Feel Myself Fall, Make A Joke Of It All - 1

*

В пер­вый раз это про­ис­хо­дит, ког­да Луи все­го че­тыре ме­сяца от рож­де­ния. Он ис­че­за­ет из сво­ей ко­лыбель­ки пря­мо пос­ре­ди но­чи.

И по­яв­ля­ет­ся на ди­ване в нез­на­комом до­ме, во­пя на пре­деле лег­ких, по­тому что ему страш­но и хо­лод­но, он хо­чет есть и на­ходит­ся слиш­ком да­леко от жен­щи­ны, ко­торая всег­да за­щища­ет его, дер­жит на ру­ках и кор­мит.

А по­том его под­ни­ма­ет боль­шой муж­чи­на, ко­торо­го Луи не зна­ет. И та­ращит­ся на не­го с ог­ромны­ми гла­зами и от­кры­тым ртом.

- Шшш, ти­ше, все хо­рошо, ма­лыш Лу, ты в по­ряд­ке.

И хоть этот че­ловек ему нез­на­ком и не да­ет ему мо­лока, Луи чувс­тву­ет се­бя в бе­зопас­ности и теп­ле и по боль­шей час­ти впол­не неп­ло­хо. Он прек­ра­ща­ет ры­дать и за­сыпа­ет на ру­ках нез­на­ком­ца.

И воз­вра­ща­ет­ся в свою ко­лыбель до то­го, как его ро­дите­ли ус­пе­ва­ют за­метить, что он во­об­ще ку­да-то про­падал.

*

К счастью, это боль­ше не пов­то­ря­ет­ся до тех пор, по­ка Луи не дос­ти­га­ет шес­ти­лет­не­го воз­раста, а тот пер­вый пры­жок в мла­ден­чес­тве ед­ва ли ос­та­ет­ся в его па­мяти.

Но се­год­ня Луи в пер­вый раз са­мос­то­ятель­но едет на ав­то­бусе в пер­вый класс, как и обе­щала ему ма­ма. Еще он ук­радкой спря­тал в кар­ман це­лую при­гор­шню ма­лень­ких иг­ру­шеч­ных фи­гурок пер­со­нажей из ко­мик­сов на слу­чай, ес­ли в шко­ле ему ста­нет скуч­но, и выг­ру­зил из па­кети­ка с лен­чем все фрук­ты, за­менив их шо­колад­ны­ми ба­тон­чи­ками, ко­торые на­шел в шка­фу. Так что этот день обе­ща­ет быть хо­рошим.

Вот толь­ко в ту же са­мую се­кун­ду, как он ус­тра­ива­ет­ся на си­дении у ок­на и ма­шет на про­щание сво­ей ма­ме и ма­лень­кой сес­трен­ке, у не­го в го­лове по­яв­ля­ет­ся стран­ная дым­ка. И не­ожи­дан­но все ис­че­за­ет.

Луи ед­ва ус­пе­ва­ет мор­гнуть, но ка­ким-то не­понят­ным об­ра­зом ока­зыва­ет­ся уже не в ав­то­бусе. Он боль­ше не едет в шко­лу, и на нем нет школь­ной фор­мы. Ох, нет. Вмес­то это­го он сто­ит в ка­ком-то ог­ромном по­лутем­ном по­меще­нии, ок­ру­жен­ный со всех сто­рон ди­нами­ками, про­вода­ми и про­чей гро­мад­ной ап­па­рату­рой. А за сте­нами этой ком­на­ты на­рас­та­ет гром­кий, страш­ный звук. И где-то в от­да­лении сну­ют ту­да-сю­да лю­ди. А Луи сто­ит тут го­лый, аб­со­лют­но го­лый, и по­нятия не име­ет, ку­да по­дева­лась его одеж­да, па­кетик с лен­чем и иг­рушки.

Он ви­дит боль­шую баш­ню из ящи­ков не­пода­леку и пе­ребе­га­ет в тень за ни­ми, пы­та­ясь спря­тать­ся. В ма­лень­кую щель меж­ду эти­ми кон­тей­не­рами он ви­дит груп­пу маль­чи­шек-под­рос­тков, ко­торые ска­чут, об­ни­ма­ют­ся и ра­дос­тно кри­чат. А по­том они ис­че­за­ют из по­ля зре­ния Луи, и не­ожи­дан­но воп­ли сна­ружи ста­новят­ся еще гром­че и страш­нее.

Луи за­бива­ет­ся в свой ма­лень­кий уго­лок, об­ни­ма­ет ко­лени, силь­нее при­жимая их к гру­ди, и прос­то пла­чет.

Он не зна­ет, как дол­го пря­чет­ся там, но в кон­це кон­цов, ког­да он в оче­ред­ной раз под­ни­ма­ет го­лову… он сно­ва ока­зыва­ет­ся в Дон­касте­ре, на той же са­мой ули­це, на ко­торой ма­ма са­жала его в ав­то­бус се­год­ня ут­ром. На нем по-преж­не­му нет одеж­ды и ниг­де не ва­ля­ет­ся его сум­ка и иг­рушки, но за­то он хо­тя бы уз­на­ет это мес­то.

Луи со всех ног бе­жит до­мой и чуть не ус­тра­ива­ет ма­ме сер­дечный прис­туп, ког­да на всех по­рах не­ожи­дан­но вле­та­ет в кух­ню.

И пос­ле всех этих ужа­сов он по­луча­ет толь­ко на­гоняй за то, что убе­жал из шко­лы и по­терял одеж­ду и сум­ку. Ко­неч­но, он нас­та­ива­ет, что все по­лучи­лось слу­чай­но и его ви­ны в этом нет. А по­том рас­ска­зыва­ет ма­ме, что про­изош­ло на са­мом де­ле, но она ему не ве­рит.

*

Луи пы­та­ет­ся вы­кинуть это про­ис­шес­твие из го­ловы, пы­та­ет­ся убе­дить се­бя, что это был все­го лишь страш­ный сон. Дол­жен быть, по­тому что все ос­таль­ное прос­то не име­ет смыс­ла.

(Хо­тя ва­ри­ант со сном, чес­тно го­воря, то­же не под­хо­дит, по­тому что не объ­яс­ня­ет, ку­да по­дева­лась его одеж­да, кто бы­ли те лю­ди и по­чему пос­ле у не­го еще дол­го зве­нит в ушах от воп­лей. Но Луи заж­му­рива­ет­ся и стис­ки­ва­ет че­люс­ти, обе­щая се­бе, что боль­ше по­доб­ное не пов­то­рит­ся.)

Но оно пов­то­ря­ет­ся.

Луи от­пра­шива­ет­ся с чте­ния в ту­алет. На са­мом де­ле ему вов­се не на­до по-ма­лень­ко­му, но он не го­рит же­лани­ем слу­шать, как Мис­сис Кро­уч все ну­дит и ну­дит про ка­кую-то вол­шебную тык­ву, ес­ли мож­но прос­то под­нять ру­ку и вый­ти.

Он раз­брыз­ги­ва­ет во­ду из ра­кови­ны на толь­ко что во­шед­шую в ту­алет ком­па­нию чет­ве­рок­лас­сни­ков, ког­да у не­го пе­ред гла­зами сно­ва все плы­вет, а в го­лове ощу­ща­ет­ся стран­ная лег­кость, и не­ожи­дан­но пе­ред ним боль­ше нет стар­ших ре­бят. Он ви­дит толь­ко ку­чу ма­лышей из са­дика.

И на Луи сно­ва нет одеж­ды. Чес­тно, кон­крет­но эта часть уже на­чина­ет серь­ез­но раз­дра­жать.

От де­тей его от­де­ля­ет ог­ра­да из час­то пе­реп­ле­тен­ных звень­ев и кус­ты, дос­та­ющие ему до пле­ча, по­это­му ник­то из ма­лышей, ка­жет­ся, его не за­меча­ет. Они все слиш­ком пог­ло­щены сво­ими иг­ра­ми. И, к счастью, кто-то за­был плащ пря­мо у пе­римет­ра пло­щад­ки. Луи про­тяги­ва­ет ру­ку и ухит­ря­ет­ся про­тащить одеж­ду под ог­ра­дой на свою сто­рону. Плащ ока­зыва­ет­ся ему мал, но за­то до­ходит до ко­лен и прик­ры­ва­ет все са­мые важ­ные мес­та, так что те­перь Луи чувс­тву­ет се­бя нем­но­го уве­рен­нее.

До тех пор, по­ка его не за­меча­ет од­на из приг­ля­дыва­ющих за ма­лыша­ми вос­пи­татель­ниц.

- Мо­лодой че­ловек, что это вы там де­ла­ете? А ну-ка не­мед­ленно вер­ни­тесь на пло­щад­ку!

Стро­гая жен­щи­на по­казы­ва­ет ему на бли­жай­шие во­рота, и Луи ни­чего не ос­та­ет­ся, кро­ме как пос­ле­довать ее при­казу и прой­ти во дво­рик. Он сно­ва ог­ля­дыва­ет­ся на вос­пи­татель­ни­цу, и та ки­ва­ет ему, ви­димо, до­воль­ная его пос­лу­шани­ем, так что Луи об­легчен­но взды­ха­ет, со­об­ра­зив, что неп­ри­ят­ности с нез­на­комым учи­телем в нез­на­комой шко­ле его ми­нова­ли, но те­перь он по­нятия не име­ет, что ему де­лать даль­ше.

Де­ти на иг­ро­вой пло­щад­ке, по боль­шей час­ти, сов­сем еще ма­лыши. Они го­ня­ют­ся друг за друж­кой и за­бира­ют­ся на все­воз­можные ла­зал­ки, ко­торые, на взгляд Луи, бу­дут ему ма­лова­ты. Нес­коль­ко дев­чо­нок иг­ра­ют с пры­гал­ка­ми, а маль­чиш­ки ко­па­ют­ся в гря­зи, и Луи сто­ит пос­ре­ди все­го это­го бед­ла­ма, ощу­щая се­бя сов­сем не к мес­ту и очень оди­ноким.

И тут он за­меча­ет дру­гого маль­чи­ка, ко­торый то­же, буд­то бы, сам по се­бе. Этот маль­чик ка­ча­ет­ся на ка­челях, и Луи без лиш­них раз­мышле­ний при­со­еди­ня­ет­ся к не­му.

Маль­чик яв­но млад­ше са­мого Луи, за­то ему здо­рово уда­ет­ся от­талки­вать­ся от зем­ли но­гами, зас­тавляя ка­чели взле­тать все вы­ше с каж­дым ра­зом. И Луи да­же нем­но­го впе­чат­лен. Он уса­жива­ет­ся на со­сед­ние ка­чели и то­же на­чина­ет рас­ка­чивать­ся, сги­бая и сно­ва вып­рямляя но­ги.

- Вау, - вос­хи­щен­но за­меча­ет маль­чик, у ко­торо­го все чер­ты ли­ца ока­зыва­ют­ся боль­ши­ми: боль­шие гла­за, боль­шой нос и боль­шой рот. – У те­бя очень хо­рошо по­луча­ет­ся.

Луи сог­ласно ки­ва­ет, ра­ду­ясь та­кой оцен­ке сво­их на­выков. А по­том за­мед­ля­ет­ся, по­ка они не ока­зыва­ют­ся с маль­чи­ком на­рав­не, и рез­ким тол­чком но­ги вле­во зас­тавля­ет ка­чели пе­реп­лестись. От это­го оба си­дения на­чина­ют ха­оти­чес­ки нак­ло­нять­ся в раз­ные сто­роны.

Маль­чик вскри­кива­ет, но не от стра­ха, а от удо­воль­ствия. Его ог­ромные гла­за да­рят Луи си­яющий взгляд.

Да­же ког­да ка­чели рас­пле­та­ют­ся и пе­рес­та­ют кру­тить­ся, ма­лень­кий маль­чик все еще хо­хочет.

- По­чему на те­бе нет шта­нов?

Луи сму­щен­но раз­гля­дыва­ет свои го­лые но­ги.

- Эм… они мне не нра­вят­ся.

Маль­чик прос­то ки­ва­ет, как буд­то та­кое объ­яс­не­ние ка­жет­ся ему со­вер­шенно ло­гич­ным.

- Лад­но. А ты лю­бишь рас­кра­шивать кар­тинки?

Луи по­жима­ет пле­чами.

- Впол­не.

- А я обо­жаю рас­кра­шивать. Это мое лю­бимое за­нятие во вре­мя ти­хого ча­са.

Луи мор­щит нос.

- Не­нави­жу ти­хий час.

Эта фра­за по­вер­га­ет ма­лень­ко­го маль­чи­ка в ку­да боль­ший шок, чем за­яв­ле­ние Луи о шта­нах. Он выг­ля­дит так, буд­то со­бира­ет­ся что-то воз­ра­зить, но тут из зда­ния ря­дом раз­да­ет­ся зво­нок… сов­сем не по­хожий на звон­ки в шко­ле Луи. За­то ма­лень­кий маль­чик сос­ка­кива­ет с ка­челей и ус­трем­ля­ет­ся к зда­нию.

На пол­пу­ти он обо­рачи­ва­ет­ся к Луи, как буд­то хо­чет убе­дить­ся, что тот бе­жит сле­дом, но Луи так и не уз­на­ет на­вер­ня­ка, чем бы все за­кон­чи­лось, по­тому что вне­зап­но его го­лова сно­ва ку­да-то уп­лы­ва­ет, и он воз­вра­ща­ет­ся в ту­алет сво­ей род­ной шко­лы. Он сто­ит у ра­кови­ны ря­дом с куч­кой собс­твен­ной одеж­ды, ва­ля­ющей­ся на по­лу.

*

Те­перь он ока­зыва­ет­ся в стран­ных мес­тах с нез­на­комы­ми людь­ми нам­но­го ча­ще. Ни­ког­да на­дол­го, но… ему все­го шесть, и он по­нятия не име­ет, по­чему это про­дол­жа­ет с ним слу­чать­ся. Он прос­то в ужа­се.

Од­на­ко, один раз он все же по­сеща­ет зна­комое мес­то, свой собс­твен­ный дом, вот толь­ко пря­мо пе­ред тем, как Луи зак­рыл гла­за, был день, и он иг­рал с ма­шин­ка­ми у се­бя в ком­на­те, а те­перь вез­де тем­но и он сто­ит на ули­це, при­жав­шись но­сом к ок­ну, и наб­лю­да­ет, как ма­ма и Марк ру­га­ют­ся.

По­чему-то они выг­ля­дят стар­ше, хо­тя, мо­жет быть, это ка­кой-то за­бав­ный эф­фект от стек­ла, при взгля­де че­рез ко­торое все ка­жет­ся дру­гим. Во­лосы у ма­мы ко­роче, чем обыч­но, она об­ни­ма­ет се­бя за пле­чи и выг­ля­дит ус­та­лой и грус­тной.

Марк кри­чит.

- Я так боль­ше не мо­гу, Джей. Я прос­то унич­то­жен. Каж­дый раз, ког­да мы ку­да-ни­будь вы­ходим, я пос­то­ян­но вол­ну­юсь, что мой ре­бенок мо­жет прос­то ис­па­рить­ся, или что ка­кая-ни­будь дру­гая его об­на­жен­ная вер­сия мо­жет вне­зап­но по­явить­ся из ни­от­ку­да. А ты со­бира­ешь­ся поз­во­лить ему по­пасть на те­леви­дение? Это без­рассуд­но, и опас­но, и…

- Но он это­го хо­чет…

- А как на счет то­го, че­го хо­чу я? Что я ду­маю о том, как бу­дет луч­ше? Ты хо­чешь, что­бы я вел се­бя, как его отец, и все рав­но пол­ностью иг­но­риру­ешь мое мне­ние.

- Все не так прос­то…

- С то­бой ни­ког­да не бы­ва­ет прос­то, вер­но? С ме­ня хва­тит, Джей. Я ухо­жу.

И зас­тывший у ок­на с ши­роко рас­пахну­тыми гла­зами Луи наб­лю­да­ет, как муж­чи­на, на­учив­ший его за­вязы­вать шнур­ки и каж­дое вос­кре­сенье иг­ра­ющий с ним в фут­бол, вы­лета­ет за дверь.

Уже на подъ­ез­дной до­рож­ке Марк не­ук­лю­же на­щупы­ва­ет в кар­ма­не клю­чи от ма­шины. И Луи раз­во­рачи­ва­ет­ся, го­товясь ок­ликнуть его или бро­сить­ся вдо­гон­ку, но тя­желая ру­ка, опус­тивша­яся на пле­чо, зас­тавля­ет маль­чи­ка за­мереть.

- Не на­до, - про­из­но­сит го­лос за его спи­ной.

Луи раз­во­рачи­ва­ет­ся, что­бы пос­мотреть на это­го нез­на­комо­го муж­чи­ну, ко­торый по­чему-то ка­жет­ся ему кем-то близ­ким. У муж­чи­ны грус­тные, но доб­рые гла­за, а его ла­донь на пле­че при­носит по­кой и чувс­тво за­щищен­ности.

Луи пе­рево­дит взгляд за спи­ну это­го муж­чи­ны, и ви­дит там еще нес­коль­ко та­ких же. Мно­жес­тво та­ких же. Дю­жины и дю­жины… поч­ти кло­нов, и все они сто­ят на раз­ном рас­сто­янии от ок­на. Не­кото­рые смот­рят на Луи, тог­да как дру­гие не от­во­дят взгля­да от сце­ны, раз­во­рачи­ва­ющей­ся внут­ри до­ма, где ма­ма Луи ти­хо ры­да­ет на ди­ване. На мно­гих кло­нах нет одеж­ды.

- Что про­ис­хо­дит? – спра­шива­ет ма­лень­кий Луи. – Кто вы? По­чему это все слу­ча­ет­ся со мной?

Но, ко­неч­но же, он не по­луча­ет от­ве­та, по­тому что вне­зап­но сно­ва ока­зыва­ет­ся в сво­ей ком­на­те.

Поз­же, на свою бе­ду, он го­ворит ма­ме о том, что Марк уй­дет от них. Она же толь­ко от­прав­ля­ет его в ком­на­ту, по­думать над сво­им по­веде­ни­ем.

*

Луи сно­ва встре­ча­ет то­го стран­но­го муж­чи­ну с кло­нами мно­го поз­же, ког­да ему уже ис­полня­ет­ся семь и он едет с клас­сом в Му­зей Ман­честе­ра.

Он поч­ти не слу­ша­ет эк­скур­со­вода, ко­торый ве­ща­ет что-то о Древ­нем Егип­те, вмес­то это­го раз­ду­мывая, по­лучит­ся ли у не­го улиз­нуть от груп­пы и пос­мотреть на ти­ран­но­зав­ра. А по­том чувс­тву­ет, что кто-то тя­нет его за за­пястье.

Этим кем-то и ока­зыва­ет­ся тот са­мый муж­чи­на, ко­торый был с Луи ночью у его до­ма, толь­ко на этот раз он одет. Хо­тя одеж­да на нем смот­рится еще не­лепее, чем на­гота. На ру­баш­ке яв­но не хва­та­ет пу­говиц и сквозь зи­яющие ды­ры вид­но ко­жу. А еще она ему ма­ла, за­то брю­ки оп­ре­делен­но ве­лики и дер­жатся толь­ко за счет пот­ре­пан­но­го шар­фа Ман­честер Юнай­тед, по­вязан­но­го на по­ясе вмес­то рем­ня. И у не­го нет обу­ви.

Луи хму­рит­ся и пы­та­ет­ся про­иг­но­риро­вать муж­чи­ну. Но хват­ка то­го де­ла­ет­ся толь­ко креп­че.

- Ты не смо­жешь ме­ня по­хитить, - за­яв­ля­ет Луи нез­на­ком­цу. – Я зак­ри­чу.

- Я и не со­бира­юсь те­бя по­хищать, Луи Том­линсон, - шеп­чет муж­чи­на ти­хо. – Я здесь, что­бы те­бя на­учить. Что­бы объ­яс­нить те­бе, по­чему иног­да ты прос­то ис­че­за­ешь.

Бро­ви Луи взле­та­ют вверх, и те­перь он без воп­ро­сов го­тов сде­лать все, что ска­жет ему этот че­ловек

*

Вот так, стоя воз­ле чу­чела по­ляр­но­го мед­ве­дя в му­зее, Луи и уз­на­ет, что он – пу­тешес­твен­ник во вре­мени. Уз­на­ет от че­лове­ка, ко­торый про­сит на­зывать се­бя Том­мо.

И, ко­неч­но, у Луи есть не­кото­рые сом­не­ния.

- Я уже слиш­ком взрос­лый, что­бы ве­рить в ма­гию, - хмы­ка­ет он. – Так что на са­мом де­ле я те­бе не ве­рю.

- Пу­тешес­твия во вре­мени – не ма­гия, - по­яс­ня­ет Том­мо. – Это ско­рее… бо­лезнь. Очень-очень, чрез­вы­чай­но ред­кая бо­лезнь, ко­торая зас­тавля­ет те­бя пры­гать из сво­его вре­мени в дру­гое. Это не фо­кус, и это сов­сем не смеш­но. Прос­то, зна­ешь… что есть, то есть.

- Но по­чему я?

- Не знаю. По­чему во­об­ще с кем-то что-то слу­ча­ет­ся? Но те­перь ты уже ни­чего не мо­жешь из­ме­нить, так что луч­ше все­го прос­то при­нять это. И вни­матель­но за­поми­нать все ос­таль­ное, че­му я бу­ду те­бя учить.

Все ос­таль­ное вклю­ча­ет в се­бя вы­тас­ки­вание бу­маж­ни­ков из чу­жих кар­ма­нов, взлом ав­то­моби­лей и иг­ру в прят­ки с по­лици­ей, но этим не ог­ра­ничи­ва­ет­ся.

- Да, пу­тешес­твия во вре­мени – до­воль­но гряз­ное де­ло, - го­ворит Том­мо, ког­да день обу­чения под­хо­дит к кон­цу, и они вдво­ем си­дят на ска­мей­ке и ло­па­ют мо­роже­ное, ко­торое Луи за­полу­чил от двух де­вочек пос­редс­твом толь­ко что изу­чен­ной хит­рости. – И мо­раль этой ис­то­рии та­кова: де­лай все, что мо­жешь, что­бы вы­жить.

Луи ло­вит язы­ком по­теки ва­ниль­но­го ла­комс­тва, а по­том спра­шива­ет:

- И что, в кон­це кон­цов мы, как бы, пре­дот­вра­ща­ем прес­тупле­ния и все та­кое?

- Нет, по боль­шей час­ти мы со­вер­ша­ем прес­тупле­ния. Ты что, сов­сем ме­ня не слу­шал?

- Слу­шал, но у нас же есть су­пер­си­лы, - нас­та­ива­ет Луи. – Раз­ве мы не дол­жны ис­поль­зо­вать их во бла­го? Раз­ве мы все не со­бира­ем­ся на ка­кие-ни­будь важ­ные встре­чи по это­му по­воду?

- Мы все?

- Все пу­тешес­твен­ни­ки во вре­мени, - уточ­ня­ет Луи, ис­крен­не по­ража­ясь ту­пос­ти Том­мо. – Все, кто вхо­дит в на­ше тай­ное со­об­щес­тво.

Том­мо мол­чит очень, очень дол­го, и су­дя по то­му, что он со­вер­шенно не за­меча­ет, как мо­роже­ное сте­ка­ет по его рож­ку и ка­па­ет на ас­фальт, у Луи есть серь­ез­ные при­чины по­доз­ре­вать, что его но­вый зна­комый зад­ре­мал, а то и вов­се умер. Но ког­да муж­чи­на на­конец на­чина­ет го­ворить, его го­лос бук­валь­но про­питан тя­желой грустью.

- Нет ни­како­го тай­но­го со­об­щес­тва, Луи. И нет… есть толь­ко ты.

- И ты.

Том­мо ка­ча­ет го­ловой.

- Прос­ти, друг. Я не… я – это ты. Я из бу­дуще­го. Я то­же Луи Том­линсон.

Луи ярос­тно мо­та­ет го­ловой.

- Нет. Нет …

- Пос­мотри на ме­ня, ма­лыш.

Луи оки­дыва­ет Том­мо быс­трым и уп­ря­мым взгля­дом, и все, что он ви­дит – взрос­лость. Взрос­лое ли­цо, взрос­лая при­чес­ка и взрос­лое те­ло, ко­торое ни кап­ли не по­хоже на те­ло са­мого Луи. Но по­том он вни­матель­нее вгля­дыва­ет­ся в гла­за муж­чи­ны и… мо­жет быть, они дей­стви­тель­но точ­но та­кие же. Мо­жет быть, имен­но эти гла­за Луи каж­дый день ви­дит в зер­ка­ле.

Том­мо… взрос­лый Луи про­вожа­ет его об­ратно к школь­но­му ав­то­бусу, где маль­чик выс­лу­шива­ет длин­ную нра­во­учи­тель­ную лек­цию от сво­его учи­теля за то, что ис­чез на весь день. Но Луи ед­ва об­ра­ща­ет на это вни­мание. На про­тяже­нии всей по­ез­дки до до­ма он в рас­те­рян­ности та­ращит­ся в ок­но, в ти­шине за­ново про­иг­ры­вая се­год­няшние со­бытия.

Те­перь у не­го есть все от­ве­ты, но… это­го не­дос­та­точ­но. Все­го на ка­кую-то па­ру ча­сов он ощу­тил се­бя та­ким кру­тым и осо­бен­ным. Он мо­жет пу­тешес­тво­вать во вре­мени. И он пред­став­лял се­бе, что где-то су­щес­тву­ет та­кое мес­то, где маль­чи­ки со всей Ан­глии, со все­го ми­ра, с та­кими же спо­соб­ностя­ми, как у не­го, учат­ся ис­поль­зо­вать свои си­лы, что­бы бо­роть­ся со злом во имя доб­ра.

Но ока­залось, что все сов­сем не так. Это все­го лишь он сам, один единс­твен­ный Луи Том­линсон, ко­торо­го швы­ря­ет из од­но­го вре­мени в дру­гое, без кон­тро­ля и без одеж­ды. И он вов­се ни­какой не кру­той или осо­бен­ный, он прос­то стран­ный, в са­мом пло­хом смыс­ле это­го сло­ва.

Стран­ный и оди­нокий.

*

Луи сов­сем не нра­вит­ся быть пу­тешес­твен­ни­ком во вре­мени, но ему при­ходит­ся – ему не­об­хо­димо – на­учить­ся жить с этим. Все те трю­ки, ко­торые по­казал ему в Ман­честе­ре его взрос­лый ва­ри­ант, ока­зыва­ют­ся очень по­лез­ны­ми, и Луи вдо­бавок при­думы­ва­ет нес­коль­ко но­вых. Он быс­тро ос­ва­ива­ет на­вык ла­занья по де­ревь­ям, при­выка­ет бе­гать бо­сиком по гра­вию и об­на­ружи­ва­ет, что га­зеты из му­сор­ных бач­ков – от­личные ис­точни­ки ин­форма­ции, из ко­торых мож­но уз­нать, в ка­кое вре­мя его заб­ро­сило.

Он так час­то ис­че­за­ет и по­яв­ля­ет­ся, что в ко­неч­ном ито­ге во вре­мя од­но­го из раз­го­воров его ма­ма приз­на­ет, что, воз­можно, Луи дей­стви­тель­но с са­мого на­чала го­ворил чис­тую прав­ду. Он ви­дит, что она все еще не по­нима­ет, но ог­ромное ко­личес­тво не­лепых слу­ча­ев, ког­да она ос­тавля­ла его си­дящим за сто­лом, от­во­рачи­валась на се­кун­ду, а по­том на­ходи­ла толь­ко куч­ку одеж­ды, вы­нуж­да­ет ее при­нять прак­ти­чес­ки лю­бое объ­яс­не­ние, вне за­виси­мос­ти от то­го, как стран­но оно зву­чит.

Луи жи­вет в пос­то­ян­ном стра­хе, что од­нажды кто-ни­будь уз­на­ет его тай­ну. Ему так слож­но об­суждать свою бо­лезнь да­же с собс­твен­ной ма­мой, что он не хо­чет да­же пред­став­лять, ка­кими неп­ри­ят­ностя­ми мо­жет обер­нуть­ся по­пыт­ка объ­яс­не­ния с друзь­ями. Ско­рее все­го, они ре­шат, что он ка­кой-ни­будь чу­дак или уро­дец, и что с ним точ­но не все в по­ряд­ке. А это­го Луи не пе­рене­сет. Все, че­го он хо­чет – быть нор­маль­ным. И раз уж это не­воз­можно, то в его си­лах хо­тя бы соз­дать ви­димость нор­маль­нос­ти для сво­их дру­зей.

По­это­му Луи де­ла­ет из се­бя мес­тно­го кло­уна, шут­ни­ка, при­колис­та. Все рав­но этот об­раз и рань­ше неп­ло­хо под­хо­дил под его тем­пе­рамент, но те­перь из-за ос­трой не­об­хо­димос­ти он под­ни­ма­ет свое чувс­тво юмо­ра на но­вый уро­вень. По­тому что ник­то не спра­шива­ет, ку­да ты по­девал­ся, ес­ли ты – из­вес­тный не­посе­да. Ник­то не сме­ет­ся над то­бой из-за то­го, что ты за­явил­ся на иг­ро­вую пло­щад­ку, в чем мать ро­дила, по­тому что все зна­ют, что это все­го лишь оче­ред­ной ро­зыг­рыш. И это са­мый луч­ший спо­соб прис­по­соб­ле­ния из всех, из­вес­тных Луи. Что­бы те­бе про­щали стран­ности, нуж­но вы­делить­ся.

Вско­ре прыж­ки во вре­мени ста­новят­ся для не­го обыч­ным яв­ле­ни­ем, оче­ред­ной ру­тиной, как, нап­ри­мер, хлопья на зав­трак или не­ин­те­рес­ная до­маш­няя ра­бота.

Од­на­ко, эти ис­чезно­вения не­ред­ко име­ют раз­дра­жа­ющую при­выч­ку ме­шать всем про­чим ас­пектам его жиз­ни. В сред­ней шко­ле из-за сво­его че­рес­чур гиб­ко­го гра­фика Луи не мо­жет удер­жать­ся ни на од­ной ра­боте. При­мер­но так же де­ло об­сто­ит и с де­вуш­ка­ми. И с вы­пол­не­ни­ями школь­ных за­даний, и с по­сеще­ни­ями уро­ков… хо­тя, ес­ли чес­тно, в пос­леднем ви­нова­ты не толь­ко пе­реме­щения во вре­мени.

До­воль­но быс­тро Луи об­на­ружи­ва­ет, что прос­то ле­тит ми­мо собс­твен­ной жиз­ни, не при­вязан­ный ни ко вре­мени, ни к че­му бы то ни бы­ло еще. Он прос­то су­щес­тву­ет. Каж­дый день по­хож на пре­дыду­щий, та­кой же неп­ло­хой, но бес­смыс­ленный. По­тому что, а в чем суть? Его бо­лезнь прак­ти­чес­ки га­ран­ти­ру­ет, что ему ни­ког­да не удас­тся до­бить­ся че­го-то боль­ше­го и не да­но прив­нести что-то ве­сомое в этот мир. И, к то­му же, сов­сем ско­ро Марк бро­сит их, и ма­ма бу­дет очень пе­режи­вать, но Луи все рав­но ни­чего не мо­жет с этим по­делать. Так в чем смысл?

Единс­твен­ный че­ловек, ко­торый не от­ма­хива­ет­ся от по­веде­ния Луи и его об­щей ам­би­вален­тнос­ти ко все­лен­ной, это его учи­тель по ак­тер­ско­му ис­кусс­тву, Мис­сис Ше­перд. Хо­тя она и са­ма слег­ка не от ми­ра се­го: веч­но опаз­ды­ва­ет на собс­твен­ные уро­ки и да­ет стран­ные до­маш­ние за­дания. Нап­ри­мер: «сядь­те в угол и смот­ри­те, как две сте­ны со­еди­ня­ют­ся друг с дру­гом. Смот­ри­те до тех пор, по­ка са­ми на по­чувс­тву­ете се­бя эти­ми сте­нами и этим уг­лом». Так что, да, она тро­нутая, но за­то доб­рая. И она про­ща­ет Луи все его (мно­гочис­ленные) ошиб­ки, при­нима­ет его та­ким, ка­кой он есть, и на­зыва­ет его сво­бод­ным ду­хом.

И имен­но она вы­бира­ет его на роль Дэн­ни Зу­ко для ве­сен­не­го мю­зик­ла.

И это ста­новит­ся нас­то­ящим на­чалом все­го.