2015-06-24
1016
Мы говорили, что созерцание, по Канту, чувственно, рассудок не созерцает. Значит, созерцания и понятия неоднородны. Возникает проблема опосредования: есть между ними переход или нет? Как возможно подведение созерцаний под понятия и применению категорий к явлениям? Должен быть, следовательно, третий термин, однородный категориям, с одной стороны, и явлениям, с другой. Промежуточное представление должно быть рассудочным и чувственным одновременно. Такова трансцендентальная схема.
==643
Что же это такое? Пространство — интуитивная форма созерцания внешних явлений, время — форма созерцания явлений внутренних. Но внешние явления, однажды домысленные, становятся внутренними, и время можно считать формой созерцания, связывающей все чувственные представления. Поскольку время однородно всем явлениям, оно — форма и правило чувственности, а как априорное, чистое и всеобщее, время однородно и категориям. Оно есть также общее условие применимости категории к объекту. Трансцендентальная схема становится априорной детерминацией времени, к которой любая категория применима. Схема, по Канту, сходна с образом и весьма отлична от него. Пять точек в ряд, например, дадут образ пяти. Но если мы помыслим пять точек как множество (из любого числа), то получим не просто образ, но образ с указанием на метод с определенным понятием числа, а значит, некую схему. Аналогично, рисуя треугольник, я имею образ, но стоит мне помыслить треугольник по правилам рассудка, я получу понятие треугольника вообще, а значит, и схему. Схема категории субстанции — это "пребывание во времени", схема категории причины и следствия (дано А, значит, следует В) — следование во времени, схема взаимодействия — одновременность существования, схема категории действительности — существование в определенное время, схема категории необходимости — существование объекта во всякое время,— все это трансцендентальные схемы. Эмпирический образ — продукт эмпирического воображения, а трансцендентальная схема — продукт трансцендентального воображения. Согласно Канту, этот схематизм нашего рассудка по отношению к явлениям и их простой форме глубоко скрыт в глубине человеческой души, его непросто раскрыть пред нашим взором. Это не помешает Фихте предпринять позже такую попытку. Кое-кто найдет это слишком заумным. Ничуть не бывало, ведь Канта подвинули на это некоторые элементы физической динамики, как верно подметил неокантианец Коген. Понятия материи, силы, взаимодействия в физической динамике того времени были тесно связаны с понятием времени. Так что пресловутую "любовь к метафизике" Кант успешно сочетал с восхищением перед научной мыслью вообще. В трактовке синтетических принципов чистого рассудка Кант постоянно искал основания естествознания (ньютонианского типа, разумеется), необходимую связь явлений, ведь только тогда природу можно понять априорно, всеобщим образом, в целокупности ее основоположений. Ограничимся тремя такими основоположениями. Аналогия опыта — общий принцип. "Опыт возможен только посредством представления о необходимой связи восприятии". Первая аналогия соотносится с категорией
==644
субстанции. "При всякой смене явлений субстанция постоянна и количество ее в природе не увеличивается и не уменьшается". Вторая аналогия соотносится с категорией причинности: "все изменения происходят по закону связи причины и действия". Третья гласит: "все субстанции, поскольку они могут быть восприняты в пространстве как одновременно существующие, находятся в полном взаимодействии". Очевидно, что такая метафизика природы становится уже эпистемологией галилеевско-ньютонианской науки, программно ограничивающей себя горизонтом феноменов, вынося за скобки ноумены.
2.6. Различие между феноменом и ноуменом ("вещь в себе")
Аналитика подводит нас к выводу о том, что научное познание универсально и необходимо, но оно занимается лишь явлениями. Более того, именно в таком качестве оно и необходимое, и всеобщее, ведь эти качества вытекают лишь из субъекта и его априорных структур. Феномен часть чего-то большего: если есть нечто, являющееся для меня, значит, есть что-то для себя, то есть мета феноменальная реальность. Более того, понятие ноумера — опора кантианства. Мы были до сих пор, говорит Кант, на территории чистого рассудка, где каждой вещи есть свое место. Но ведь это остров с неподвижными границами, вокруг бушующий океан, империя иллюзий, где туманы и льды, готовые вот вот растаять, кажутся новыми странами и, постоянно обманывают пустыми надеждами мореплавателей. Прежде чем пуститься в путь, бросим взгляд на карту местности, которую хотим покинуть и куда хотим прибыть, возможно, там и дома то не построить... Море, метафора "вещи в себе", и есть метафизика, которой Кант посвящает свою диалектику. Мы должны удовлетвориться островом, где обитаем, ведь за его пределами вряд ли есть материк, где можно возвести дом на прочном фундаменте. Территория познания феноменов — единственно надежное знание. Наш рассудок, как вытекает из аналитики, не может переступить границ чувственности, ибо лишь из нее он получает содержание. Априори рассудок только предвосхищает форму возможного опыта. Сам себя рассудок не определяет и познавать объекты априори не может. Рассудок и чувственность могут определять объекты лишь в союзе. Разделив их, мы получим созерцания без понятий или понятия без созерцаний, что к объектам уже отношения иметь не будет. Поэтому выход за пределы феноменов структурно невозможен. Тем не менее, когда мы говорим о феноменах, отделяя наш способ созерцания объектов от их природы самих по себе, то эти мыслимые
==645
объекты, которые вне нашего созерцания, мы называем ноуменами, заключает Кант. Ноумен можно понимать негативно, как то, что мыслимо без связи с нашим чувственным созерцанием. В позитивном смысле ноумен — объект интеллектуального созерцания. Кант говорит о своей теории чувственности и ноуменах в негативном смысле. Мы не можем позитивно знать ноумены, поскольку интеллектуальное созерцание — вне нашей компетенции и доступна разве что сверхчеловеческому разуму. Понятие ноумена проблематично: не будучи противоречивым, оно в принципе мыслимо, но малоэффективно. Ноумен — предельное понятие, ограничивающее претензии чувственности. Понятие ноумена необходимо, подчеркивает Кант, чтобы чувственное созерцание не переступало пределов вещи в себе, ограничиваясь объективной ценностью чувственного. Но, следует иметь в виду, что сфера за пределами феноменов пуста: разум лишь проблематично знает о ней. Ноумен же не только проблематичен, он неизбежен как понятие предела чувственности. Посмотрим же, что случится в ноуменальном море после того, как покинут надежный феноменальный остров.
