Глава 36

Конлан успел сделать почти два полных шага в темную комнату за Райли, пока его контроль не лопнул. Он рывком закрыл дверь за собой и притянул девушку к себе, крепко стискивая ее в объятиях.

– Я не могу сделать этого, Райли. Не могу пойти сражаться завтра вместе с тобой, когда ты можешь оказаться в опасности. Прошу, не проси меня об этом.

Она развернулась в его объятиях и обняла его руками за шею.

– Я не думаю, что это зависит от нас. У меня такое чувство, что это своего рода проверка, и Посейдон устанавливает правила. Когда он поставил свой знак мне на спину, он принял меня в игру.

Конлан рассмеялся, этот звук отдавал горечью и резкостью в ушах.

– Потому что мы для него лишь пешки. Пешки в какой-то безумной шахматной партии.

Райли пальчиком провела по краю его губ.

– Разве история не учит нас, что мы – лишь пешки для них всех? Для моего Бога, твоих Богов, для любых Богов? Мы играем так хорошо, как можем, а потом умираем. Игра окончена. И нам остается показать только то, насколько хорошо мы провели эту игру, – она улыбнулась.

– Я думаю, что эта метафора у меня вовсе вышла за свои рамки. Но ты же понимаешь, о чем я говорю.

Он закрыл глаза. Сконцентрировался на ощущении ее дыхания на своей коже. На жаре, который поднимался в его теле при ее прикосновении.

– Мне наплевать на игры и Богов. Не сегодня. Все, что я хочу – держать тебя и впечатать этот момент в мою память навсегда, – резко сказал он, сжав ее крепче.

– Да, – ответила она. Просто и ясно. И потом подняла свое лицо для поцелуя, и его мир загорелся.

Он поднял ее, и она ногами обхватила его за талию. Он вскрикнул от сильнейшего удовольствия, которое пронеслось по нему при ее прикосновении. Его тело напряглось, мышцы сжались, и он шел, неся ее, пока ее спина не оказалась прижата к стене.

Она простонала в его рот и запустила пальцы в его волосы, притянув его голову к себе, чтобы полностью погрузиться в поцелуй. Он двигал руками, пока не почувствовал в ладонях ее округлую попку, и сжимал и ласкал ее, притягивая ее ближе, так что ее юбка поднялась с бедер, и только его брюки и ее тонкое шелковое белье разделяли их.

И все равно этого было слишком много. Он устроил ее на бедре, а руками разорвал кружево и выкинул обрывки. Потом он подтянул ногу вверх так, чтобы твердость его ноги касалась ее влажности.

Она застонала и задергалась, ее пальцы крепко вцепились в его плечи.

– Да, прикоснись ко мне. Возьми меня, Конлан. Ты мне нужен.

Он наклонился, чтобы зарыться лицом в ее волосы, ему было необходимо триумфально закричать, но и скрыть этот звук ото всех остальных, которые находились неподалеку. С тихим рычанием он укусил ее шею там, где она переходила в плечо, потом поласкал местечко языком, успокаивая крошечную царапинку.

Она снова простонала и выгнулась ему навстречу, лихорадочно стягивая его рубашку, пытаясь руками почувствовать его кожу. Он вырвал рубашку из штанов одной рукой, расстегнул ремень и молнию за пару секунд. Прежде, чем он мог сделать что-то еще, она положила руки ему на плечи и немного приподнялась.

Потом, все время глядя ему в глаза, она устроилась и скользнула по его эрекции, обхватывая его своим жаром и влагой. Он не мог сдержаться и выкрикнул ее имя. Схватил снова ее чудесную попку и сжал. Поднимал ее, входил в нее снова и снова, наблюдая, как наслаждение затуманивает ее глаза, пока они полностью не закрылись.

Потом он остановился. Она захныкала, открыв глаза.

– Почему ты остановился?

Медленно, дюйм за дюймом, он снова вошел в нее, глядя ей в лицо.

– Потому что мне не обходимо видеть тебя, когда я беру тебя. Мне нужно смотреть в твои глаза и видеть твою душу, моя Райли, mi amara анэша. Мне необходимо знать, что ты моя теперь и навсегда.

Он снова вышел из нее, снова вонзился по самое основание, с удовольствием услышав ее стон.

– Я хочу, чтобы ты взяла меня и знала, что я тоже твой.

Она поднялась, ее женские мышцы сжались вокруг его члена, даже когда она удалялась от него. Преднамеренно мучая его.

– Теперь и навсегда. Конлан. Не имеет значения, что Боги задумали насчет нас, не будет для меня другого. Ты – мой единственный. Моя счастливая жизнь. Моя любовь. Моя душа.

С этими словами она устроилась на нем, прижимаясь к нему, чтобы принять его всего.

И больше нечего было принимать.

Потом остановилась, обхватывая его, напрягшись вокруг него, его твердость полностью погрузилась в ее жар. Его сердце – в ее сердце.

Одновременно они отодвинули в сторону все оставшиеся барьеры между их душами.

И свет, цвет взорвались в его мире, – в ее мире, – их мире. Они стояли, трепеща в водовороте небесно-голубого, синего и серебристо-зеленого цветов. Музыка радуг зазвучала в них, вокруг них, пронзая их. Фонтан потребности, стремления, насыщенного наполнения сбегал вокруг них и внутрь их, пока он больше не мог сказать, где заканчивался он, и начиналась она.

Мир содрогнулся на грани пробуждения, и звезды взорвались в сияющих фейерверках. Душа Райли открылась ему, и он заявил на нее свои права.

Она точно также поступила с ним.

И огонь, ярость, бешеная сила первоначал прошла через него к ней, и у него была только микросекунда задуматься о том, как такая страсть могла взорваться и не создать новую жизнь, но потом она закричала в его разуме, и вселенная взорвалась вокруг них.

Он упал на колени, все еще держа ее в объятиях, слишком ослабев, чтобы встать. Она тяжело дышала с ним в унисон.

Потом, наконец, она подняла голову, и ее лицо оказалось слишком красивым, чтобы его зрение могло это вынести.

– Что случилось? Мир подошел к концу? – прошептала она.

– Это, я полагаю, было смешением душ, – ответил он, едва выговаривая слова. – Согласно легенде, со временем это становится еще интенсивнее.

Она моргнула.

– Мы не сможем это пережить.

Прошло много времени прежде, чем он смог перестать смеяться, чтобы вздохнуть и отнести ее на кроватку в углу. Там он держал ее несколько часов до рассвета и наблюдал за ее сном, благодаря Богов за дар ее любви. Поклявшись защищать ее ценой своей жизни.

Слушай меня, Посейдон, потому что я клянусь всем, кто я есть и буду. Эта женщина – моя.

Свет мелькнул в комнате, удар энергетической молнии, которая пролетела перед глазами.

Вероятно, ответ Посейдона. Вот теперь бы знать, что это, черт побери, значит.

Всего несколько часов спустя Райли сидела в уголке военной комнаты Квинн, сжимая в руках чашку кофе. Она не могла наглядеться на Конлана. Ее суровый воин так легко принял командование планированием и оказался главным в комнате. Даже в комнате, полной альфа-самцов, он всегда будет главным.

Для мужчины, который не верил в свои способности править, на его твердых чертах прямо-таки очевидной была печать короля.

И он хотел сделать ее своей королевой. Сама мысль была слишком необъятной, чтобы думать об этом сейчас. Накануне нападения на вампирское логово. Она подумает об этом потом. У нее прекрасно получалось откладывать.

Джек показывал что-то на карте.

– Это бетонные стены, мы не можем пройти через них. Если сообщник Квинн не выйдет к нам, то мы попали.

Квинн, выглядя так, словно сильный ветер мог бы сбить ее с ног, только мрачно кивнула.

– Он будет там. Разве вы не думаете, что я проверила его информацию на мелких делишках, прежде чем доверить ему что-то подобное? Он считает, что путь Варравы неверен, и что немертвые должны вернуться к старым порядкам.

– Поедать людей в тени? – спросил Вэн без эмоций.

– Нет, сосуществовать с людьми, не пытаясь нас завоевать, – ответила Квинн. – Он веками питался кровью животных, за исключением редкой добровольческой помощи.

– Это он так говорит, – заявил Конлан. – Ладно, проехали. Нам придется верить этой информации. Пусть Боги пожалеют его, если он нас предал.

Ледяной ветер, который оказался Алариком, пронесся по комнате и объединился в темную фигуру возле Конлана.

– Нет таких Богов, которые ответят на зов этих паразитов, кроме Анубизы. И я очень хочу, чтобы она пришла им на помощь, чтобы я мог прекратить ее существование.

– Ой, я этим займусь, – прорычал Вэн.

Голос Конлана был спокойным и совершенно неэмоциональным.

– Если Анубиза появится, она – моя. Считайте это первым королевским указом.

Вэн медленно кивнул, но Райли заметила, что Аларик не выразил согласия. Он просто смотрел на Квинн, словно хищник на свою добычу.

Или мужчина, приговоренный к смерти, смотрящий на своего палача.

Она не могла точно определить это выражение.

Бастиен нарушил молчание.

– Я не требовательный. Если нужно убрать их одного за другим, кровососы все равно помрут.

– Вы знаете, что человеческая полиция и солдаты будут защищать Праймус. Это официальная палата Конгресса, – заметил Джастис из темного угла комнаты. Райли даже не знала, что он был там. Она вдруг осознала, что он много раз находился в темных уголках.

Вот и еще одна тема, о которой следует потом подумать.

– Вот почему Дэниэл проведет нас по подземному переходу, – ответила Квинн, глядя куда угодно, только не на Аларика. – Мы можем продираться сквозь кровавую стаю Варравы, чтобы добраться до него. Дэниэл нас предупредил об этом.

– Значит, в Праймус. Мы заберем Трезубец и проучим этих вампиров, каково связываться с человечеством и Воинами Посейдона, – сказал Конлан, его голос громко прозвучал в комнате. – Этот урок им следовало преподать еще тысячи две лет назад.

– Аминь на этом, – пылко заметила Райли. Потом поставила свою чашку и прикоснулась к серебряному кресту на шее. – И пусть Господь присматривает за нами.

Потом она подумала о знаке на своей спине.

– Все Боги.