюдая, как Мартин Стрикен исчезает в дождливых предвечерних сумерках. Было всего лишь четыре часа дня, но уже стемнело.

— Когда он давал показания в суде, — сказал Логан, — он поклялся убить Моир-Факерсона.

— Правда? — задумчиво произнес Инш.

— Думаете, он попытается сделать что-нибудь подобное?

Инспектор слегка улыбнулся:

— Будем надеяться.

В комнате для допросов номер три никто не улыбался. Ни детектив-инспектор Инш, ни детектив-сержант Макрай, ни женщина-констебль в сырой униформе, ни Данкан Николсон. В звукозаписывающих устройствах крутились магнитные пленки, а в углу комнаты мигал красный огонек видеокамеры.

Склонившись над столом, Инш улыбался, так же, как крокодил, который смотрит на антилопу.

— Вы уверены, что не хотите все нам честно рассказать, мистер Николсон? Поможете и себе, и нам. Не упрямьтесь, скажите сразу, что вы сделали с телом Питера Ламли.

Но Николсон только проводил рукой по своей обритой голове, вытирая пот с каким-то скрежещущим звуком. Выглядел он ужасно — трясся, потел, обнимал себя руками за плечи, смотрел то на Логана, то на Инша, то на дверь.

Инш открыл прозрачный пластиковый конверт и достал фотографию маленького мальчика, сидевшего на трехколесном велосипеде. Снимок был сделан где-то на заднем дворе дома, виднелась веревка с сохнущим бельем, расплывшимся, не в фокусе, полотенцем и джинсами. Инш держал фотографию изображением от себя, чтобы прочитать имя, написанное на наклейке, прилепленной к обороту.

— Итак, скажите мне, мистер Николсон, кто такой Люк Геддес?

Николсон облизал губы, бросил нервный взгляд на дверь, взглянул на женщину-констебля, посмотрел куда-то в угол, но только не на ребенка на трехколесном велосипеде.

— Это еще одна ваша маленькая жертва, Николсон? Следующий в вашем списке, которого нужно украсть, убить и изнасиловать? Нет? А как насчет этого? — Инш вытащил из конверта еще одну фотографию: маленький белокурый мальчик в школьной форме, одиноко идущий по улице. — Что, зашевелились воспоминания? Или в другом месте что-то зашевелилось, а? У тебя стоит от этого, да? Что скажешь? — Он вытащил еще одну фотографию. Маленький мальчик на заднем сиденье автомобиля, очень испуганный. — Это ваша машина? «Вольво», по-моему.

— Я ничего не сделал!

— Черта с два ты ничего не сделал! Ты жалкий сраный лгун! Ты обоссанный кусок дерьма! Я твою задницу упакую за решетку, и ты будешь там сидеть, пока не сдохнешь.

Николсон судорожно сглотнул.

— Есть еще фотографии, мистер Николсон, — сказал Логан. — Хотите на них посмотреть? — Он открыл картонную папку и показал фотографию Дэвида Рида, сделанную во время вскрытия.

— О господи… — Николсон побледнел.

— Помните маленького Дэвида Рида, не так ли, мистер Николсон? — продолжал Логан. — Ему было всего три года, вы украли его, задушили и изнасиловали.

— Нет!

— Конечно, вы должны его помнить. Вы к нему возвращались, хотели прихватить кое-что на память. Помните, с садовыми ножницами?

— Нет! Господи, нет! Я этого не делал! Я только нашел его! Я его не трогал! — Он схватился за стол, как будто хотел оторвать его от пола и ударить в потолок. — Я ничего этого не делал!

— Я тебе не верю, Данкан. — Инш снова улыбнулся хищной улыбкой. — Ты грязный кусок дерьма, и я тебя закрою. А когда ты попадешь в тюрьму Петерхед, ты узнаешь, что бывает с такими мразями, как ты. С теми, кто любит играть с маленькими мальчиками.

— Я ничего не сделал! — По лицу Николсона покатились слезы. — Клянусь, я ничего не сделал!

Полчаса спустя инспектор Инш прервал допрос, сказав, что надо «слегка проветриться». Они с Логаном оставили Данкана Николсона в комнате для допросов наедине с сохнущим констеблем и направились в главную комнату для совещаний. Николсон сломался, он рыдал, выл и дрожал. Инш напустил страху на него и хотел, чтобы Николсон сейчас дотушивался в собственном соку.

Логан и Инш пили кофе, ели сладкие мармеладки и говорили о мертвой девочке, которую выкопали из кучи мертвых животных в одном из строений на ферме Труповоза. Поисковые команды работали там целыми днями, руками перебирая тысячи мертвых животных, и все безрезультатно.

Логан снова открыл папку и взглянул на школьную фотографию Дэвида Рида: счастливый мальчуган с кривоватыми зубами и копной волос, которую не могла укротить никакая расческа. Ничего похожего на раздутое, темное, гнилое лицо с его посмертных фотографий.

— Полагаете, это он сделал?

— Труповоз? — Инш пожал плечами. — Сейчас в этом уже нет полной уверенности, не так ли? Все из-за этого придурка и его коллекции фотографий маленьких мальчиков. Послушайте, может, у них целая педофильская сеть действует? — Он нахмурился. — Это здорово будет, как вы думаете? Целая куча больных ублюдков.

— На фотографиях Николсона все мальчики одеты. Ничего непристойного.

Инш удивленно поднял брови:

— Что, вы полагаете, это просто художественные фотографии?

— Нет. Вы понимаете, о чем я говорю. Это не детская порнография, не так ли? Это очень мрачно и странно, но это не порнография.

— А может быть, Николсону не нравится так на них смотреть. Может быть, у него такой процесс отбора. Последить за детьми, пофотографировать, выбрать одного ребенка и выставить на педофильский тотализатор. — Инш изобразил, как выбирают воображаемого мальчика. — И вот у них натуральная детская порнуха, из первых рук. Из плоти и крови. Прямо здесь и сейчас.

Логана это не очень убедило, но возражать он не стал.

В комнату заглянул дежурный полицейский и сообщил, что инспектора и детектива-сержанта очень хочет видеть мистер Моир-Факерсон. И прибавил, что адвокат намеревается стать болью в заднице у каждого. Инш сжал губы, подумал и попросил полицейского проводить Змеюку Сэнди в комнату для задержанных.

— Как вы думаете, что нужно Шипящему Сиду? — спросил Логан, когда полицейский ушел.

Инш ухмыльнулся:

— Поплакать, постонать… Плевать на него. Можем посмеяться над этим уродом, пока он в горе-печали. — Он потер руки. — Иногда, Логан, мальчик мой, Боженька и нам улыбается.

Сэнди Моир-Факерсон дожидался их на первом этаже, в комнате для задержанных. Он выглядел очень несчастным. Белая полоска пластыря шла поперек свернутого на сторону носа, под глазами темные круги. Очень скоро они превратятся в синяки и расцветут всеми цветами радуги.

На столе перед адвокатом лежал портфель, и Моир-Факерсон нервно выбивал пальцами барабанную дробь по его кожаной поверхности. Мрачно взглянул на Логана с Иншем, когда те вошли в комнату.

— Мистер Фар-Квар-Сон, — сказал инспектор. — Как приятно, что вы опять на ногах и полны сил.

Змеюка Сэнди злобно взглянул на него.

— Вы его выпустили, — сказал он глухим, угрожающим голосом.

— Совершенно верно. Он дал признательные показания и был отпущен, с условием вернуться сюда в понедельник, в четыре часа дня.

— Он сломал мне нос! — За словами последовал удар кулаком по столу, и лежащий на нем кожаный портфель подпрыгнул.

— О, это совсем не так плохо, как вам кажется, мистер Фар-Квар-Сон. Вы обрели суровый мужской вид… Вы согласны, сержант?

Логан сделал самое серьезное лицо и подтвердил, что все так и есть.

Сэнди нахмурился, но так и не понял, издеваются над ним или нет.

— На самом деле? — наконец спросил он.

— Да, — произнес Инш с невозмутимым видом. — Нос вам надо было давным-давно сломать.

Хмурый взгляд адвоката стал холодным и злобным.

— Вам очень хорошо известно, что я получаю письма с угрозами моей жизни. Вы знаете, что на меня вылили ведро крови.

— Да.

— И знаете, что Мартин Стрикен уже привлекался за оскорбление действием?

— Стоп, стоп мистер Фар-Квар-Сон. Когда на вас совершили нападение с помощью ведра с кровью, мистер Стрикен был задержан и находился под надзором в полицейском участке. Мы тщательно изучили все письма с угрозами в ваш адрес. Вам писали как минимум четыре разных человека, и ни один не отсылал письма из почтового отделения тюрьмы Крейгинчиз, там нет соответствующих отметок. Так что это, скорее всего, не мистер Стрикен. — Инспектор улыбнулся. — Но если вы захотите, полиция может взять вас под свою защиту. У нас внизу есть несколько хорошо охраняемых камер. Пара матрасов, букетик цветов — и вы будете как дома!

За свое предложение Инш получил еще один холодный злой взгляд.

Инспектор просиял.

— Порошу прощения, мистер Фар-Квар-Сон, но нам срочно нужно заняться настоящими полицейскими делами. — Он поднялся и жестом предложил Логану сделать то же самое. — И если только кто-нибудь попытается осуществить одну из этих угроз, без всяких стеснений позвоните мне в любое время. Детектив-сержант Макрай вас проводит. — Улыбка стала еще шире. — Следите за ним внимательно, Логан, чтобы он не украл по дороге серебряные ложки. Знаем мы их, адвокатов.

Логан проводил Моир-Факерсона до выхода.

— Знаете, — сказал адвокат, хмуро взглянув на ледяной дождь, непрестанно льющийся с пепельно-серого неба. — У меня тоже есть дети. А судя по тому, как идут дела, я живу только для того, чтобы выпускать извращенцев обратно на улицу.

Логан удивленно поднял брови:

— Вы освободили Джеральда Кливера.

Адвокат застегнул пальто:

— Нет, я его не освобождал.

— Да освободили вы его! Ведь это вы развалили его дело, черт возьми!

Моир-Факерсон обернулся и взглянул Логану в глаза:

— Если бы дело было крепким, я не смог бы его развалить. Это не я выпустил Кливера, это вы его выпустили.

— Но…

— А сейчас прошу прощения, сержант. Я вынужден заняться другими делами.

В комнате для допросов Данкан Николсон дергался так, будто ему в задницу вставили силовой кабель. Рубашка на нем промокла от пота, глаза бегали по комнате, из стороны в сторону, ни на чем не останавливаясь дольше чем на мгновение.

Логан подошел к магнитофону, чтобы включить его на запись.

— Я… Я требую обеспечивающего ареста! — произнес Николсон, прежде чем Логан нажал кнопку записи.

— Тюрьма Крейгинчиз для вас недостаточно безопасна? — спросил Инш. — Подождите, пока вас переведут в Петерхед.

— Нет! Я требую, чтобы арест был наложен на мои пленки, арест, обеспечивающий их неприкосновенность до обыска. Пусть они будут в безопасном месте… — Николсон потер залитое потом лицо. — Они меня убьют, если узнают, что я заговорил! — Его нижняя губа задрожала, и Логану показалось, что он сейчас опять расплачется.