История Святогорья

Мы не всегда умеем ос­тановиться, оглянуться, осознать себя в истории. Между тем формирование человека как личности не может осуществляться вне памяти, вне сознания того, что каждый из нас - звено в общем историческом про­цессе. Нельзя построить свой мир чувств, если не знать, что любили и нена­видели, над чем размыш­ляли, чем восхищались люди предшествующих по­колений, каков был их иде­ал добра и зла, красоты, справедливости.

Этот богатейший эмоци­ональный опыт накоплен в произведениях искусства, и общение с ними необходи­мо человеку именно пото­му, что они несут в себе бесценную радость сопере­живания. Только через искусство можно не узнать, не изучить, а лично пережить чужой опыт.

Неисчерпаемые возмож­ности в этом плане нам, жителям донецкого края, предоставляет Славяногорье. Каждая из эпох оста­вила свой след на берегах седого Северского Донца, и сегодня по архитектур­ным памятникам, отдель­ным деталям, незначитель­ным фрагментам можно прочесть захватывающую летопись этой древней зем­ли. Героические сказания пронесшихся веков удиви­тельным образом сплелись здесь с праздником созидания, апофеозом вечно живого искусства.

Можно достоверно утвер­ждать, что местность, где расположен Святогорский монастырь (ныне Святогорская Лавра), была известна издревле. Археологические раскопки вдоль Северского Донца подтверждают пре­бывание в этих местах древ­него человека. Но его ли это дело - прорытые в мело­вом утесе пещеры - пока не­известно.

Впервые меловые горы упоминаются в 1526 году в книге немецкого посла при Московском дворе Герберштейна «О Московии». Он пи­сал, что русские ежегодно имеют сторожи вдоль Донца с «идеей разведки и сдержи­вания татарских набегов». Упоминание об этих местах есть в Никоновской летопи­си. А в «Книге Большому чер­тежу» значится, что горы те были «на Донце с крымской стороны».

В 1571 году о Святогорской крепости говорится официально в «Росписях доне­цких сторож»: «Местные станичники следили за районом от Валуек до Борисовского городища и меловых гор, и Изюмским путем».

Хотя в середине XVI столе­тия татарское иго было свер­гнуто, разгромлены Казанс­кое и Астраханское ханства, вплоть до конца XVII века ногайские и крымские тата­ры совершали набеги на южные границы московского государства, Правительство Российской державы издало указ об усилении их охраны.

Святогорская крепость за­нимала очень удачное для обороны место на границе Дикого поля. Здесь с севера скала отвесная и с наполь­ной стороны - глухая мело­вая гряда. В крепость стека­лись сведения о готовящих­ся и уже осуществленных набегах, направлении дви­жения и численности непри­ятеля. Так в «Историко-статистическом описании Харь­ковской епархии» Филарета читаем; «Посылал он, валуйский воевода, с Валуйки в Святогорский монастырь для проведения вестей станич­ников атамана Наума Богос­ловского и 26 апреля (1654 года) прибежал на Валуйки из Святогорского монастыря Наум с товарищами и сказал: сказывал им в монастыре игумен Феофан,... что крымский царь поднимается на государевы городы».

Сюда бежали с невольничь­их рынков и из плена русские и украинские пленники. Здесь они получали приют и защиту, пересказывали но­вости о намерениях «крымцев». На этот счет была изда­на специальная государева грамота, что ежели придут полоняники с важными вес­тями, то чтобы в монастыре их не задерживали.

Огромное значение для крепости имел тот факт, что здесь стояли государевы во­инские люди, сюда приво­зили порох из Валуек и дру­гих городов. На вооружении крепости числилось несколь­ко пушек (одна из них демон­стрируется в донецком крае­ведческом музее). В крепость можно было попасть только через перекидной мост, спе­циальные ходы связывали ее со сложным лабиринтом ме­ловых пещер. На случай оса­ды были прорыты несколько тайных подземных ходов. По внешнему обводу вала, на котором, словно птичьи гнез­да, размещались бойницы, проходил ров. Мост поднимался и опускался с помощью специального механизма, ус­тановленного в крепости.

Сражались ее защитники мужественно, не раз обра­щая врагов в бегство. В ми­нуты опасности вставали на защиту не только служивые люди, но и насельники. Но случались и черные дни. Ког­да неприятелю удавалось овладеть крепостью, не было пощады и святой обители. «В 1679 году монастырь огра­били и разгромили, захвати­ли в плен архимандрита Иоиля и братию. Церковь и государство собирали тогда огромные подаяния на выкуп пленных».

После походов Петра I та­тарские набеги прекратились. Святогорская крепость утратила свое оборонное значение и полностью перешла во владение монахов. Они наладили здесь образцовое хозяйство. Купили большие мельницы на реке Оскол, приобрели хутор Осинец под Купянском, вместе с крепос­тными крестьянами, возвели ряд хозяйственных постро­ек.

К этому периоду относится и строительство Николаевс­кой церкви. «В скале Доне­цкой, по длине 200 саженей, идет подземный ход все выше и выше; в верхних его частях уклоняется он то на­лево, то направо и по сто­ронам его темные келии. Нелегкий ход выводит, на­конец, на тесную площад­ку, украшенную пятью меловыми конусами. Здесь подвижники устроили себе храм - Николаевскую цер­ковь - шедевр зодчества».

Основная его черта - композиционное единство мелового утеса, церкви и жи­вописного горного ландшафта. Церковь как бы вен­чает меловую громаду, вырастая из ее плоти. В сво­ем композиционно-плано­вом решении она восходит к трехкамерным деревян­ным украинским церквям, Весьма оригинально пос­троение ее глав, различа­ющихся по форме и вели­чине. Восточная башенка - декоративная, вырубленная из мелового конуса. Цен­тральная башня - двухъярусный восьмерик, кото­рый завершается восьмигранным куполом и ба­рабаном с маковкой грушевидной формы. Запад­ная часть с колокольней не сохранилась, была разру­шена в годы гражданской войны. Обращают на себя внимание разноразмерные оконные проемы северно­го фасада. Маленькие, пря­моугольные - бойничные - более ранние. Проемы больших размеров сделаны позже. Это связано с там, что церковь не раз восстанавливалась и пере­страивалась. Особый ин­терес вызывает соедине­ние в одном памятнике зод­чества двух материалов мел и кирпич.

Из поколения в поколе­ние передается легенда о чудесном явлении меловой церкви. Простодушная пас­тва верила, что она возни­кла за одну ночь. На самом деле стенуширму после окончания строительства подрубили, и она рухнула» воды Донца. Перед взорами людей предстала бело­каменная, златоглавая, прекрасная, как сказка, церковь. Чтобы все оста­лось в тайне, строителей уничтожили. Возможно, это их кости до сих пор находят в тщательно замаскирован­ных нишах.

В самом конце XVII сто­летия было положено основание архитектурному ансамблю на «подоле», то есть на плато, у подошвы мелового утеса. Время поч­ти не сохранило этих па­мятников.

В 1698 году началось строительство старого каменно­го Успенского собора. Он был сооружен усердием томского полковника Фе­дора Васильевича Шидловского, известного в крае своей храбростью и благочестием. Освящен собор в мае1708 года. Но к 1800-му году он пришел в негодность, и его разрушили Сам Шидловский похоронен в Святогорском монастыре, сохра­нилась и деревня Шидловка названная его именем.

В 1774 году академик Гильденштадт, посетив Святогорск, сделал следующую запись в своем дневнике: «У подножия крутых гор лежит Славяногорский монастырь. Монастырские здания, состоящие из двух церквей и дома, в котором живет архимандрит, окружены 4-угольной стеной».

Отрывочные сведения дают возможность сделать вывод, что в стенах монастыря складывалась местная школа иконописи и резьбы. История сохранила имя мастера, автора ряда иконостасов, Василия Рудецкого. «Рудецкий был набожный и искусный живописец, безвозмездно написавший и иконостас Малиновского храма и, по местному преданию, за таковые же труды свои в обители получил святые мощи».

Не всегда монахи соблюдали правила святой обители, показывали пример благочестия. В «Указе духовной консистории» (1728 год) игумену Святогорского монастыря было предложено «содержать монастырь и бра­тию во всяком опасении, дабы сам и вся братия каждый день в церковь Божию непременно и в своем послушании были чинно с прилежанием; неленостно и без ропотно монастырс­кую казну содержать по рег­ламенту...»

В 1788 году, вследствие проведенной Екатериной II частично секуляризации церковных владений, монас­тырь и земли перешли во владения государства, оби­тель закрыли. Владельцем земель и крепостных кресть­ян стал наибогатейший по­мещик России - князь По­темкин-Таврический.

Устное предание гласит: «Князю Таврическому полюбилось это место, и он ис­просил себе «нашу рощу», как он ее называл, чтобы основать здесь великолеп­ные палаты. Странно, поче­му светлейший пожелал уничтожить здесь обитель, когда в то же время он сооружал Корсунскую для еди­новерцев на устье Днепра? Мудрено это объяснить од­ним произволом или пристрастием к живописной местности. Когда же через 60 лет суждено было нося­щим то же громкое имя обновить святое место, утра­тилось уже предание о былом».

Екатерина II подарила сво­ему фавориту «рай земной», как она любила говорить «Друг мой сердечный, князь Григорий Александрович! Дав тебе «рай земной» се­годня, как ты называешь ту дачу, которую ты у меня про­сил, прошу тебя, если взду­маешь оную паки продать, предпочтительно мне оную продать. Прощай, Бог с тобою, я ужасно как слаба», - писала она Потемкину.

Монахи были высланы. За короткое время крепостные мастера, привлеченные со всей России, построили По­темкину роскошный дворец с фонтаном на одной из ме­ловых гор, расположенных на правом берегу Донца. Во­круг были посажены липы. При возведении дворца ис­пользовались лучшие дости­жения отечественной архитектуры, имевшей уже мно­говековые традиции. Но автор проекта неизвестен. Князь приказал построить на берегу живописного озера купальни для своих именитых гостей (купальни в то время назывались банями, отсюда и название озера - Банное, и одноименного села).

После смерти князя По­темкина-Таврического наследником стал его племян­ник, генерал Энгельгардт. После кончины последнего имение должно было разде­литься на четыре части, но княгиня Юсупова скупила все земли, продав свои в Курс­кой губернии. Затем насле­довали имение Потемкин Александр Михайлович и его супруга Татьяна Борисовна. По преданию, однажды, гу­ляя в лесу, Татьяна Борисов­на поцарапала щеку о ветку. Александр Михайлович при­казал вырубить в этом месте

все деревья и основать деревню Татьяновку, которую впоследствии отписал монастырю. Последним владель­цем Святых гор был граф Рибопьер.

Святогорский монастырь вновь открылся в январе 1844 года, по указанию Николая I. Он щедро наделяет его лесами и пахотными землями. Началось усиленное строи­тельство церквей и служб. Одной из первых восстанав­ливается и частично достра­ивается Николаевская цер­ковь, сохранившаяся с XVII века.

Это привело к изменению общею архитектурного об­лика ансамбля На вершине мелового утеса, на уровне куполов Николаевской церк­ви, был сооружен верхний павильон паломников, или «Андреевская часовня», по идее Андрея Николаевича Муравьева, известного литератора, брата декабриста Н. Н. Муравьева, товарища А. С. Пушкина. Павильон был построен в середине 50-х годов XIX века и очень удачно гармонирует с башнями Ни­колаевской церкви. В это же время появляются Нижний паломнический павильон и Кирилло-Мефодиевская лес­тница, соединявшая вход в пещеры и Николаевскую цер­ковь. Лестница представля­ла собой крытую галерею, украшенную ликами и сюже­тами из жизни святых. Чтобы подняться в меловую цер­ковь, надо было преодолеть более 500 ступенек и 16 пло­щадок, на которых стояли скамейки и медные кружки для пожертвований с над­писью «Да не оскудеет рука дающего!» Сейчас от этой лестницы остались две полу­разрушенные кирпичные арки на склоне горы.

К западу от собора раз­местился Нижний павильон паломников, который как бы врезается в меловую гору. Представляет собой трехка­мерное сооружение, в его боковых частях берут начало подземные коридоры, а центральная является входом на второй ярус. Главный фасад декорирован колоннами, арочными нишами.

Память народная хранила воспоминания о каком-то пещерном храме, но его до­лго никто не видел. И лишь где-то в 1760-х годах один юноша случайно наткнулся на подземный храм, получив­ший имя преподобных киев­ских затворников Антония и Феодосия. Расположен он в северно-восточной стороне, в 200 саженях от Успенского собора. Иноки того времени имели намерение восстано­вить его, но последовавшее упразднение монастыря ос­тавило их замыслы неиспол­ненными. Храм был восста­новлен в 1846 году, на что изюмский купец Яков Дехтярев пожертвовал 712 рублей серебром.

На площадке рядом с цер­ковью хоронили людей знат­ных фамилий, внесших вклад в казну или на строительство монастырских сооружений. В усыпальнице похоронены, князь Б. А. Куракин, В Ф. Голицына и И. Б. Голицын, соратник Суворова и Кутузова, атаман Донского казачь­его войска М. И. Платов, все настоятели монастыря. Ныне в этом подземном сооруже­нии ведутся реставрацион­ные работы.

Одним из первых строе­ний возрожденного монас­тыря стала Покровская цер­ковь с колокольней (1851 год).

В «Историко-статистическом описании Харьковской епархии» читаем: «Над Пок­ровским храмом устроена колокольня, в которой висит восемь колоколов: большой из всех весом в 394 пуда 22 с половиной фунта: он пожертвован госпожою Ило­вайскою». Один из колоко­лов демонстрируется в Сла­вяногорском музее. По всему периметру его надпись: «Колокол вылит в заводе почетного гражданина Дани­лы Рожкова в Харькове».

В церкви находилась мо­настырская ризница и биб­лиотека. Отсюда начинался крестный ход по праздни­кам. Сохранилось отверс­тие наверху колокольни, в которое были встроены часы, упомянутые А. П. Че­ховым в его рассказе «Пе­рекати-поле» (1887 год): «Часы на Святогорской колокольне, в виде предисло­вия, проиграли свою тихую, мелодичную музыку и вслед за этим пробили двенад­цать». Весьма интересна история этих часов и тра­гична судьба их создателя, которого В. И. Немерович-Данченко назвал «святогорским Эдисоном». Простой русский мужик-самоучка, став отцом Антонием, пы­тался найти применение своему таланту, но его ис­следовательский дар так и остался невостребованным.

Одновременно с Покров­ской церковью были пос­тавлены настоятельский и казначейский корпуса. К дому настоятеля были при­строены архирейские покои для высоких гостей.

Успенский собор заложи­ли в 1859 году на месте старого. Строили его 9 лет по проекту петербургского академика архитектуры, ученика Жилярди А. М. Гор­ностаева. «Для этого архи­тектора основным было со­четание византийского сти­ля с романским и кое-что из старомосковского. Так у него выглядит часовня у Гостиною двора в Петер­бурге, Святые ворота и ба­зилика в Сергеевской пус­тыне близ Стрельны, гости­ница в Валаамском монас­тыре. Алексей Максимович русский стиль вздумал про­водить не путем воссозда­ния древних построек, а путем перенесения выши­вок полотенец в архитек­турные мотивы. Горностаев соблазнил этими полотен­цами целую плеяду архи­текторов» (П. П. Гнедич, «История искусств»).

Использование византийских форм и традиций в русском зодчестве харак­терно и для Успенского со­бора в Святогорском мо­настыре Он представляет собой каменное монумен­тальное здание кубовидной формы, увенчанное пятью восьмигранными главами с высокими шатрами и деко­ративными луковицами. Внушительные размеры со­бора: по линии запад – восток 42 метра, высота с крестами достигала 53 метров. «Несмотря на всю свою массивность, он кажется чрезвычайно легким. Меня по­разила в этом соборе соразмерность и красота линий, соответствие частей» (В. И Немирович-Данченко).

Подкупольная часть расписана фресковой живо­писью, в центре находился великолепный иконостас и икона Николая Чудотворца - неповторимое произведение искусства. Византийская иконография создала аскетический облик этого святого, несгибаемого ревнителя веры, отрешенного от мирской суеты. Трепет и благоговение вызывал у ве­рующих тонкий изможден­ный лик иерарха. Он счита­ется покровителем обездоленных, на его поддержку может рассчитывать каждый страждущий.

Интересно, что собор воз­водился под руководством простого владимирского крестьянина, не имевшего технического образования. Интуиция и талант русского мужика помогли ему блестя­ще справиться с трудной задачей. До нас дошло его имя - Яков Сергеевич Ере­мин.

По свидетельству очевид­цев, в период строительства вырвались подземные воды, и один из опорных столбов дал трещину. Однако к 1868 году собор был построен. Кирпичная кладка велась так тщательно, что не нуждалась в штукатурных работах. В интерьере собора исполь­зован мрамор.

В западной части комплек­са - келейные корпуса, привлекающие внимание про­стотой и чистотой декора. Корпус иеромонахов возведен в 1886 году, после пожа­ра 1884 года. В восточной части расположен гостинич­ный двор, центральным па­мятником которого является «дворянская гостиница», до­строенная около 1900 года (ранее в ней было два эта­жа). Интерес вызывают еще два идентичных памятника архитектуры, один из кото­рых примыкает к зданию гос­тиницы, а другой находится в западной части комплекса. Это башни крепостной монастырской стены, рекон­струированной в 1850-51 го­дах. Они представляют со­бой двухэтажные сооруже­ния с шатровыми перекры­тиями.

Замечательный историк русской церкви, архиепископ Филарет Гумилевский так живописует местоположение обители: «...инокам было еще в глубокой древности полюбить и избрать местом созерцаний своих Донецкую скалу, столько живописную по себе и по красоте ее об­становки, Донецкая скала -дивное создание дивного ху­дожника - природы».

Андрей Николаевич Му­равьев побывал в этих местах дважды. «Что вам сказать о Святых горах? Отрадно, благоговейно служение в пе­щерных церквях и невольно потрясается сердце при вы­ходе из скалы когда, еще исполненный звуками божественных песен, внезапно встречаешь перед собою чу­десные виды и мирный До­нец в его глубокой долине, окованный всюду меловыми утесами, и необразимую лес­ную дебрь, как море зелени, на окраине коей белеют опять меловые горы. Обитель Святогорскую можно назвать мис­сионерскою, в полном смыс­ле этого слова, для целого края.

...Как бы ни одной тревож­ной думы на его светлом лица, хотя много ратных тревог, искони и еще недавно, от Половцев и до Крымцев, ог­лашали его дикие берега, и славен он в древней песне о полку Игореве».