Странный посетитель

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ о нашей жизни в Лон­доне (надеюсь, эти письма дойдут до тебя до того, как мы вернемся, и ты с родителями при­едешь к нам в гости).

Наше первое утро в Лондоне началось рано, хотя накануне вечером мы умотались так, что ног под собой не чуяли. Сама понимаешь, все хочется поглядеть, всюду побывать. Вот мы и странствовали по вечернему Лондону.

С английскими друзьями отца мы расста лись уже поздно, поужинав в кафе. До того (я, по-моему, упоминал в прошлом письме) мы побывали и у королевского дворца, и в Кенсингтонских садах, и прошлись по набережной Темзы. За ужином отец стал строить планы на следующие дни.

Завтра у нас с мамой начинается рабо­та, — сказал он. — Мама не очень задержится, а вот я могу долго провозиться. Давайте ду­мать, как быть с вами.

Да никак не быть! — сказал я. — Мы вполне самостоятельные, сами справимся.

Факт! — поддержал меня мой братец.*

Одни, в первый день, в незнакомом горо­де, в чужой стране?.. — усомнилась мама.

А что такого? — возразил Ванька. — По-английски мы уже спичим, не пропадем!

Мы можем погулять неподалеку от до­ма, — сказал я. — Ведь совсем рядом столько всего интересного! Да один музей-квартира Шерлока Холмса — это ж, наверно, до обеда — до первого обеда, то есть до ланча этого — ос­матривать можно!

Точно! — Ванька подскочил, и мясной соус с его тарелки брызнул на мистера Эндрю. — Ой, простите!.. Ай эм сорри! Вери, вери сорри!

Гм... — отец нахмурился. — Ты одного движения произвести не можешь, чтобы не «отметиться», а тут тебя по городу отпускать...

Но мой младший братец — кто его знает — это ведь девяти... то есть уже десятилетняя атомная бомба, помноженная на ослиное уп­рямство, если он решит настоять на своем. Иногда его энергию удается направить в мир­ных целях, а иногда — нет.

Да мы тем более не пропадем! Мы в запо­веднике, в диких чащобах, спокойно шастаем, а тут — улицы и люди, все на месте! Цивилизация!

В том-то и дело, что здесь огромный го­род, а не дикая природа, к которой вы при­выкли, — вздохнул отец.

В чем дело? — поинтересовался мистер Джон.

Отец с мамой постарались объяснить ему в чем дело.

Эти удальцы, если их оставить одних, полгорода снести могут. Так сказать, Деннис-Катастрофа в двойном комплекте.

Ну, Лондон и не такое переносил, — улыб­нулся мистер Джон. — Конечно, можно было бы забрать их с собой, но почему бы не позволить им самостоятельно сходить в гости к Шерлоку Холмсу? Это совсем рядом. Проблем быть не дол­жно. А часам к двенадцати я пришлю к ним Сьюзен. Это наша аспирантка. Я думаю, она с удовольствием займется с ребятами. Пусть сво­дит их в зоопарк. Лондонский зоопарк — один из лучших в мире, а они все-таки из семьи био­логов, так что им должно быть особенно инте­ресно. Что бы я еще сделал — это с самого утра зашел бы в метро и купил им по детскому проез­дному на все виды транспорта, пятидневный, скажем единый, или недельный, в пределах цен­трального округа. А еще, дал бы каждому из них бумажку с адресом. Тогда они точно не про­падут! Стоит им показать бумажку, любой кон­дуктор направит их в нужном направлении, а будет надо, так любой «бобби» — в Лондоне по­лицейских называют «бобби» — проводит их прямо до квартиры. Мы заберем вас в полдевя­того. Ходу до дома Шерлока Холмса — минут пятнадцать, не больше. Трех часов им с лихвой хватит. Но, конечно, в первый день лучше дале­ко не отлучаться. Пусть погуляют немного— и ждут Сьюзен. А на следующие дни мы что-ни­будь придумаем. В конце концов, нас ждут по­ездки и в Озерный край, и на самый север Анг­лии, так что скучать им не придется.

Что ж, план он предложил разумный, и все его одобрили.

По пути домой мы зашли в супермаркет, работающий допоздна, и прикупили всякие продукты на завтрак. Доползли мы по нашей лестнице в мансарду почти без задних ног, но при этом мы с Ванькой все-таки малость поупирались, что хотим телевизор посмотреть — нам было безумно интересно, что показывают по английскому телевидению. Чтобы не ругать­ся с нами в первый же день, нам разрешили поторчать у «ящика» — ровно пятнадцать ми­нут. Мы попереключали телевизор с програм­мы на программу, и на новости наткнулись, и на фильм — и обнаружили, что если в быструю разговорную речь персонажей фильма мы совершенно не врубаемся, то в размеренной речи диктора начинаем что-то просекать.

Удовлетворившись этим, мы отползли по кроватям в отведенную нам комнату — и сразу вырубились.

Отец разбудил нас около восьми утра. Как выяснилось, он уже сгонял на станцию метро «Бейкер-стрит» и купил мне и Ваньке по еди­ному на три дня.

— Не стал брать на неделю и даже на пять дней, потому что знаю вашу способность все терять, особенно Иван Леонидович этим отли­чается, — сказал он. — И запомните, ваши кар­точки действительны в пределах центрального округа. Если вы будете в омнибусе, то ничего страшного — кондуктор подскажет вам, что дальше такой-то остановки вам ехать нельзя. А вот если вы в метро захотите выйти на стан­ции, которая за пределами центрального окру­га — автомат вас просто не выпустит. Здесь, в отличие от Москвы, где вы катались в метро по магнитным карточкам, карточки надо со­вать в турникет и на выходе. И еще. Видите, на карточках обозначено, что они выданы в семь двадцать шесть утра. Ровно через трое суток, в семь двадцать шесть утра, они отклю­чатся, и, если в этот момент вы будете в метро, вам придется доплачивать... Ладно, пойдемте завтракать, за едой получите остальные настав­ления.

Мы очень славно позавтракали — яйцами, ветчиной, колбасками и булочками с клубнич­ным джемом. Дома я всегда завершаю завтрак куском хлеба с клубничным вареньем мамкино­го изготовления. Вот и здесь я попросил взять банку клубничного джема — и чтобы на дом было похоже, и чтобы сравнить. Чтобы знать, какой клубничный джем едят в Англии, пони­маешь? А еще родители набрали нам виногра­да, персиков, груш и всяких соков — того, что у себя дома мы не очень часто видим.

Отец, попивая кофе, сидел и считал:

— Билет в зоопарк стоит три фунта, я вы­яснил. Ну, перекусить, еще куда-нибудь зай­ти... Впрочем, эти деньги я выдам Сьюзен.
А вам я даю по десять фунтов на брата — и не чтобы вы их сразу потратили, а чтобы у вас что-то было в карманах. Десять фунтов — день­ги очень солидные, тем более по российским меркам.

Родители были при деньгах, потому что еще вчера получили и компенсацию всех расходов, и часть того, что англичане должны были вы­платить им за работу.

Скорей всего, пообедаем мы все вмес­те, — продолжал отец. — Это мы договоримся, и Сьюзен привезет вас, куда надо.

И вообще, — добавила мама, — продук­ты в доме имеются, поэтому, если захотите что-то перехватить перед зоопарком, проблем не будет... — она взглянула на часы. — Двадцать пять девятого. Нам надо спускаться. Машина вот-вот будет у подъезда. А может, и уже ждет.

— Спускаемся, — кивнул отец.

Родители заспешили, мы проводили их и остались вдвоем.

Ванька подошел к открытому окну — к тому, которое не на Крауфорд-стрит смотрело, а с про­тивоположной стороны было, и из него откры­вался вид на крыши домов, и дальше, в ту сто­рону, где находился дом 221-бис по Бейкер-стрит. Хотя, как я говорил, сам дом Шерлока Холмса от нас разглядеть почти невозможно.

Да, кстати. «Крауфорд» означает «Вороний Брод». То есть получается, что мы живем на улице Вороньего Брода. Интересно, откуда взя­лось такое название? Мне воображается, что, наверно, когда-то давным-давно через эту ули­цу протекала речушка, совсем мелкая и узкая, про которую говорили, что ее и ворона вброд перейдет. Как по-твоему?

А «Бейкер-стрит», к слову добавлю, означа­ет «Улица Булочников». Вообще, переводить на­звания улиц оказалось жутко увлекательным занятием. То, что Шерлок Холмс жил на Ули­це Булочников — в этом что-то есть, да? И во­обще, когда вот так переводишь названия улиц, карта Лондона начинает выглядеть совсем по-другому, Лондон предстает просто сказочным городом, потому что за каждым названием от­крывается просто фантастический смысл.

Наверно, и все города так. Я вот сейчас со образил, почему в «Трех мушкетерах» Париж выглядит таким волшебным городом: потому что почти все названия улиц переведены (в на­шем издании, во всяком случае). А в тех кни­гах, где названия улиц даны как есть, Париж выглядит суше и скучнее. Разве не так?

Да и наш городок взять. Мы просто при­выкли к названиям наших улиц, а ведь какие они замечательные! Свято-Никольская — глав­ная (долгое время была улицей Ленина), Дег­тярная, улица Верхнего Волока, улица Ниж­него Волока, Насыпная, Спасо-Преображенская, и даже Получервленая. Не говорю уж про улицу Монастырской Рати и улицу Долгого Сыска. И как странно думать сейчас, что одно время они были Индустриальной, Колхозной, Двадцатипятилетия Октября и так далее.

То же и в Москве. У нас-то названия мос­ковских улиц на слуху не пообтерлись, поэто­му почти каждое название звучит песней. Не знаю, как для самих москвичей.

Впрочем, отец, который родился и вырос в Москве, с огромным удовольствием произносит, когда рассказывает о своем детстве: Крутицкий Вал, Земляной Вал, Маросейка, Таможенный Мост, Солянка, Подкопай... Но, возможно, это оттого, что, в самой глубине души, он все-таки немного тоскует по родному городу, хотя дав­ным-давно уже стал жителем озерного края, че­рез который проходит система Волго-Балта, и другой жизни себе не представляет.

Но вернемся к тому моменту, когда Ванька подошел к окну.

— Ух ты! — вдохнул он полной грудью. — Обалдеть! Весна в разгаре! Даже странно пред­ставить, что у нас еще снег лежит! И, возможно, лед не до конца сошел!

Действительно, там, у нас, в глубине кон­тинента, конец марта — это то время, когда весна еле-еле и робко-робко начинает вступать в права, а здесь, в «туманном Лондоне», все зеленеет, и вишни вовсю цветут, и этот запах свежей зелени, клейкой зеленой листвы расте­кается над городом, доносится из всех парков, которых здесь множество, пробивается сквозь сырость... Это так здорово, что можно подолгу стоять у окна и просто следить за жизнью го­рода.

— Такой воздух, как будто арбузом пах­нет, — сказал мой братец. — Это, наверно, с Темзы.

И я мог только согласиться с ним.

И эти красные омнибусы... — продолжал Ванька. — Мы ведь обязательно на одном из них прокатимся, да? Только непременно на втором этаже!.. Как ты думаешь, во сколько может открываться дом Шерлока Холмса?

Думаю, с десяти — точно. А может, и с девяти. Если мы пойдем неспешным шагом, то дойдем около половины десятого. Или он будет уже открыт, или мы еще немного погу­ляем...

— Так и сделаем! — живо отозвался Вань­ка. — Вперед!

И тут раздался осторожный стук в дверь квартиры.

— Кто там? — крикнул я машинально по-русски.

За дверью кто-то забормотал по-английски. Голос был мужской, довольно неразборчивый.

Я подошел к двери, открыл ее.

Мы увидели невысокого мужчину в стро­гом костюме, в мягкой шляпе. Приподняв шляпу в знак приветствия, он продолжил свои объяснения.

Из этих объяснений я уловил только, что он довольно много упоминает про какую-то «кошку».

Кам ин, плииз, — сказал я. («Входите, пожалуйста».) — Ю... Хэв ю лост ёр кэт? — «Вы потеряли свою кошку?» Эту фразу я родил по­чти без запинки, и остался очень собой доволен.

Он чего, кошку ищет? — громким шепо­том осведомился мой братец.

Я кивнул:

Наверно, кто-то из жильцов. Видно, его кошка удрала на крышу, и он хочет достать ее через наше окно.

Ааа, ну, конечно!..— и Ванька сделал приглашающий жест рукой к тому окну, кото­рое смотрело на крыши. — Только мы ведь ни­какой кошки не видели. Впрочем, он, навер­но, засек, где она прячется. Кам ин, йес.

Мужчина прошел к окну, медленно, не­сколько недоуменно озираясь при этом по сто­ронам. Поглядел в окно, потом повернулся к окну спиной и обозрел нашу квартирку. По­том он опять заговорил, взволнованно и вза­хлеб.

— Чего он талдычит? — таким же громким шепотом, как прежде, вопросил Ванька.

Я пожал плечами.

— Не пойму, — и обратился к мужчине: — Ар ю гоуин' ту сиик ёр кэт? — «Вы собирае­тесь искать свою кошку?»

Мужчина глядел на нас, наморщив лоб.

Полиш? — спросил он наконец.

Какой «полиш»?— не понял мой бра­тец. — «Полированные» мы, что ли? В смыс­ле, воспитанные?

Нет, — ответил я. — Он спрашивает, не поляки ли мы... Нот полиш, рашенз, — уведо­мил я мужчину. — «Мы не поляки, мы рус­ские».

Мужчина вдруг заулыбался.

Bin gar keine Russin, stamm' aus Litauen, echt deutsch, — сообщил он.

Чего-чего? — Ванька выпучил глаза. — Чего он талдычит?

Насколько понимаю, по-немецки, — ска­зал я. — Что-то насчет того, что он не русский, а немец из Литвы.

Этого еще не хватало! — произнес мой братец. — А кошка-то здесь при чем?

— Наверно, он живет одиноко, и кошка — его единственный друг, — предположил я. — Луук фор ёр кэт, — обратился я к мужчине:
«Ищите, мол, наконец, вашу кошку!»

Он опять разразился длиннющей цитатой по-английски, из которой я, напряженно вслу­шиваясь, выудил «нот нау» и «эйти йерс эгоу», и опять «кэтс», «кэтс» и «кэтс». Причем, гово­ря «кэтс», он стал нам подмигивать.

Слышь, а он не того, не тронутый? — прошипел мой братец. — Чего он сейчас-то го­ворит? Что ты в лице изменился?

Он говорит что-то вроде того, что ищет кошку или кошек, которая не сейчас здесь живет, а жила восемьдесят лет назад, — отве­тил я. — То есть, может, он еще о чем-то гово­рит, но я больше ничего не могу понять.

Точно, псих! — Ванька стал опасливо, бочком отодвигаться подальше от незнаком­ца. — Слушай, он нам ничего не сделает, а?

Вроде он тихий, — пробормотал я, иско­са наблюдая за мужчиной.

А тот, посчитав, видимо, что все необходи­мые объяснения нам даны, достал фотоаппа­рат, сфотографировал вид на крыши, потом показал на противоположные окна, глядевшие на улицу:

Мэй ай?.. — «Можно мне?..»

Йес! — энергично закивал я. — Йес, оф коре! («Да! Да, конечно!»)

Он, не медля, сфотографировал вид из других окон и, опять приподняв шляпу и рассыпавшись в благодарностях, стал отклани­ваться.

Мы его, естественно, не удерживали.

Уф!.. — сказал Ванька. — Слушай, что это был за тип? Совсем больной! Он ведь при­резать нас мог!

Насчет «совсем больной» — это да, — сказал я. — А насчет того, чтобы сделать нам что-то дурное... нет, не думаю. По-моему, это один из тех чудаков, которыми так славится Англия. Вспомни у Диккенса— и мистера Дика из «Дэвида Копперфилда», и Ноггса из «Николаса Никльби», и многих других. Лю­бой из них мог сначала малость напугать, и только потом все разбирались, что это человек не только безвредный, но и хороший.

Да, но ведь Ноггс хряпнул человека по черепу! — воспротивился Ванька.

Хряпнул — ростовщика, которого и по­крепче хряпнуть не мешало!

Не мешало, — охотно согласился мой бра­тец. — Но этот тип... Ты знаешь, не верится мне, что он чудак! Что-то другое у него на уме!..

И Ванька вдруг опрометью метнулся к окну.

Что с тобой? — удивился я.

Хочу поглядеть, что он будет делать на улице и куда он пойдет! Вдруг он разыграл весь этот спектакль ради одной-единственной фото­графии? Вдруг ему надо, например, ограбить богатую квартиру в доме напротив, вот он и сфотографировал все подходы — для себя и для сообщников?

Ну, это ты хватанул! — сказал я.

Вовсе нет! Из нашей мансарды открыва­ется такой удобный вид и на ту, и на другую сторону, за который любой грабитель полжиз­ни отдаст! Ага, вот он выходит... Остановился перед книжным магазином... Заходит во­внутрь... Я иду за ним!

И мой братец метнулся к выходу.

Постой! — окликнул я его. — А музей Шерлока Холмса?

Проследим за ним — и пойдем в музей! — ответил Ванька уже в дверях. — Сам Шерлок Холмс нам не простил бы, если б мы упустили этого мужика!

И он, громко топоча, помчался вниз по ле­стнице.

Мне ничего не оставалось делать, как запе­реть квартиру оставленными нам ключами, убрать их во внутренний карман куртки, что­бы, упаси Боже, не потерялись, и последовать за моим братцем.

Когда я спустился вниз, Ванька уже был в магазине. Я тоже зашел.

Вплоть до этого момента мы видели только, что это — книжный магазин. Теперь, внутри, я разобрался, что это — специализированный ма­газин религиозной литературы. Мой братец ма­ячил у полок с детскими книжками, располо­женными в отдельном углу, на небольшом по­мостике. При полках были деревянная лестница в три ступеньки — чтобы до самых верхних книг легко было добираться даже маленьким, несколько стульчиков. Сперва нас это восхити­ло, потому что в наших магазинах книги чи­тать не очень-то позволяют, не то чтобы удоб­ства для чтения создавать, а потом, в ближай­шие день-два, мы обнаружили, что во многих книжных магазинах так сделано, и даже стали к этому привыкать.

Ванька, стоя спиной к залу, казался полно­стью сосредоточенным на красивых книжках в ярких глянцевых обложках — всяких там детских библиях, «Трехсот шестидесяти пяти рассказах и стихотворениях для ежевечернего чтения» и прочем подобном. Но одним глазом он косил куда-то в глубины магазина, где наш чудак с фотоаппаратом рассматривал интере­сующие его полки с книгами.

В конце концов Ванька решился. Сняв с полки книжку с рождественскими песнями — точнее, это была не книжка, а набор, к книж­ке прилагалась аудиокассета, на футляре ко­торой была такая же картинка, как на книж­ке, и все вместе, и книжка, и кассета, было запечатано в прозрачный пластик — и напра­вился к выходу.

Ты что?! — попробовал я его тормоз­нуть. — Эта книжка стоит семь фунтов!

Нельзя побывать в книжном магазине и ничего не купить, — ответил он. — И потом, это очень полезная книга. Я буду слушать пе­сенки на плеере и одновременно следить по книжке за текстом. Представляешь, как я вы­учу все слова и их произношение? Такую тра ту семи фунтов и отец, и мама одобрят, точно тебе говорю!

Тут я не мог не согласиться. Родители все­гда одобряли, когда мы покупали книжки. И я обратил внимание, Ванька выбрал книжку не самую дорогую. Были и намного дороже. Вооб­ще, цены на книги были всюду — кроме буки­нистов и барахолок — по нашим, российским понятиям запредельные.

— Я расплачусь и буду ждать на улице, — сказал Ванька. — Этот тип, кажется, тоже что-то покупает. Погляди потихоньку, какие кни­ги его интересуют.

Мне и самому было любопытно, какие книги привлекают внимание нашего чудака. И когда Ванька расплатился и вышел на улицу, а чудак, с толстым томом в руке, направился к кассе, я проскользнул к полкам, с которых он взял этот том. Он меня не заметил. Мне показалось, он движется к кассе не только глубоко задумав­шись, но и бормоча что-то себе под нос — будто сам с собой разговаривая.

Я обнаружил, что его интересовала полка, посвященная всяким религиозным представлени­ям — и театральным спектаклям, и красочным шествиям по поводу того или иного праздника, и сборники средневековых пьес о чудесах на этой полке имелись, и другие подобные книги.

Странный был круг интересов у этого чело­века — от кошек, потерявшихся (или что там еще могло с ними случиться?) восемьдесят лет назад, до всяких постановок с чудесами и превращениями. Если бы в этом магазине была не только христианская, но и буддийская литера­тура, я бы решил, что наш чудак интересуется переселением душ. А так, я просто не мог взять в толк, в какой точке сходятся его интересы. Как бы то ни было, он расплатился и вы­шел, а я последовал за ним.

Ну? — осведомился мой братец, перехва­тывая меня на выходе (спина нашего чудака маячила впереди). — Что он купил?

Какую-то книгу то ли про театр, то ли про уличные костюмированные праздники, — ответил я. — Книгу я не разглядел, но взял он ее с той полки, где все книги на подобные темы.

Гм!.. — мой братец почесал подборо­док. — Совсем интересно! Айда за ним!

Да ты что? — попробовал я его удер­жать. — Ведь ясно, что это никакой не бандит, а тихий чокнутый! Чего мы будем к нему лип­нуть? Любой безобидный человек имеет право на личную жизнь — тем более в Лондоне.

Безобидный?..— Ванька сразу прице­пился к этому слову. — Вот увидишь, он не такой безобидный, как кажется. Как хочешь, а я дую за ним!

А я — нет! — ответил я. — По мне, так все с ним ясно, и нечего дурака валять! Пошли к Шерлоку Холмсу!

Ну... — Ванька покачал головой, потом оживился. — А все-таки мы чуть-чуть за ним проследим, потому что он свернул в ту же сто­рону, где дом Шерлока Холмса — на Бейкер- стрит. Давай так, пройдем за ним до 221-бис, и, если по пути он отмочит что-нибудь подозри­тельное, будем и дальше за ним следить! А если нет — спокойно пойдем смотреть музей.

— Годится! — согласился я.

И мы направились в ту же сторону, что и чудаковатый тип.

Здесь я пока прерываю письмо. Другие дела зовут, и нам пора выезжать в Вестминстер. Это письмо я сразу и отправлю, с ближайшей по­чты, а следующее настрочу вечером, когда бу­дет тихий часок перед сном. Ну, может быть, утром закончу.

С огромным приветом, Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.