Графиня де Бовилье

БАРОНЕССА САНДОРФ

ЖАНТРУ - журналист

ГЮРЕ - депутат, доверенное лицо министра Ругона

САБАТИНИ - биржевой игрок

ДЕЖУА - владелец ресторанчика “Золотая пирамида”

ФЛОРИ - секретарь и поверенный в делах Саккара

Действие происходит в Париже в 60-е годы XIX века

Действие первое

Картина первая

Комплексная декорация состоит из дома княгини Орвьедо, квартиры Гамленов, небольшого ресторанчика “Золотая пирамида”, и пр. Над всем этим как бы нависает серое и угрюмое здание Биржи с фасадом с колоннами. Оно видно практически отовсюду и к нему ведет длинная лестница. Ресторанчик “Золотая пирамида” на площади возле биржи. За столиком сидят трое - биржевой маклер Мазо, журналист Жантру и финансист Сабатини.Хозяин ресторанчика, он же и официант Дежуа суетится возле столиков.

САБАТИНИ. С чего вы взяли, господа, что экономика империи в опасности? Январский заем в триста миллионов был покрыт больше чем в пятнадцать раз. Это же потрясающий успех! Вот увидите через три года, когда откроется Всемирная выставка...

МАЗО. И смотреть тут нечего! Уверяю вас, все идет к краху, наше государство живет не по средствам.

ЖАНТРУ. Да бросьте вы! У нас все в полном порядке! Почему вы, господин Мазо, всегда смотрите на вещи столь мрачно. Нельзя быть таким пессимистом.

МАЗО. Это вы, журналисты, витаете в облаках, месье Жантру, а мы, деловые люди, если не пессимисты, то, во всяком случае, реалисты!

ЖАНТРУ. Ах, реализм... Как все это скучно!.. Кстати, Сабатини, вы еще не смотрели последние котировки? И странно, почему до сих пор нигде не видно баронессы Сандорф? Она что, уже бросила биржевую игру и ушла на покой?

САБАТИНИ. От этой акулы вряд ли дождешься... Скорей всего сегодня ей просто нечем поживиться!

ЖАНТРУ. И это, между прочим, может служить неким показателем стабильности биржи! Ведь акулы, кажется, появляются только там, где запах крови? Не правда ли, господа?

МАЗО. Да, здесь вы правы... именно так!

Входят ростовщик Буше и его подручная Мешен. К ним тут же направляется Дежуа.

ДЕЖУА. Будете завтракать?

БУШЕ. Нет, нет, месье Дежуа, нам только кофе. На сытый желудок, знаете ли, цифры плохо идут в голову. А нам с мадам Мешен еще нужно поработать с кое-какими бумагами...

ДЕЖУА. Как прикажете, господин Буше. Прошу за этот столик.

Буше и Мешен усаживаются. Мешен достает бумаги из большой сумки.

МЕШЕН. Это все прислал мой агент из Ломбардии. Он скупил эти бумаги во время банкротства барона Шарпье, о котором я написала ему по вашему указанию. Всего на сто десять франков.

БУШЕ (просматривая бумаги). Из провинциалов много не выжмешь. Но все же и там бывают кое-какие находки. Гм... не жирно, поживиться особенно нечем. Хорошо, что хоть недорого стоит... Вот векселя... еще векселя... Смотрите-ка, Мешен, что это такое? (Читает вслух). “Обязуюсь уплатить десять тысяч франков девице Леони Крон в день ее совершеннолетия”. Подпись: граф де Бовилье. (Немного подумав) граф де Бовилье... Эта личность мне известна. У него когда-то было огромное родовое имение. Но потом он, кажется, погиб от несчастного случая на охоте, оставив свою семью без всяких средств, но зато с кучей долгов.

МЕШЕН. Вы думаете, что его дети уже выросли и в состоянии заплатить по этой расписке?

БУШЕ. Нет, с них вряд ли что-нибудь удастся получить. Скорее всего этот граф был старый распутник и таким образом ему удалось добиться расположения этой самой девицы. К его счастью он умер раньше указанного срока. Ну, что у нас еще есть из безнадежных дел?

МЕШЕН. Пять векселей по пятьдесят франков, выданных неким Сикардо, проживавшем в Неаполитанском квартале, некой Розали Шаваль в качестве компенсации за отказ жениться вышеуказанного господина на этой девице и обязательство содержать их будущего совместного ребенка.

БУШЕ. Сикардо... Сикардо... Кто такой этот Сикардо?.. Дохлое дело. Искать в Париже человека с таким именем все равно, что иголку в стоге сена. А кто был последним держателем этих векселей?

МЕШЕН. Здесь не указано. Эти бумаги - все, что осталось после смерти самой Розали, если не считать сына Виктора. Владелец дома, где она проживала последние дни, решил таким образом хоть как-то компенсировать ее долг за аренду квартиры, если эту лачугу, конечно, можно так назвать.

БУШЕ. Да, не густо...

Негромко звякает дверной колокольчик. Входит Саккар. К ему сразу же бросается Дежуа.

ДЕЖУА. Здравствуйте, господин Саккар! Чем могу служить?

САККАР. Я здесь встречаюсь с господином Гюре. Он не приходил?

ДЕЖУА. Пока нет. Не хотите ли остаться позавтракать?

САККАР. Пожалуй.

ДЕЖУА. Вот, сударь, свободный столик. Вам, как всегда, бордо?

САККАР. Нет, сегодня я, пожалуй, выпью бургундского. И сделайте мне бифштекс с кровью.

ДЕЖУА. Слушаюсь.

Хозяин ресторанчика уходит.

САБАТИНИ. О-о, мой дорогой господин Саккар! Как удивительно видеть вас в Париже! Я думал, вы уже где-нибудь далеко и снова сколачиваете очередное предприятие! У вас ведь в этом огромный опыт... Жаль только им никто не интересуется, кроме судебных инстанций.

САККАР. Вы меня рано хороните, господа! И кстати, суд вынес оправдательный вердикт, не найдя в моих действиях состава преступления.

МАЗО. Рад это слышать! Поздравляю.

САБАТИНИ. Должно быть вам помог ваш кузен... министр Ругон?

САККАР. Честному финансисту не нужна ничья помощь.

САБАТИНИ. Зато теперь она понадобится вкладчикам, которые доверили свои деньги вашей конторе. Не так ли господин Саккар, или может быть вы теперь снова носите свою старую фамилию и вас следует называть месье Сикардо?

БУШЕ. Сикардо?..

МЕШЕН. Сикардо!..

САККАР. Мне не от кого скрываться. Я никого ни к чему не принуждал. Люди сами доверяли мне свои деньги! А от риска, к сожалению, не застрахован никто!

Дежуа приносит Саккару заказ.

ДЕЖУА. Ваш бифштекс, сударь.

САККАР. Благодарю.

САБАТИНИ. Кстати, о вкладчиках. Вам известно, господа, что экспедиция в Мексику, которую затеяло наше правительство, стоит четырнадцать миллионов в месяц? И это доказал Тьер! Надо быть поистине слепым, чтобы не видеть, что сейчас творится в Парламенте! Левых там теперь больше половины! Сам император хорошо понимает, что неограниченная власть становится невозможной, раз он первым заговорил о свободе. Вложение в государственные облигации сегодня - настоящее безумие!

ЖАНТРУ. Но все равно, мне кажется, что рынок достаточно устойчив, и дела идут хорошо. Посмотрим еще, как будут развиваться события. В Париже и так слишком много разрушили и, кроме того, слишком много настроили! А строительство, как известно, истощает накопления. На первый взгляд, крупные банки как будто процветают. Но пусть один из них лопнет и вы увидите, как все они повалятся друг за другом!

МАЗО. Кроме всего прочего, Жантру, не стоит скидывать со счетов народные волнения. Эта международная организация трудящихся, созданная недавно в целях улучшения жизни рабочих, очень меня пугает. Сегодня во Франции революционное движение усиливается с каждым днем. Говорю вам, господа, в плод забрался червь. Вот увидите, все полетит к черту!.. (Все начинают ему бурно возражать)

ЖАНТРУ. Кстати, а вам известно, господа, что англичане требуют прекращения работ по Суэцкому проекту. Так что вполне можно ожидать войны.

САБАТИНИ. Что вы говорите?!

ЖАНТРУ. Да, и это совершенно надежные сведения. Англия уже послала официальный ультиматум.

МАЗО. Я не верю этому, господа!

САБАТИНИ. Не верите? Ваше дело! Вы так спокойны господин Мазо, похоже, что у вас самого нет ни одной акции Суэцкого канала?

МАЗО. Как раз наоборот.

САБАТИНИ. Так вот мой вам совет, господа. Избавьтесь от них, как можно быстрее, иначе скоро они станут дешевле бумаги, на которой напечатаны. И вы окажетесь в столь же плачевном положении, как наш дорогой господин Саккар!

МАЗО. Все равно я этому не верю.

Входит Флори с пачкой карточек в руках. Он подходит к Мазо и передает карточки, сказав ему что-то на ухо.

МАЗО (Флори). Хорошо, я скоро буду. (Сабатини и Жантру). Извините, господа, но мне пора. Всего наилучшего.

Мазо и Флори уходят.

САБАТИНИ. Как вы думаете, куда он направился?

ЖАНТРУ. Не знаю, куда-нибудь по делам...

САБАТИНИ. Бьюсь об заклад, что он сегодня же продаст все свои Суэцкие акции!

ЖАНТРУ. Вряд ли... Мазо - игрок с крепкими нервами.

САБАТИНИ. Нервы здесь не при чем. В игре на бирже главное иметь информацию. Надеюсь, у вас нет Суэцких акций?

ЖАНТРУ. Нет, но зато у меня теперь есть информация. Возможно, кто-то захочет купить ее.

САБАТИНИ. Как, например, Мазо.Он уже купился!..

Сабатини и Жантру сначала громко и раскатисто смеются, затем встают и уходят.

САККАР (Дежуа). А вы уверены, Дежуа, что господин Гюре сегодня еще не заходил?

ДЕЖУА. Уверен, сударь... А вот, кстати и он сам!

В ресторанчик входит Гюре. Он сразу садится за столик Саккара.

ГЮРЕ. Простите, дорогой мой, я никак не мог прийти раньше.

САККАР. Ну что, вы его видели?

ГЮРЕ. Да, я видел этого великого человека. У него дома, сегодня утром. Кстати, он очень мило о вас отзывался.

САККАР. Мило? И только?

ГЮРЕ. Так вот, дорогой Саккар, он готов сделать для вас все, что сможет, готов оказать вам всяческое содействие. Но... только не во Франции. Он может сделать вас губернатором в одной из самых наших лучших колоний. Там вы будете полным хозяином, настоящим царьком; представьте себе - океан, тропическая растительность, неограниченная власть...

САККАР. Да вы что, смеетесь надо мной? Почему в таком случае ему не послать меня прямо в ссылку? Может быть он, вообще, хочет от меня отделаться? Тогда пусть побережется, потому что я еще могу доставить ему массу неприятностей.

ГЮРЕ. Успокойтесь, сударь, ваш брат, как и я, желаем вам только добра.

САККАР. Вы хотите, чтобы я сам себя уничтожил, не так ли? Так вот, что я вам скажу. Это правительство уже совершило почти все ошибки, какие только можно было совершить. Я имею в виду войну с Италией, события в Мексике и кроме того, наши отношения с Пруссией. И если быть откровенным до конца, вы делаете столько глупостей и безумств, что скоро вся Франция поднимется и вышвырнет вас вон. Так и передайте моему брату, этому недоношенному министру.

ГЮРЕ. Я попрошу так не говорить со мной! Я же все-таки депутат! И кроме того я с вами не согласен. Ваш брат Ругон честнейший человек. Пока он у власти, бояться нечего. Уверяю вас, вы просто не владеете ситуацией.

САККАР. Зато вы, судя по всему, ей хорошо владеете. Ладно, продолжайте обделывать вместе свои делишки. Меня интересует только один вопрос. Он будет мне помогать или нет?

ГЮРЕ. Здесь - никогда! И примите совет друга, вам лучше уехать их Парижа, а еще лучше из Франции. Поверьте старому интригану, в столице у вас больше нет шансов. Честь имею.

Гюре встает и уходит. Раскланивается в дверях с банкиром Гундерманом.

ГУНДЕРМАН. О, месье депутат Гюре! Ну, как успехи у нашего парламента?

ГЮРЕ. Все в порядке, господин Гундерман... как всегда.

ГУНДЕРМАН. Что ж, я очень рад. Надеюсь, вы недаром едите хлеб наших налогоплательщиков.

ДЕЖУА. Господин Гундерман, не хотите что-нибудь заказать?

ГУНДЕРМАН. Нет, только стакан воды. (Саккару) А-а, и господин Саккар здесь... Разве вы еще в Париже?

САККАР. Кажется, все просто жаждут моей смерти.

ГУНДЕРМАН. Лично я - нет, к счастью, в ваши предприятия я не вложил ни одного франка. И поэтому мне на вас обижаться не за что. Я слышал, друг мой, что вы бросаете дела. Наконец-то вы взялись за ум - давно пора! Эти игры с разноцветными бумажками, видимо, удел избранных. Если хотите сделать на них состояние, нужно родиться счастливчиком, а не пытаться поймать удачу за хвост, чтобы потом в руках остались одни перья. Вы еще молодой человек и, может быть, вам стоит попробовать себя в другом деле, где бы вы могли принести гораздо больше пользы не только себе, но и обществу!

САККАР. Нет, благодарю вас, я прирожденный финансист и другого дела для меня не существует. К тому же я собираюсь основать новое предприятие, и у меня уже есть для этого партнеры. Я как раз думал заглянуть к вам.

ГУНДЕРМАН. Интересно, и что же это будет?

САККАР. Банк. Обыкновенный банк с уставным капиталом в двадцать пять миллионов франков и привлеченным акционерным капиталом на сумму в два с половиной миллиарда.

ГУНДЕРМАН. Ого! И как же все это будет называться?

САККАР. Всемирный банк промышленных инвестиций. Советую вам запомнить его имя! Скоро его будут повторять все и очень часто!

Отвесив небрежный поклон, Саккар уходит.

ГУНДЕРМАН. Он конечно, пройдоха, но довольно ловкий парень. С таким надо держать ухо востро... Из этого безумия вполне может что-то получиться. Дежуа, получите с меня!

Положив монету на столик, Гундерман встает и уходит.

БУШЕ. Мешен, кажется, мы попали на золотую жилу!..

Картина вторая

Дом княгини Орвьедо. Гостиная. Княгиня около камина пишет картину за небольшим мольбертом. По лестнице со второго этажа спускается Саккар.

САККАР. Доброе утро, княгиня!

ОРВЬЕДО. Доброе утро, господин Саккар!

Саккар подходит к ней и рассматривает незаконченное полотно.

ОРВЬЕДО. Отойдите, месье, я не люблю, когда у меня стоят за спиной.

САККАР. Пожалуйста, я могу встать рядом...

ОРВЬЕДО. Что вы так смотрите? Вам что-то не нравится?

САККАР. Нет, мне просто странно видеть княгиню Орвьедо за таким занятием.

ОРВЬЕДО. А чем оно хуже любого другого?

САККАР. Просто этим обычно занимаются бедные художники где-нибудь на Монмартре, а знатной даме это вряд ли к лицу..

ОРВЬЕДО. Почему же... Ведь живопись, в конце концов, это отражение нашей собственной души. Думаю, что художники, пытающиеся отобразить объективную реальность, заблуждаются, и в конечном счете они всегда показывают только самих себя со всеми своими пороками, достоинствами и недостатками.

САККАР. Теперь я понимаю, почему современное искусство находится в таком упадке.

ОРВЬЕДО. Ничего вы не понимаете, милый друг! Боюсь, что кроме ваших акций, облигаций, спекуляций вам вообще ничего не дано понять. Для вас вся тайна мироздания заключена за серыми стенами биржи и весь остальной мир просто не существует.

САККАР. Вы совершенно правы, княгиня, тайна мироздания как раз и заключена там, где она акционируется, финансируется, субсидируется, другими словами покупается и продается.

ОРВЬЕДО. Как приятно с вами поговорить, господин Саккар! Вы всегда согласны со мной, и не спорите по пустякам, как другие... Эта картина предназначена для столовой моего Дома Трудолюбия. Вы наверное, слышали, что я решила открыть в Сен-Клу приют-пансионат для несчастных сирот... из приличных семей.

САККАР (про себя). А что прикажете делать сиротам из неприличных?.. (Княгине). Да-да, я слышал об этом, княгиня. Но боюсь, что у этой вашей сиротской коммуны не очень-то веселое будущее.

ОРВЬЕДО. Почему вы так думаете?

САККАР. Видите ли, любая благотворительность должна иметь под собой четкую финансовую основу. Только тогда она сможет выстоять среди реалий современной жизни. А в наше время любое предприятие может существовать только тогда, когда оно приносит прибыль.

ОРВЬЕДО. Но позвольте, какую же прибыль может принести благотворительность?

САККАР. Как какую? На благотворительности люди построили себе дворцы и сделали огромные состояния! Ведь благотворительность - это снижение налогов, это продвижение политиков; в конце концов, ею просто прикрывают всякого рода сомнительные делишки. Попробуйте привлечь к уголовной ответственности человека, который сделал миллионы на земельных спекуляциях, а потом пожертвовал десять тысяч франков на больницу для бедных. Это уже не преступник, а просто готовый депутат Парламента!..

ОРВЬЕДО. Вы смотрите на вещи слишком мрачно. В этом мире не все стоят на коленях перед презренным металлом, господин Саккар. Есть люди, для которых материальное благополучие мало что значит. Вот, к примеру, мой муж всегда свысока относился как к самому богатству так и к его накоплению.

САККАР. Что ж, ему это было совсем несложно сделать. Насколько я помню, предками вашего мужа, князя Орвьедо, были испанские конквистадоры и всю грязную работу сделали за него они. Я думаю, что народы майя и прочие инки еще долго не забудут своих испанских благодетелей! Так что те полмиллиарда франков, что он привез в Париж из Испании, и составили основу его пренебрежительного отношения в деньгам. Прошу прощения, но нам, простым смертным, такие чувства не по карману.

ОРВЬЕДО. Вы циник, Саккар!

САККАР. Я реалист.

ОРВЬЕДО. К счастью, не все такие. Вот мои жильцы инженер Гамлен и его сестра, приехавшие недавно из Бейрута, честнейшие, кристальнейшие люди необыкновенно возвышенной души!... Я просто уверена, что они не разделяют ваших меркантильных теорий.

САККАР. Инженер Гамлен?.. Да, да! Мне это имя знакомо. А его сестру, кажется, зовут Каролина. Я что-то слышал про нее... Она была замужем за каким-то аристократом, который ее, вроде бы, даже бил, и она с братом уехала в Азию, где Гамлен занялся строительством железных дорог. А муж Каролины в это время благополучно умер от белой горячки, промотав на прощание все свое состояние.

ОРВЬЕДО. Похоже, вы в курсе всего на свете, господин Саккар.

САККАР. Что поделать, княгиня! Такая у меня профессия.Я должен знать все не только про деньги, но и про тех, кто ими владеет.

Входит Каролина.

ОРВЬЕДО. Вот и госпожа Каролина. Доброе утро, милочка!

КАРОЛИНА. Доброе утро.

ОРВЬЕДО. Почему вы такая грустная?

КАРОЛИНА. Жорж ходил в парламентскую комиссию по промышленности со своим проектом, и ему опять отказали.

ОРВЬЕДО. Не печальтесь, дитя мое, я уверена, что талант всегда пробьет себе дорогу. А ваш брат безусловно одаренный человек. Кстати, вы не знакомы с господином Саккаром?

КАРОЛИНА. Пока нет.

САККАР. Вот так. Живем практически в одном доме, а встретились только сейчас.

ОРВЬЕДО. Каролина и Жорж поселились у меня недавно. Они всего лишь пару недель, как вернулись в Париж из колоний.

САККАР (Каролине). И как вам понравилось на Востоке?

КАРОЛИНА. Боюсь, мой ответ вас разочарует, месье...

САККАР. Тогда, должно быть, вам больше по нраву наш веселый Париж?

КАРОЛИНА. Нет. Париж существует только для тех, у кого тугой кошелек. Здесь поклоняются одному Богу - деньгам, а такие понятия, как честь, ум давно уже стали здесь смешным анахронизмом...

ОРВЬЕДО. Я вижу, молодые люди, вы нашли общий язык, а я вынуждена вас покинуть! У меня еще есть кое-какие дела.

Княгиня уходит. Саккар и Каролина некоторое время молчат.

САККАР (откашливаясь). Кажется, ваш брат инженер и, кажется, занимался в Малой Азии строительством железных дорог?

КАРОЛИНА. Да, сударь.

САККАР. Но, судя по всему, его усилия не принесли должных плодов?

КАРОЛИНА. Почему же? У Жоржа хорошая репутация, как у специалиста. К сожалению, сейчас строительство почти повсюду приостановлено.

САККАР. Вот как? И по какой причине?

КАРОЛИНА. Причина довольно банальна: у французского правительства нет средств.

САККАР. Наверное, ваш брат месье Гамлен предложил какой-то фантастический проект, который просто не по карману нашим налогоплательщикам? Может быть, он хочет прорыть тоннель под Ла-Маншем или построить скоростную железную дорогу от Парижа до Марселя?

КАРОЛИНА. Нет, проекты моего брата вполне реальны, все дело здесь только в отсутствии нужных связей.

САККАР. Мне это знакомо. Человеку почти всегда чего-нибудь не хватает, а уж связей и денег постоянно. Хотя, с другой стороны, деньги можно найти. А с ними придут и связи.

КАРОЛИНА. Боюсь, что тут вы ошибаетесь. Связи и деньги это две грани одного явления. С ними рождаются и с ними же умирают. Ведь ни для кого не секрет, что сегодня никто не ценит такие вещи как дружба и преданность, и что все ищут не любви, а выгодной женитьбы...

САККАР. Думаю, что я несколько старомоден в этом вопросе. Я вдовец уже многие годы и даже не помышляю о женитьбе. А насчет денег вы не совсем правы. Деньги это не просто разноцветные бумажки или металлические кружочки. Нельзя к ним относиться с таким пренебрежением. Деньги это живая материя, это, если хотите, пятая стихия...

КАРОЛИНА. Пятая стихия? Вы это серьезно?

САККАР. Да, если считать, что первые четыре - огонь, вода, земля и воздух. Вся проблема в том, что человечество неправильно к ним относится. Одни, как например, княгиня Орвьедо, их презирает, другие их страстно желают, но никто так и не смог укротить эту стихию. Никто не сумел подчинить ее своей воле и заставить или, если позволите, убедить работать на себя. А ведь деньги существуют по тем же законам, как и все живое на Земле. Они так же рождаются, затем растут, превращаются в состояния, даже расходятся по свету в поисках лучшей доли и в конце концов умирают, оставив о себе, как и люди, добрую или недобрую память.

КАРОЛИНА. Значит, вы считаете, что в своей бедности мы виноваты сами?

САККАР. Да, как, впрочем, и в чужом богатстве тоже.

Входит Гамлен с письмом в руке.

КАРОЛИНА. Жорж!..

ГАМЛЕН. Только что посыльный принес письмо из департамента морского транспорта.

КАРОЛИНА. Ну и что?

ГАМЛЕН. Опять отказ.

КАРОЛИНА. О, Жорж! Как это ужасно!..

Жорж садится в кресло. Он совершенно подавлен.

САККАР. Прошу меня извинить, месье Гамлен, но я слышал о ваших неприятностях от вашей сестры. Может быть, я смогу вам чем-то помочь?

ГАМЛЕН. Мне уже ничто не поможет... А вы кто?

КАРОЛИНА. Жорж, это наш сосед - господин Саккар.

САККАР. Видите ли, месье Гамлен, я, конечно, не могу ничего обещать, но дело в том, что я пользуюсь определенной репутацией в финансовых кругах и у меня есть кое-какие связи в правительстве... Может быть, вы мне объясните суть вашего дела?

ГАМЛЕН. Ах, господин Саккар, не искушайте меня! Надежда столько раз просыпалась во мне и столько раз умирала, что боюсь ваш участливый тон - скорее соседское любопытство, чем желание помочь осуществить мой грандиозный проект.

САККАР. Если вы наберетесь смелости и все таки раскроете мне суть, то мое любопытство может перерасти в заинтересованность. А это уже много! Судя по всему, ваш проект касается морских перевозок между Европой и Востоком?

ГАМЛЕН. Да, а как вы догадались?

САККАР. Видите ли, для финансиста одним из главных орудий труда является интуиция.

ГАМЛЕН. Так вы финансист?

САККАР. Да, в некотором роде.

ГАМЛЕН. Потрясающе, просто невероятно! Никак не ожидал встретить человека, в поисках которого я оббегал весь Париж, в своем доме!

САККАР. Вы мне льстите, господин Гамлен, давайте лучше перейдем к делу. Итак, в чем заключается суть вашего проекта?

ГАМЛЕН. Вы себе представить не можете, что такое Восток, господин Саккар! Восток - это колыбель нового мира. Я уверен, в грядущем двадцатом веке там будет центр цивилизации. Все будет производиться именно там и продаваться тоже. Этот, сейчас Богом забытый край, станет центром всей мировой политики. И там будут делаться все самые крупные состояния. Я еще сам до конца не понимаю, что именно сделает Восток настолько интересным для всей мировой экономики, но я чувствую, что именно в нем кроется самый главный ее узел в будущем. Возможно, это будут несметные богатства, кроющиеся в его недрах, ведь там же серебряные рудники, алмазы, огромные запасы нефти, а это, практически, тот же уголь, только жидкий!.. Сейчас главная проблема Востока - это полное отсутствие транспорта. Несколько мелких марсельских компаний, убивая друг друга конкуренцией, не имея возможности приобрести достаточное количество комфортабельных пароходов, с горем пополам перевозят жалкие крохи того, что там можно добыть. Как мне кажется, самое главное - объединить эти общества в синдикат, в единый и мощный финансово-промышленный кулак. Другими словами, создать одну большую компанию с миллионным капиталом. Это обеспечит Франции господство на Средиземном море, установив рейсы между портами Африки, Испании, Италии, Греции и Египта. Мне непонятно, почему тупоголовые господа депутаты до сих пор не могут понять важность этого предприятия. Ведь осуществить его - значит завоевать Восток и передать его Франции, обеспечив, таким образом, процветание нашей страны!

САККАР. Точно! Правильно! Синдикаты... Конечно-же... Им принадлежит будущее! Ведь это потрясающая форма объединения! Три или четыре мелких предприятия, прозябающие каждое в отдельности, таким образом приобретут непреодолимую жизнеспособность и начнут процветать... Да, будущее безусловно принадлежит крупным капиталам. Вся промышленность, вся торговля, в конце концов, превратятся в один огромный универсальный магазин, где можно будет купить и продать все.

ГАМЛЕН. Вот именно с этой целью я и предлагаю создать Компанию Объединенного Пароходства, которая взяла бы в свои руки связи с Востоком и благодаря которой Франция могла бы осуществить развитие целого региона земного шара. Ведь отсутствие удобного и быстрого сообщения - вот основная причина застоя, в котором находится такая богатая страна. Вы не найдете там ни одной проезжей дороги, а единственный способ передвижения - это мулы и верблюды. Представьте себе, какой произойдет переворот, если провести железную дорогу до самого края пустыни. Промышленность и торговля вырастут в десятки, нет, в сотни раз! И европейская цивилизация, наконец, откроет для себя двери Востока. Если эта моя идея вас хоть немного заинтересует, мы можем поговорить о ней поподробнее. И вы увидите, насколько я был прав.

КАРОЛИНА. Ах, если бы вы знали, господин Саккар, какой это восхитительный край! Достаточно купить землю и получаешь урожай, да какой! Фруктовые деревья, персиковые, вишневые, фиговые, миндальные гнутся под тяжестью плодов. А поля оливковых и тутовых деревьев! Это целые леса! И какая привольная, легкая жизнь на этом чистом воздухе, под вечно голубым небом!

ГАМЛЕН. Каролина права. Это настоящий рай на земле, там столько добра, что девать некуда.

САККАР. Господа, поверьте, я все хватаю на лету! Вот увидите, сударыня мы с вашим братом придумаем что-нибудь очень хорошее для нас всех. Честно говоря, я это уже вижу! Скажу вам больше, молодой человек, вам повезло, возможно, вы оказались в нужном месте и в нужное время. Я как раз вынашиваю идею создания мощного финансового института... Проще говоря, Всемирного банка промышленных инвестиций. И ваша идея может явиться основой нашего дела. Так что я готов немедленно предложить вам стать партнером этого предприятия, датой рождения которого можно считать сегодняшний день.

ГАМЛЕН. Боюсь вас разочаровывать, господин Саккар, но я вряд ли гожусь вам в партнеры.

САККАР. Но почему?

ГАМЛЕН. Причина, увы, довольно банальна. Слово партнер подразумевает равноправие и равные финансовые возможности. А у меня, кроме идей, нет ничего.

САККАР. Вот тут вы и ошибаетесь. Если быть до конца откровенным, то у меня за душой тоже нет ничего. Но зато у вас есть идеи, а я берусь найти под них деньги. В конце концов, действительно, деньги сами по себе ничего не значат. Что такое руки или ноги сами по себе? Всего лишь конечности, и только если к ним прибавить голову, они становятся средствами производства.

ГАМЛЕН. Вы хотите сказать, что мои идеи тоже чего-то стоят?

САККАР. Конечно. В конце концов, найти деньги это не главное, важно под что их найти. А как известно, любая идея чуть благороднее чем война, уже может стать залогом успеха. Кстати, на войне многие очень неплохо наживаются. Ведь любую войну выигрывает только правительство, а народ всегда в проигрыше.

ГАМЛЕН. Так вы хотите сказать, что все это реально?

САККАР. Конечно! Мы очистим эти гавани, занесенные песком! Начав эксплуатацию серебряных рудников, построим поселки, а затем и города! Океанские пароходы смогут приставать там, где сейчас не могут причалить даже лодки! И вы увидите, как возродятся эти безлюдные ущелья, когда их пересекут железнодорожные линии. Земля будет распахана, будут проведены дороги и каналы, новые города вырастут буквально из-под земли, и жизнь закипит с новой силой там, где ее не было вообще!.. Да! Деньги, именно деньги совершат все эти чудеса! Ведь именно Деньги и ничто кроме них осуществляют прогресс!..

Все некоторое время молчат. Звонит дверной колокольчик. За сценой слышится голос горничной: “Господин Саккар? Да, он дома. Проходите, пожалуйста в гостиную, сударь!” Входит Буше.

БУШЕ. Здравствуйте, господа. Здравствуйте, господин Саккар.

ГАМЛЕН. Добрый день, сударь. Пойдем, Каролина, не будем мешать.

Каролина и Жорж уходят.

САККАР. Чем обязан столь неожиданному визиту, господин Буше?

БУШЕ. Видите ли, господин Саккар, в моем деле, а вам известно, чем я занимаюсь, всегда важно обладать самой достоверной и свежей информацией. Ведь настоящий финансист это не тот, кто готов вложить деньги в уже сложившееся дело, а тот, кто способен распознать прибыльное предприятие в момент даже не его рождения, а его зачатия. Тогда, когда каждый вложенный франк принесет не два, не пять, не десять, и даже не сто франков прибыли, а намного больше! Не мне вам говорить, что по-настоящему в любой финансовой игре выигрывают только те немногое, кто сами устанавливают ее правила, а не те многочисленные игроки, пытающиеся поймать на ней свою удачу.

САККАР. Короче, Буше, что вам нужно?

БУШЕ. Я пришел поговорить с вами по поводу Всемирного банка.

САККАР. Всемирного банка? Откуда вам про него известно?

БУШЕ. Я вижу вы меня слушали невнимательно, но повторяться, тем не менее, не стану. А если говорить совсем кратко, то я готов вложить в ваш проект создания Всемирного банка промышленных инвестиций кое-какие собственные деньги.

САККАР. В самом деле?

БУШЕ. Да. Только есть одно “но”. Основною частью моих вложений будут не наличные средства.

САККАР. Что вы хотите сказать?

БУШЕ. Основным моим вложением будет ценная информация, которая явно вас заинтересует и стоить будет немало. А со временем даже очень много.

САККАР. Извините меня, господин Буше, но я финансист и привык работать с точными цифрами. Итак, ваши предложения.

БУШЕ. Я готов вложить сто тысяч ценными бумагами и в двести тысяч я оцениваю сведения, касающиеся непосредственно вас.

САККАР. Это шантаж?

БУШЕ. Нет, это мой хлеб.

САККАР. В таком случае я могу поинтересоваться, что это за информация?

БУШЕ. Всему свое время, господин Саккар. Скажу только, что одна моя знакомая хорошо знала вас прежде...

САККАР. Вот как?

БУШЕ. Да, когда вы еще проживали в Неаполитанском квартале и даже, кажется, носили другое имя.

САККАР. Но это было очень давно. Я жил там всего несколько недель, когда только приехал в Париж...

БУШЕ. Что же делать, господин Саккар! Есть дела, которые не закрываются за давностью лет. Наоборот, за эти годы доказательства становятся все значительнее и весомее... Я буду ждать вас в своей конторе завтра утром, где мы и подпишем необходимые бумаги. До встречи, господин Саккар! Желаю вам всяческого процветания!

САККАР. До свидания, господин Буше!

Буше уходит. Некоторое время Саккар пребывает в задумчивости. Входит княгиня Орвьедо. За ней Жорж и Каролина.

ОРВЬЕДО. Что здесь делал этот грязный процентщик?

САККАР. Вы имеете в виду господина Буше?

ОРВЬЕДО. Да. Этого мерзкого ростовщика, который скупает векселя, долговые расписки, обворовывая таким образом несчастных сирот, нельзя назвать господином! Всему Парижу известно, какой он бессовестный негодяй и интриган!

САККАР. Очевидно, он решил изменить своим обычным правилам и заняться честным предпринимательством.

ОРВЬЕДО. С чего вы решили, что Буше на это способен?

САККАР (выдержав паузу). Он только что сделал мне предложение стать пайщиком моего Всемирного банка.

ОРВЬЕДО. Буше? Пайщиком вашего банка?

САККАР. Да-да, не удивляйтесь! Так оно всегда и бывает. Не успеет родится правильная идея, как тут же находятся люди, способные ее поддержать.

ГАМЛЕН. Невероятно, ведь мы только что поговорили об этом, а проект уже начал осуществляться!

САККАР. Вот видите, молодой человек, я предупреждал вас, что главное - идеи, а деньги найдутся сами собой. (Орвьедо). Кстати, княгиня, может быть вам бросить вашу сиротскую благотворительность и заняться настоящим делом? Тем делом, которое могло бы принести вам целое состояние? И если уж вам так нравится делать людей счастливыми, то вы сможете таким образом осчастливить целые страны, даря их гражданам рабочие места и достойную жизнь? Вместо нескольких воспитанников вашего Дома трудолюбия целые народы будут молиться на вас и называть вас своей спасительницей. Вот это и будет истинной благотворительностью. В высшем понимании этого слова. Только так вы сможете осчастливить всех.

ОРВЬЕДО. Неужели этот скряга Буше действительно предложил вам триста тысяч?

САККАР. Завтра я иду в его контору подписывать документы.

ОРВЬЕДО. Ну что ж... в таком случае, и я готова рассмотреть ваше предложение о моем участии, господин Саккар. Но только при условии, что все будет обстоять, действительно, именно так, как вы говорите и все эти деньги пойдут на благородные цели.

САККАР. Конечно, как вы можете в этом сомневаться!

ОРВЬЕДО. В таком случае считайте, что вопрос решен. Но только чтобы этого грязного ростовщика Буше и людей, подобных ему, в моем доме больше не было.

САККАР. Разумеется, княгиня! Всю грязную работу я беру на себя.

Саккар кланяется княгине. Орвьедо уходит.

САККАР. Вот видите, Каролина, а вы говорили, что все решают только связи и деньги! Надеюсь, теперь вам понятно, что миром движут идеи и ничего кроме них! Идеи рождают деньги, с деньгами приходят связи, а связи позволяют реализовать новые идеи. И этот процесс невозможно остановить. На нем держится мир.

ГАМЛЕН. Потрясающе... Я никогда не думал, что все так просто может случиться.

САККАР (Гамлену). Так что скорей давайте сюда все ваши чертежи, все ваши проекты - с сегодняшнего дня начинает свою работу Всемирный банк промышленных инвестиций.

Жорж поспешно уходит.

КАРОЛИНА. Саккар, вы действительно верите во все это безумие?

САККАР. А почему бы и нет? Разве моя идея более безумна, чем бездарный Мексиканский военный поход нашего правительства? Или, скажем, выпуск государственных облигаций Суэцкого канала, который еще неизвестно будет ли вообще вырыт? В конце концов, чем грандиознее идея, тем быстрее ее безумием заразятся другие. А это в нашем деле и есть основной залог успеха. Главное, чтобы тебе поверили сначала немногочисленные партнеры, а потом и бесчисленные акционеры. В мире финансовых инвестиций тяжело выжить одному, а нас, как видите, уже четверо.

КАРОЛИНА. Вот об этом я и хотела с вами поговорить.

САККАР. Вас что-то тревожит, Каролина?

КАРОЛИНА. И да и нет... видите ли, я бы хотела обсудить и мое возможное участие в этом деле. Насколько я понимаю, моему брату принадлежит идея, вам ее осуществление, княгиня Орвьедо и Буше дают вам начальный капитал... а у меня, к сожалению, почти ничего нет... кроме... кроме меня самой... Так что я могу предложить вам в качестве взноса только себя.

Каролина откровенно смотрит на Саккара.

САККАР. Мне кажется, что это вполне равноправное вложение и больше того... возможно даже самое ценное из всех.

Саккар обнимает Каролину и целует ее. Постепенно сцена погружается в темноту.

Картина третья

На сцену выходит скрипач. Он открывает футляр кладет его перед собой. Начинает играть на скрипке пронзительно-щемящую грустную мелодию, свойственную наступившей осени... Появляются Каролина и Орвьедо в длинных накидках с капюшонами. Они прогуливаются по сцене - сейчас парижскому бульвару. Орвьедо держит в руках раскрытый зонтик. Издали за ними внимательно наблюдает Мешен.

ОРВЬЕДО. Как все-таки безжалостно время...

КАРОЛИНА. Что вы хотите сказать, княгиня?

ОРВЬЕДО. Мне иногда кажется, что человек находится в плену у времени... что он, если хотите, заложник этого маленького нечто, которое скрывается за стрелками часов. Ведь перед этим неумолимым бегом бессильны все наши чувства, все наши радости, все то, чем человек живет на этой земле...

КАРОЛИНА. Что-то у вас сегодня лирическое настроение, княгиня.

ОРВЬЕДО (улыбаясь). Осень, моя дорогая, осень... Она всегда навевает грустные мысли. Казалось бы еще совсем недавно вы скрасили мое одиночество, а ведь уже прошло полгода! Но я замечаю, что на вас осень не действует. Вы хорошеете день ото дня!

КАРОЛИНА. О, вам показалось, княгиня.

ОРВЬЕДО. Нет, нет, Каролина, я уже давно в том возрасте, когда все знаешь абсолютно точно. Я уже так живу на этом свете, что для меня здесь не осталось никаких тайн. Особенно, если это сердечные тайны.

КАРОЛИНА. Похоже, от вас действительно ничего не скроешь!

ОРВЬЕДО. Когда женщина влюблена, это скрыть невозможно. А тем более, когда ей отвечают взаимностью.

КАРОЛИНА. А вы уверены, что это действительно так?

ОРВЬЕДО. Конечно. И должна вам сказать, что одобряю ваш выбор. Сейчас в наш меркантильный век, мужчины все больше интересуются кошельком своей возлюбленной, чем ею самой. И я не удивлюсь, если скоро вместо венчания церкви люди будут заключать контракт, как при какой-нибудь сделке. Представляете на что будет похож мир?

КАРОЛИНА. Даже представить не могу!

ОРВЬЕДО. И кроме того, я одобряю ваш выбор. Если говорить откровенно, то господин Саккар это моя последняя надежда на высшую справедливость. У Саккара есть одно неоспоримое качество - он знает как изменить мир. И причем в лучшую сторону. За одно это он достоин уважения. Поверьте, моя дорогая девочка, единственное, чего не стоит стесняться в этой жизни, это любви. За свою долгую жизнь я сама была не раз влюблена, и теперь эти воспоминания единственное, что мне осталось теперь... из потока лиц, лет и событий...

КАРОЛИНА (чувствуя себя неловко). Кстати, Жорж написал мне из Бейрута.

ОРВЬЕДО. Да, и как он там?

КАРОЛИНА. Похоже, что он как и вы, как и весь Париж, тоже без ума от Саккара! На пяти страницах он пишет мне о нем, а затем коротенькая приписка, что у него все в порядке и дела идут хорошо...

ОРВЬЕДО. Да, к господину Саккару можно относиться по-разному, но в деловых качествах ему не откажешь...

За сценой слышен шум подъехавшего экипажа.

ОРВЬЕДО. Вы только посмотрите, как разодета эта Сандорф! В такое время года и в лиловом берете, это просто дурной тон!

На сцене появляется баронесса Сандорф.

САНДОРФ. Княгиня! Госпожа Гамлен!

ОРВЬЕДО. Баронесса! Что привело вас сюда? Я думала, что вы обычно прогуливаетесь только около здания биржи!

САНДОРФ. Я здесь по делам. (Вызывающе). У меня встреча с господином Саккаром.

КАРОЛИНА. Я не уверена, что он захочет вас сегодня принять.

САНДОРФ. Не захочет? Меня?! Это невозможно! Дамы, всего наилучшего!..

Баронесса уходит.

ОРВЬЕДО. Кажется в моду опять входят продажные женщины! Будьте осторожнее, Каролина!.. Всего хорошего.

Уходит. Мешен. подходит к Каролине.

МЕШЕН. Госпожа Каролина, как хорошо, что я вас встретила! Ведь насколько мне известно, именно вы ведете дела господина Саккара?

КАРОЛИНА. Да, в некотором роде. А что такое?

МЕШЕН. Дело в том, сударыня... мне не очень удобно говорить, и признаться, я не очень-то уверена, правильно ли поступаю, доверяю вам подобную вещь... Надеюсь, в моем поступке вы увидите только желание помочь господину Саккару...

КАРОЛИНА. Пожалуйста, говорите сразу о вашем деле.

МЕШЕН. О да, конечно!... Видите ли, в наше беспутное время шлейф сомнительных связей тянется не только за женщинами, но и за мужчинами тоже. Я вообще не понимаю, куда катится наше общество...

КАРОЛИНА. Госпожа Мешен, нельзя ли поконкретнее? Что вам нужно от Саккара?

МЕШЕН. Лично мне ничего не нужно, но как законной опекунше его сына Виктора хотелось бы возместить расходы.

КАРОЛИНА. Сына? Разве у него есть сын?

МЕШЕН. Да. Несчастный малютка!

КАРОЛИНА. И сколько же этому несчастному малютке?

МЕШЕН. Шестнадцатый год! Думаю парижским газетам будет интересно узнать подробности личной жизни директора Всемирного банка.

КАРОЛИНА. О, Боже! Нам только этого сейчас не хватало! Скажите, Мешен, а это можно как-то уладить?

МЕШЕН. Уладить все можно, были бы деньги...

КАРОЛИНА. Господин Саккар сейчас так занят... скажите сколько нужно денег, чтобы устроить жизнь этого мальчика?

МЕШЕН. Боюсь немало. Сами знаете, как все сейчас дорого.

КАРОЛИНА. Сколько?

МЕШЕН. Для начала оплатите расходы на его содержание. Это будет... две тысячи франков.

КАРОЛИНА. Хорошо, я берусь достать эти деньги, но только к завтрашнему дню. Вы понимаете, что такую большую сумму никто не держит на руках.

МЕШЕН. Я рассчитываю на вашу порядочность, мадам.

КАРОЛИНА. Но вы мне должны дать обещание, что господин Саккар ничего не узнает о нашем разговоре. Я сама переговорю с ним и все улажу.

МЕШЕН. Вы тоже можете рассчитывать на мою порядочность, мадам... но только после того, как я получу деньги.

КАРОЛИНА. Даю вам слово, что завтра они у вас будут. Чего бы мне этого не стоило.

МЕШЕН. Как приятно иметь дело с честными людьми! До завтра, мадам.

КАРОЛИНА. Да... до завтра.

Поклонившись, Мешен уходит. За сценой слышится звук подъехавшего экипажа. Вбегает взволнованный Гюре.

ГЮРЕ. Госпожа Каролина! Где Саккар?

КАРОЛИНА. Он у себя в кабинете... У него посетитель.

ГЮРЕ. Он мне срочно нужен!

КАРОЛИНА. Что с вами, господин Гюре? У вас такой вид, будто вы держите в руках бомбу с зажженным фитилем.

ГЮРЕ. Именно так и есть! У меня в руках информация, которая может взорвать все почище любой бомбы!.. Мы не должны терять ни минуты!

Каролина и Гюре почти бегом покидают сцены.

конец первого действия

Второе действие

Картина первая

Кабинет Саккара. Каролина сидит за письменным столом, просматривая бумаги. Входят Саккар, Мазо, Гюре и Жантру. Все возбуждены и выражают свой восторг громкими криками: “Виват! Виват! Да здравствует Саккар! Виктория!”

КАРОЛИНА. Боже мой, что стряслось?

САККАР. Виктория! Мы победили!

КАРОЛИНА. Кого?

САККАР. Всех! А теперь шампанского! Победа всегда должна быть достойно отпразднована!

КАРОЛИНА. Ничего не понимаю... Кто-нибудь может толком объяснить, что случилось?

МАЗО. Должен вам сказать, госпожа Каролина, что месье Саккар - финансовый гений! Ему удалось сделать то, чего практически не удавалось никому. Сегодня был звездный час Всемирного банка. Вся биржа встала перед нами на колени и просила о пощаде. Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда не поверил, что такое может произойти!

КАРОЛИНА. Вы хотите сказать, что акции Всемирного банка пошли вверх?

ЖАНТРУ. Пока нет, но ждать осталось недолго. Господин Саккар только что сделал потрясающий финансовый ход. Он успел скупить по дешевке все государственные облигации до тех пор, пока не пришло известие, что Франция заключила с Австрией перемирие. Через десять минут после этого стоимость облигации выросла в двенадцать раз! И таким образом господин Саккар заработал за час двести миллионов! Вы можете себе представить что это такое - заработать за час двести миллионов?

КАРОЛИНА. Постойте... Но ведь это же обыкновенная спекуляция...

САККАР. Да, конечно, спекуляция! А что вы видите в этом дурного? Почему это слово вас так пугает, Каролина? Спекуляция - самая соблазнительная сторона существования, основа основ любого бизнеса! Вечное стремление, заставляющее людей жить и бороться... Я хочу сделать одно сравнение, чтобы вам было понятно. Скажем, как вы думаете, без, так сказать... сладострастия много ли рождалось бы на свет детей? А ведь если верить статистике, то на сотню детей, которые могут появиться, едва удается смастерить одного. И получается, что только излишества обеспечивают необходимое, не так ли?

КАРОЛИНА. Это верно.

САККАР. Вот и я говорю про то же! Без спекуляций не было бы никаких дел, моя дорогая! С какой стати каждый из нас будет вкладывать деньги, рисковать своим состоянием, если мне не пообещают необыкновенных доходов, которые могут составить сто, двести, триста процентов прибыли! И которые зависят только от твоей смекалки и удачливости. Вот скажите, господин Мазо, какой на сегодняшний момент средний доход от любого предприятия?

МАЗО. Хорошим и реальным считается двадцать-двадцать пять процентов в год.

САККАР. Вот видите, а теперь посудите сами. При скудной законной оплате труда, при благоразумном равновесии ежедневных деловых отношений существование превращается в пустыню, в болото, где застаиваются и дремлют силы! Но попробуйте зажечь в сердцах надежду, пообещайте им, что на один вложенный франк можно будет выиграть сто, предложите всем этим сонным людям поохотиться за невозможным, пообещайте, что за два часа они наживут себе миллион даже с риском сломать себе шею! Вот тут-то и начинается скачка. Энергия каждого усиливается в десятки, сотни раз. В экономике сразу начинается бурный рост. Весь мир становится одним большим инвестором, все вынимают деньги из чулков и подушек и вкладывают деньги направо и налево, и именно в такие моменты люди и начинают жить настоящей жизнью!

ЖАНТРУ. Гениально! Завтра из нашей газеты эту мысль узнает весь Париж!

КАРОЛИНА. Но ведь это жизнь биржевого игрока и все это ненадолго!

САККАР. Ах, дорогая моя, одному Богу известно сколько нам отмерено... Если бы каждый из нас мог при рождении знать сколько и как он проживет, то боюсь, многие из нас отказались от собственного существования еще в утробе матери.

ЖАНТРУ. Господин Саккар, я хочу обратить ваше внимание на одно очень важное обстоятельство, без которого кораблю, у штурвала которого вы стоите, вряд ли удастся выстоять в финансовых штормах нашего времени...

САККАР. Выражайтесь поконкретнее, господин журналист!

ЖАНТРУ. Есть одна вещь в современном бизнесе, без которой вам просто не обойтись. Многие не придают ей большого значения. Но мне кажется, за ней огромное будущее.

САККАР. Господин Жантру, я же просил вас выражаться яснее! Что вы имеете в виду?

ЖАНТРУ. Я говорю о рекламе.

САККАР. Что?.. Реклама?

ЖАНТРУ. Да, именно реклама. Только с ее помощью легко выдать желаемое за действительное и только при помощи обширной рекламы можно расшевелить такой тяжелый на подъем народ Франции. Настоящая реклама неуловима и эфемерна, как пузырьки шампанского. Но, тем не менее, именно они кружат голову, волнуют кровь, заставляя делать необъяснимые поступки. Все дело в них!

САККАР. Что вы предлагаете?

ЖАНТРУ. Я предлагаю организовать массовую рекламную компанию Вашего банка в печати. Мы могли бы развернуть перед читателями все выгодные перспективы повышения курса акций Всемирного банка. На мой взгляд, самое главное, сделать это на конкретных примерах, чтобы все вкладчики безоговорочно поверили в собственный успех, основанный на сотрудничестве с вашим банком. Для этого придется выдумать некоего среднестатистического вкладчика... скажем, какого-нибудь Леона Пежена, за ростом благосостояния которого будет наблюдать вся страна. Этот человек и станет визитной карточкой или, с позволения сказать, лакмусовой бумажкой благосостояния вашего Всемирного банка.

САККАР. Действительно, гениальная идея!

ЖАНТРУ. Этот среднестатистический француз Леон Пежен, которого не существует на самом деле, заживет своей жизнью. Начав с обычного служащего, удачно вложившего скромные сбережения в акции Всемирного банка, он поднимется до высшего общества, олицетворяя собой процветание и возвышение, которое приносят деньги, то есть, я хотел сказать, ваши акции.

САККАР. Замечательно, мне все нравится!.. Завтра и начнем. Кстати, в какой газете вы предполагаете развернуть все это?

ЖАНТРУ. У меня на примете есть одна газетенка, которая называется “Эсперанса”. Ее дела не слишком хороши, так что там у нас не возникнет особых проблем...

САККАР. В таком случае объявите владельцу, что я ее покупаю. И назначаю вас главным редактором. Надеюсь, для вас эта должность не будет слишком обременительна?

ЖАНТРУ. Нисколько.

САККАР. Немедленно отправляйтесь и переговорите с издателем об условиях продажи.

ЖАНТРУ. Слушаюсь, мой генерал!

Отвесив на прощанье элегантный поклон, Жантру уходит.

ГЮРЕ. Господин Саккар, я могу поговорить с вами по одному весьма деликатному делу...

САККАР. Конечно, господин Гюре.

Саккар и Гюре отходят на авансцену. Каролина тем временем продолжает беседу с Мазо.

ГЮРЕ. Я надеюсь, что в опьянении от такой крупной финансовой победы вы не забудете, кому вы всем этим обязаны?

САККАР. Не совсем понимаю к чему вы клоните, господин Гюре? Выражайтесь поконкретнее.

ГЮРЕ. Надеюсь, вы не забыли о той услуге, что я вам оказал? Ведь она, в конечном итоге, и стала причиной вашего успеха! Речь идет о той телеграмме, где говорилось о прекращении войны и которая пришла на имя вашего брата министра Ругона. Сейчас, когда все позади, хочу отметить, что я здорово рисковал. Ведь разглашение подобных сведений приравнивается к государственной измене.

САККАР. Я ничего не забыл, господин Гюре, я все всегда помню.

ГЮРЕ. В таком случае, я надеюсь, что могу рассчитывать на свою часть дохода от нашего с вами предприятия.

САККАР. Конечно, господин Гюре. Самое главное, чтобы это была разумная часть. Теперь, когда уже все позади, любой биржевой разносчик вправе считать себя победителем и рассчитывать на свои проценты. Но никогда нельзя забывать, что в любом деле процентов всего сто. На сколько из них претендуете вы?

ГЮРЕ. Видите ли, в таком деле, как распределение денег, трудно быть объективным, но, как мне кажется, мое участие в этой сделке могло быть достойно вознаграждено, скажем... в тридцать пять процентов. Ведь как вы понимаете, без моих сведений все ваши усилия были бы напрасны.

САККАР. Да, я с этим не спорю. Но поймите и вы меня. Без моих денег, связей и знаний коньюнктуры рынка ваши сведения так бы и остались всего лишь парой фраз, написанных на бумаге. Я предлагаю вам пятнадцать процентов. Уверяю вас, от двухсот миллионов это будет кругленькая сумма.

ГЮРЕ. Господин Саккар, вы все время забываете, что еще неизвестна реакция министра Ругона. И то, что в самом наихудшем варианте я рискую не только местом, но и свободой. В подобных делах всегда норовят найти козла отпущения.

САККАР. Вы сгущаете краски, господин Гюре! Дело уже сделано, а козлы отпущения, кстати, тоже неплохо зарабатывают. Хорошо, учитывая то, что вам придется поделиться с моим братом министром, я готов дать двадцать пять при условии, что половину из них вы возьмете акциями моего Всемирного банка.

ГЮРЕ. В таком случае, будем считать, что тридцать и ударили по рукам.

САККАР. Я никогда не меняю своих решений.

ГЮРЕ (после недолгих колебаний). Я согласен.

Они пожимают друг другу руки.

ГЮРЕ (обращаясь ко всем). Извините, господа, меня ждут неотложные дела государственной важности. Еще раз примите мои поздравления.

САККАР. Я вас провожу.

Оба уходят.

МАЗО. Госпожа Каролина, сейчас наверное не время говорить об этом, но скажу без ложной скромности, что я довольно опытный биржевой брокер и на своем веку уже успел повидать немало. Я понимаю, что первый, да еще такой значительный успех всегда кружит голову. Он всегда кажется началом новой красивой жизни, началом всего того, о чем так долго мечтал и то, что тебе должно принадлежать по праву. Вы мне очень симпатичны и кроме того, кажетесь разумным человеком. Поэтому я хочу дать вам один совет. Не позволяйте господину Саккару пускаться в рискованные финансовые авантюры. У нас, биржевиков, есть такой термин - “игра на повышение”. Так вот все это хорошо только до определенного предела. Необеспеченные реально эти акции рано или поздно обесценятся, а все предприятие рухнет, похоронив под своими останками учредителей. Так уже бывало не раз. К сожалению, под луной ничто не ново. И поэтому мой долг, как честного человека, предупредить вас заранее.

КАРОЛИНА. В таком случае, почему все зная наперед, вы тоже участвуете в этом деле?

МАЗО. Что поделать... Биржа - это моя профессия и моя жизнь. Любой капитан корабля, выходя в открытое море, предполагает, что его ждут шторма и возможные кораблекрушения. Но он верит в свою удачу, надеясь на свой опыт и команду. А в нашем деле, если бояться риска, то лучше закрыть свою брокерскую контору и заняться разведением цветов. К тому же я брокер в третьем поколении. На бирже работали еще мой дед, отец и дядя. И я горжусь тем, что наша фамилия для многих поколений биржевиков являлась гарантией честности и порядочности. Деньги в этой жизни значат многое, но, к счастью, не все.

КАРОЛИНА. Я никогда не сомневалась, что вы честный и благородный человек, месье Мазо.Спасибо вам.

МАЗО. Боюсь, мне нужно идти. Передайте мои извинения господину Саккару.

Мазо уходит. Каролина остается в задумчивости. Входит Саккар.

САККАР. А где Мазо?

КАРОЛИНА. Он уже ушел. Просил передать тебе свои извинения.

САККАР. Ага... Хорошо. Думаю, что мне с ним повезло. Отличный парень. Молодой, но знает биржу, как свои пять пальцев. В нем только один недостаток.

КАРОЛИНА. Какой?

САККАР. Он излишне честен. Его щепетильность порой доходит до абсурда и, поверь мне, рано или поздно она его погубит. В этом мире нельзя быть таким хорошим. Нужно сразу сделать выбор: либо ты волк и живешь с волками или ты сразу переходишь в овечье стадо. Третьего пути не дано.

КАРОЛИНА. Боюсь, ты прав. Теперь это уже и мне понятно.

На сцене появляется графиня де Бовилье - женщина неопределенного возраста. Но Саккар и Каролина пока не замечают ее. Графиня негромко покашливает, обращая на себя внимание.

КАРОЛИНА. Графиня де Бовилье?

БОВИЛЬЕ. Да, это я.

КАРОЛИНА. Вы ко мне?

БОВИЛЬЕ. Нет, я хотела бы поговорить по важному делу с господином Саккаром.

САККАР. Пожалуйста, я весь к вашим услугам.

БОВИЛЬЕ (глядя выразительно на Каролину). Это личное дело.

КАРОЛИНА. Да-да, конечно, не буду вам мешать...

Каролина уходит.

САККАР. Прошу вас... графиня, садитесь. Сударыня, ваш визит для меня большая честь. Чем я могу быть полезен?

БОВИЛЬЕ. Мысль обратиться к вам появилась у меня после разговора с моей старинной приятельницей княгиней Орвьедо. Признаюсь, вначале я колебалась, потому что в моем возрасте трудно менять убеждения. И многое из того, что происходит в современной жизни для меня просто непонятно. Но мы посоветовались с моей дочерью, и решили, что долг велит преодолеть сомнения и попытаться обеспечить счастье нашей семьи. Я надеюсь вам известно, насколько честен и славен род де Бовилье вот уже на протяжении десяти столетий.

САККАР. О да, конечно, графиня!

БОВИЛЬЕ. Когда-то мы владели землями, которые по своим размерам не уступали королевским, а один из наших прадедов даже породнился с королевской фамилией. И как, очевидно, вам тоже известно, последний граф де Бовилье, мой муж, показал себя не с самой лучшей стороны, и таким образом величие нашего рода пошло на убыль. После его смерти оказалось, что от всего огромного состояния осталась небольшая ферма в Обли и дом в Париже, где мы и живем сейчас. Но, тем не менее, я не ропщу на судьбу и принимаю испытания как должное. Единственно, чего бы мне хотелось, это вернуть былую славу фамилии де Бовилье. Словом, сударь, я решилась на то, на что прежде не согласилась бы ни при каких обстоятельствах. Мне никогда даже в голову не пришло бы пустить в оборот или поместить под проценты наши последние средства. Под залог фермы ростовщики дают сто девяносто тысяч франков. На самом деле она стоит добрых четыреста. Но я готова на эти деньги приобрести акции вашего Всемирного банка. Я понимаю, что времена изменились и значит должны измениться и мы. Поверьте, мне не легко идти против убеждений, которые впитываешь с молоком матери. Я всегда была уверена, что настоящей ценностью является земля, на которой мы появлялись, которая нас кормила и в конце концов примет обратно...

САККАР. Графиня, позвольте мне восхититься вашим мужеством! Вы даже сами не понимаете, насколько правы! Теперь уже никто больше не живет доходами с земли. Землевладение - отжившая форма богатства, потерявшая теперь какой бы то ни было смысл. Посудите сами, ведь ваши деньги были мертвым капиталом, а теперь мы увеличим его в десять раз, бросив в оборот инвестиционного рынка. Ваши деньги начнут работать, принося благо всем - и бедным, и богатым, всем, кто поверит в нас. Только таким образом можно обновить мир! А ведь без денег, без оборотных средств немыслимо ни развитие науки, ни расцвет искусства! Землевладение отжило свой век, как деревенские таратайки. Можно умереть с миллионом, вложенным в землю - и жить полной жизнью с десятой частью этого капитала, поместив его в выгодные предприятия, приносящие, пятнадцать, двадцать, сто и даже двести процентов годовых! Скажу вам больше, даже триста процентов для нас не предел!..

БОВИЛЬЕ. Я, к сожалению, не очень понимаю все эти цифры, и конечно, в моем возрасте пускаться в такие предприятия - полнейшее безумие, но в последствии я скорее всего буду раскаиваться, если не извлеку из своих денег ровно никакого дохода. К сожалению, средства всегда тают быстрее, чем хотелось бы.

САККАР. Графиня, я могу вам сказать только одно. Поверьте мне, акции Всемирного банка сделают всех нас богатыми. Богатыми и счастливыми! Это настоящая золотая жила. Доверьтесь моему опыту и я уверен, что вместе с богатством, которое вас неминуемо ждет, к вашему роду вернется былой блеск и могущество. Деньги могут все и они все для вас сделают!

Входит Флор