Описание древни: “Какую-то особенную ветхость заметил он на всех деревянных строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставалсятолько конек вверху да жерди по сторонам в виде ребер”?; «две сельские церкви, одна возле другой: опустевшая деревянная и каменная, с желтенькими стенами, испятнанная, истрескавшаяся»,
Описание имения: «Каким-то дряхлым инвалидом глядел сей странный замок, длинный, длинный непомерно. Местами был он в один этаж, местами в два; на темной крыше, не везде надежно защищавшей его старость, торчали два бельведера, один против другого, оба уже пошатнувшиеся, лишенные когда-то покрывавшей их краски. Стены дома ощеливали местами нагую штукатурную решетку и, как видно, много потерпели от всяких непогод, дождей, вихрей и осенних перемен. Из окон только два были открыты, прочие были заставлены ставнями или даже забиты досками».
Описание сада: «Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад, выходивший за село и потом пропадавшей в поле, заросший и заглохлый, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном опустении»; «Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе»
Общее впечатление об интерьере: “шкаф с старинным серебром, графинчиками и китайским фарфором”; “отломанная ручка кресел”; “какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом”; “рюмка с какой-то жидкостью и тремя мухами”; “кусочек сургучика”; бюро, выложенное “перломутною мозаикой”.
Обед: «…там на полке есть сухарь из кулича… сухарь-то сверху, чай, поиспортился, так пусть соскоблит его ножом да крох не бросает, а снесет в курятник»; «У меня был славный ликерчик… Еще покойница делала… Козявки и всякая дрянь было напичкались туда, но я весь сор-то повынул, и теперь вот чистенькая; я вам налью рюмочку»
Отношение к купле-продаже мертвых душ: «Предложение, казалось, совершенно изумило Плюшкина. Он, вытаращив глаза, долго смотрел на него…»; «Услыша, что даже издержки по купчей он (Чичиков) принимает на себя, Плюшкин … не мог скрыть своей радости и пожелал всяких утешений не только ему, но даже и деткам его…»