Присоединение к России Средней Азии

На юго-востоке от России располагались обширные среднеазиатские территории. Они простирались от Тибета на востоке до Каспийского моря на западе, от Центральной Азии (Афганистан, Иран) на юге до южного Урала и Сибири на севере. Население этого региона было невелико (около 5 млн. человек).

Народы Средней Азии развивались неодинаково в экономическом, социальном и политическом отношениях. Некоторые из них занимались исключительно кочевым скотоводством, другие — земледелием. В ряде районов процветали ремесло и торговля. Промышленное производство фактически отсутствовало. В социальном строе этих народов причудливо сочетались патриархальность, рабство и вассально-фсодальная зависимость. Политически территория Средней Азии делилась на три обособленные государственные образования (Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства) и ряд независимых племен. Наиболее развитым был Бухарский эмират, имевший несколько крупных городов, в которых сосредоточивались ремесло и торговля. Бухара и Самарканд были важнейшими торговыми центрами Средней Азии.

В первой половине XIX в. Россия, проявляя некоторый интерес к пограничному с ней среднеазиатскому региону, пыталась наладить с ним экономические связи, изучить возможность его завоевания и последующего освоения. Однако решительных внешнеполитических действий Россия не вела. Во второй половине XIX в. ситуация кардинально изменилась из-за стремления Великобритании проникнуть в эти районы и превратить их в свою колонию. Россия не могла допустить появления «английского льва» в непосредственной близости от своих южных рубежей. Соперничество с Англией стало основной причиной активизации русской внешней политики на Среднем Востоке.

В конце 50-х годов XIX в. Россия предприняла практические шаги для проникновения в Среднюю Азию. Были организованы три русские миссии: научная (под руководством ученого-востоковеда Н. В. Ханыкова), дипломатическая (посольство Н. П. Игнатьева) и торговая (во главе с Ч. Ч. Валихановым). В их задачу входило изучение политического и экономического положения государств Среднего Востока, установление с ними более тесных контактов.

В 1863 г. на заседании Особого комитета было принято решение начать активные военные действия. Первое столкновение произошло с Кокандским ханством. В 1864 г. войска под командованием М. Г. Черняева предприняли первый поход на Ташкент, который закончился неудачно. Однако Кокандское ханство, раздираемое внутренними противоречиями и ослабленное борьбой с Бухарой, находилось в тяжелом положении. Воспользовавшись этим, в июне 1865 г. М. Г. Черняев фактически бескровно овладел Ташкентом. В 1866 г. этот город был присоединен к России, а через год из завоеванных территорий было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. При этом часть Коканда сохранила свою независимость. Однако плацдарм для дальнейшего наступления в глубь Средней Азии был создан.

В 1867—1868 гг. русские войска под командованием туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана вели напряженную борьбу с бухарским эмиром. Подстрекаемый Великобританией, он объявил русским «священную войну» (газават). В результате успешных военных действий русская армия одержала ряд побед над бухарским эмиром. Самарканд сдался без боя. Между Россией и Бухарой был подписан.мирный договор. Эмират не потерял свой суверенитет, но попал в вассальную зависимость от России. (Она сохранялась за эмиром до 1920 г., когда была образована Бухарская народная советская республика.)

После Хивинского похода в 1873 г. Хивинское ханство отказалось в пользу России от земель по правому берегу Амударьи и в политическом плане превратилось в ее вассала с сохранением внутренней автономии. (Хан был свергнут в 1920 г., когда территорию Хивы завоевали части Красной Армии. Была провозглашена Хорезмская народная советская республика.)

В эти же годы продолжалось проникновение в Кокандское ханство, территория которого в 1876 г. была включена в Россию как часть Туркестанского генерал-губернаторства.

Одновременно присоединялись земли, населенные туркменскими племенами и некоторыми другими народами. Процесс овладения Средней Азией завершился в 1885 г. добровольным вхождением Мерва (территория, пограничная с Афганистаном) в состав России.

Присоединение Средней Азии можно оценивать по-разному. С одной стороны, эти земли в основном были завоеваны Россией. На них установился полуколониальный режим, насаждаемый царской администрацией. С другой стороны, в составе России среднеазиатские народы получили возможность ускоренного развития. Было покончено с рабством, наиболее отсталыми формами патриархальной жизни и феодальными усобицами, разорявшими население.

Русское правительство заботилось об экономическом и культурном развитии края. Создавались первые промышленные предприятия, совершенствовать сельскохозяйственное производство (особенно хлопководство гак как из США были завезены его сорта), открывались школы, специальные учебные заведения, аптеки и больницы. Царская администрация считалась с особенностями края, проявляла веротерпимость и уважала местные обычаи. Средняя Азия постепенно втягивалась во внутреннюю российскую торговлю, став источником сельскохозяйственного сырья и рынком сбыта русского текстиля, металлических и других изделий. Русское правительство стремилось не к обособлению края, а к слиянию его с остальной территорией государства.

Народы Средней Азии, находясь в составе России, не утратили свои национальные, культурные и религиозные черты. Наоборот, с момента присоединения начался процесс их консолидации и создания современных среднеазиатских наций.

Внешняя политика России во второй половине 90 – начале 900-х годов.

В конце XIX - начале XX в. обострились противоречия между
ведущими державами, завершившими к этому времени в
основном территориальный раздел мира. Все более ощутимым
становилось присутствие на международной арене "новых",
бурно развивающихся стран - Германии, Японии, США,
целеустремленно добивавшихся передела колоний и сфер
влияния. В мировом соперничестве великих держав на первый
план постепенно выдвигался англо-германский антагонизм. В
этой сложной, насыщенной международными кризисами
обстановке и действовала на рубеже веков российская
дипломатия.

Основой внешней политики самодержавия являлся
франко-русский союз, который гарантировал западные границы
империи от германской угрозы и играл роль одного из
важнейших элементов политического равновесия, нейтрализуя
влияние и военную мощь Тройственного Союза (Германия,
Австро-Венгрия, Италия) на европейском континенте.
Упрочение контактов с Францией - главным кредитором
царского правительства - имело для самодержавия
существенное значение и по соображениям
финансово-экономического характера.

Прогрессировавшая по мере обострения противоречий между
великими державами гонка вооружений перенапрягала силы
России, что заставляло российскую дипломатию искать выход
из сложившейся ситуации. Россия выступила инициатором
созыва Гаагской "конференции мира", состоявшейся в 1899 г.
Правда, пожелания относительно ограничения вооружений,
принятые на конференции, фактически ни к чему ее
участников не обязывали. Они заключили конвенцию о мирном
разрешении международных споров, подписали ряд конвенций и
деклараций, регулировавших правила ведения войны.

Вместе с тем самодержавие приняло активное участие в
борьбе великих держав за колонии и сферы влияния. На
Ближнем Востоке, в Турции ему все более приходилось
сталкиваться с Германией, избравшей этот регион зоной
своей экономической экспансни. В Персии интересы России
сталкивалось с интересами Англии. Важнейшим объектом
борьбы за окончательный раздел мира в конце XIX в. являлся
отсталый экономически и слабый в военном отношении Китай.
Именно на Дальний Восток с середины 90-х годов переносится
центр тяжести внешнеполитической активности самодержавия,
Пристальный интерес царского правительства к делам этого
региона во многом обусловливался "появлением" здесь к
концу XIX в. сильного и весьма агрессивного соседа в лице
вступившей на путь экспансии Японии.

После того как в результате победы в войне с Китаем в
1894-1895 гг. Япония по мирному договору приобрела
Ляодунский полуостров, Россия, выступив единым фронтом с
Францией и Германией, вынудила Японию отказаться от этой
части китайской территории. В 1896 г. был заключен
русско-китайский договор об оборонительном союзе против
Японии. Китай предоставил России концессию на сооружение
железной дороги от Читы до Владивостока через Маньчжурию
(Северо-Восток Китая). Право на постройку и эксплуатацию
дороги получил Русско-Китайский банк. Курс на "мирное"
экономическое завоевание Маньчжурии осуществлялся в
соответствии с линией С.Ю.Витте (именно он во многом
определял тогда политику самодержавия на Дальнем Востоке)
на захват внешних рынков для развивающейся отечественной
промышленности. Крупных успехов достигла русская
дипломатия и в Корее. Япония, утвердившая свое влияние в
этой стране после войны с Китаем, вынуждена была в 1896 г.
согласиться с установлением совместного русско-японского
протектората над Кореей при фактическом преобладании
России. Победы русской дипломатии на Дальнем Востоке
вызывали растушее раздражение Японии, Англии и США.

Вскоре, однако, ситуация в этом регионе стала меняться.
Подталкиваемая Германией и следуя ее примеру, Россия
захватила Порт-Артур и в 1898 г. получила его от Китая в
аренду вместе с некоторыми частями Ляодунского полуострова
для устройства военно-морской базы. Попытки С.Ю.Витте
помешать этой акции, которая рассматривалась им как
противоречащая духу русско-китайского договора 1896 г.,
успехом не увенчались. Захват Порт-Артура подорвал влияние
русской дипломатии в Пекине и ослабил позиции России на
Дальнем Востоке, вынудив, в частности, царское
правительство пойти на уступки Японии в корейском вопросе.
Русско-японское соглашение 1898 г. фактически
санкционировало захват Кореи японским капиталом.

В 1899 г. в Китае началось мощное народное восстание
("боксерское восстание"), направленное против
беззастенчиво хозяйничавших в государстве иностранцев,
Россия совместно с другими державами приняла участие в
подавлении этого движения и в ходе военных действий
оккупировала Маньчжурию. Русско-японские противоречия
снова обострились. Поддерживаемая Англией и США, Япония
стремилась вытеснить Россию из Маньчжурии. В 1902 г. был
заключен англо-японский союз. В этих условиях Россия пошла
на соглашение с Китаем и обязалась вывести войска из
Маньчжурии в течение полутора лет.

Горчаков Александр Михайлович (1798-1883) - министр иностранных дел в 1856-1882 гг. Государственный канцлер. Светлейший князь. Один из крупнейших дипломатов XIX в. Первые дипломатические шаги были предприняты им на постах секретаря посольства в Лондоне (1824), поверенного в делах во Флоренции (1829), советника посольства в Вене (1832). Будучи представителем при Германском союзе (с 1850) стремился укрепить влияние России на дела второстепенных германских государств. Представлял Россию на Венской конференции 1855 г., где в условиях военного поражения России в Крымской войне сделал ставку на развал англо-французского альянса. С этой целью предпринял сепаратные переговоры с Францией, за что был осужден министром Нессельроде. После Парижского конгресса был назначен министром иностранных дел. Широко известна его фраза из директивы русским послам за границей: "Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, она сосредотачивается". Сумел вбить клин в единую антирусскую коалицию европейских держав. Результатом этого курса стал отказ от кабальных статей Парижского мира сразу после свержения Наполеона III. Горчаков всегда выступал против революционных потрясений (революции 1848 г. во Франции, Парижской Коммуны и др.). С созданием Германской империи стал более осторожен в отношениях с Германией. Не сочувствовал идеям "Союза трех императоров", заключенного главами государств Германии, России и Австро-Венгрии. В 1875 г. дипломатическая позиция Горчакова уберегла Францию от новой агрессии Германии.

В ходе русско-турецкой войны 1877-1878 гг. занял колеблющуюся позицию, считая, что [россия) еще не готова занять Константинополь и война может привести лишь к "полумиру". Эта позиция во многом определила падение популярности Горчакова и его властных позиций. В 1879 г. управление МИДом перешло к Гирсу. В 1882 г. Горчаков получил формальную отставку.

Лорис-Меликов Михаил Тариелович (1825-1888). Генерал и государственный деятель. В 1879 г. назначен временным астраханским, саратовским и самарским генерал-губернатором, затем харьковским. В февр. 1880 г. назначен главным начальником «Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия». В августе 1880 г. назначен министром внутренних дел. Автор так называемой «конституции». После 1 марта 1881 г. вынужден был уйти в отставку и уехать за границу.

Милютин Дмитрий Алексеевич (28.06.1816-25.01.1912), генерал-фельдмаршал (1898). Из небогатой дворянской семьи, воспитывался в благородном пансионе при Московском университете, по окончании которого (1833) был определен прапорщиком в гвардейскую артиллерию. В 1835 поступил в старший класс Императорской военной академии, которую блестяще окончил в 1836.

В 1839 Милютин командирован в Отдельный Кавказский корпус, участвовал в военных экспедициях против горцев. Через четыре года был назначен обер-квартирмейстером войск Кавказской линии и Причерноморья. В 1845 из-за ранения вернулся в Петербург и в 1848 был назначен профессором Императорской военной академии по кафедре военной географии, занимался разработкой проблем военной истории, опубликовал множество статей по историко-военным вопросам. В 1852 — 53 издал свой главный труд — пятитомную “Историю войны России с Францией в царствование императора Павла I”.

В 1855 в чине генерал-майора вернулся в действующую армию на Кавказ и занял пост начальника главного штаба войск Кавказской армии, участвовал в пленении Шамиля (1859).

В 1856 Милютин подал Александру II две “записки”: “О необходимости разрешения вопроса о крепостном состоянии” и “Мысли о невыгодах существующей в России военной системы”, в которых изложил свои взгляды на проблемы проведения крестьянской и военной реформ. В 1860 Милютин был назначен “товарищем” (заместителем) военного министра, а в 1861 — военным министром. В 1861—74 Милютин провел ряд важных военных реформ: путем реорганизации Военного министерства и введения военно-окружной системы управления сухопутными войсками в центре и на местах было создано новое военное управление (в стране было образовано 15 военных округов, непосредственно подчиненных военному министру), в 1867 принят новый военно-судебный устав, построенный на принципах судебной реформы 1864, проведена реформа военно-учебных заведений (образованы новые военные академии для подготовки высшего командного состава, введены юнкерские училища и военные гимназии для подготовки младшего офицерского состава), наконец, была введена новая система комплектования войск — прежняя рекрутчина заменялась всесословной воинской повинностью, началось перевооружение армии. В 1878 за проведение военных реформ и реорганизацию вооруженных сил Милютин был возведен в графское достоинство.

Милютин Николай Александрович (8.12.1889, Петербург - 1942), государственный деятель. Сын рыбака. В 1908 вступил в РСДРП, большевик. С 1910 на профсоюзной работе. В 1914-15 секретарь больничной кассы Путиловского завода. В 1916 призван в армию. В 1917 член Петроградского совета. Во время попытки большевистского восстания в июле 1917 был арестован и приговорен к расстрелу, но освобожден революционными солдатами. В авг. 1917 командовал Красной гвардией Московско-Нарвского района. В окт. 1917 участвовал в "штурме" Зимнего дворца. С дек. 1917 пред. Петроградской больничной кассы, руководил арестами офицеров в Усмани. С 1918 член коллегии Наркомата труда, член Малого СНК.

В 1920-1921 уполномоченный ВЦИК и СТО по Орловской, а затем по Воронежской губернии. Возглавил организацию карательных операций против анархистских отрядов, а затем против восставших крестьян. Потопил в крови антоновское восстание на территории Воронежской губернии. С марта 1921 зам. наркома социального обеспечения РСФСР. С дек. 1924 нарком финансов РСФСР. В 1929 пред. Малого СНК. С 1930 зам. наркома просвещения РСФСР, с 1935 нач. Главного управления кинофикации РСФСР. В 1937 арестован. Умер в заключении. Посмертно реабилитирован.

Победоносцев Константин Петрович (1827, Москва - 1907, Петербург) - государственный деятель. Сын профессора Московского университета. Учился дома, затем в Петербургском училище правоведения, которое окончил в 1846 году, и служил чиновником в департаментах Сената. Образованный, трудолюбивый, склонный к научной работе, Победоносцев в 1859 году защитил магистерскую диссертацию "К реформе гражданского судопроизводства" и в 1860 году стал преподавателем Московского университета. Издал "Курс гражданского права", выдержавший пять изданий. В 1865 перебрался в Петербург и принял участие в разработке судебной реформы, мечтая возвысить Россию до уровня европейской цивилизации: критиковал крепостническую систему, утверждал необходимость верховенства закона и т.д. Реальное пореформенное развитие страны привело Победоносцева к прямо противоположным, государственно-охранительным воззрениям, высказанным им в многочисленных статьях и письмах (см.: Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М., 1993, и рец. на это издание - Вопросы философии. 1993. N 8. С. 185 - 190). Победоносцев убеждал в ложности идей парламентаризма, свободы печати, демократии. Видел в православии консолидирующее национальное начало, органически слитое с монархизмом и государством, в укреплении которого Победоносцев видел высший смысл общественной деятельности. Преподавал законоведение великим князьям, в т.ч. будущим имп. Александру III и Николаю II, с чего и началась его стремительная карьера: с 1868 - сенатор, с 1872 - член Государственного совета. В 1880 стал обер-прокурором Святейшего Синода и 25 лет являлся бессменным "министром православия", о деятельности которого А. Блок написал строки:

"Победоносцев над Россией

Простер совиные крыла".

Обладая публицистическим даром и огромным влиянием на Александра III, Победоносцев, после убийства народовольцами Александра II, сорвал либерализаторские планы М.Т. Лорис-Меликова, став одним из ведущих представителей консерваторов-государственников, наряду с М.Н. Катковым и Д.А. Толстым. Противостоя социально-политическим последствиям буржуазной эволюции и европеизации России, выдвигая идеи усиления роли церкви (клерикальный характер образования, преследование раскольников и т.д.), демонстративно противопоставил себя происходящим в стране переменам и вызвал неприятие своего курса как левыми деятелями, так и глубоко религиозными людьми B.C. Соловьевым, И.С. Аксаковым и др. Попытка Победоносцева утвердить безусловное единство, однозначность, максимализм идеологии привели к прямо противоположным результатам. После подписания Николаем II печально знаменитого Манифеста 17 октября, 19 октября 1905 ушёл в отставку.

Катков Михаил Никифорович (1818, Москва - 1887, с. Знаменское Московской губ.) - журналист. Род. в семье мелкого канцелярского чиновника, детство и юность прошли в бедности. Катков учился в Преображенском сиротском училище 1-й Московской гимназии и в частном пансионе. В 1834 - 1838 Катков столь успешно занимался на словесном отделении Московского университета, что слушать его ответы приходили студенты, а курс он окончил кандидатом с отличием.

Катков вошел в кружки Н.В. Станкевича и В. Г. Белинского, был знаком с А.И. Герценом, близко сошелся с М.А. Бакуниным, печатался в журналах «Отечественные записки» и «Московский наблюдатель». Живя уроками и не вылезая из долгов, Катков в 1839 поступил в Берлинский университет, где слушал лекции Шеллинга. В 1842 Катков вернулся в Россию, но совершенно разошелся с былыми товарищами, что Белинский предвидел, сообщая о Каткове:"В нем бездна самолюбия и эгоизма... Этот человек как-то не вошел в наш круг, а пристал к нему".

В 1845 Катков защитил диссертацию "Об элементах и формах славяно-русского языка" и стал адъюнктом на кафедре философии, занимаясь до 1850 исключительно наукой. В 1850 вышло распоряжение, по которому философию могли преподавать только профессора богословия. В 1850 - 1855 Катков заведовал редакцией газеты «Московские ведомости». В 1856 Катков стал издателем-редактором умеренно-либерального журнала “Русский вестник”, где он выступал в защиту конституционно-монархических принципов государственного устройства, безусловно поддерживая готовящиеся правительством реформы. Катков считал правильным освобождение крестьян с землей за выкуп для создания "надежного класса" средних землевладельцев, считал необходимым введение местного самоуправления. Благодаря умелому подбору сотрудников и хорошей постановке беллетристического отдела журнал стад пользоваться большим успехом.

Катков - либерал-западник и англоман - выступил против Н.Г. Чернышевского и А.И. Герцена с их надеждами на революционное развитие событий. В 1863 Катков возглавил "Московские ведомости". В это же время началось восстание в Польше. Катков заявил, что держать Польшу "вооруженной рукой" - историческая необходимость. Для сохранения единства империи Катков считал допустимыми любые средства. Находясь вне правительства, но будучи влиятельным публицистом, пользующимся поддержкой большей части российского общества, Катков побуждал власти к решительным действиям. Герцен писал о Каткове: "Либеральный публицист... бросил за борт либерализм, конституционализм, поклонение Европе... внезапно почувствовав себя неистовым патриотом".

В 1866, не оставляя газеты, Катков стал чиновником особых поручений при министре народного просвещения. Чем ощутимее была революционная атмосфера, тем все более "правым" становился Катков. Он много писал об экономических проблемах, пропагандируя усиленное промышленное развитие, полагая, что таким образом Россия сможет укрепить военную мощь, утвердиться на мировом рынке и сохранить целостность империи. Но это не значило, по мнению Каткова, что страна перестанет быть аграрной, а дворянство не останется опорой престолу. Большую роль Катков отводил образованию, полагая, что правильная воспитательная система сможет противодействовать развивающемуся " нигилизму ".

После убийства Александра II Катков стал сторонником жесткого курса Александра III, сблизившись с К.П. Победоносцевым. "Не парламентаризму ли должны мы завидовать, этой пошлой доктрине, везде потерявшей кредит, которая может быть годна только как средство постепенного ослабления власти и перемещения ее из рук в другие", - писал Катков, центральной идеей публицистики которого стало обоснование самодержавия как власти, единственно возможной в России. Ненависть Каткова к новым пореформенным порядкам и учреждениям (судам, земству и т.д.) была тем сильнее, чем больше когда-то он сам за них ратовал. Катков умер в своей великолепной усадьбе. Его смерть была воспринята как государственное событие и в церквах всей России служили панихиды по усопшему.

Новый этап рабочего движения в России принято датировать стачкой 800 рабочих на Невской бумагопрядильной фабрике в Петербурге, происшедшей в мае 1870 г. Это выступление ознаменовалось повышением интереса к «рабочему вопросу» в России. «Рабочие стачки, — писала либеральная газета «Русские ведомости», — явление еще новое в России и в таком размере, как стачка невских рабочих, можно сказать, небывалое». В целом же легальная печать, оценив возможности появления «рабочего вопроса» в России, пришла к выводу, что эта проблема не может быть столь революционной, как она проявилась в Западной Европе. Значительно дальновиднее оказался московский губернатор А.А. Ливен, заявивший в 1871 г.: «Можно сказать, что и на наших часах подходит стрелка к тому моменту, который может прозвучать над нами рабочим вопросом, вопросом антагонизма между трудом и капиталом». Действительно, 1870-е годы показали, что рабочее движение в России приобретает сравнительно широкий размах: в стачечную борьбу втягивались рабочие многих отраслей промышленности и различных районов Российской империи — текстильщики и металлисты, строители и железнодорожники, шахтеры и сельскохозяйственные рабочие. Несмотря на то, что стачечное движение было разрозненным, носило оборонительный и стихийный характер, оно имело большое значение для формирования пролетарской идеологии. В.И. Ленин писал, что «стихийный элемент» стачечного движения представлял в сущности «зачаточную форму сознательности», так как рабочие начинали «…чувствовать необходимость коллективного отпора, и решительно порывали с рабской покорностью перед начальством».

Среди наиболее сознательных, пытливых и активных рабочих начали возникать кружки, важную роль в организации которых играли представители демократической интеллигенции. Такие кружки действовали в Петербурге. Москве, Киеве, Одессе и других промышленных центрах России, способствуя развитию самодеятельности рабочих. Из их среды выделяются вожаки рабочего дела: Василий Герасимов, Петр Алексеев, Виктор Обнорский, Степан Халтурин, Петр Моисеенко и другие. В стране возникают первые рабочие организации — «Южнороссийский союз рабочих» (1875) и «Северный союз русских рабочих» (1878).

Изучение рассматриваемой темы вызвано ее важностью, а также наличием источников, позволяющих оценить исследуемый вопрос. Выявление и публикация источников происходили на протяжении длительного периода: пополнение различными материалами, относящимися к первым рабочим союзам, продолжалось около ста лет — с 1870-х до 1970-х годов. Появление всякого нового документа конкретизировало изучаемую проблему, часто меняло уже сложившиеся представления, открывало пути для всестороннего исследования первых шагов организованного рабочего движения в России. Такая особенность источниковедческой базы заставила нас отойти от традиционного рассмотрения в отдельности источников и литературы, а в основу изложения положить хронологический принцип.

«Южнороссийский союз рабочих» и «Северный союз русских рабочих» — первые рабочие организации с уставными и программными документами, в которых была поставлена задача борьбы за политические свободы. Именно этим, в первую очередь, и выделялись рабочие союзы в общем потоке революционно-демократического движения 70-х годов XIX в. «Южнороссийский союз рабочих» и «Северный союз русских рабочих», писал В.И. Ленин, «стояли в стороне от направления русских социалистов; эти рабочие организации требовали политических прав народу, хотели вести борьбу за эти права, а русские социалисты ошибочно считали тогда политическую борьбу отступлением от социализма».

Первые рабочие организации были разгромлены царскими властями. Но характер расправы над их участниками оказался различным: дело «Южнороссийского союза рабочих» с 23 по 27 мая 1877 г. рассматривалось в Петербурге Особым присутствием Правительствующего сената: по «Северному союзу русских рабочих» специального судебного процесса не было, хотя его участники были в разное время арестованы и осуждены. Эти обстоятельства отразились и на истории изучения вопроса.

Сведения о возникновении «Южнороссийского союза рабочих» первоначально поступили в редакцию издаваемого П.Л. Лавровым в Лондоне эмигрантского органа «Вперед!», еще до судебного процесса. В сентябре 1875 г. руководитель «Союза» Е.О. Заславский сообщал в своей корреспонденции, что в Одессе на последнем общем собрании рабочих, состоявшемся в июле, окончательно оформился «Союз южнороссийских рабочих». Далее указывалось: «В настоящее время этот союз разделяется на три общества — Одесское, Кишиневское и Ростовское; а каждое общество разделяется на группы». Узнав о возникновении рабочей организации на юге России, П.Л. Лавров в ноябре 1875 г. конспиративным путем сообщал петербургским революционерам: «Это дело, по-видимому, весьма серьезное, и при нынешнем стремлении к организации надо было им воспользоваться немедленно: целая федерация настоящих рабочих, с секциями в трех городах и с программой социально-революционной, совсем готова». Но «воспользоваться» «Союзом» не удалось — в декабре рабочая организация была разгромлена, это сразу стало известно революционной эмиграции. О разгроме сообщил в редакцию «Вперед!» корреспондент этого издания А.А. Дризо: получив письмо из Одессы, он сразу же отправил его в Лондон. 20 января 1876 г. секретарь редакции «Вперед!» В.Н. Смирнов в одном из писем так оценивал это событие: «Заславский арестован с 30 рабочими… Я не думаю, что правительство пронюхало о его обществе. Если так — перед нами возможен политический процесс, по важности превосходящий все бывшее. Что ему будет — даже сказать… трудно. Все может быть; вынесут смертную казнь. В самом деле, союз рабочих с целью бунта — это первый раз в русской истории. Жаль, если мои предположения оправдаются». «Первый раз в русской истории» — такими словами определил современник особенность возникшей в России рабочей организации. Судебный процесс по делу членов «Южнороссийского союза рабочих» в легальной печати не получил отражения. Но политическая эмиграция не молчала. Журнал «Вперед!» поместил подробный отчет (с текстом обвинительного приговора) об этом процессе. Процесс над «Южнороссийским союзом», отмечалось в нем, «занимает особенно выдающееся положение и заслуживает самого серьезного внимания как потому, что почти все обвиняемые, за исключением лишь Заславского и Рыбицкого, столь противоположных друг другу по их роли в процессе, принадлежат к среде рабочих, так еще более потому, что процесс этот касается попытки самостоятельной организации для революционных целей рабочих сил на юге России, организации, естественно и исторически выросшей на почве местных интересов рабочего класса».

Так появилась оценка «Южнороссийского союза» как первой рабочей организации. Примечательно, что редакция журнала сравнила политический процесс над «Союзом» с преследованием немецких социалистов в Германии, по поводу которых Либкнехт в своей речи на Кобургском конгрессе в 1874 г. сказал словами умиравшей за свободу римлянки Appiu: «Non dolet!» («Нам не больно!»). Журнал «Вперед!» продолжал: «Мы не стеснимся (так в тексте. — Б. И.) сказать, что если для Германии уже пришло время, когда удары, сыпящиеся на социалистическую партию, действительно могут быть встречены словами “Non dolet!”, то мы, русские социалисты, при каждой потере, при вырывании каждой отдельной деятельной личности из наших малочисленных рядов, пока еще можем живо чувствовать, что «нам больно» и «больно» — dolet. Удар, обрушившийся на «Южнорусский рабочий союз» нам больнее, чем многие другие удары подобного рода. Нам очень больно… Но и только! Одним болезненным ударом больше — и только».

Далее эмигрантский орган убеждал, что рабочее дело «не разорено», что «на место вырванных кусков нашего мяса у нас подрастает новое», что наше общее здоровье поправляется. «Заславскому и его товарищам пусть послужит эта надежда — или вернее факты, внушающие эту надежду, — утешением в тяжелую для них пору. Не загаснет память о них среди русских рабочих, не западет дороженька, по которой они шли…».

Действительно, дело разгромленного «Союза» продолжалось на юге страны; в Петербурге возник «Северный союз русских рабочих», сведения о котором отразились в опубликованных прокламациях, ставших основным источником для изучения этой рабочей организации. 12 января 1879 г. «Петербургская вольная типография» выпустила важнейший документ — «К русским рабочим. Программа «Северного Союза русских рабочих». В нем убедительно объяснялись причины создания рабочей организации: «Сознавая крайне вредную сторону политического и экономического гнета, обрушивающегося на наши головы со всею силою своего неумолимого каприза, сознавая всю невыносимую тяжесть нашего социального положения, лишающего нас всякой возможности и надежды на сколько-нибудь сносное существование, сознавая, наконец, более невозможным сносить этот порядок вещей, грозящий нам полнейшим материальным лишением и парализацией духовных сил, мы, рабочие Петербурга, на общем собрании от 23 и 30 декабря 1878 г. пришли к мысли об организации общерусского Союза рабочих, который, сплачивая разрозненные силы городского и сельского рабочего населения и выясняя ему его собственные интересы, цели и стремления, служил бы ему достаточным оплотом в борьбе с социальным бесправием и давал бы ему ту органическую внутреннюю связь, какая необходима для успешного ведения борьбы».

Программа «Северного союза» ставила задачу борьбы за политические свободы, требовала свободы слова, печати, права собраний, обязательного бесплатного обучения, запрещения детского труда, ограничения рабочего дня и др. Она объясняла рабочим, что в них «заключается вся сила и значение страны», что от трудящихся зависит «участь великого Союза и успех социальной революции в России».

Участники возникшей в столице нелегальной рабочей организации активно включились в стачечную борьбу петербургского пролетариата. 24 января 1879 г. они выпустили новую прокламацию: «Рабочим от Центрального комитета Северного союза русских рабочих», в которой призывали стачечников к солидарной борьбе, объясняли значение возникшего «Северного союза», готового оказать помощь поднявшемуся на борьбу пролетариату.

Остановимся, наконец, еще на одном документе, позволяющем рассмотреть и оценить характер взаимоотношений «Северного союза» и революционных народников. Газета «Земля и воля» (№ 4) 20 февраля 1879 г. дала подробную оценку возникшего «Северного союза», тепло отозвалась о сплочении русских рабочих: «Манифест их об основании “Сев. союза рус. рабочих” доказывает нам, что социализм нашел среди русского пролетариата не только убежденных сторонников, но и людей, способных без всякой посторонней помощи организоваться в борющуюся партию, способных на самостоятельную инициативу». Далее следовал вывод: «Теперь мы можем сказать, что великая истина «освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих» — отныне становится для русского рабочего не только теоретическим положением, но и лозунгом его практической революционной деятельности».

Отметив, таким образом, самостоятельность действий рабочих Петербурга, «Земля и воля» решила после этого «откровенно и серьезно» высказать свои претензии. Касаясь организационной части программы «Союза», народники упрекали ее составителей главным образом в том, что они не учитывали вопросов конспирации, что могло привести к роковым последствиям: проникновению в рабочую организацию шпионов и, в конечном счете, разгрому «Союза». Народники порицали рабочих и за то, что они не уделили достаточного внимания аграрным вопросам, проблеме всеобщего крестьянского передела земли. Но основное критическое замечание содержалось в оценке политической борьбы: «Вопросу о влиянии политической свободы в деле борьбы эксплуатируемых с эксплуататорами посвящается слишком много времени и решается он в программе слишком категорически в утвердительном смысле, — а положения революционной программы о значении пропаганды фактами об активной борьбе даже не дебатируются».

В пятом номере газеты «Земля и воля» было опубликовано «Письмо в редакцию от рабочих «Северного союза»». В нем вначале выражалась признательность за «искренние и честные замечания», а затем высказывалось отношение к ним. Наибольший интерес представляет полемика по поводу политической борьбы. Рабочие так объяснили свою позицию: мы сплачиваемся, организуемся, вступаем на путь борьбы и берем в свои руки знамя социального переворота; «но мы знаем также, что политическая свобода может гарантировать нас и нашу организацию от произвола властей, дозволит нам правильнее развить свое мировоззрение и успешнее вести дело пропаганды, — и вот мы, ради сбережения своих сил и скорейшего успеха, требуем этой свободы, требуем отмены разных стеснительных «положений» и «уложений»». Так передовые рабочие 1870-х годов объяснили свое стремление к завоеванию политических свобод, связали борьбу за политическое освобождение с задачами социального переворота в России.

Упомянутые документы «Северного союза русских рабочих» сразу стали достоянием многих современников. Они позволяют определить значение этой рабочей организации в революционном движении пореформенной России, выяснить потенциальные возможности российского пролетариата.

Историография рабочих организаций, их первые оценки появились в хронологической близости от их деятельности. Уже с конца 70-х годов в зарубежной журналистике публикуются высказывания и суждения о «Южнороссийском» и «Северном» союзах.

В 1879 г. о первых рабочих организациях в России были оповещены немецкие социал-демократы: в журнале «Jahrbuch fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik», за подписью P.L. была опубликована статья П. Лаврова «Социалистическое движение в России», в которой рассказывалось о том, что в 1875 г. образовалась «очень серьезная организация рабочих групп в Одессе, Ростове и других южных промышленных городах России», что арест Заславского не уничтожил всей рабочей организации, остатки которой «продолжают существовать тайно». Располагая текстом программы «Северного союза русских рабочих», Лавров дал ее подробное изложение на страницах немецкого ежегодника: уставные положения, структуру и задачи «Союза», остановился он и на полемике, развернувшейся на страницах «Земли и воли» между народниками и членами «Северного союза русских рабочих». «Таким образом, — приходит к выводу Лавров, — на почве чисто рабочего движения создалась задача для социалистической пропаганды, которая была отодвинута слишком далеко на задний план социалистами из интеллигентной молодежи, захваченными «нигилистической борьбой против правительства».