Высокомерие в палеоантропологии

Еще одна проблема заключается в том, что в научных кругах царит недюжинная заносчивость. Автор Хупер отметил, что некоторые ученые догматично верят в то, что у них не только есть ответы на вопросы, но и в то, что только они имеют право на то, чтобы эти вопросы задавать. А если они этого не делают, значит, этого не должен делать и никто другой (Хупер 2002). Анализ всей истории живо демонстрирует, что существует и «другая сторона» доминирующих воззрений ученых каждого из лагерей – взгляды ученых, господствующие в изданиях Nature, Science, и в других ведущих научных журналах.

Этот факт иллюстрирует широко распространенную проблему в палеоантропологии, связанную с трудностями, с которыми ведущие ученые сталкиваются при попытках честной и объективной оценки данных.

Одним из примеров является Тим Вайт, профессор калифорнийского университета Беркли, который настолько сильно поссорился с Дональдом Йохансоном, что «Вайт и Йохансон теперь практически не разговаривают друг с другом из-за ожесточенных трений относительно стиля исследований и поведения» (Дальтон 2006, с. 269). Бывший профессор Тима Вайта из университета штата Мичиган, доктор Мильфорд Уолпуф, добавил, что «Тим знает, в чем истина… и это истина с заглавной «И»… Раньше я думал, что он получит работу, к нему станут относиться с профессиональным уважением, он немного успокоится… Но я ошибся… Фарисейская натура Вайта проявилась во всей красе… а он проявляет «невыразимую грубость и высокомерие по отношению к другим людям» (Морелл 1995, с. 477).

Подобные конфликты – не редкость в данной сфере науки. «Склоки по поводу того, кто первым сделал открытие и по поводу получения разрешений на работу в ключевых местах раскопок являются обычным делом» (Дальтон 2006, с. 269). И Дальтон приводит один из таких примеров о том, как конкуренты ученых Йохансона и Таиеба обратили всеобщее внимание на один потенциально провокационный отрывок в публикации Йохансона. Они всячески старались разозлить правительство Эфиопии, чтобы палеонтропологи Дон Йохансон и Морис Таиеб были изгнаны из этой страны, где они проводили свои исследования. И их уловка удалась – исследования были запрещены на целое десятилетие. Морелл отмечает, что, подобно Милфорду Уолпуфу, Ричард Лики «надеялся, что Вайт рано или поздно перерастет подобное поведение. Однако «Ричард сам стал его мишенью для нападок» (Морелл 1995, с. 477). Например, когда Ричард Лики выразил обеспокоенность интерпретацией одной из окаменелостей, предложенной Вайтом, «профессор Вайт принялся кричать на меня, обзывая диктатором, кричать, что это позор, что я во всем виноват,... что он больше не желает иметь со мной дела, а затем он вышел из моего кабинета, хлопнув дверью» (Морелл, 1995, с. 478).

Многие антропологи пришли к заключению о том, что, поскольку люди являются «кровожадными агрессорами», что является условием для выживания в самой серьезной борьбе, такому поведению не стоит удивляться. Критики Лики рассматривают его, как лидера небольшой группки исследователей, пытающихся построить научную империю в Восточной Африке, группе, которую Тим Вайт называет «академическими лоялистами», всецело разделяющими упрямую приверженность Луиса Лики необоснованным теориям о происхождении человека. Критики также говорят о том, что излюбленная тема Лики – идея о том, что человек по своей природе является контактным существом, готовым поделиться своей добычей, а не кровожадным агрессором, подтверждается в лучшем случае крохами доступных доказательств (Холден 1981, с. 739).

Кружок Лики находится в эпицентре этой войны вот уже пол столетия. И, к сожалению, по нескольким причинам, на протяжении всей истории в палеоантропологии «доминировали определенные личности, и покойный Луис Лики, наверное, был самой колоритной из них. Именно он в основном несет ответственность за эскалацию этой войны благодаря привлечению к данной теме всеобщего интереса, а вместе с ним и денег» (Холден 1981, с. 737).

Когда сына Луиса Лики, Ричарда, пригласили в качестве гостя на одну из телепрограмм Уолтера Кронкайта для обсуждения темы эволюции и креационизма, Ричард, «ревностный антикреационист», согласился прийти (Морелл 1995, с. 520). Решение пригласить его на программу оказалось хитрой уловкой – сам Кронкайт не пытался сделать так, чтобы Ричард выступил против креационизма. Скорее, он хотел свести его и Йохансона, чтобы провести дебаты об их радикально противоположных взглядах относительно Australopithecus afarensis и других предполагаемых предков человека.

Во время программы выяснилось, что Йохансона меньше всего интересовал интеллектуальный обмен мнениями для достижения лучшего понимания эволюции человека. Он, скорее, атаковал тех, с кем не был согласен. Кое-кому из зрителей показалось, что Ричард Лики победил в этом словесном поединке. Вскоре после выхода в свет программы Кронкайта, сообщество National Geographic Society (главный источник финансовой поддержки команды Лики) отказалось выдать Ричарду грант на исследование окаменелостей Куби Фора, а также на новые исследования на севере и западе от озера Тукана (Морелл 1995, с. 523).

Эти бесконечные, агрессивные очные ставки, иногда с применением физической силы, между Лики и другими ведущими антропологам (такими как Дональд Йохансон и Тимоти Вайт), очень ярко подчеркивают исключительную важность предубеждений в интерпретации и понимании дошедших до нас окаменелых ископаемых. Поскольку находимые окаменелости составляют менее 10% полного объема тела животного (органы, мышцы, кожа, волосы и другие части тела сохраняются очень редко), эти доказательства можно интерпретировать по-разному, даже в тех редких случаях, когда до нас доходит практически полный скелет живого существа. Скелет Люси (Australopithecus afarensis) – самый полный из найденных на сегодняшний день скелетов предполагаемого предка человека (Дальтон 2006, с. 268). В Хадаре из земли было извлечено менее 40% остатков скелета, и до сих пор не утихают споры относительного того, на самом ли деле все эти кости принадлежали одному и тому же живому существу. Большинство других окаменелых ископаемых в лучшем случае состоят из нескольких фрагментов кости, а иногда только из зубов. Как отметил ученый Левонтин, «изучая свое далекое прошлое, до происхождения фактического вида Homo sapiens, мы сталкиваемся с фрагментарными и разрозненными частями палеонтологической летописи. Несмотря на радостные и оптимистические заявления, сделанные некоторыми палеонтологами, ни один из окаменевших останков представителей семейства гоминид нельзя назвать нашим прямым предком» (Левонтин 1995, с. 163).

Выше мы уже упоминали об одной из проблем, которая заключается в том, что по мере развития определенной группировки, ее лидер не дает доступа другим ученым для исследования окаменелости, оправдывая это тем, что он «собрал самую лучшую команду для изучения окаменелостей» (тем самым подразумевая, что другим на них смотреть не обязательно). Более того, автор одной из статей в издании Science задает вопрос «на самом ли деле важно, что только авторы исследования и их доверенные лица видели лично экспонат нового вида» (Таттерсол и Шварц 2002, с. 240).

Они отмечают, что «довольно абсурдно делать вид, что только ученые, обнаружившие определенную окаменелость, имеют необходимую квалификацию для ее изучения. Одно дело, когда священники в храмах ограничивают доступ широкой публики к религиозным реликвиям, а наука – это совершенно другое дело. Наука не является вопросом веры (или власти); она является вопросом свободного потока информации (Таттерсол и Шварц 2002, с. 241).