Когда открыта дверь

Дремотный и тревожный сон накрыл лишь тогда, когда за окном начинало светать.
Мне показалось, что я поспала лишь полчаса, но когда ребёнок заплакал, проснувшись, уже был девятый час.

В гостиной и на кухне Северуса не наблюдалось.
Бросаю щепотку порошка в камин и опускаю голову в истлевшие за ночь угольки.

— Джин! Джинни!

— Гермиона? — подружка появляется перед камином.

— Джинни, можно я к вам приду?

— Что случилось? — тут же спрашивает девушка, почувствовав что-то неладное.

— Потом, — коротко бросаю, стянув брови.

— Хорошо милая! — понимающе кивает рыжая. — Гарри скоро придёт из Министерства и заберёт тебя, хорошо?

— Хорошо. Я пока покормлю ребёнка. Джинни, спасибо, — киваю я, поджав губу.

— Мерлина ради! Гермиона, не пугай меня так.

Я грустно улыбаюсь и прерываю разговор.
Подхватив кроху, исчезаю из гостиной. Готовя молочко, слышу голос Северуса.

— Хорошо мистер Сток... по полудню... зелья готовы... — слышу я обрывками и морщу нос. Ему ничего не нужно кроме своих баночек, колбочек, ингредиентов и зелий.

— Придурок! — шиплю я и сжимаю кофту на груди. Почему так больно?

— Иду, иду, — сообщаю напомнившему о себе малышу.

Взяв ребёнка и молочко, я направляюсь в пустую гостиную. Располагаюсь в кресле и принимаюсь кормить голодного птенчика.

Из приоткрытой двери, которая ведёт в лабораторию, слышу звон стекляшек. Наверное, собирает свои банки.

Северус, ну почему всё так получилось? Нам ведь было так хорошо вдвоём. Ты был моим воздухом. Моим смыслом жизни, ты был моим… А теперь? Ты думаешь, что я захочу другого мужчину? Нет, никого и никогда! Ребёнка сделаю искусственным путём. И он будет твоим. Нужно только волосок твой поискать на одежде… в ванной, не важно. Найду!

Пока была занята размышлениями даже и не заметила, как малыш всё испил и уже задремал на руках.

— Вот молодец, — шепчу я и опускаю его в глубокое кресло.

Сама становлюсь напротив за большим столом, на котором я гладила вещи малыша. Начинаю складывать сумку.

Во входную дверь постучали. Неужели Северус отключил камин? Хотя чему я удивляюсь? Его излишняя осторожность больше смахивает на паранойю. Но винить его в этом нельзя, если учесть его не самое светлое прошлое.

— Войдите! — предлагаю я, даже не оборачиваясь. — Прости Гарри. Северус вновь отключил сеть, — извиняюсь, укладывая в боковой кармашек сумки детский крем и присыпку.

— Где... — слышу обрывисто за спиной. Стягиваю брови, так как голос вовсе не моего друга. Оборачиваюсь. Чуть не вскрикнула, но вовремя прикусила язык. Глубоко вдыхаю и настороженно смотрю на незваного гостя. Парень лет двадцати восьми ошарашено уставился на меня своими голубыми глазами. Палочка в его руке была направлена на меня.

Незнакомец

— Северус, — не кричу, просто тихо зову, на что гость крепче сжимает волшебное древко в руке.

— Где он? — бросает и переступает с ноги на ногу.

Нет, нет! Зачем я позвала его? Этот человек наведался в наш дом явно не с благими намерениями. И зачем ему нужен Северус? Явно не старый друг. Скорее... пришел, чтобы расквитаться за какой-то поступок зельевара.

— Кто ты? Что тебе нужно от нас? — спрашиваю и поглядываю на свою палочку, которая лежит на краю стола возле ползунков.

— Не стоит, — предостерегает он, проследив за моим взглядом. — Я лишь... — начинает незнакомец, но замолкает, поскольку в комнате появился зельевар. Услышал всё-таки. Замерев на мгновение на пороге и ознакомившись с обстановкой в гостиной, он не сделал каких-либо попыток достать палочку — он просто пошёл ко мне.

— Стой! — приказал незнакомец, направляя палочку то на меня, то на моего мужа.

— Стой! Ты что глухой? Стой!

Но Северус просто развёл руки в стороны, показывая, что он безоружен.

— Северус... — шепчу я, и получаю лишь короткий взгляд: глаза в глаза, прежде чем он встал предо мною.

— Сев... — вторю и замираю. Сердце сжалось со всей силы, и отчего-то так захотелось плакать. Глубоко вдыхаю и прикасаюсь к широкой спине. Мой мужчина, мой защитник. Северус...

— Я... я не хочу кого-нибудь ранить! — признаётся гость. — Отдайте! И я уйду!

— И что же тебе нужно? — голос зельевара наполнен льдом.

— Ребёнок! Отдайте ребёнка! — выдыхает незнакомец.

— Что? — ужасаюсь я, выглянув из-за спины мужа, на что Северус тут же попытался меня спрятать.

— Я знаю, что он у вас. Вещи, — он тыкает на детские ползунки и прочие принадлежности, — да и она сказала, что отдала его тебе, — гость указывает палочкой на мою высунутую голову.
На мгновение дергаюсь, не сумев сразу понять, что рычит Северус. Делает шаг в сторону и закрывает меня собой.

— Я уверен в том, что он у вас, — продолжает молодой человек. — Он где-то здесь!

И я ужасаюсь, выглядываю вновь и бросаю взгляд за спину гостя, на кроху, который спит в кресле, защищённый антишумовыми чарами.

Я ужасаюсь ещё больше, когда незнакомец, проследив за моим взглядом, оборачивается.

— Нет! — выкрикиваю, и в одно мгновение оказываюсь возле малыша.

— Гермиона! — было ринулся Северус ко мне, но красная вспышка, выпущенная в воздух,
заставила зельевара замереть.

Я же успела лишь прижать ребенка к груди, как была захвачена в плен изгиба локтя незнакомца.

— Стой на месте! — предупреждает он Северуса.

Я лишь сейчас замечаю выражение полнейшего ужаса на лице любимого.

— Отпусти её, — шипит мой ненаглядный.

— Отпущу! — кивает гость. — Я никому не хочу причинять вреда! Я ведь говорил! — выдыхает он. — Мне просто нужен ребёнок. Гермиона. Верно? — говорит возле самого уха.

А я лишь киваю, насколько мне позволяет положение, и поджимаю губу.

— Отдай мне ребёнка, Гермиона, — довольно-таки мягко просит незнакомец. Но что мне до его просьб?

— Нет, — говорю и, опустив глаза, сильнее прижимаю к себе спящего кроху.

— Гермиона! — предупреждающе рычит Северус. — Отдай его ему!

— И не подумаю! — упрямлюсь я. — Ни за что, Северус! Кто он такой и что он с ним сделает? — рассуждаю, будто в этой комнате только мы с Северусом да ребёнок. — А что если он ему нужен для какого-нибудь ритуала?

Мой муж уже было открыл рот, чтобы ответить но...

— Что за бред? — возмущается незнакомец. — Я его отец! И просто хочу его вернуть к матери!

— Отец? — шепчу и, повернув немного в голову, встречаюсь с небесно голубыми глазами. И лишь сейчас понимаю, почему с первого взгляда они мне показались так знакомы. У малыша, который на моих руках, такие же невероятные глаза.

Поджимаю губу. Вроде всё логично. Но где же мать? Почему она оставила ребёнка? Почему незнакомец сразу же принялся угрожать вместо того, чтобы постучаться и спокойно всё объяснить?

Варвар!

Я опускаю голову, сжимаюсь, и я скрутилась бы в клубочек, если б могла.

— Не отдам! — заявляю я, зная, что сейчас будет буря.

— Гермиона, — выдыхает муж.

— У вас ведь антиаппарационые чары на доме, — не спрашивает, а утверждает гость и начинает, вместе со мной, разумеется, идти к двери, из которой он пришел.

— Куда? — бросает зельевар, и я вижу, что он готовится достать палочку. Он делает шаги за нами, не сводя с нас глаз.

— Не нужно, Северус, — мягко прошу и грустно улыбаюсь. Ты ведь не доставал ее, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. Я знаю, что ты бы в два счёта справился бы с незнакомцем, но ты не рискуешь нашими жизнями, так как не уверен, что из палочки противника не вырвется никакое проклятие.

— Гермиона ведь хочет познакомиться с мамой Николаса, так ведь? — обращается гость ко мне, и я киваю, чувствуя порог под ногами.

— Николас. Его зовут Николас, — шепчу и улыбаюсь, смотря в глаза Северуса. Скольжу взглядом по лицу мужа, стараюсь запомнить эти невероятные тёмные глаза, тонкие губы, которые так часто сгибались в ухмылке, глубокую складку меж чёрных стянутых бровей. Северус. Ведь я не знаю, что может со мной случиться, когда я исчезну из нашего дома.

Глубоко вдыхаю и закрываю глаза, почувствовав резкий рывок.

Знакомство

Как только прекратились эти ужасные ощущения, которые присутствуют при трансгрессии, я почувствовала, как меня от чего-то оторвало. И лишь мгновение спустя поняла, что я осталась стоять на месте, но вот незнакомец, пленивший нас, исчез. Открыв глаза, натыкаюсь на широкую спину в чёрном одеянии.

— Северус... зачем ты? — ошарашено шепчу и чувствую, как муж свободной рукой прижимает меня к себе.

— Ты действительно думаешь, что я смог бы отпустить тебя? — бросает он, лишь немного повернув голову к плечу.

— Стоять на месте! — приказывает мой муж незнакомцу, который пришел в чувства и попытался подняться. Видимо, зельевар хорошенько его приложил.

— Северус, — выдыхаю устало и утыкаюсь лбом в его лопатки, и лишь сейчас обращаю внимание на что-то мокрое на полу. Шевелю пальцами правой ноги и убеждаюсь в том, что это вода.

Открываю глаза и замираю. Это не вода это... это кровь. Но чья? Незнакомца? Он, вроде, невредим. Малыш? Прижимаю к груди хныкающего, но целого кроху и прислушиваюсь к своим ощущениям. Я тоже невредима. Значит... Это осознание, будто ледяная волна накрыла меня.
Колени, словно переломанные, подкосились, и я опускаюсь на пол.

Сразу же обнаруживаю место, откуда идёт кровь. Вся правая нога от колена до ступни замазана кровью часть штанины отсутствует, как и приличного куска мышцы.

— Северус, — всхлипываю и, растерявшись, как ребенок не зная, что делать, реву.

Делаю глубокий вдох и ругаю себя. Моему любимому плохо, а я просто плачу. Гермиона, ты дура!
Делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Вспоминаю о том, что я волшебница и у меня есть волшебная палочка, также вспоминаю о том, что оставила её дома.

Чувствую эту отвратительную беспомощность.

Я понимаю, что его просто расщепило при трансгрессии. Так было с Роном, когда мы бежали от пожирателей из Министерства. Но тогда у меня хотя бы была Настойка Ясеня, и я могла помочь, могла прекратить боль, а сейчас…

— Гермиона! — рычит Северус, смотря на меня сверху вниз. Я и сама не заметила, как начала плакать громче, чем ребёнок на моих руках.

— Стой! — Северус направляет палочку на вошедшую девушку.

— Уил... что ты наделал? — ужасается незнакомка, даже и не обратив внимания на зельевара.

— Не бойтесь, прошу! Давайте мне, я посмотрю, — девушка протягивает руки к ребенку, и я, сама не зная почему, разрешаю ей его взять. Наверное, потому что сейчас думаю только о Северусе.

— Здравствуй, родной, — шепчет незнакомка, прижав малыша к груди.

Всхлипываю и вновь смотрю на эту ужасную рану.

— Помогите ему! Кто-нибудь... прошу.

— Гермиона, это всего лишь царапина, — слышу голос мужа сквозь всхлипывания.

— Царапина? — ужасаюсь я.

— Уильям, принеси настойку, — приказывает девушка, и парень, кивнув, исчезает за дверью.

— Царапина, — вторю я, и всё ещё не могу поверить, что эта рана на теле моего мужа, моего Северуса.

— Гермиона, — выдыхает мужчина. Попытавшись развернуться ко мне, он ненамеренно оседает на пол возле меня.

— Сев, — всхлипываю, ухватившись за его плечи.

За своим стремлением защитить меня, он даже не успел осознать всю тяжесть своей травмы. Или... действительно, рана не глубокая. И это всего лишь моё осознание, моё понимание того, что этот мужчина смертный. И с ним может что-то случиться, он может умереть. И я могу его потерять... навсегда.

— Северус, — всхлипываю и задыхаюсь от нахлынувшего ужаса.

— Гермиона? — так вопросительно. Мужчина берет в руки моё лицо, и я лишь сейчас замечаю удивление в его глазах.

Но я лишь всхлипываю и держусь за его плечи. Такие широкие, сильные, надёжные.

— Гермиона, успокойся, — просит любимый.

— Вот, держите, — рядом оказывается незнакомец и протягивает мне бутылочку с зельем. Я делаю глубокий вдох и выдох, открыв пузырек, принюхиваюсь, желая убедиться, чти это действительно лечебное зелье.

Замечаю, как хмыкает Северус, но он тут же сдавленно шипит, когда прозрачные капли орошают разодранную рану.

— Тише, тише сейчас всё пройдёт, тише, — шепчу скорее для себя нежели для него.

— Простите, прошу! Я не хотел, я даже и не знаю как... — посыпался извинениями незнакомец.

— Уильям, я правильно поняла? — строго обращаюсь к парню я, и ловлю его кивок. — Объясни, что всё это значит? — требую и бросаю взгляд на девушку, которая, поджав губу, виновато прячет глаза.

— Это ты во всём виноват!

— Кэт, если бы ты не...

— Эй! — вскрикиваю я, заставив обоих замолчать. — Я же просила объяснить, а не обвинять друг друга. Так! Кто вы такие? Почему ты пришел за ребёнком? — я тут же вспоминаю про малыша и машинально тяну к нему руки, на что девушка крепче обнимает задремавшего кроху.

— Это мой ребёнок! — коротко и ясно поясняет девушка.

— Он наш! — тут же поправляет парень.

— Уил, я же говорила, что...

— Мне все равно, что ты...

— Тааак! Вы сами ещё дети! — шиплю и мысленно ругаюсь. Отвлекаюсь от этих двоих и припадаю к Северусу, помогая ему подняться. Чуть прихрамывая, он доходит до диванчика и, поджав губу, знаю, что больно, опускается. Я же сажусь рядом и беру его за руку.

— Пожалуйста, сядьте и расскажите всё нам, прошу, — я вижу как, обменявшись странными взглядами, парочка уселась на диван напротив нас.

— Меня зовут Кэтрин.

— Я, как вы уже поняли, Уильям.

— Чуть больше года назад мы с родителями переехали из Австралии. И буквально через неделю я познакомилась с Уилом. Это была очень забавная встреча, — улыбается девушка, продолжая свой рассказ, — это было в конфетном магазине...

— Я взял за хвост жевательного червячка и увидел, что за другой конец его держишь ты, — продолжил парень, смотря на девушку.

— Да, — улыбается Кэтрин.

— Через три месяца мы сыграли свадьбу и... — девушка поникла, замолчав.

— Что ии-и? — протягиваю я, ожидая продолжения, но Кэтрин не спешит, лишь хмурит брови, будто ушла в тревожные воспоминания.

— У него на руке была повязка, — шепчет Кэт. — Он придумал идиотскую отмазку! Сказал, что брат, играясь в детстве, случайно выпустил огненное заклятие, и на руке уродливый шрам. Я верила... пока однажды... ночью, когда он спал, я сняла бинты. Там была метка. Он — Пожиратель.

— Кэтрин, но я не...

— Я наслышана о «подвигах» людей присягнувших служить Тёмному Лорду! — перебивает она парня. — Думаешь, я могла бы остаться рядом с тобой с пятимесячным ребёнком под сердцем?

— И, поэтому, ты не разобравшись, просто сбежала!

— Да. И я...

— Ты глупая девчонка! — даже я вздрогнула, услышав голос мужа.

— Что? — не поняла Кэтрин.

— Идиотка, — продолжает глумиться мой зельевар.

— Северус, — шепчу я и чувствую, как мужчина мягко освобождает свою руку из моей и принимается расстёгивать пуговицы на левом рукаве. Ох, я, кажется, знаю что сейчас будет.

— Убежала, забрав ребенка у отца для того, чтобы оставить его у нас. Ты даже поленилась узнать, кто мы такие. Кэтрин, приятно познакомиться, — голос мужа наполнен тончайшим ядом, — меня зовут Северус Снейп. Я — Пожиратель Смерти с более чем двадцатилетним стажем, — девушка охает, а зельевар, подкатив рукав, предоставляет метку. — Выполнял все приказы Тёмного Лорда: мучил, доводил до сумасшествия, насиловал, убивал.

— Хватит, — просит девушка, сильнее прижав к груди ребенка.

— Северус, — укоризненно бросаю. Я-то знаю, кто мой муж, но вот зачем пугать несчастную. Но Северус лишь довольно хмыкает.

— Как ты... Как ты можешь быть с ним? — ужасается Кэт, уставившись на меня.

— Он вкусно готовит вишнёвый пирог и делает массаж! — отвечаю и слышу смешок мужа. Вру!

Готовит он только свои зелья, а массаж делает ужасно.

— Э... как... — девушка явно в шоке, а я устало вздыхаю, закатив глаза.

— Кэтрин, я люблю его, — беру за руку мужа и чувствую на себе его взгляд. — Люблю за всё и полностью.

— Но... но ведь он...

— А ты разве не любила Уильяма, когда выходила за него?

— Любила, — кивает девушка. — Но он ведь Пожиратель, он...

— Он тебя обижал? — спрашивает Северус, на что Кэтрин лишь стягивает бровки. — Бил, оскорблял, унижал, нас...

— Нет! — воскликнул Уил, вытянув руку вперёд. — Я бы никогда... я бы не посмел...
я бы не смог, — зашептал парень смотря на девушку взглядом полным любви.

— Нет. Он не обижал... Он был очень нежен всегда, и... он так ждал ребёнка, — Кэтрин замолчала и поникла, будто сама ушла в воспоминания.

— Кэтрин...

— Уильям, прости, пожалуйста, прости, — заумоляла девушка, заплакав.

— Мой цветочек, — зашептал Уил и обнял девушку. — Все хорошо, любимая... Теперь всё будет хорошо.

— У вас что слёзы — массовое оружие? — фыркает зельевар, а я хмыкаю.

Иногда помогает, а иногда нет. Тяжело вздыхаю, вспомнив наши скандалы по поводу ребенка.

— Но почему ты пришла именно к нам? — интересуется зельевар.

— Я видела её! — Кэтрин указала на меня. О!

— В детском магазинчике в дальнем углу комнаты. Ты думала, что тебя никто не видит, но видела я. Ты плакала. Перебирала детские вещи и плакала.

Я стыдливо опускаю голову и чувствую на себе жгучий взгляд мужа.

— Я поняла, что ты либо потеряла ребенка, либо просто хочешь малыша. Ну... а поскольку я была в бегах от мужа, я решила оставить кроху у вас. На время. Но вскоре Уил нашел меня и узнал где ребёнок, — девушка виновато опускает глаза и смотрит на пострадавшую ногу моего мужа.

— Простите за это...

— Да, простите. Я не думал, что вы ввяжетесь.

— Вы оба глупы и друг друга стоите, — без какой-либо корректности разъясняет Северус. — Что парень, что девчонка...

— Я не девчонка! — хмурит брови Кэт. — Я ведь даже на несколько лет старше её, — указывает на меня. Вот нахалка! Я ей сейчас...

— Гермиона — моя женщина, — коротко и ясно объясняет Северус. — А ты — девчонка. Кстати, твой муж чист. Я его вспомнил. Он вступил в ряды в самый последний момент по принудительному совету фанатичных последователей Тёмного Лорда. Если мне не изменяет память, ваша команда была наказана за проваленное первое задание, Уильям Бисфот, — усмехается Северус, хохотнув.

— Да, — кивает парнишка, — мы провалили и нас заперли в доме одного из Пожирателей. А когда началась война, нас забыли выпустить. Я никого не убивал, Кэт. Не мучил, не... ничего не делал.

— Поэтому не морочьте ни себе, ни нам голову, и живите спокойно. Любите друг друга, и больше никого не похищайте. И детей не подкидывайте, кукушки, — хмыкает Северус, поднявшись, и бросив палочку Уила на диван.

Я поднимаюсь следом, придерживая под локоть мужа, помогая ему. Он морщит нос, но не вырывается. Терпи, милый, знаю, что ты гордый. Хозяева тоже поднимаются, чтобы провести нас.

— Спасибо вам за то, что вы заботились о нашем сыночке, — благодарит Кэтрин. А я лишь прикусываю губу и даже не оборачиваюсь, не желая показывать слёзы на глазах. Не хочу показывать и то, как я сильно привязалась к крохе.

— Мы будем заходить к вам в гости, — слышу слова мужа и, подняв глаза, вижу, что он смотрит на меня, стянув свои густые брови. — Чтобы проверить как ваши дела, — усмехается он.

— И, Уильям, — Северус оборачивается к застывшему парню и поднимает волшебную палочку. — Круцио! — одно слово, сочетание шести букв заставляют корчиться в агонии.

— Северус! — восклицаю я, схватившись за руку с волшебным древком.

— Что вы делаете?! Прекратите! — кричит Кэтрин.

Но зельевар ни на кого не обращает внимания. Опустив палочку, склоняется к осевшему на пол парню.

— Уильям, это за то, что ты направлял свою палочку на мою жену, — поясняет мужчина. — Ещё раз сделаешь такую глупость, и я применю на тебе все три непростительных. Ты меня понял, Уильям? — Северус серьёзен как никогда.

— Да, я всё понял, — кивает парень.

— Пойдём, Гермиона, — Северус приобнимает меня, и мы исчезаем в камине.

Успокоились

Оказавшись в своей гостиной, я облегченно вздыхаю.

— Сев... — пищу, когда мой муж крепко обнимает, притянув к себе.

— Шшш, постой так немного, — просит, целует в висок и вновь прижимает к себе. Гладит по плечам и спине, будто желает убедиться, что я здесь, я рядом, я жива.

— Северус, — отвечаю на объятия. Прижимаюсь сильнее, будто и сама желаю убедиться в том, что он жив... он здесь.

— Твоя нога, — вспоминаю.

— Сначала в душ и...

— Перекусить?

— Да, — кивает, усмехнувшись. — Бутерброды сделаешь?

— Хорошо, а ты иди пока в душ.

Ловлю его кивок и чувствую, как он нехотя отпускает меня.

Пока закипает чайник, делаю обещанные бутерброды.

— Гермиона, слава Мерлину! — на кухню, с палочкой наготове, ворвался Гарри Поттер собственной персоной.

— Гарри, что ты?..

— Я что? Это вы! Сама попросила забрать тебя, а когда пришел, в доме не было ни души! Ты хоть представляешь, какие мысли посетили меня? — выпаливает Гарри, и я хлопаю ладошкой по своему лбу.

— Точно! Джинни... Гарри, прости! У нас возникли непредвиденные обстоятельства, — поясняю я, на что Поттер удивлённо вскидывает бровями.

— Где профессор?

— С ним уже всё хорошо. Он в душе.

— Где ребёнок? — тут же интересуется друг.

— Именно про это обстоятельство я говорю. Его забрали... родители, — сообщаю я, не сумев скрыть грусть в голосе.

— Всё нормально обошлось? — настороженно интересуется, заглядывая в мои глаза, а я лишь киваю.

— Ты из-за этого утром хотела к нам?

— Нет. Мы с Северусом вчера серьезно поругались, — признаюсь я. Сама моментально вспоминаю о вчерашней ссоре и о том, что мы хотели расстаться. В эту же секунду появляется ощущение, будто это было не вчера вечером, а сто лет назад и с кем-то другим, а не с нами.

— А сейчас? — Гарри вопросительно заглядывает в мои глаза.

— Сейчас уже всё хорошо. Прости, что заставила волноваться, — виновато улыбаюсь, взяв друга за локоть.

— Ничего страшного, — мягко отвечает, погладив мою руку. — Я рад, что у вас всё наладилось. — Ладно, я, пожалуй, пойду. Джинни нужно успокоить. Она пол-Аврората подняла, когда вы исчезли. Пойду давать команду «Отбой», — улыбается герой волшебного мира.

Напоследок подмигнув, Гарри исчезает в камине.
Я же, завариваю чай и, прихватив бутерброды, направляюсь в спальню.

— Сев...

— Иди в душ, я пока перекушу, — перебивает меня мой муж, когда увидел, что я достала мазь из тумбочки.

— Хорошо! — киваю и скрываюсь в ванной комнате. Быстрый душ и я, накинув халат, возвращаюсь к зельевару.

— Северус! — укоризненно бросаю я, поскольку застаю его открывающим мазь.

— Я сама! — забираю у него бутылочку и сажусь на постель возле его ног.

— Болит? — спрашиваю, когда окунув пальцы в мазь, провожу по коже. Мышца появилась сразу же, как я нанесла Настойку Ясеня, а вот кожа, которая появилась позже, стала рубленной, будто по ней прошлись зубы зверя.

— Уже нет, — мягко шепчет. — Гермиона, не нужно.

— Нужно! Ещё заразу занесёшь! — упрямлюсь я и обвязываю ногу бинтами.

— Тебе не стоило добавлять снотворного в мой чай, — тихо говорит, устало смотря на меня.

— Тебе следует отдохнуть, — поясняю, закрывая бутылочку.

Охаю, когда Северус неожиданно обвил руками мою талию и притянул к себе.

— Ты ведь не уйдёшь? — шепчет, боясь заглянуть в мои глаза.

— Нет, не уйду, — отвечаю, прижавшись к широкой груди.

— Только не уходи... прошу... — шепчет бессвязно, погружаясь в мягкий сон.

— Всё хорошо, Северус. Я буду рядом, — шепчу и сама закрываю глаза, проваливаясь в темноту.

Разговор души

Проснулись мы одновременно, когда солнце уже село за горизонт.

— Давно мы так не спали. Почти целый день, — улыбаюсь я, переворачивая яичницу с беконом на сковородке.

Готовить лень, поэтому наш ужин скромный. Но никто из нас не жалуется. Северус лишь довольно улыбается, когда я тру сыр на его готовый ужин.

Запив яичницу соком, мы вновь возвращаемся в спальню.
Не сказав друг другу ни слова, располагаемся на постели. Он, откинувшись на спинку, а я — возле его ног с мазью.

— Гермиона, утренней порции было достаточно.

— Нет. Нужно ещё раз, — упрямлюсь я и повторяю утреннюю процедуру вновь.

Замотав бинты, замираю, собираясь с мыслями.

— Я тебя не ненавижу, — тихо, будто сама боюсь этих слов.

— Что?

— Я тебя не ненавижу, Северус, — повторяю и смотрю на него. Густые брови стягиваются, и мне приходится продолжить.

— Вчера вечером я сказала... я так не думаю. Просто я злюсь на твоё упрямство и молчаливость. Я тебя не ненавижу, Северус, — повторяю вновь.

— Во мне просто накопилась обида за то, что ты не впускаешь в лабораторию, не разрешаешь гулять одной. Мне кажется, что ты считаешь меня бестолковой. И... это твоё негативное отношение к ребёнку. Если… если бы ты хотя бы сказал мне причину своего нежелания, тогда, возможно, я бы попыталась понять и смириться... — я облегченно выдыхаю. Так давно хотелось это всё сказать.

— Гермиона... — выдыхает и замолкает. Обвивает рукой мою талию и подтягивает ближе к себе. — Прости меня за то, что я немногословен с тобой. Прости, что не объясняю причину своих поступков. Я молчалив... мне сложно... ты ведь понимаешь?

Я смотрю в чёрные глаза и киваю. Всё прекрасно понимаю. Ему сложно раскрыться, излагать свои эмоции, чувства. Я знаю, чего ему стоит говорить мне «люблю»

— Это моя вина, что ты всё понимаешь не так, — шепчет, а я стягиваю брови.

— Думаешь, я так дорожу своей лабораторией? Да пусть она горит синим пламенем, пусть испортятся все зелья и пропадут ингредиенты и всё полетит к чертям, лишь бы ты, понимаешь, ты была цела и невредима. Я боюсь, что что-то случится, и ты пострадаешь...

— Сев... — шепчу я ошарашено.

— Думаешь, я не отпускаю тебя одну, потому что не доверяю? Это неправда, Гермиона. Я просто боюсь, что кто-нибудь из прошлого захочет передать мне привет и причинить боль самому дорогому человеку: тебе, Гермиона! — говорит тихо, сжав мою руку.

— Северус... — шепчу, и моё сердце невыносимо сжимается.

Как же я была глупа. Бедный! Ты так терзал себя своими волнениями. А я просто обижалась.
Зельевар глубоко вдыхает и откидывается на спинку кровати.

— Я лишь недавно понял, как ты важна для меня. После того случая в лаборатории, когда вы с Поттером немного пострадали. И ты… — глубоко вдыхает и замолкает на мгновение. — Я слишком долго жил без чувств, будто окаменел. И когда в моей жизни появилась ты, я боялся что не смогу ответить на твои чувства. Я так боялся любить и ещё больше боялся того, что не смогу полюбить, — делает глубокий вдох и улыбается уголками губ.

— Когда я, сидя у камина, наблюдаю за пламенем, моё сердце, — широкая ладонь зельевара опускается на грудь, — ускоряет свой ритм. Когда я вдыхаю аромат свежесваренного кофе, моё сердце так учащенно бьется. Тоже самое происходит, когда я добавляю ингредиент в мирно булькающий котёл. Эти вещи мне нравятся. И моё тело на это реагирует. Но когда рядом ты, — усмехается и берет мою руку, опускает на своё сердце. И я охаю, почувствовав под пальцами бешеный ритм.

— Северус, — выдыхаю я и даже слов подобрать не могу, насколько я ошарашена.

— Ты моя жизнь, Гермиона. Ты заставляешь меня чувствовать. Быть живым. Быть любимым. И я просто не представляю свою жизнь без тебя.

— Северус, тогда почему ты согласился расстаться... вчера? — задаю терзающий душу вопрос я.

— Гермиона, я люблю тебя, — говорит усмехнувшись. — Поэтому и отпустил. Я должен был отпустить... если сам не могу тебя сделать счастливой.

— Северус, ты придурок! — хнычу, стараясь возмутиться.

Мужчина смеётся и прижимает меня к своей груди.

— Подумала, что не люблю? — слышу возле уха и киваю.

— Глупая… моя глупая девочка, — шепчет, целуя в висок. — Я люблю тебя... до смерти люблю.

— Северус, и я тебя очень люблю, — отвечаю и тону в невероятно тёплых и надёжных объятиях.