мы были закрыты друг для друга отсутствием способности к
чувству. Эта глубокая печаль каким-то образом превратилась
во мне в мягкость. Мне стало нравиться быть нежным.
Как бы то ни было, когда я сейчас смотрю на себя как бы
со стороны, я понимаю, что возврата к моему старому «я» не
может быть. Люди могут говорить все, что им угодно о тоталь-
ном здоровье, но быть при этом совершенно безумными, я же
буду идти своим путем. Когда я сам был безумным, то и я уяз-
влял самого себя, и если полное здоровье не избавляет чело-
века от язв, то я не хочу быть тотально здоровым — я хочу иметь
свои собственные язвы. Возврата в прошлое не может быть,
нет возврата к тому угрюмому, склонному к перепадам настро-
ения, неустойчивому, нестабильному, мрачному, лживому,
враждебно настроенному, симулирующему болезни, манипу-
лирующему, трусливому, поверхностному, пустому и насквозь
фальшивому типу, каким я был раньше. То же касается куре-
ния, психоневротических страданий, вечной сонливости, из-
|
|
быточного веса. К черту мое безумие. К черту блоки. К черту
«защиту».
Июня
Сегодня заканчивается шестнадцатая неделя моего курса
первичной терапии. Я не знаю, имеет ли это какое-то особое
значение, но сейчас я думаю о том, каким я стал свободным и
раскованным, испытывая чувства, которых был лишен всю
свою жизнь.
Вечером во вторник я не испытал ничего особенного, и ког-
да думаю об этом после сегодняшних переживаний, то думаю,
что я пытался оживить старую первичную сцену — любую, что-
бы только пережить первичную сцену. Я прожил очень хоро-
шую неделю несмотря на то, что перенес физическое заболева-
ние — простуду. Мое ментальное и эмоциональное «я» не об-
ратило на эту простуду никакого внимания. От простуды
может страдать только мое больное, нереальное «я». Итак, эта
неделя и большая часть предыдущей прошли, можно сказать,
на славу.
Первичный крик 279
Июня
Также как День матери в прошлом месяце, так и День отца
сегодня заставили меня пережить мучительную боль за мою
драму и трагедию моей семьи. Я просто не стал никак отмечать
День отца, также как пропустил и в мае День матери. Для меня
эти праздники пусты, в них просто нет никакого содержания.
Если бы я продолжал оставаться мстительным невротиком, я
бы думал, что мое нынешнее поведение — это, своего рода по-
этическое возмездие. Они наплевали на меня с первых дней
моей жизни, и вот теперь я повернулся к ним спиной. Но те-
перь для меня это полное безумие, для меня нет больше такого
понятия, как «повернуться к ним спиной» или «отплатить им
той же монетой». В наших отношениях просто ничего нет, я не
|
|
чувствую ничего, кроме пустоты, и от этого мне очень больно.
Мою трагедию усугубляет еще и то, что мои старики изо всех
сил стараются найти во мне поддержку, изо всех сил цепляют-
ся за меня. С тех пор как я женился, они весьма расточительно
осыпают меня всяческими благодеяниями, чтобы сохранить
меня при себе, словно пришпиленную булавкой к доске бабоч-
ку. Вначале это было громогласное заявление моей матери:
«Помни, что этот дом всегда будет твоим». Потом они букваль-
но силой заставляли себя писать мне один раз в неделю, когда я
работал в Корпусе Мира, хотя до этого они ни разу в жизни не
написали мне ни строчки, когда я выезжал в лагерь за пределы
штата, когда ездил в Европу. Они ежегодно дарят мне на день
рождения подарки ценой в 10 долларов, также как и Сьюзен, они
делают нам подарки на день свадьбы, мы получили пятьдесят
баксов на обзаведение. Дерьмо. На самом деле, все это, соответ-
ственно их образу мышления, должно показать мне любовь и
заботу, которые — как они думают — они выказывали в отно-
шении меня всю их жизнь. Поэтому они не могут понять, по-
чему в течение последних трех месяцев я не хожу к ним в гости
и не звоню им по телефону. Полагаю, что они хотят заставить
меня почувствовать вину.
Но это время ушло, как и время многого другого. Вероят-
но, я никогда не буду чувствовать себя виноватым, во всяком
случае теперь, после стольких часов борьбы с этими пережит-