Голосова С.А. Проблема соблюдения прав потерпевшего в случае отказа прокурора от обвинения. // Юрист. 2003. №8. C.48-50

В соответствии со ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение, защита прав и свобод человека и гражданина является обязанностью государства. Данная обязанность реализуется государством посредством деятельности его отдельных органов. Среди них значимое место в защите прав человека и гражданина занимают правоохранительные органы, и в частности прокуратура РФ. Органы прокуратуры осуществляют свою деятельность в различных областях общественной жизни. Одной из наиболее важных из них является область уголовно-процессуальных отношений.

Принятие Уголовно-процессуального кодекса РФ 2001 г. ознаменовало переход российского уголовного процесса на качественно новый уровень. Законодатель постарался привести содержание кодекса в соответствие с современными тенденциями развития уголовного процесса в мире. В российской науке уголовного процесса и законодательстве в течение длительного времени был характерен подход, в соответствии с которым особое внимание уделялось прежде всего защите подозреваемого, обвиняемого лица. Этот подход обосновывался стремлением оградить лицо от необоснованного обвинения. Однако при этом потерпевший, которому непосредственно был причинен вред, оставался без внимания. В настоящее время позиция законодателя претерпела значительные изменения. Защите прав потерпевшего уделено большее внимание. Согласно новому закону уголовное судопроизводство имеет своим назначением в первую очередь защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ). Для решения этой задачи предусмотрены различные средства, в т. ч. расширение круга правомочий самих потерпевших. Тем самым российский уголовный процесс был приближен к состязательной модели уголовного судопроизводства. Можно отметить, что подобный подход характерен в настоящее время для большинства стран Центральной и Восточной Европы.

Принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон закреплен в п. 3 ст. 123 Конституции РФ, а также в ст. 15 УПК РФ. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд лишь создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Содержание принципа состязательности также было раскрыто Конституционным Судом РФ. В своем Постановлении от 28 ноября 1996 г. N 19-П он указал, что "этот конституционный принцип предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия (разрешения дела), осуществляемая только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, а потому не может принимать на себя выполнение их процессуальных функций"(1).

Данный подход свидетельствует о повышении роли сторон в процессе, что соответствует общему направлению развития процессуального права в развитых демократических государствах и международном праве. Европейский суд по правам человека указывает, что принцип равных возможностей сторон в процессе является важным элементом справедливого судебного разбирательства(2).

Однако провозглашенный принцип состязательности и равноправия сторон в уголовном процессе не всегда подтвержден процессуальными гарантиями. Расширяя частные начала в уголовном судопроизводстве, законодатель не всегда последователен в развитии этой тенденции. Одним из наиболее характерных примеров этого является следующая ситуация, анализ которой представлен на основе изучения законодательства РФ, практики Конституционного Суда РФ, Европейского суда по правам человека и научно-теоретического материала.

Согласно ч. 2 ст. 246 УПК РФ участие государственного обвинителя обязательно в судебном разбирательстве уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения, т.е. делах, составляющих основную массу всех рассматриваемых уголовных дел. Это положение призвано обеспечить справедливость рассмотрения уголовного дела, в том числе защиту прав и законных интересов потерпевшего. В то же время согласно ч. 7 ст. 246 УПК РФ если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 24 и пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

Представляется, что отказ прокурора от обвинения вполне закономерен на этапе досудебного производства, в частности до момента утверждения прокурором обвинительного заключения. В ситуации, когда уже во время судебного разбирательства прокурор отказывается от обвинения, потерпевший лишается права на судебную защиту его прав и законных интересов, гарантируемого Конституцией РФ (п. 1 ст. 46). При этом потерпевший не имеет возможности обжаловать действия прокурора. Тем самым нарушается и его общее конституционное право обжалования действий и решений государственных органов и должностных лиц, установленное п. 2 ст. 46 Конституции РФ. Согласно ст. 123 УПК РФ действия (бездействие) и решения органа дознания, следователя, прокурора и суда могут быть обжалованы в установленном УПК РФ порядке участниками уголовного судопроизводства, а также иными лицами в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы. В данном случае налицо заинтересованность потерпевшего в возможности обжалования действий и решений прокурора. Однако механизм обжалования УПК РФ не предусмотрен, что существенно нарушает права потерпевшего. Такое обжалование возможно лишь на этапе предварительного следствия. Вызывает вопросы сокращение объема правомочий потерпевшего на этапе судебного разбирательства по сравнению с объемом правомочий, предоставленных ему на этапе предварительного расследования, учитывая, что этап судебного разбирательства является, несомненно, определяющим этапом всего судебного процесса.

В соответствии с п. 16 ч. 2 ст. 42 УПК РФ потерпевший имеет право поддерживать обвинение. Самостоятельная реализация потерпевшим или его представителем этого права могла бы решить вышеозначенную проблему. Однако, устанавливая право, законодатель ничего не говорит о механизме его реализации в данной ситуации. Тем более что мнение потерпевшего совершенно не учитывается судом при прекращении дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения. Согласно ч. 9 ст. 246 УПК РФ пересмотр определения или постановления суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения допускается лишь при наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств в соответствии с главой 49 УПК РФ.

На основании вышесказанного можно заключить, что в данном случае нарушается право потерпевшего на поддержание обвинения, которое, в свою очередь, является одной из самых важных составляющих принципа состязательности судопроизводства. Кроме того, нарушается и его право на судебную защиту своих законных интересов, установленное п. 1 ст. 46 Конституции РФ.

Складывающаяся ситуация противоречит общепризнанной практике международного судопроизводства. Европейский суд по правам человека в своей практике устанавливает, что всякий, кто выступает стороной в уголовном или неуголовном деле должен иметь разумную возможность представлять свои интересы по делу - включая доказательства - в условиях, при которых он не ставится в невыгодное положение vis-a-vis противостоящей стороне(3).

В законе нет указания на форму отказа от поддержания обвинения государственным обвинителем. Представляется, что такой отказ должен быть выполнен в письменной форме. Это необходимо для суда, который кладет мотивировку обвинителя в основание своего решения. Кроме того, это нужно для осуществления эффективного контроля над законностью и обоснованностью отказа прокурора от обвинения. Следует отметить, что механизм такого ведомственного или судебного контроля законодательно также не урегулирован. В настоящее время существуют лишь меры возможного предупреждения отказа прокурора от обвинения во время судебного разбирательства, предусмотренные на уровне Генерального прокурора РФ. Их существование указывает на признание прокуратурой важности этого момента. Согласно п. 1.6 Приказа Генерального прокурора РФ от 13.11.2000 N 141 "Об усилении прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве" прокурор, которому поручено поддерживать обвинение в суде, в случае радикального расхождения его позиции с содержанием обвинительного заключения должен безотлагательно ставить об этом в известность руководителя органа прокуратуры, который утвердил обвинительное заключение, направляя дело в суд и поручил данному прокурору поддерживать обвинение в суде. В результате ими при непременном соблюдении принципа процессуальной самостоятельности прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дела, должна быть согласована единая и обоснованная правовая позиция стороны обвинения в суде. Однако, к сожалению, данных мер не всегда достаточно для предотвращения отказа прокурора от обвинения во время судебного разбирательства.

Анализ ч. 7 ст. 246 УПК РФ показывает, что при прекращении уголовного дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения мнение суда также не учитывается. То есть суд в данном случае жестко связан с позицией прокурора. На наш взгляд, это нарушает установленный ч. 1 ст. 17 УПК РФ принцип оценки доказательств судьей по своему внутреннему убеждению и подчинения его только Конституции РФ и федеральному закону. Не ясно, почему суд должен следовать не собственному внутреннему убеждению, а убеждению прокурора? Тем более уже на этапе судебного разбирательства.

Сторонники этой позиции указывают на то, что таким образом обеспечивается беспристрастность, отсутствие обвинительного уклона, а также состязательность судебного разбирательства. Однако следует отметить, что гарантия состязательного процесса не обязательно предполагает заимствование классической англосаксонской модели уголовного судопроизводства, т.е. системы, в которой обвинение и защита действуют на одном уровне под контролем пассивного судьи. Европейский суд по правам человека выработал принцип равных возможностей сторон в процессе, преимущественно рассматривая дела, возникшие на основе континентальных европейских правовых систем(4).

Таким образом, для современного европейского уголовного процесса характерна активность обеих сторон при достаточно активной позиции судьи. А.В. Смирнов отмечает, что "судебная активность практически во всех развитых демократических странах, в том числе англосаксонских, где состязательность - почти религия, в XX в. только возрастала"(5). Другие авторы также полагают, что "состязательность в уголовном производстве предполагает сочетание активности сторон с руководящей ролью суда в процессе"(6).

Некоторые авторы предлагают для обеспечения соблюдения прав потерпевшего предоставить суду право на обращение к лицу, утвердившему обвинительное заключение, или к вышестоящему прокурору с запросом о проверке обоснованности отказа государственного обвинителя от обвинения, отложив разбирательство дела до получения соответствующего заключения (7). Не совсем ясно, с какой целью судья должен ставить себя в зависимость от позиции прокуратуры. Кроме того, это усилит бюрократические моменты в деятельности суда. В этой ситуации действительно рациональна позиция авторов, считающих, что "в таком запросе четко проглядывает мнение суда о том, что прокурор, отказавшись от обвинения, не исчерпал всех возможностей для продолжения уголовного преследования подсудимого"(8). Проблему могла бы решить передача права предоставления обвинения самому потерпевшему, которому можно также предоставить право обжалования отказа от обвинения вышестоящему прокурору. При этом обеспечиваются как права и законные интересы потерпевшего, так и принцип состязательности судопроизводства.

На основании вышесказанного можно заключить, что в настоящее время уголовно-процессуальное законодательство, обозначив переход к состязательной модели судопроизводства, тем не менее непоследовательно в расширении частных начал судопроизводства, нарушая при этом права потерпевшего. Для решения означенной проблемы необходимо внесение соответствующих изменений в ч. 7 ст. 246 УПК РФ, которые бы определили механизм реализации права потерпевшего на поддержание обвинения, установленное п. 16 ч. 2 ст. 42 УПК РФ.

(1) Вестник Конституционного Суда РФ. 1996. N 5.

(2) Решение Европейского суда по правам человека по делам Ruiz Mateos vs. Spain от 23.06.93 (Series A, N 262, §63), Ankerlvs. Switzerland or 23.10.96 (Reports 1996, p.l553,1565), de Haes and Cijels vs. Belgium or 24.02.97 (Reports 1997, p.198, §53) и Foucher vs. France от 18.03.97 (Reports 1997, p. 452, §34).

(3) Решения Европейского суда по правам человека по делам Dombo Beheervs. Netherlands от 27.10.93 (Series A, N 274); Bulut vs. Austria от 22.02.96 (Reports 1996, p. 346, §46). Обзор правовых норм Европейской комиссии по правам человека см.: A. Grotrian. Article 6 of the European Convention on Human Rights-The right to a fair trial. Human Rights Files. N 13, Strasbourg (Council of Europe), 1994.

(4) Решения Европейского суда по правам человека по делам Barbera, Messegue and Jabardo vs. Spain (Series A, N 146, §§68,89); John Murray vs. UK (Reports 1996, p. 30); Stanford vs. UK (Series A, N 182-A, §24).

(5) Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. - СПб.: Наука, 2000. С. 6.

(6) Комментарий к УПК РФ. Постатейный / Под ред. Н.А. Петухова, Г.И. Загорского. - М.: КФ "ЭКМОС", 2002. С. 36.

(7) Амирбеков К. Отказ прокурора от обвинения / Законность. 2001. N 8. С. 32.

(8) Демидов И., Тушев А. Отказ прокурора от обвинения / Российская юстиция. 2002. N 8. С. 25.