Тема 1. Отмена крепостного права в России

Крепостное право – один из важнейших социально-экономических институтов России, оформившийся в ХVI–ХVII вв., получивший свое развитие в ХVIII столетии и наложивший свою печать не только на экономическую, социальную, но и в не меньшей степени на политическую, культурную и нравственные стороны истории народа. Именно в России крепостное право наиболее долго держалось и приняло такие грубые формы, что на практике ничем не отличалось от рабства.

Отмена крепостного права в России и последовавшие за ней реформы (земская, городская, судебная, военная народного просвещения и цензуры и др.), проведенные в царствование Александра II являлись переломом, поворотным пунктом в истории России. Не предусматривая одномоментного переворота во всех сферах государственной жизни, они закладывали для этого переворота фундамент и исключали возможность реставрации дореформенных порядков. Модернизация России продолжилась на новой основе – освобожденного от крепостничества труда, развития частной инициативы, зарождения гражданского общества.

Историческая необходимость отмены крепостного права.

Крестьянский вопрос серьезно беспокоил российское самодержавие, а в царствование Николая I он приобрел особую остроту. Император понимал, что «крепостное право – зло», заявляя, что «намерен вести процесс против рабства»; вместе с тем отменить крепостное право он считал «еще большим злом». Опасность виделась в том, что уничтожение власти помещиков над крестьянами неизбежно затронет и самодержавие, опирающееся на эту власть. Последняя опасалась так же, что освобождение не пройдет мирно, и будет сопровождаться крестьянскими восстаниями. Поэтому десятилетиями и ограничивалось в крестьянском вопросе рядом паллиативных мер. При Николае I было создано 9 секретных комитетов. За период 20-30-х гг. ХIХ в. издано более 100 указов и законов о крестьянах, однако все они не дали существенных результатов. Наиболее крупными шагами самодержавия в крестьянском вопросе в этот период была реформа государственной деревни П.Д. Киселева (1837-1841), инвентарная реформа в Киевской, Волынской и Подольской губерниях (1847-1848), новое (по сравнению с Положением 1816 г.) Положение для эстляндских крестьян 1856 г.; опыт данного законодательства будет использован в реформе 1861 г. Однако только такое крупное потрясение, как Крымская война 1853-1856 гг., обнажившая масштабность отставания России от Запада в военно-техническом отношении и ставшая наиболее очевидным проявлением несостоятельности крепостнической системы, вынудила царизм вплотную приступить к отмене крепостного права, активизировать модернизационную политику в целом.

Россия отставала от других великих держав на эпоху. В большинстве крупных стран Европы феодальные отношения были уже ликвидированы и под влиянием промышленного переворота они начали стремительно обгонять Россию по развитию промышленности. Так, в 1800 г. Россия и Англия выплавляли одинаковое количество чугуна, а в 1850 г. это соотношение было уже таким: 16 млн. в России против 140 млн. в Англии. Если в начале ХIХ в. валовый внутренний продукт на душу населения в России составлял 170 долларов, а в странах ранней индустриализации – 209 долларов, то к середине века это соотношение составляло соответственно 180 и 454 доллара. Расплата за отсталость не замедлила сказаться: через 40 лет после блестящих побед в Отечественной войне над объединенной армией почти всех европейских государств, страна потерпела жестокое поражение в Крымской войне. Крепостная Россия не выдержала военного соперничества с коалицией более экономически развитых и технически лучше оснащенных государств Европы. Государство находилось в тисках острейшего финансового кризиса: дефицит бюджета за период 1853-1856 гг. вырос с 52 до 307 млн. руб. Рубль стремительно терял силу, более чем на 50% снизилась его обеспеченность золотом. Страна была на грани не только финансового банкротства, но и военного краха. К 1856 г. были исчерпаны людские ресурсы: армия и флот насчитывали около 2 млн. человек (приблизительно 3% от общего числа жителей страны, что составляло предельно допустимую величину). Империя исчерпала не только людской потенциал, но и запасы оружия. Над страной нависла реальная угроза превращения во второстепенную державу, потери геополитического статуса и влияния.

Неотложные меры по крестьянскому вопросу должны были стабилизировать народное хозяйство и создать условия для модернизации армии и флота. По сути, речь шла о дальнейшей европеизации страны.

Глубинные причины отмены крепостного права обуславливались его сдерживающим влиянием на развитие товарных отношений. И помещичье и крестьянское хозяйство были вынуждены подчиняться требованиям складывающегося на огромном пространстве российской империи единого внутреннего рынка, потреблявшего, прежде всего, сельскохозяйственную продукцию. Растет внешняя торговля. Если в начале Х1Х в. вывоз товаров из России, и, прежде всего хлеба, оценивался в 75 млн. руб., то в середине века уже в 230 млн. руб. т.е. в 3 раза больше. Помещики втягивались в рыночные отношения. Однако крепостное хозяйство, по своей природе нацеленное на удовлетворение внутренних потребностей, могло воспроизводить лишь определенный уровень доходов для помещиков и определенную степень благосостояния крестьян. Существование же в условиях рынка требовало все больших объемов товарной продукции, а значит интенсификации производства. Однако, последнее достигалось не за счет вложения капитала и капиталистической перестройки помещичьих хозяйств, а за счет усиления помещиками эксплуатации «живой собственности». Помещики черноземных губерний увеличивали собственную запашку (за полвека они отняли у крестьян половину земель, бывших в их пользовании) и барщину до 4-5 дней в неделю в страдную пору. На ней было занято 70% всех крепостных крестьян. Усиливался контроль за работой крепостных, вводилась так называемая «урочная система» (устанавливались определенные нормы дневной выработки на барщине). Помещики старались отнять у крестьян всю землю, переводя их в разряд дворовых или месячников, получающих месячное содержание. Увеличивались и оброки (в черноземной полосе в 2,2, а в нечерноземной в 3,5 раза). Чем труднее была подневольная работа, тем ниже падала производительность крестьянского труда: крепостные крестьяне неохотно отбывали барщину, уклонялись от выполнения увеличенных повинностей, плохо обрабатывали барские поля. Все это вело к тому, что помещичьи хозяйства, базирующиеся на подневольном труде, все больше приходили в упадок. Резко упала производительность барщинного труда, показателем чего являлось падение урожайности в помещичьей деревне. По расчетам известного историка И.Д. Ковальченко, в регионах с преобладанием барщинной формы эксплуатации крестьян средняя урожайность зерновых культур в середине Х1Х в. составляла 75-80% по отношению к урожайности первого десятилетия Х1Х в.

Уменьшение наделов и увеличение повинностей оказывали гибельное влияние на крестьянское хозяйство: по официальным данным, в целом ряде районов оно переживало явный упадок. Если сравнить сборы хлебов и картофеля в 40-50-х гг. Х1Х в., то окажется, что помещичьи крепостные собирали за второе десятилетие значительно меньше урожая, чем в первое. Если на душу населения по 6 губерниям Центрального черноземного района в 40-е гг. собиралось в среднем 3,15 четвертей хлеба, то в 50-е – 2,66 четвертей. На Правобережной Украине это соотношение было еще менее выгодным для крестьян: в 50-х гг. они получали со своих полей хлеба и картофеля на 30% меньше, чем в 40-х гг.

Крепостное хозяйство оказалось в тупике. Масштабы и степень внеэкономического принуждения были исчерпаны. Внутренних резервов для роста производства товарной продукции в условиях втягивания в рынок больше не было. Многие помещики разорялись: более 12% помещиков, главным образом мелкопоместных, продали свои имения. Помещичьи имения закладывались и перезакладывались. К моменту отмены крепостного права помещиками было заложено в различных кредитных учреждениях 2/3 крепостных, а сумма долга этим учреждениям достигла астрономической величины – 425 млн. руб., что вдвое превосходило годовой бюджет страны. Дальнейшее прогрессивное развитие помещичьих хозяйств в условиях крепостного права было невозможно.

Некоторым крупным землевладельцам удавалось увеличить доходность своих хозяйств, открывая свеклосахарные и винокуренные заводы, суконные и полотняные мануфактуры. Но эти вотчинные предприятия, обслуживаемые собственными крепостными, не выдерживал конкуренции с капиталистическими предприятиями. Основная масса помещиков отчаянно, до последнего цеплялась за невыгодное, застойное крепостное хозяйство. Для помещиков оно было не просто привычным: на протяжении веков оно пронизывало их сознание, определяло мировоззрение и бытовые привычки. Пристрастие к примитивной, не требующей особых умственных и физических усилий хозяйственной системе вошло в плоть и кровь дворянского сословия. Все это объясняет, почему в своем подавляющем большинстве помещики отчаянно, до последнего противились отмене крепостного права, а после крестьянской реформы горько оплакивали ее крушение.

Еще более заметным было тормозящее влияние крепостничества в промышленности. Не совместимым с крепостничеством оказывался ход промышленного переворота, который начался с конца 30- гг. Х1Х в. Шел он в легкой промышленности, недостаточными темпами. Главным сдерживающим фактором было слабое развитие рынка свободной рабочей силы и капиталов. Большинство рабочих являлись крестьянами-отходниками, сохранявшими тесные связи с деревней. Чтобы элементарно получить паспорт, дававший право на отлучку из деревни – надо было зарекомендовать себя исправным плательщиком налогов. Помещик мог точно указать, у кого работать отпущенному отходнику. Крупные землевладельцы и казна устанавливали над крестьянами отходниками постоянный контроль и надзор через особых старост, командируемых в промышленные центры. Помещик мог в любое время отозвать крестьянина с фабрики, отобрать заработную плату в счет уплаты задолженности оброка. В итоге – владельцы мануфактур и фабрик были не в состоянии планомерно использовать рабочую силу нанимавшихся крестьян. В летнее время производство фактически приостанавливалось или сокращалось. Это неблагоприятно отражалось на его развитии, лишая устойчивости и строго учета. Тормозился технический прогресс. Применение сложных машин на фабриках было невозможно при крепостном труде, так как крепостные работники на помещичьих и приписных мануфактурах нередко ломали и портили вводимые там механизмы. Только постоянный рабочий мог стать квалифицированным, владеющим машинами и механизмами.

Крепостничество сдерживало приток торгового крестьянского капитала в промышленность: помещик мог в любое время попросту лишить крестьянина значительной части заработанного капитала, всячески затягивать заключение выкупной сделки с «капиталистыми» крестьянами. Только самая неотложная потребность в деньгах заставляла помещиков соглашаться на получение выкупной суммы. Иногда практика крепостнического произвола лишала предпринимателя не только значительной доли оборотного капитала, но и самой возможности продолжать начатое предприятие. Это неустойчивое, зависимое положение крепостных промышленников не могло не задерживать процесса накопления капитала.

Другим важным фактором отмены крепостного права был социальный – рост крестьянского движения в стране. Усилия помещиков поднять свои доходы путем увеличения барщины, оброка, урочных заданий, натуральных повинностей способствовали нарастанию из десятилетия в десятилетие крестьянских выступлений. За первую четверть Х1Х в. было зарегистрировано 651 крестьянское волнение (в среднем 26 в год), за вторую четверть этого столетия – уже – 1089 (43 волнения в год), а за предреформенное десятилетие (1851-1860) – 1010 (101 волнение в год). Росту крестьянских выступлений способствовали и тяготы войны: правительство ввело дополнительные ополченческие и усилило рекрутские наборы, увеличило налоги, проводило реквизии лошадей и скота для армии, возросли подводная, дорожная повинности и т.д. Помимо волнений и восстаний протест крестьянства проявлялся и в других формах: убийствах помещиков и управляющих, бегстве, жалобах местным властям и царю и т д. В крестьянском движении кануна реформы происходит не просто увеличение численности крестьянских волнений, но и появляются новые черты. Крестьянский протест не ограничивается локальными выступлениями, а выливается в массовые движения. В 1854 и 1855 гг. во время указов о призыве добровольцев в морскую флотилию, а затем в государственное ополчение крестьяне поняли их как обещание свободы за добровольную службу и самовольно массами уходили в города, чтобы записаться в ополчение. Вскоре после войны, весной-летом 1856 г. крестьяне южных губерний двинулись в Крым, где как обещали распространяемые слухи, по якобы вышедшему царскому указу, они будут свободны от крепостного состояния. Против них были посланы воинские команды, встретившие со стороны крестьян отчаянное сопротивление. Будучи сравнительно легко подавлены властями, эти выступления не создавали непосредственную угрозу свержения существующего режима, однако произвели сильное впечатление на правительственные круги, напоминая о возможности новой пугачевщины. Вместе с тем не стоит переоценивать роль крестьянского движения. Власть пошла на реформы, не потому что испугалась крестьянских выступлений, а исходя из назревших общегосударственных интересов.

Формирование либеральной бюрократии как субъективный фактор крестьянской реформы

В советской исторической литературе в трактовке причин крестьянской реформы крестьянскому движению придавалось первостепенное значение. Доминировала т.н. концепция «революционной ситуации», выдвинутая В.И. Лениным. В соответствии с ней реформы, осуществляемые царизмом, не могли быть ничем иным, кроме как «побочным» продуктом классовой борьбы. Роль субъективного фактора игнорировалась. Оставалось не ясным, откуда взялись кадры реформаторов, с готовностью взявшие на себя грандиозный труд преобразования России и за короткий срок создавшие сложное и взвешенное законодательство, требующее глубоких, экономических, юридических и политических знаний. В первую очередь, это стало возможным в результате качественного сдвига в процессе формирования бюрократии как особой социальной группы в первой половине XIX в.. Постоянное усложнение социально-экономических и общественных отношений в стране, исторический вызов со стороны модернизировавшегося Запада вынуждали царизм к подготовке профессиональных, широкообразованных и государственно-мыслящих чиновников, способных «искоренять» застарелые недостатки и проблемы российской действительности. Развитие министерской системы и ежегодные выпуски шести российских университетов и других высших учебных заведений в 1-й пол. XIX в. способствовали неуклонному росту числа специалистов, склонных к самостоятельному политическому анализу, появлению целой плеяды молодых, реформаторски настроенных чиновников, являвшихся носителями новой политической культуры. К концу николаевской эпохи «просвещенные управленцы» еще не определяли состав правительственных сфер, но уже уверенно чувствовали себя на ближайших подступах к высшему государственному руководству, были достаточно влиятельны, чтобы реально влиять на политический курс государства в первые десятилетия после Крымской войны.

Очагами формирования либеральной бюрократии выступали министерства: в 30-е гг. XIX в.- Министерство государственных имуществ, 40-е – Министерство внутренних дел.

Видный деятель крестьянской реформы Петр Петрович Семенов - Тян-Шанский в своих воспоминаниях отмечал, что «наибольший контингент лиц, способных для служения великому делу освобождения крестьян, приготовило из всех государственных учреждений то министерство, которое император Николай I называл своим «главным штабом» по крестьянскому делу, а именно Министерство государственныхимуществ». По закону 26 декабря 1837 года оно было создано «для управления государственными имуществами», «попечения над свободными сельскими обывателями и для заведования сельским хозяйством». С января 1838 г. до своей отставки в 1856 г. Министерство государственных имуществ возглавлял граф Павел Дмитриевич Киселев (1788 – 1872 гг.). Уже в середине 30-х гг. Х1Х в. Киселев выработал свою программу решения крестьянского вопроса. В этом ему помогал М.М. Сперанский. Программа предусматривала инвентаризацию помещичьих деревень – регулирование феодальных отношений между помещиками и крестьянами определенными нормами наделов и повинностей. Для государственной деревни Киселев предлагал ликвидацию крестьянского малоземелья, введение семейно-наследственного землепользования, организацию сельского и волостного крестьянского самоуправления. Этот план двуединой реформы не был осуществлен. Реформа Киселева 1837-1841 гг. проводилась только для государственной деревни, причем центр тяжести в ней был перенесен с вопросов экономических на административные. И именно последние, прежде всего – опыт организации крестьянского самоуправления (сельского и волостного) будет использован при подготовке реформы отмены крепостного права. Вторая часть реформы – попытка инвентаризации помещичьей деревни как повсеместная и обязательная мера - не была реализована; она воплотилась лишь локально - в Киевской, Волынской, Подольской губерний в 1847-1848 гг.

Разработка крестьянской реформы велась в третьем департаменте министерства, в задачи которого входило проведение мероприятий «для улучшения сельского хозяйства». П.Д. Киселев стремился укомплектовать свое министерство образованными чиновниками, способными к проявлению инициативы и независимым суждениям. Он пытался «переманить» их из других учреждений обещаниями продвижений, высоких окладов и возможностью участия в принятии решений. В первые же годы работы в МГИ благодаря П.Д. Киселёву здесь сосредоточились крупные силы: будущие академики П.И. Кеппен и К.С. Веселовский, А.И. Левшин, Я.А. Соловьёв, К.И. Домонтович, И.А. Арапетов, А.К. Гирс, К.К. Грот. В итоге, «когда граф покидал министерство в 1856 г., писал Семенов-Тян-Шанский, он оставил после себя целую плеяду сравнительно молодых деятелей, прекрасно подготовленных для активного участия в Великих реформах императора Александра II». «Бесспорно», по словам мемуариста, «самым талантливым и самым опытным между ними был ближайший сотрудник Киселева именно в вопросе освобождения А.П. Заблоцкий – Десятовский». В 1841 г. по секретному поручению графа Заблоцкий-Десятовский совершил инспекционную поездку по центральным губерниям России под предлогом «обозрения управления государственными имуществами», но на деле – для изучения положения помещичьих крестьян. Результатом этой командировки была записка А.П.Заблоцкого-Десятовского «О крепостном состоянии в России», которая впервые глубоко и разносторонне затронула о вопрос о необходимости будущего освобождения крестьян.

В 40-е гг. XIX в. основные силы реформаторски настроенных чиновников стали постепенно сосредотачиваться в Министерстве Внутренних дел, которое с 1841 по 1852 г. возглавлял Лев Алексеевич Перовский. Он был одним из самых энергичных и дальновидных чиновников XIX в., в течение своего одиннадцатилетнего министерства придавшем МВД тот реформаторский курс, которому оно следовало вплоть до середины 1860-х гг. Как и граф П.Д. Киселёв, он брал на службу образованных молодых чиновников, причем из гораздо большего круга, включая университетских профессоров, политических ссыльных и людей с утвердившейся литературной репутацией. Как и в Министерстве государственных имуществ, молодые чиновники группировались в одном коллективе – в данном случае это был хозяйственный департамент. Именно здесь с 1835 г. началась деятельность будущего лидера либеральной бюрократии – Николая Алексеевича Милютина. В 1841 г. Н.А. Милютин принял негласное участие в экспедиции Заблоцкого-Десятовского. Эта первая поездка по России, окончательно сделала Николая Алексеевича, по словам Семенова-Тян-Шанского, «страстным сторонником высокой идеи об освобождении крестьян». Став начальником городского отделения, Н.А. Милютин в течение 1842-1846 гг. разработал новое Городовое положение для Петербурга, основной идеей которого было общественное самоуправление городским хозяйством, которое в феврале 1846 г. получило силу закона. В 1859-1860 гг. Милютин будет исполнять обязанности товарища министра внутренних дел, станет признанным лидером Редакционных комиссий, подготовивших законодательство 1861 г.

В результате профессиональной административной деятельности, логики поиска наиболее эффективных путей развития, складывалась убежденность либеральной бюрократии в необходимости фундаментальных реформ. На формирование будущих реформаторов, несомненно, влияла и общественная атмосфера 30 – 40 - х гг. XIX в. - время, по словам А.И. Герцена, «наружного рабства ивнутреннего освобождения», ознаменованного напряженными интеллектуальными исканиями, когда в жарких спорах славянофилов и западников осуществлялась попытка определить место России в мировом культурно-историческом процессе, переосмысливалась русская история, вынашивались замыслы крупномасштабных изменений. Начатый в спорах славянофилов изападников процесс национального самопознания был сопряжен с освоением и соотнесением с реалиями российской действительности идейного наследия Эпохи просвещения, немецкого идеализма и французского социализма. В этом плане либеральная бюрократия не была отгорожена от передовых общественных сил страны, она формировалась в содружестве с общественными деятелями, учеными, литераторами. Среде бюрократии были особенно близки К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, В.Б. Безобразов, В.И. Даль, Г.П. Неболсин, братья Я.В. и Н.В. Ханаковы, К.С. Веселовский, М.И. Надеждин и др. Фактически шло «взаимное проникновение» столичного чиновничества и интеллигенции; сформировалась реформаторски настроенная элита, которую литератор Анненский назвал «партией петербургского прогресса». Она не обладала отчетливой социальной и политической философией; объединяло стремление к изменению николаевской системы путем введения «гласности» и «законности» правления, искоренение крепостного рабства и произвола, ставка на самодержавие как на главную реформаторскую силу. Либерализм властных структур носил сугубо избирательный и прагматичный характер, не позволяющий его отождествлять с классическим буржуазным либерализмом Запада. Из системы европейских ценностей отбиралось только то, что, по мнению правительственных реформаторов, соответствовало интересам укрепления государства. Либеральные деятели осуждали политический режим Николая I, будучи убеждены, что правительство, которое отказывается от политики реформ и становится на путь охраны старого порядка во чтобы то ни стало, задерживает развитие страны и само содействует росту революционного движения. Последнее они категорически отрицали, призывая к реформам сверху.

Консолидация единомышленников на рубеже 40-х – 50-х гг. XIX в. нашла свое выражение в петербургском кружке братьев Николая Алексеевича и Дмитрия Алексеевича Милютиных. Именно здесь складывались основы либеральной программы по крестьянскому вопросу. Особую роль в ее формировании сыграла Записка К.Д. Кавелина об отмене крепостного права в России. К моменту ее появления 36-летний Кавелин был признанным лидером в либеральных кругах, известным ученым, историком, профессором Московского университета. После вынужденного ухода оттуда Константин Дмитриевич в 1848-1857 гг. служил в Петербурге в различных ведомствах: в хозяйственном департаменте МВД, где он сблизился с Н.А. Милютиным, в штабе военно-учебных заведений под начальством Я.И. Ростовцева, в канцелярии Комитета министров.

В своей записке среди причин, обуславливающих необходимость отмены крепостного права, Кавелин называл экономические, нравственные, политические. На первый план он выдвигал экономические, доказывая, что крепостное право тормозит развитие товарного хозяйства и вообще сельскохозяйственного производства, является главной причиной отсталости России, поражении ее в Крымской войне. Кавелин не сомневался в жизнеспособности помещичьих и крестьянских хозяйств и после отмены крепостного права. Одним из принципиальных утверждений автора записки являлось то, что «частная поземельная собственность и существование рядом с малыми и больших хозяйств суть совершенно необходимые условия процветания сельской промышленности».

Кавелин был убежден в политической опасности для государства дальнейшего сохранения крепостного права. Он писал: «Бунты Степана Разина, Пугачева и других, менее известных героев и атаманов буйной вольницы, - все эти разрушительные элементы восставали и поднимались из мутных источников крепостного права». К.Д. Кавелин сформулировал три главных основания освобождения помещичьих крестьян: «1. Крепостных следовало бы освободить вполне, из-под зависимости их господ 2. Их надлежало бы освободить не только со всем принадлежащим им имуществом, но и непременно с землею, и 3. Освобождение может совершиться во всяком случае не иначе, как с вознаграждением владельцев». В основе предложенного К.Д. Кавелиным проекта эмансипации крепостных лежал трезвый расчет баланса сил и интересов всех участников предстоящей реформы. Ни правительство, ни помещики в целом не были, по его мнению, заинтересованы в полном обезземеливании крестьянства по причинам в основном социально-экономического характера. «Коренная ошибка, как пишет Кавелин, есть освобождение без земли или не со всею землей, ими владеемой». Это позволяло бороться за достижение межсословного компромисса путем немедленного, повсеместного и обязательного (при посредстве правительства) выкупа у помещиков всех крестьянских земель и передачи их в собственность крестьянам.

Выкуп, по мнению Кавелина, должен был включать стоимость не только земли, но и личности крестьянина. «Освобождение крестьян без вознаграждения помещиков, писал Кавелин, было бы весьма опасным примером нарушения права собственности, которого никакое правительство нарушить не может, не поколебав гражданского порядка и общежития в самых основаниях». При этом «самый правильный способ раскладки по земельному владению был бы уравненный не в целой империи, а по каждой губернии». Выплата помещикам денег «за одну землю, писал автор, не принимая в расчет крепостных людей, была бы весьма несправедлива и неуравнительна, несправедлива потому, что крепостные составляют такую же собственность для владельцев, как и земля». В осуществлении выкупной операции большая роль отводилась государству. Оно выплатит помещикам единовременно всю сумму выкупа, а крестьяне постепенно погасят ее государству. Выкупу подлежала та земля, «которая находится в действительном владении и пользовании крепостных», впоследствии это будет выражено понятием «существующий надел». Предусматривалось сохранение общины и создание при осуществлении выкупа общинной земельной собственности крестьян. Предполагалось запретить продажу и залог выкупленными крестьянами земель «по крайней мере на 50 лет, ибо иначе эти земли могли бы быть скуплены у крестьян, на первых же порах, прежними их владельцами и другими за бесценок, как отчасти и случилось в Пруссии»^. Решение земельного вопроса было направлено на создание крестьянской мелкой земельной собственности наряду с сохранением помещичьей, на сосуществование двух типов хозяйства.

Кавелин высказывался за постепенность в проведении реформы, предлагая начать освобождение крестьян в западной России или по крайней мере в одной из ее губерний. Одновременно на остальной территории необходимо осуществить ряд подготовительных мер (прекращение дальнейшего географического распространения крепостного права, уменьшение численности лиц, имеющих право приобретения крепостных, уменьшение населенных помещичьих имений и др.).

По своему содержанию и принципиальным установкам Записка Кавелина имела ряд общих черт с Запиской Заблоцкого - Десятовского, которая в 40-х гг. являлась программой по крестьянскому вопросу участников петербургского кружка. В Записке Кавелина, которую он заканчивал в условиях роста крестьянского движения в стране в 1854-55 г., более остро ставился вопрос о политической опасности сохранения крепостничества; в отличие от записки Заблоцкого - Десятовского, в ней не только содержалось обоснование причин, вызывающих отмену крепостного права, но и содержался конкретный проект ликвидации крепостных отношений.

П.П. Семенов - Тян-Шанский, отмечал, что в кругу «лучших людей столичной интеллигенции», сочувствующих делу крестьянского освобождения, Кавелину бесспорно принадлежит первенство в установлении принципа земельного, а не безземельного освобождения крестьян. Указание на то, что это может быть достигнуто только путем правительственного выкупа крестьянских наделов, …составляет его бессмертную заслугу в истории великой эпохи».

Идея освобождения крестьян с земельным наделом, достаточным для их независимого существования, была поддержана "Колоколом" и "Современником". Она стала не только общей платформой антикрепостнических общественных сил, но и с конца 1858 г. легла в основу правительственной программы отмены крепостного права. Признание за крестьянским хозяйством самостоятельной роли в сельском хозяйстве с сохранением и развитием крупного помещичьего хозяйства – как цель и итог отмены крепостного права – было наивысшим достижением либеральной общественной мысли (и западного, и славянофильского направления) накануне начала подготовки реформы.

Огромную роль в консолидации либерально настроенного чиновничества и столичной интеллигенции сыграла их совместная работа в Русском географическом обществе. Деятельность последнего в течение почти десяти лет контролировалась реформаторски настроенными чиновниками. За это время были заложены основы русской статистической науки, накоплен огромный материал по изучению сельского хозяйства, торговли, городов. Шло сплочение единомышленников, закладывался не только важный теоретический фундамент в виде владения конкретными данными, но и опыт слаженной совместной работы. В научной литературе неоднократно подчеркивалась роль Русского географического общества как своеобразной «кузницы кадров» будущих Редакционных комиссий, разрабатывавших в 1859- 1860 гг. законодательство об отмене крепостного права в России. Из числа членов и экспертов Редакционных комиссий - 12 принадлежали к Географическому обществу. Это: Н.А. Милютин, И.П. Арапетов, Ю.А. Гагемейстер, А.К. Гирс, К.И. Домонтович,А.П. Заблоцкий - Десятовский, Е.И. Ламанский, Ю.Ф. Самарин, П.П. Семенов-Тян-Шанский, Я.А. Соловьев и др. Участие в работе главным образом Этнографического и Статистического отделений давало последним неоценимую информацию о реальных социально-экономических процессах российской действительности, убеждало в ключевом значении крестьянского вопроса.

Характерной особенностью «либеральной бюрократии» была опора на высоких покровителей – прежде всего, вел. кн. Константина Николаевича и вел. кн. Елену Павловну.

Великая княгиня Елена Павловна (Фредерика-Шарлотта-Мария) являлась теткой царя, женой великого князя Михаила Павловича (1806—1873). Обладала поистине энциклопедическими знаниями. После смерти Николая I вел. кн. Елена Павловна стала старшим членом императорской фамилии, неопытность молодого монарха - ее племянника, позволили ей занять достойное место в современной политической нише, стать своеобразным политическим маяком, на который ориентировались все либеральные силы русского общества. Салон великой княгини приобретал все большее звучание и авторитет. Здесь обсуждались животрепещущие вопросы политики и культуры, анализировались споры между западниками и славянофилами; выступали знаменитые музыканты и литераторы. В ее салоне бывали почти все представители либеральной бюрократии, видные литераторы, поэты и, наконец, царственные особы, включая и Николая I, а затем и Александра II. К Елене Павловне обращались со всевозможными предложениями, рассчитывая на ее помощь и влияние; через ее руки проходило множество всевозможных записок по самым разнообразным вопросам: о финансовых реформах, о судебных преобразованиях, преобразовании армии, проекты железных дорог, но подавляющая часть материалов касалась наиболее существенного и злободневного вопроса - крестьянского. Именно крестьянская реформа 1861 года стала кульминационным пунктом общественной деятельности великой княгини. После этого ее роль в государственных делах резко пошла на убыль. 9 января 1873 года великой княгини не стало.

Великий князь Константин Николаевич ( 1827-1892 ), по свидетельству многих современников, был человеком образованным и деятельным, обладал живым умом и незаурядными способностями. Он не был ни теоретиком, ни идеологом либеральной бюрократии. Однако его преобразовательная деятельность во главе Морского министерства в первой половине 50-х гг. XIX в. свидетельствовала о нем, как о последовательном стороннике прогрессивных преобразований. Морские реформы были первым звеном в цепи буржуазных преобразований и стали «миниатюрой» «милютинских» реформ 70-х гг. XIX в. Вокруг великого князя сложилась сплоченная группировка чиновников-константиновцев - А.В. Головнин (будущий министр просвещения), М.Х. Рейтерн, возглавлявший министерство финансов в 1862-1878 гг., Д.Н. Набоков, состоявший при Константине Николаевиче в Варшаве, министр юстиции в 1878-1885 гг., реформаторская деятельность которых возвысила престиж власти, укрепила авторитет либеральной бюрократии в правительственных кругах.

Итак, последнее десятилетие Николаевского правления явилось временем консолидации носителей новой политической культуры, ядром которых являлась либеральная бюрократия, формировавшаяся в содружестве с передовыми общественными деятелями, учеными, публицистами. В центре этого круга, несомненно, были Николай Алексеевич Милютин и Константин Дмитриевич Кавелин. Связанная не только общностью идейной позиции, но и имеющимся опытом совместной деятельности в Русском географическом обществе, это была та «команда», которая могла и была готова стать опорой самодержавия в подготовке и реализации правительственных реформаторских инициатив, ставших неизбежными после поражения в Крымской войне.

Власть и общество в середине 50-х гг. Х1Х в.

Александр II (1818-1881) вступил на престол 19 февраля 1855 г. Смена царствования стала событием эпохального значения. Приход к власти нового императора вызвал прилив надежд на перемены к лучшему – вокруг него сразу же сложилась атмосфера высоких общественных ожиданий. Сторонники преобразований имели определенные основания надеяться на молодого императора. Александр II был одним из самых подготовленных и образованных монархов Европы. Его кругозор был широк, он был разносторонне образован, владел пятью иностранными языками. Имел опыт участия в государственных делах, будучи введен Николаем I Государственный совет, Сенат, Синод, секретные комитеты по крестьянскому делу (в 1846 и 1848 гг.), был назначен отцом на высшие военные посты – сначала командующим гвардейской пехотой, затем Гвардейского и Гренадерского корпусов. Образование подкреплялось богатыми жизненными впечатлениями: Александр 11 много путешествовал по России, доехав однажды до Тобольска, где увидел поразивших его ссыльных декабристов, был почти во всех странах Европы.

Главным наставником Александра II был поэт В.А. Жуковский, сыгравший огромную роль формировании нравственных представлений императора, прежде всего в понимании свой исторической ответственности за судьбу страны, а самодержавной власти – как высокого морально-нравственного долга перед народом. Воспитание В.А. Жуковского, в котором преобладали общечеловеческие ценности над идеологическими установками, способствовало тому, что Александр II был, несомненно, в отличие от своего отца более мягок, гуманен, терпим к чужим мнениям, советам, был способен видеть жизнь во многих ее проявлениях, понять и принять новое. Александр II не был ни либералом, ни фанатиком реакции. Но при этом всегда исходил из твердо усвоенных представлений о незыблемости самодержавия. В трудные для России годы он стал воплощением возродившейся самодержавной инициативы, сумел осознать грозящие стране опасности, начал искать новые решения старых проблем и новых людей, проявлял недюжинную политическую волю и не боялся брать на себя ответственность за судьбу государства. Вместе с тем на характер деятельности Александра II в дальнейшем повлияли некоторые особенности психологического склада, о которых В.О. Ключевский писал так: «Перед внезапной опасностью, в момент, когда потребовалась быстрая решимость, император был способен на решительный шаг, но когда открывался долгий путь ежедневной работы над сложным и важным делом с мелочными затруднениями и возможными тяжкими последствиями, он вступал на него неохотно, в большом раздумье и шел неровно, с колебаниями и остановками, как бы ощупью … Этими колебаниями объясняются видимые противоречия в образе действий, казавшиеся неразрешимыми загадками».

В начале царствования положение Александра II было очень сложным. Ни он сам, ни его ближайшее окружение не имели и не могли иметь сколько-нибудь определенной программы действий. Формулу реформ еще только предстояло найти. В этой ситуации царизм был вынужден прислушиваться к ставшему фактом впервые в истории России общественному мнению.

Неудачи в Крымской войне, дипломатическая изоляция, крестьянские волнения, экономический и финансовый кризис вызывали всеобщее недовольство и внушали беспокойство за прочность внутреннего положения России в настроениях правительственных кругов и общественности. «Севастополь, писал В.К. Ключевский, ударил по застоявшимся умам». Оскорбленное чувство национального достоинства являлось детонатором общественного подъема в стране.

Своеобразной формой выражения общественного настроения было появление и распространение множества рукописных сочинений, обличительных и программных. «Здесь, в Петербурге, писал в начале 1856 г. К.Д. Кавелин, общественное мнение расправляет крылья. Нельзя больше узнать того караван-сарая солдатизма, палок и невежества. Все говорит, все толкует вкось и вкривь, иногда и глупо, а все-таки толкует и через это учится. Если лет пять-шесть так продлится, общественное мнение, могучее и просвещенное, сложится и позор недавнего еще безголосья хоть немного изгладиться». Подобные процессы шли не только в столице. «Кто не был свидетелем этой поры, – замечал И.С. Аксаков,– тому не представить себе, каким внезапным движением была объята Россия. Откуда ни возьмись общественное мнение, – которого и существования не подозревали, и в принципе не признавали, – явилось с такой неодолимой силой, которой никакая в мире личная власть не могла сопротивляться…». Общество и власть впервые слушали и слышали друг друга. При этом общались они между собой как бы конфиденциально, «потайными ходами», сохраняя при этом внешний вид и положение совершенной взаимной изолированности.

На первых порах самой заметной и внушительной реакцией общественной мысли стала беспощадная критика николаевского режима. Общественная мысль как будто брала реванш за долгие и унизительные стеснения.

Особое место в потоке разоблачительной литературы занимали «Историко-политические письма в продолжении Крымской войны» М.П. Погодина. Автор – представитель консервативной мысли, защитник охранительных начал пришел к убеждению о необходимости коренной ломки и коренных реформ, к признанию отмены крепостного права. Обращаясь к новому императору, он писал: «Прежняя система отжила свой век. Сам Бог, взяв с поприща действий покойного государя, показал нам, что для России нужна другая система». Основные пороки правления Николая I Погодин видит том, что «Государь, очарованный блестящими отчетами, не имеет верного понятия о настоящем положении России. Став на высоту недосягаемую, он не имеет средств слышать: никакая правда до него достигнуть не смеет, да и не может; все пути выражения мыслей закрыты, нет ни гласности, ни общественного мнения,ни аппеляции, ни протеста, ни контроля». Утверждая, как и прежде, что в России, в отличие от Запада нет почвы для революции, Погодин предупреждал о возможности стихийного крестьянского восстания: «Мирабо для на нестрашен, но для нас страшен Емелька Пугачев…. Вот где кроется наша революция…, вот откуда грозят нам опасности…».

В ХХ II программном письме 3 января 1856 г. Погодин предложит выход из кризиса на новых путях: «Свобода! Вот слово, которое должно раздаваться на высоте самодержавного русского престола! … Простите наших политических преступников… Объявите твердое намерение постепенно освободить крестьян, определяя ежегодно известную сумму из государственных доходов, для выкупа их по жребию… Дайте право приобретать землю, кому угодно, с обязанными крестьянами, что вдруг освободит их множество. Облегчите цензуру, под заглавием любезной для Европы свободы книгопечатания…. Касательно наших внешних отношений объявите систему невмешательства: пусть все народы идут свободно, кто как желает к своим целям».

Свое последнее, как и ХХII письмо, Погодин заключает идеей освободительной миссии Александра II, которому предстоит, по словам автора, «завоевать общественное мнение России и Европы». Дальнейшая история подготовки реформы свидетельствует о бдительном внимании Александра II к общественному мнению, особенно европейскому. И можно думать, что страстные призывы Погодина сыграли в этом, наряду с другими обстоятельствами, не последнюю роль.

Одним из наиболее значительных среди рукописных сочинений этого времени была «Дума русского» П.А. Валуева. Датирована она 28 августа 1855 г., т.е. следующим днем после падения Севастополя. Автор записки – курляндский гражданский губернатор и сторонник остзейских порядков был хорошо известен в Петербурге. Он имел достаточно богатый опыт службы в высших государственных органах власти – во второй половине 30-х гг. работал у Сперанского по кодификации законов во II отделении императорской канцелярии. Главное в записке Валуева – критика существующего порядка. «Взгляните на годовые отчеты. Везде сделано все возможное; везде приобретены успехи; везде водворяется если не вдруг, то по крайней мере постепенно, должный порядок. Взгляните на дело, посмотрите на него, отделите сущность от бумажной оболочки, то, что есть, от того, что кажется, правду от неправды, – и редко, где окажется плодотворная польза. Сверху – блеск, внизу – гниль». Валуев порицал доведенную до «высшей степени» централизацию отдельных частей управления и одновременно их разобщенность, организацию администрации, порождающую «всеобщую официальную ложь». Он доказывал необходимость свободы слова, совести и общественного мнения. Все свои надежды на обновление и процветание России Валуев возлагал «на бога и на государя», Александра 11, и считал, что так думает вся Россия. Записка П.А. Валуева, распространившаяся в списках, получила большую известность и открыла ему доступ в салоны вел. Кн. Елены Павловны и вел. Кн. Константина Николаевича. Авторитет Валуева в «верхах», его служебное положение укрепились. В 1858 г. он будет назначен директором 2-го, а в 1859 г. – 3 департаментов Министерства государственных имуществ, а с 1861 по 1868 г. станет министром внутренних дел.

Волна разоблачительной литературы имела своей целью – убедить общество и власть в абсолютной неотвратимости коренной перестройки всей системы отношений. Готовилась идейно-психологическая почва для перехода к коренным реформам.

С первых же дней царствования Александр II стал получать немало проектов, писем, записок, которые содержали призывы к проведению реформ. Главным мотивом всех обращений было настоятельное указание на необходимость скорейшей отмены крепостного права.

Некоторые записки подавались лично Александру II. Среди их авторов заслуживает внимания полтавский помещик М.П. Позен, который в 1857-1858 гг. приобретет большое влияние на правительственную политику. Одна из наиболее полных записок Позена – «О системе улучшения по основным предметам государственного управления». Автор считал необходимым учредить под председательством Александра II комитет из всех министров для выработки «общей системы» и «общей программы всех необходимых улучшений», одним из них он считал отмену крепостного права. В записке «О мерах освобождения крепостных крестьян» (1856) он предлагал дать свободу крестьянам не иначе, как по обоюдному соглашению их с помещиками, за вознаграждение, при содействии правительства денежными средствами. В случае освобождения крестьян целыми селениями осуществлять его на основе двух действующих законов – о свободных хлебопашцах и об обязанных крестьянах при согласии обеих сторон; организовать широкое участие правительственного кредита в проведении этих преобразований. Предполагалось сохранить всю землю в руках дворянства при назначении небольшого выкупа за крестьянскую свободу. М.П. Позен доказывал, что крестьянское малоземелье обеспечит помещичье хозяйство дешевой рабочей силой и вместе с тем будет служить препятствием для ухода крестьян из деревни. Проект Позена во многом отражал интересы помещиков черноземной полосы, где преобладало барщинное хозяйство, связанное с рынком, и где особенно высоко ценилась земля. Сам М.П. Позен был ярким представителем консервативного направления общественной мысли, сторонники которого признавали необходимость реформ под давлением чрезвычайных обстоятельств – охватившего все слои населения общего недовольства политикой правительства.

Для либеральных общественных деятелей требование отмены крепостного права было выношенным и сложившимся убеждением, и наиболее видные их них имели определенную программу решения крестьянского вопроса, принципиально новую по сравнению с предшествующим законодательством. Одним из них был К.Д. Кавелин. Современники воспринимали его как одну из «ключевых» фигур эпохи Великой реформы в России, которому принадлежали важнейшие ее идеи. Сущность крестьянской реформы понималась им как отмена крепостного права и одновременное решение земельного вопроса путем выкупа существующих крестьянских наделов (при сохранении помещичьего землевладения и решающей роли государства в организации выкупной операции). Решение земельного вопроса было направлено на создание крестьянской мелкой земельной собственности наряду с сохранением помещичьей, на существование двух типов хозяйства. (см. подр. о «Записке об освобождении крестьян в России» К.Д. Кавелина в пред. разделе ).

Признание за крестьянским хозяйством самостоятельной роли в сельскохозяйственном производстве наряду с сохранением и развитием крупного помещичьего хозяйства – как цель и итог отмены крепостного права – было наивысшим достижением либеральной мысли. Оно объединяло позицию К.Д. Кавелина с проектами славянофилов (Ю.Ф. Самарина, А.И. Кошелева, В.А. Черкасского), также выступивших со своими проектами отмены крепостного права в 1855-1856 гг. Ю.Ф. Самарин в своей записке «О крепостном состоянии и о переходе из него к гражданской свободе» осенью 1856 г. предлагал поэтапное решение крестьянского вопроса, начиная от свободных договоров помещиков и крестьян на основе «усовершенствования» указа 2 апреля 1842 г. об обязанных крестьянах (на первом этапе) до повсеместного перехода к обязательным отношениям (на следующем этапе), а затем выкупа надельной земли у помещиков и превращения ее в полную собственность крестьянского мира как окончательной цели отмены крепостного права. Умеренность записки Самарина очевидна, но также несомненна ее главная идея – «нераздельность» крестьянина и земли, которая цементирует все этапы многоступенчатого плана.

Позиция наиболее решительной и малочисленной в либеральном течении части дворянства, главным образом нечерноземной полосы, стремившейся к быстрейшей ликвидации крепостных отношений и получению максимального выкупа с целью организации своего хозяйства на предпринимательских началах отражала «Записка» тверского губернского предводителя дворянства А.М. Унковского, поданная им Александру II в 1857 г. Он и его единомышленники были готовы предоставить крестьянам максимально возможное количество малоплодородной земли, но проявляли заинтересованность в больших размерах выкупа. Выкуп надельной земли возлагался на самих крестьян, а выкуп личности – на «все сословия», что по существу выходило на тех же крестьян, составлявших большинство населения страны.

Крестьянский вопрос обсуждался и в периодической печати, где тон задавала либеральная общественность. В 1856 г. появились такие влиятельные периодические журналы, как: «Русский вестник» (издатель-редактор М.Н. Катков) и «Русская беседа» (издатель-редактор А.И. Кошелев). Катков попытался объединить вокруг своего издания всех сторонников преобразований. В списке сотрудников «Русского вестника» значились К.Д. Кавелин, Н. и Д. Милютины, Заблоцкий-Десятовский, Безобразов, Чичерин и т.д., здесь же в 1856 г. начали публиковаться «Губернские очерки» Салтыкова-Щедрина. Это было время, как писал Л. Толстой, «когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, – журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским созерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием».

Большое влияние на формирование общественного мнения России оказывали издания Вольной русской типографии, основанной в 1853 г. А.И. Герценым. В августе с 1855 г. им стала издаваться «Полярная звезда», а через год было основано еще одно издание – «Голоса из России». Программная позиция Герцена была сформулирована как освобождение крестьян с землей и развитие «свободного образа мыслей», гласности. В «Голосах из России» были опубликованы записки Кавелина, Мельгунова, Чичерина; впоследствии круг авторов расширился, появились материалы демократов-разночинцев.

Наряду с изданиями Вольной русской типографии все большее значение приобретал журнал «Современник» и особенно статьи Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова. Особую позицию занимал Г.Г. Чернышевский, который настаивал на немедленном освобождении крестьян с землей без всякого выкупа. В основе такого взгляда лежала вера в то, что крестьянское освобождение откроет России путь к социализму.

Важной особенностью общественного подъема середины 50-х гг. была надежда на царскую инициативу. О монаршьей воле как главном творце грядущих реформ традиционно рассуждали лидеры славянофилов. Ведущие представители умеренного западничества К.Д.Кавелин и Б.Н. Чичерин на страницах «Голосов из России» писали: «Мы готовы столпиться около всякого сколько-нибудь либерального правительства и поддерживать его всеми силами, ибо твердо убеждены, что только через правительство у нас можно действовать и достигнуть каких-нибудь результатов…». Самые радужные надежды на молодого императора до начала реформ питали даже «лондонские пропагандисты»: А.И. Герцен поспешил обратиться к Александру II фактически сразу после воцарения. Напомнив императору, что его воспитал поэт, которого любила Россия, он выразил пожелание, чтобы молодой государь дал свободу русскому слову, смыл с России «позорное пятно крепостного состояния» и при этом отдал землю крестьянам.

Как же проявила себя монархия Александра 11 в обстановке невиданного ранее общественного подъема?

Первые распоряжения Александра II касались Морского ведомства. 23 февраля император уволил А.С. Меньшикова с поста начальника Главного морского штаба и «повелел» своему брату вел.кн. Константину Николаевичу «управлять как флотом, так и Морским министерством». Значение министерствав системе политических институтов самодержавия очень возросло. Начавшиеся в середине 50-х гг. морские реформы были первым звеном в цепи преобразований и стали «миниатюрой» «милютинских» военных реформ 70-х гг. Морское ведомство впервые стало размещать заказы на предприятиях частной промышленности, отказалось от использования рекрутской повинности для нестроевой службы, которая составляла 1/3 всего набора; в самом Министерстве были произведены важные административные меры: замена старых сотрудников новыми молодыми, связанными общностью взглядов, состоялось гласное обсуждение преобразований, произошли изменения в системе отчетности, способные молодые сотрудники командировались за границу. В 1856 г. начали разрабатываться меры освобождения охтенских поселян, отданных в крепостную зависимость Петербургскому Адмиралтейству. В 1858 г. они получили свободу, аналогичные меры были приняты относительно крестьян Черноморского адмиралтейства.

В первые годы царствования Александра II был сменен почти весь личный состав министерств. Министром внутренних дел был назначен С.С. Ланской, министром государственных имуществ – М.Н. Муравьев, министром иностранных дел А.М. Горчаков, министром народного просвещения Ковалевский и т.д. Были удалены со своих постов наиболее одиозные деятели предыдущего царствования, такие как Л.В. Дубельт и П.А. Клейнмихель.

Событием большого внешне- и внутриполитического значения было подписание Парижского мира. В изданном по этому поводу Манифесте 19 марта 1856 г. содержалось первое, еще очень осторожное обещание реформ. Вскоре оно было закреплено официальным заявлением о желании правительства приступить к подготовке крестьянского освобождения, которое было сделано Александром II в речи, произнесенной 30 марта 1856 г. перед представителями московского дворянства. Император заявил: «Слухи носятся, что я хочу дать свободу крестьянам: это несправедливо, и вы можете сказать об этом направо и налево; но чувство враждебности между крестьянами и помещиками, к несчастью существует…» Император указывал на опасность бесконечно долгого сохранения крепостного права. Он сказал, что его лучше освободить сверху, чем ждать, когда оно само будет отменено снизу.

В конце 1855 г. появились первые признаки облегчения цензурного режима. 3 декабря 1855 г. был закрыт Высший цензурный комитет. Высшей инстанцией по делам цензуры стало Главное управление цензуры. Если еще совсем недавно власть всячески стесняла периодическую печать, то теперь открыть новый журнал можно было без особых затруднений. Снимаются ограничения для университетов по количеству принимаемых студентов. Облегчается возможность выезда за границу.

Сильное впечатление на общество произвела объявленная во время коронационных торжеств в августе 1856 г. амнистия политическим заключенным. Произошла их нравственная реабилитация, вчерашние «злодеи» воспринимались как достойные граждане, чьи идеи оказались весьма созвучны эпохе. К исходу этого года возвращались из Сибири после 30-летней каторги и ссылки оставшиеся в живых декабристы, а также сосланные по делу петрашевцев, другие «неблагонадежные» лица. Они включались в общественную деятельность, олицетворяя преемственность поколений и эпох в освободительном движении против крепостничества.

Все эти начинания резко контрастировали с Николаевской эпохой, устраняя ее наиболее одиозные атрибуты. В самой структуре государственных учреждений абсолютной монархии никаких видимых изменений не произошло. Однако были и невидимые на первый взгляд и незафиксированные в официальных постановлениях изменения. Это усиление роли Министерства внутренних дел в ряду других органов центральной администрации, образование и консолидация в нем сплоченной группы либеральной бюрократии во главе с Н.А. Милютиным, инициативная роль этой бюрократии в крестьянском вопросе, ее связь с либеральными силами в других ведомствах и с либеральными общественными деятелями.

Основные этапы правительственной подготовки отмены крепостного права в России

Крестьянский вопрос в правительственных верхах в 1856-1857 гг. Российский царизм, поставленный историей перед неизбежностью крестьянской реформы, не имел ясного представления о способах ее проведения. Серьезным препятствием для него была и проблема легитимности в отношении помещичьей собственности на землю и крепостных. Поиск правительственной формулы освобождения шел медленно и мучительно в расчете на то, что дворянство само инициирует этот процесс. Однако последнее в своей абсолютной массе на всех этапах подготовки реформы проявляло себя как консервативная сила. Молчание дворянства свидетельствовало о том, что оно не будет опорой в реформаторских начинаниях Александра II. Для монарха это означало, что положиться он сможет только на послушный ему бюрократический аппарат, главной задачей которого должна была стать практическая разработка законопроектов при одновременном инспирировании освободительных инициатив дворянства. Главную роль в этом должно было сыграть Министерство Внутренних дел во главе с С.С. Ланским. Именно в этом ведомстве с апреля 1856 г. сосредотачивается дело об освобождении крестьян.

По заданию Александра II С.С. Ланской и его товарищ /заместитель/ министра А.И. Левшин вели конфиденциальные переговоры с предводителями дворянства разных губерний России во время коронационных торжеств в августе 1856 г.с целью добиться от них собственной инициативы в намечаемом деле.Беседы с предводителями, которых пугал даже слабый намек на освобождение крестьян, оказались непродуктивными. Дворянство упорно уклонялось от каких-либо ходатайств по этому вопросу. Осознавая в целом невозможность сохранить крепостное право, большинство помещиков боялось последствий освобождения крестьян на условиях, при которых оно может понести значительные убытки – это вызывало в дворянской среде постоянные опасения, колебания и стремление оттянуть реформу. В придворных и аристократических кругах, в чиновничьем аппарате, несмотря на перелом в отношении к вопросу о крепостном праве, партия противников реформ в 1856-1857 гг. была еще очень сильна и имела большое влияние. Один только виленский генерал-губернатор В.И.Назимов, личный друг Александра II еще в пору его молодости, откликнулся на предложение С.С. Ланского и обещал склонить дворянство своих губерний к выступлению с нужной правительству инициативой. Предводители дворянства западных губерний /Виленской, Ковенской, Гродненской/, где помещики терпели явные убытки от введенных в 1852 г. инвентарей выразили готовность к освобождению крестьян по примеру реформы в Остзейском крае в 1816-1819 гг., предусматривавшей освобождение крестьян без земли.

«Миниатюрное» согласие, достигнутое с предводителями Виленской, Гродненской, Ковенской губерний во время коронационных торжеств, позволили товарищу министра А.И.Левшину составить доклад, подписанный Александром II 26 октября 1856 г., в котором официально признавалась необходимость решения крестьянского вопроса и предполагалось ограничить его тремя вышеназванными губерниями. Та же позиция звучала в докладе министерства царю 20 декабря, который содержал предложение создать для подготовки реформы «Особый» или «Верховный» комитет, имевший в подчинении дворянские комитеты, нечто вроде рабочих органов последнего. И наконец только 23 декабря 1856 г. появились два документа: «Всеподданнейшая докладная записка министра внутренних дел» и «Замечания на проект об освобождении помещичьих крестьян» полтавского помещика М.П.Позена, в которых более или менее определился взгляд министерства на сущность реформы. В министерских документах предлагалось на первый раз ограничиться «дарованием крестьянам личной свободы» и права общественной собственности на усадебную землю, усадебные же строения передать в собственность крестьян. За усадебную землю крестьяне должны были платить помещикам выкуп. Допускалось, что в случае необходимости можно будет присоединить к этому выкупу и вознаграждение за личность крестьянина. Определенно отвергались идея одновременности реформы для всей России и выкуп крестьянских наделов в собственность как обязательная мера.

Своего рода реакцией власти на остро ощущавшуюся общественную потребность, обстановку ожиданий был шаг в духе «традиционных» секретных комитетов 1-ой пол. ХIХ. 3 января 1857 г. состоялось первое заседание Секретного комитета для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян. В состав этого комитета вошли: председатель Государственного совета А.Ф. Орлов (с правом председательства в отсутствии царя). Министры: внутренних дел С.С. Ланской, финансов П.Ф. Брок, государственных имуществ М.Н.Муравьев, двора В.Ф. Адлерберг, главноуправляющий путями сообщения, генерал- адъютант К.В. Чевкин, шеф жандармов В.А. Долгоруков, и члены Государственного совета князьП.П. Гагарин, барон М.А. Корф, генерал-адъютант Я.И. Ростовцев и государственный секретарь В.П. Бутков. Почти все члены комитета были настроены реакционно, стремились затянуть решение вопроса и постараться сохранить все по – старому. Из состава комитета была выделена «Приуготовительная комиссия» (Я.И.Ростовцев, Кн.П.П.Гагарин, и бар. М.А.Корф.), которой было предложено, просмотрев все поданные правительству материалы и проекты, составить программу отмены крепостного права. В апреле-мае они представили собственные записки. Записка Ростовцева, намечавшего три этапа освобождения крестьян, была созвучна проекту полтавского помещика М.П.Позена, под влиянием которого он будет находиться до лета 1859 г.: сначала смягчение крепостного права, потом постепенный перевод крестьян в обязанные или в свободные хлебопашцы, и, наконец, полное освобождение крестьян, что практически ничем не отличалось от решений предшествующих секретных комитетов. Гагарин в своей записке выступал за освобождение крестьян по остзейскому образцу, предоставив им в пользование только усадьбы и сохранив за помещиками не только землю, но и вотчинные права. М.Ф.Корф предлагал поручить дворянству разработку условий реформы, не ограничивая его инициативы какими-либо точными руководящими указаниями. Все записки с докладом А.Ф.Орлова от 21 июня и отзывом С.С. Ланского были отправлены находившемуся в за границей в Киссингине Александру II, передавшему их для ознакомления гр. П.Д.Киселеву; последний категорически высказался против них. По всей видимости, его пугала перспектива именно безземельного освобождения крестьян – единственно четкого «конструктивного» предложения из представленных «Приуготовительной комиссией». Резолюция Александра II на докладе Орлова от 21 июля требовала незамедлительных и конкретных действий по крестьянскому вопросу. Настроение, которое овладело императором, отражала его реакция на записку Гакстгаузена, исследователя аграрных отношений в Пруссии и России. Последний, обеспокоенный настроениями русских крестьян, считал, что медлить с отменой крепостного права нельзя и что нужно отдать подготовку реформы в руки дворянства. «Совершенно справедливо, и в этом моя главная забота» – писал Александр II на полях рукописи. В резолюции на докладе Орлову он отмечал: «Гакстгаузен отгадал мое главное опасение, чтобы дело не началось само собою снизу».

Для оживления деятельности Секретного комитета, который летом почти совсем прекратил работу, император возвращается в Петербург, а 31 июля в состав Секретного комитета вводится великий князь Константин Николаевич, на которого царь возложил задачу активизировать работу комитета и начать подготовку реформы.

Тем не менее, волокита в работе Секретного комитета продолжалась; «дело, как отмечал А.И.Левшин, клонилось к тому, чтобы реформу затянуть, в надежде, что мысль о ней, наконец, уснет». Однако в конце 1857 г. правительству удалось найти ту долгожданную и желанную инициативу со стороны дворянства, которую оно не переставало искать. Виленский генерал-губернатор В.И.Назимов «добыл» ходатайство дворянства Виленской, Гродненской и Ковенской губерний, в котором содержалось согласие на отмену личной зависимости крестьян при условии сохранения за помещиками прав собственности на землю и при отказе от системы инвентарей. Эта просьба была истолкована в нужном для правительства смысле. 20 ноября 1857 г. Александр II подписал рескрипт Назимову, ставший первой правительственной программой по крестьянскому вопросу. Он закреплял начала проекта, представленного в очередной Записке А.И. Левшина от 26 июля 1857 г. В ней, как отмечал А.И. Левшин в своих воспоминаниях, он пытался найти «среднюю точку между безземельным и полноземельным состоянием крестьянина». Программа предусматривала выкуп крестьянами усадьбы и наделение их полевой землей в пользование за плату деньгами и работой. Наличие этой программы реформы, сформулированной министерством внутренних дел, которая (в противовес журналу Секретного комитета 18 августа 1857 г.) имела в виду реальное и незамедлительное осуществление отмены крепостного права, хотя и постепенное для России в целом, позволило в кратчайший срок, в два дня, составить «Общие начала для устройства быта крестьян», которые были составлены Левшиным и чиновниками Беклемишевым и Лоде в течение 48 часов. Они и легли в основание рескрипта. Согласно ему дворянство края должно было образовать губернские комитеты и общую для трех губерний комиссию для составления проектов «об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян», но не могло выходить за пределы установленных верховной властью начал. Согласно им вся земля оставалась в собственности помещиков, крестьяне получали право выкупа только