Глава 8. Тайная жизнь

Семейная жизнь Фрейдов началась в четырехкомнатной квартире наРингштрассе, улице, которая кольцом окружала город. На ней располагалисьвсевозможные учреждения - музеи, галереи, опера, правительство, - и иметьтакой адрес считалось престижным. Квартира, которую Фрейд выбрал летом досвадьбы, находилась в новом доме в северо-восточной части улицы, возле биржии старого портняжного квартала с внутренней стороны и довольно близко отмедицинских институтов и городской больницы с внешней стороны авеню. Это былне самый модный, но очень приличный район. Сегодня на этом месте стоитполицейское управление. Когда я обратился к дежурному, тот ответил: "ЗигмундФрейд? Не знаю, кто это такой". В дом входили с параллельной улицы, Мария-Терезиенштрассе. Официальноон назывался "Kaiserliches Stiftungshaus", Императорский мемориальный дом, истоял на месте театра, который за пять лет до того загорелся во времяпредставления и стал могилой для нескольких сотен человек*. Этот домназывали Домом искупления, и такое прошлое отпугивало некоторых желающих тамжить. Если поэтому квартирная плата была низкой, становится понятным, какФрейд мог позволить себе такую квартиру. Сначала он едва сводил концы сконцами. Ему пришлось заложить свои золотые часы, подарок от Эммануила, идаже золотые часы, которые он подарил Марте на свадьбу. * Многие утверждали, что купили билеты на это трагическоепредставление, но по какой-то причине не смогли прийти, а значит, их спаслочудо. Марта, ее брат Эли и сестра Фрейда Анна предположительно были средиэтих немногих, избежавших смерти. Главное было выжить, но до того, как окунуться в борьбу засуществование, он вернулся к идеям, которые привез с собой из Парижа инадеялся развить в будущем. Поскольку за его поездку платил университет,Фрейд должен был представить доклад о своей работе. В октябре 1887 годаВенское общество врачей встречалось в первый раз после летнего перерыва, иименно тогда Фрейд выступил с рассказом о мужской истерии. Фрейд поступил не очень дипломатично. Он с энтузиазмом рассказал оработе Шарко и сообщил слушателям, что истерия - это заболевание, а неуловка симулянтов, а истерики встречаются гораздо чаще, чем полагаетмедицина. Венские врачи без восторга отнеслись к тому, что им приходитсяслушать какого-то посланца Шарко, и им уже было неважно, каких результатовон добился в Париже. Фрейду был оказан холодный прием, хотя и не настолько, как он пишет всвоей автобиографии. По его словам, на молодого новатора ополчилисьреакционеры от медицины. Так, он упоминает "старого хирурга" из Вены,который тогда упрекнул его, что Фрейд проигнорировал происхождение слова"истерия" от греческого "матка" и то, что эта болезнь может относитьсятолько к женщинам. Если этот старец существовал на самом деле, его едва лиможно назвать типичным представителем венской медицины. Впрочем, чем сильнееФрейд представлял оппозицию, тем легче ему было чувствовать себя героем,противостоящим обществу. У него был и другой повод вспоминать то собрание с горечью. Парижвызвал у него новые идеи, в частности, то, что симптомы истериисоответствуют представлениям пациентов о строении их тела, а недействительным анатомическим фактам. В такой обстановке высказывать подобныеэксцентричные гипотезы было невозможно, и Фрейду пришлось молчать об этомдолгие годы. Возможно, он думал о том, что все это началось с того собрания,когда ему пришлось вместо настоящей гипотезы высказать более безопасную инеуклюжую историю. Конечно, гораздо приятнее винить в этом венских врачей,чем самого себя. Итак, Фрейд снова приступил к работе. Но на этот раз она отличалась от"научной" медицины, которой он занимался под началом Брюкке и Мейнерта. Онвсе еще мог стать неврологом, специалистом по физическим болезням мозга инервной системы. Для этого ему требовалось назначение впсихиатрическо-неврологическую клинику университета, куда евреев бралинеохотно. Ему предложили работать неполный рабочий день в институте детскихзаболеваний, и он согласился. Эта работа не была связана с университетом, недавала возможностей для проведения исследований и престижа, а это былонеобходимо для удачной частной практики по специальности. Несмотря на это,еще десять лет Фрейд занимался анатомией мозга и неврологическимизаболеваниями и стал благодаря своим публикациям ведущим авторитетом подетским параличам. Он мог добиться успеха и в неврологии*. Но независимаяпрактика в нечетко определенной области предоставляла больше возможностейдля роста человеку с нетрадиционными идеями, чем место в центральномотделении университетской больницы. * Фрейд оставался неврологом даже после изобретения психоанализа. Вмолодости дирижер Бруно Вальтер обратился к нему с жалобой на судороги вправой руке. Он ожидал, что Фрейд начнет задавать ему вопросы о детскихсексуальных отклонениях, но тот просто осмотрел его руку. Фрейда привлекала неопределенность "жалоб на нервы". В то время (как исейчас) можно было неплохо заработать на заболеваниях такого рода. "Нервы"были в моде, в них видели причину любого незначительного расстройства снеизвестной причиной: усталости, головных болей, дрожания рук и другихчастей тела, запоров, бессонницы, потери аппетита. В своей автобиографииФрейд вспоминает этих больных: "толпы невротиков, которые казались ещемногочисленнее от того, что в отчаянии бросались от одного врача к другому,не находя облегчения". Он занимался ими со всей серьезностью - достойныймолодой врач в темном, с аккуратной бородой, не лишенный чувства юмора. Медицина относилась к невротикам практически как к малым детям. Вучебниках типичные пациенты описывались довольно ненаучно: вот, например,нервная женщина, "страдающая худобой и малокровием... Чтение утомляет ее,игра на фортепиано утомляет ее. Она устает даже от еды и разговора. В такойсонной монотонности проходит вся ее жизнь". О первых пациентах Фрейда известно очень мало. "Сброда", который он нелюбил, у него практически не было. Они ведь, кроме всего прочего, не моглиоплачивать счета. Позже он стал брать на лечение только образованных людей,"заслуживающих доверия", по его собственному выражению, но пока емуприходилось довольствоваться тем, что он имел. Предполагают, что большуючасть пациентов к нему направляли коллеги, особенно Брейер, единственныйисточник связей с богатыми пациентами для Фрейда. В основном это былиженщины. В письме, написанном в ноябре 1887 года новому приятелю Фрейда,доктору Вильгельму Флису из Берлина, впервые появляется неизвестная "госпожаА.". Флис, немецкий отоларинголог, на два года моложе Фрейда, в 1887 годуучился в Вене в аспирантуре. Тогда они и познакомились - через вездесущегоБрейера. Вскоре Фрейд уже писал: "Я дог сих пор не понимаю, как мне удалосьзавоевать твою дружбу". Это восхищение чувствуется во всей их переписке.Фрейд в письмах открывал свою душу умному и чуткому другу. Эти письма,говорящие о большем, чем Фрейд хотел, были полностью опубликованы лишь в1980-х годах. В течение жизни он безуспешно пытался их выкупить. Госпожа А. жаловалась на головокружение и слабость в коленях. Фрейдрешил, что она страдает от неврастении, модного заболевания, связанного сразнообразными незначительными болями. Он лечил ее слабым электрошоком,гидротерапией и гипнозом. В том же письме Фрейд рассказывает о своей практике, причем безэнтузиазма. "Экипаж стоит дорого", - пишет он, имея в виду небольшой фиакр,в котором должен был ездить врач. А "посещение людей, убеждение их что-тоделать или не делать - в чем, собственно, и состоит моя практика - отнимаетлучшее время, которое можно было бы посвятить работе". Под "работой" онподразумевает статьи. К февралю 1888 года, когда писалось письмо, госпожа А. была беременна.Фрейд делает странное замечание: Возможно, я частично содействовал появлению этого нового гражданина.Однажды я достаточно убедительно и сознательно высказался при этой пациенткео вреде прерванного полового сношения. Это первое свидетельство сильных чувств, обуревавших Фрейда поотношению к предотвращению беременности. Теперь на это редко обращаютвнимание. Фрейд считая, что все методы контрацепции вызывают неврозы ивредны для человека. Возможно, он считал, что это вредно для него самого.Прерванное половое сношение - это сношение без оргазма мужчины, что для негоскорее сложно, чем вредно. Фрейд, который хотел, чтобы госпожа А. знала оего мнении, не был вторым Брейером или Шарко в вопросах супружеского ложа. Неврастения была впервые выделена в Англии в 1831 году и получиланазвание "синдрома жизненного износа". Своим современным названием онаобязана американцу доктору Джорджу М. Бирду (1869). Бирд утверждал, что всезависит от "нервной силы", которой у некоторых людей очень мало, как вистощившихся батарейках. Он считал, что у мужчин это состояние встречаетсячаще, чем у женщин, что противоречило самой идее истерии и мнению многихврачей. Эти разногласия только способствовали увеличению количества научныхтрудов о неврастении. Триумф Бирда состоял в том, что он создал болезнь современной жизни,невроз, являющийся характеристикой эпохи*. Сначала к группе риска относилилюдей интеллектуального труда, а впоследствии врачам пришлось признать, чток неврастении склонны и представители рабочего класса. Последователям Бирдане составило труда вывести зависимость неврастении от валового национальногопродукта. В учебнике по медицине 1895 года приводятся угрожающие сравнения.В 1840 году в Англии было написано 595 миллионов писем. В 1891 году этацифра возросла почти в три раза. Больше почты, больше газет, больше поездокпо железной дороге - а значит, больше "нагрузки на нервы". Неизбежноеследствие - растущая неврастения. * Неврастения в более слабой форме дожила и до двадцатого века. Именноневрастеников посылали в морские круизы "для укрепления тонуса", если онибыли достаточно обеспечены, а в противном случае прописывали им"тонизирующие микстуры". В современных международных медицинскихсправочниках эта болезнь фигурирует под названием "синдром хроническойусталости". Фрейд-невропатолог присоединился к общему мнению. В январе 1887 года врецензии на книгу о неврастении, написанную по просьбе одного медицинскогожурнала, он называет неврастению "самым распространенным заболеванием внашем обществе", которое "усложняет и усугубляет клиническую картину почтивсех пациентов высших классов". Он также критикует "врачей с научнымобразованием", которые никогда не слышали о неврастении, а также "такназываемое клиническое образование" которое они вследствие своего невежествадают студентам-медикам в больницах. Нервные заболевания лечили самыми разнообразными и дорогостоящимиспособами. Один американский врач, С. Вейр Митчелл из штата Филадельфия,получил известность тем, что лечил слабые нервы месяцами строгогопостельного режима, обильного питания и массажа. Это означало отправкупациента в санаторий. Как однажды отметил Фрейд, врач широкого профиля несможет заработать себе на жизнь, если будет после первого же визита отсылатьпациента к другим врачам. Еще одним популярным методом в то время былагидротерапия - лечение ваннами и душами. Обычно это тоже делалось всанаториях (которые, правда, слыли местами с распущенными нравами). В Венедаже был свой собственный профессор гидротерапии. Фрейд отдавал предпочтение электротерапии, которую он уже применял набольничных пациентах. Электричество все еще было чем-то необычным. АртурШницлер впервые останавливался в комнате с электрическим освещением вберлинском отеле "Континенталь" в 1888 году. Как и большинство врачей, Фрейдс энтузиазмом воспринял новую явно научную терапию, которой можно былозаниматься у себя в кабинете. Сначала, вероятно, это был его любимый метод.Пациенты чувствовали, что о них хорошо заботятся, когда видели всювнушительную аппаратуру пульты с переключателями и лампочками, провода,электроды со щетками на конце и деревянные ванны, в которых можно былолежать и чувствовать щекочущие электрические разряды. У новой специальностибыл впечатляющий технический словарь и свой пророк в виде доктора ВильгельмаЭрба, известного невропатолога из Лейпцига, который утверждал, что получил"восхитительные результаты" при лечении "тысячи замечательных форм"неврастении. Фрейд год или два упорно работал с электричеством, повторяя сложныеритуалы Эрба. "К несчастью, - заключил Фрейд, - то, что я счел изложениемточных наблюдений, оказалось плодом воображения". "Учебник поэлектротерапии" Эрба оказался не лучше "какой-нибудь 'Египетской книгиснов', продающейся в дешевых книжных лавках". Первый ребенок Фрейдов, девочка, родился 16 октября 1887 года,приблизительно в то время, когда Фрейд познакомился с Флисом. Девочкуназвали Матильдой в честь госпожи Брейер. Марта вела себя "храбро и мило",по словам Фрейда, "и когда ей нужно было кричать, каждый раз извиняласьперед врачом и акушеркой". Расходы резко возросли. В мае 1888 года Фрейд пишет Флису, что "передомной в гипнотическом трансе лежит дама, и поэтому я могу спокойно продолжатьписать" - неплохая экономия времени*. Его семья, как он пишет, живет довольно счастливо и все более скромно. Короче говоря,справляемся. А жизнь, как все знают, вообще очень сложна, и, как мы говоримв Вене, на центральное кладбище ведет много дорог. * Это предложение было вырезано из первого англоязычного изданияпереписки Фрейда и Флиса, одобренного семьей и опубликованного в 1954 году.Цензоры тайно исключили многие строки. Более полное издание было сделанолишь в 1985 году, когда всю переписку смог опубликовать предприимчивый Дж.М. Мэссон, когда-то работавший в архиве Зигмунда Фрейда, а затем попавший вопалу. См. главу 32. Ему были нужны деньги, и неврастения позволяла их зарабатывать, ноФрейду было недостаточно видеть в ней модное расстройство, которое лечатуспокаивающими микстурами. Он не только считал, что господин А. не долженпроводить половое сношение без оргазма, но и создавал догматические теории отом, что вредный секс ведет к неврастении и связанному с ней состоянию,которое он называл "тревожностью невроза". Эти теории не имели ничего общего с теми, на основе которых возникпсихоанализ. Секс занимал важнейшее место и в психоаналитической теории, нотам он принимал вид "воспоминаний", части целого мира событий прошлого. Этисобытия создавали во взрослом человеке конфликты, которые вызывали то, чтоФрейд определял как "психоневроз", то есть истерию и навязчивые неврозы:серьезные и опасные заболевания. Под вредным сексом, который предположительно портил жизнь господину игоспоже А., Фрейд имел в виду постоянное прерывание полового сношения домужского оргазма и использование презервативов. Мастурбации тоже следовалоизбегать. Многие врачи часто говорили то же самое, но Фрейд сделал эту точкузрения частью своей всеобъемлющей теории, объясняющей причины неврастении и"невроза тревожности". Он называл это состояние "актуальными неврозами"*. К1892-93 годам в письмах к Флису начинает проскальзывать его уверенность втом, что эти неврозы вызывает "аномальная половая жизнь". Вот главнаяпричина, а не ускоряющийся темп жизни. * По-немецки "Aktualneurose", что в буквальном переводе означает"современный невроз". Вспоминая об этом периоде жизни, Фрейд подчеркивал, что он уже тогдазадумывался над проблемой "воспоминаний" о сексе, центральной идеейпсихоанализа. "Актуальные неврозы" не имели такого значения и былиблагополучно забыты, хотя Фрейд продолжая о них говорить. Его поздниевоспоминания не объясняют, почему вначале эта идея была так важна. Параллельно Фрейд продолжая заниматься психоневрозом, в частностиистерией. В 1888 году он написал анонимную статью для медицинского учебника,посвященную истерии. В ней описывается "метод, который впервые применилЙозеф Брейер из Вены", при котором "[мы] под гипнозом заставляем пациентавспомнить психическую предысторию заболевания и определить, в какой моментоно возникло". Слово "предыстория" - типично фрейдовское. Он имел в виду,что, проследив травматическое воспоминание до его источника, можно каким-тообразом избавить пациента от вредных эмоций. Позже этот процесс сталназываться "катарсисом" - слово общего значения приобрело терминологическийхарактер. Исследования проводились на Берте Паппенгейм. В то время о ееслучае ничего не было написано. Брейер не стал использовать "катартическийметод" с другими пациентами. Это сделал Фрейд, начиная очень осторожно,иногда с помощью гипноза, а иногда и без. Никто не мог сказать, что представляет собой гипноз, и Фрейд в томчисле. С времен венского Антона Месмера, жившего в конце восемнадцатого векаи утверждавшего, что от гипнотизера гипнотизируемому передаются невидимыефлюиды ("животный магнетизм"), "магнетический сон" периодически вызывалинтерес науки. Название "гипноз" было изобретено в 1842 году шотландскимврачом Джеймсом Брейдом. Шарлатанов-гипнотизеров хватало. Сам Месмер былхитрым артистом с весьма странными взглядами. Медицинское сообщество скептически относилось к методу, используемомуна сцене и для развлечения домашних гостей. Брейер, который нашел серьезноеприменение гипнозу в случае Берты Паппенгейм, считал, что можногипнотизировать даже птиц. Животные вообще были популярными объектамигипноза. До своей болезни Флейшль на дружеской вечеринке усыпил цыпленка изаставил краба встать на голову. Увлекшись гипнозом, доктор Артур Шницлерпредложил пациенту убить себя, и тот на следующий день послушно набросилсяна врача с ножом для разрезания конвертов. Трудно определить, кто кого дурачил. Шарко верил в гипноз, но толькодля слабоумных и истериков, например, тех жаждущих известности женщин из"Сальпетриера", которые иногда, без сомнения, дурачили его самого. Фрейд,однако, считал, что с помощью гипноза можно проникнуть в "психическуюпредысторию", и его особенно интересовали истерики как более экзотическиепациенты, особенно женщины с сильным характером, оказавшиеся под властьюболезни. Для Фрейда истерия стала основным неврозом, который он исследовал,анализируя прошлое пациентов. Его не беспокоило то, что это может бытьсвязано с ущемлением прав женщин - в то время эта проблема не существовалани для невропатологов, ни для кого другого. Он стремился разгадать потаенныемысли пациентов. Теперь все это нас не удивляет - психотерапия в том или ином видеиспользуется очень широко, и все мы верим в существование тайной жизничеловека. Но в то время для подобных заявлений нужны были смелость и богатоевоображение. Фрейду было интересно знать, что происходит в мозгу егопациентов, и он внимательно слушал, что они ему рассказывают, как это делалБрейер с Анной О., а потом задавал новые вопросы.