Русская карательная система 16 страница

232. Многие из карательных мер, принятых Уложением 1845 г., не перешли в действующее Уложение, причем некоторые из них были отменены или сильно ограничены еще во время действия старого Уложения. Так, из главных наказаний, как мы видели, еще до введения действующего Уложения были отменены: 1) ссылка на житье в Сибирь и в отдаленные губернии, кроме сибирских; 2) отдача в рабочие и смирительные дома, а 3) выговоры, замечания и внушения, как особый род главных наказаний, отменены с введением действующего Уложения.

Далее, не перешли в Уложение:

1) церковное покаяние, которое хотя в ст.58 и упоминалось в числе дополнительных наказаний, но в Особенной части Уложения 1845 г. назначалось весьма нередко как взыскание самостоятельное. И в том, и в другом случае оно определялось церковным судом, от которого зависело определение его сущности, условий и порядка его осуществления (ст.973 Устава уголовного судопроизводства, ст.556, ч.2 XV т., изд. 1876 г.), а потому оно и являлось не наказанием в строгом смысле, а дисциплинарной мерой, в качестве каковой она и была рассмотрена мною ранее;

2) испрошение у обиженного прощения в присутствии суда или свидетелей, по форме и в тех самых выражениях, которые для сего предписывались судом. Оно назначалось за обиду и клевету и было отменено с изданием Устава о наказаниях как оказавшееся практически несостоятельным;

3) обряд публичной казни. По Своду законов, хотя уголовные наказания исполнялись публично, но особого обряда казни, кроме объявления приговора, закон не знал*(1969). Затем, при окончательном обсуждении в Государственном Совете проекта Уложения, как видно из журнала, председатель его заявил, что император Высочайше повелеть соизволил заменить кнут увеличенным числом ударов плетьми рукою палача на лобном месте, с заклеймением, ссылкою в каторгу и предварительным выставлением у позорного столба, с действующими на ум зрителя обрядами, определение коих государь предоставил Государственному Совету. Во исполнение этой Высочайшей воли, и состоялся Закон 21 января 1846 г. об обряде публичной казни, сопровождавшем ссылку в каторгу и на поселение. Этот обряд (ст.541 закона о судопроизводстве по делам о преступлениях, изд. 1857 г.) состоял из двух частей: а) отвоза преступника на место казни на возвышенных черных дрогах, окруженного стражей, в сопровождении духовного лица, в арестантском платье, с надписью на груди его о роде вины, а изобличенного в убийстве отца или матери - с черным покрывалом на лице, и б) самого обряда казни, т.е. прочтения ему приговора, переломления над ним, если он дворянин, шпаги и выставки на эшафот к позорному, черной краской окрашенному столбу, где наказанный и оставался в течение 10 минут, а затем, если он подлежал наказанию плетьми, то исполнялось таковое и, когда следовало, налагались клейма.

Но этот обряд не применялся к преступникам, осужденным к смертной казни, порядок исполнения коей был определен ст.520-529, ни к осужденным к политической смерти, которая исполнялась по правилам, указанным в ст.75 Уложения (изд. 1857 г.) и в ст.530, ч.II т.XV. При издании Судебных уставов был возбужден вопрос об отмене обрядов казни; но обряд был оставлен в том соображении, что о таковой отмене не сделано было никаких указаний в Основных положениях 1862 г., а потому ст.963 буквально повторила постановления Свода и даже распространила его на исполнение всех приговоров, присуждающих к уголовным наказаниям.

В 1876 г. Указом 8 июля (N 56172), при введении Судебных уставов в Царстве Польском, обряд публичной казни был отменен для Царства. Причиной его отмены было не только сознание полной нецелесообразности этого наказания, но и те беспорядки, которые вызывало исполнение казни*(1970). Затем, ввиду особенно сильных беспорядков, бывших в 1877 г. в Пензе, состоялось Высочайшее повеление о приостановлении обряда публичной казни для ссылаемых в каторгу и на поселение по всей империи, и 22 мая 1880 г. обряд был совершенно отменен, а затем Законом 26 мая 1881 г. отменено публичное исполнение и всех прочих уголовных наказаний.

Далее, в числе отмененных дополнительных наказаний должна быть упомянута указанная выше 4) полная конфискация имущества, применявшаяся при преступлениях политических.

Из наказаний заменяющих к этой группе относятся:

1) Политическая смерть как замена смерти физической. Политическая или гражданская смерть встречается в нашем праве еще в XVII столетии; но более точное определение получила она при императрице Елизавете в Указах 1753 и 1754 гг., где было сказано, что "политическою смертью должно именовать то, ежели кто положен будет на плаху или взведен на виселицу, а потом наказан будет кнутом с вырезанием ноздрей или, хотя и без всякого наказания, подвергнут токмо вечной ссылке", причем под ссылкой понималась ссылка вработу. Это определение, только за исключением рвания ноздрей, перешло в Свод, и политическая смерть заняла в лестнице наказаний самостоятельное место, непосредственно за смертной казнью (ст.19, изд. 1832 г.), причем, как указано было в примечании к этой статье, политическая смерть определялась токмо в чрезвычайных случаях, по приговору Верховного суда, за одни государственные преступления по первым двум пунктам.

То же значение было придано политической смерти и составителями Уложения 1845 г.; но узаконениями позднейшего времени обряды ее упростились настолько, что она потеряла почти вид особого наказания. Согласно ст.71 Уложения изд. 1885 г. и ст.967 Устава уголовного судопроизводства, обряд политической смерти выполнялся в том же порядке, как и смертная казнь: по привозе или приводе преступника на место казни ему прочитывался приговор суда, затем его возводили на эшафот, где, если он был дворянин, над ним переламливалась шпага и затем объявлялось Высочайшее повеление, дарующее ему жизнь*(1971). За политическою смертью всегда следовала каторга без срока или на определенный срок.

Таким образом, все различие политической смерти от каторги заключалось в возведении на эшафот и соединенном с этим, если акт помилования оставался преступнику неизвестным, ожидании смерти, а затем для дворян - в обряде переломления шпаги. Сама замена, как говорит закон, совершалась по особому Высочайшему повелению; поэтому суд, пользуясь правом, предоставленным ему ст.775 Устава уголовного судопроизводства, не мог ходатайствовать о замене натуральной смерти политическою, хотя, с другой стороны, указание ст.71, что за политической смертью всегда следует каторга, не вполне соответствовало ст.165 Уложения, так как от монаршей воли зависело избрать и иное наказание, соединенное с лишением всех прав, т.е. поселение. Действующее Уложение не знает этого вида наказания.

2) Отдача в заработки, заменявшая, как было указано, для несостоятельных к уплате денежную пеню и даже арест. Закон не содержал указаний относительно порядка устройства работ на том основании, что несостоятельность, обнаружена ли она при взыскании гражданском, или при взносе податей, или при уплате пени, должна иметь одинаковые последствия. Отданные в заработки могли быть предлагаемы в работу как к частным людям, так и в общественные заведения в том же уезде или в соседнем; эта мера как практически несостоятельная не была сохранена в Уголовном уложении.

К числу не вошедших в Уложение заменяющих наказаний относится также отсылка к епархиальному начальству священнослужителей и монашествующих христианских исповеданий в случае осуждения их к низшим видам лишения свободы.

Наконец, к группе заменяющих наказаний относилась прежде отдача в солдаты. Еще Указом Петра Первого 11 мая 1719 г. (Полное собрание законов, N 3369) было установлено: написание в солдаты или матросы беглых и гулящих и слонявшихся по улицам людей, которые были в приводах по разным делам в полицейских местах и не могли или отказывались представить доказательства о своем звании или состоянии. В 1730 г. велено было отдавать в солдаты за ложное объявление слова и дела, а в 1751 г. - за корчемство. Наибольшее развитие получила эта мера, практиковавшаяся не только в судебном, но и в административном порядке, в конце XVIII и первой половине XIX столетия, в особенности в царствование императора Николая I. Сколько-нибудь определенный юридический характер получила отдача в солдаты лишь в Своде законов, где она заняла самостоятельное место (ст.66 и след. по изд. 1832 г.), причем различалась отдача в солдаты с выслугой и без выслуги и без права производства в чины. По Уложению о наказаниях отдача в солдаты употреблялась иногда как самостоятельное наказание, главным образом, за нарушение Устава рекрутского, за бродяжество, а чаще как заменяющее наказание для изъятых от телесных наказаний вместо ссылки на поселение и исключения из службы, если приговоренные были годны к военной службе (ст.80 и 81 Уложения по изд. 1857 г.), а затем для несовершеннолетних. Законом 27 марта 1860 г. отдача в солдаты как наказание вообще была отменена и оставлена только в некоторых случаях для несовершеннолетних; с изданием же Устава о воинской повинности 1874 года эта мера взыскания совершенно исчезла из Уложения, так как зачисление в военную службу без жребия, указываемое в Уложении (ст.511 и 512) по отношению к лицам, преступно уклонившимся от отбывания этой повинности, не составляет наказания в тесном смысле.

Из не предполагавшихся к внесению как Редакционной комиссией, так и Особым совещанием при Государственном Совете в Уложение особенных наказаний главное место занимают взыскания за преступления и проступки по службе. Составители Уложения объясняли их необходимость двояко: во-первых, тем, что служащие могут впадать в проступки совершенно отличные, и, во-вторых, тем, что они пользуются преимуществами, прочим лицам не предоставленными.

Bсе эти взыскания были исчислены в ст.65 и сведены к 9 видам, причем законом не определялось взаимное отношение этих видов друг к другу; но Правительствующий Сенат в решении по делу Васильева 1871 г., N 391, признал, что эти пункты не составляют степеней и что суд, смягчая ответственность, не может переходить от одного такого наказания к другому, а, как при всех исключительных наказаниях, может только ходатайствовать перед государем о смягчении наказания по ст.154 и 155 Уложения.

К этим наказаниям по ст.65 были отнесены: 1) исключение из службы, которое по ст.66 влекло за собою лишение права вступать в государственную службу и быть избирателем или избираемым в сословных или земских собраниях; для не изъятых от наказаний телесных исключение из службы заменялось заключением в тюрьме на время от 4 до 8 месяцев; 2) отрешение от должности, причем по ст.67 отрешенный не имел права в течение 3 лет со дня отрешения поступать на государственную и общественную службу; 3) вычет из времени службы, который по ст.68 не должен был превышать 1 года, если служба дает право на получение наград, пенсий и знаков беспорочной службы; 4) удаление от должности, которое по проекту Уложения могло быть и временное, на срок не свыше года; но Государственным Советом, ввиду практических неудобств временного замещения удаленного, сохранено только удаление полное; 5) перемещение с высшей должности на низшую; 6) выговор более или менее строгий с внесением оного в послужной список; 7) вычет из жалованья, но во всяком случае не более 1/3 годового оклада; 8) выговор более или менее "1/3 годового оклада; 8) выговор более или менее "1/3 годового оклада; 8) выговор более или менее строгий без внесения его в формуляр; и 9) замечания более или менее строгие.

При этом взыскания, указанные под N 9 и 8, могли быть назначаемы не только по суду, но и по определению непосредственного начальства, а взыскания, указанные под N 7, 5 и 4, а равно и арест не свыше 7 дней - начальством, от которого зависит определение к должности. По Судебным уставам к этим взысканиям было прибавлено еще предостережение, которое могло быть словесное или письменное.

Так как в действующее Уложение включены только такие преступные деяния служащих, за которые они подлежат общим уголовным взысканиям, то специальные наказания для служащих были предположены к перенесению в Дисциплинарный устав.

Не перешли в действующее Уложение и так называемые исключительные наказания, назначавшиеся за некоторые отдельные преступлении и указанные в Особенной части.

По своему юридическому значению эти меры представляли значительное разнообразие. Иногда они употреблялись как самостоятельные взыскания, являясь единственным карательным последствием известных преступных деяний, иногда же, и притом весьма часто, такие исключительные наказания употреблялись в значении придаточных наказаний. В этих случаях исключительный характер дополнительного наказания не изменял значения главного, которое оставалось общим и подлежало изменению по общим правилам*(1972).

Наконец, иногда исключительное взыскание имеет характер заменяющего наказания, например, при наказании за кровосмешение*(1973).

Но в каком бы виде ни применялось исключительное наказание, его главная особенность заключается в его неизменности: оно всегда имеет характер безусловно определенной санкции, не допускающей изменений. Таким образом, например, закон назначал для скопцов всегда ссылку в отдаленный край Восточной Сибири; поэтому, по толкованию Правительствующего Сената*(1974), эта мера взыскания не могла быть изменяема судом, несмотря на наличность обстоятельств, уменьшающих вину, несовершеннолетие и т.д.; суд мог в этих случаях только ходатайствовать о смягчении участи подсудимого перед верховною властью, в порядке ст.775 Устава уголовного судопроизводства.

Но, конечно, несмотря на свой исключительный характер, эти меры сохраняли характер наказания; поэтому, например, при конкуренции с другими наказаниями суд должен был применять общие постановления о совокупности, а равным образом они подлежали действию давности и т.д. Задача суда, и, нельзя не сознаться, весьма трудная, состояла в том, чтобы из природы этих взысканий вывести их соотношение с взысканиями, внесенными в общую лестницу, и затем, сообразно этому масштабу, определить порядок применения к ним правил о совокупности или давности.

Карательными мерами, употребляемыми в значении исключительных наказаний, иногда являлись и общие наказания, но назначаемые или совершенно с особенными сроками, например заключение в крепость при дуэли, или с особенными условиями, например, ссылка на поселение при скопчестве; всего же чаще такие взыскания имели совершенно самостоятельный тип.

Исключительные карательные меры имели иногда религиозный характер, каковы, например, лишение христианского погребения самоубийц, отправление к духовному начальству для увещания и вразумления, заключение в монастырь на работы за кровосмешение, за вступление в брак без согласия родителей и т.д. Другую группу составляли меры гражданского характера: недействительность духовного завещания, лишение права наследовать в имуществе одного из родителей, взятие имения в опеку и т.п. Но всего чаще исключительными наказаниями являлись меры карательные, заключающиеся или в своеобразном виде лишения свободы, или в особых ограничениях правоспособности, или в своеобразных имущественных лишениях; таковы, например, уединенная жизнь в доме родителей под их присмотром, содержание на хлебе и воде, вечное из пределов государства изгнание, признание безвестно отсутствующим, лишение духовного сана, внушение от гражданского начальства, наряд на дежурство без очереди, употребление в служительские по карантину должности, обращение впочтальоны из смотрителей, перемещение на другую станцию, назначение в сторожа или караульные и т.д.

К группе таких наказаний приходится отнести и телесное наказание, так как по Уложению изд. 1885 г. оно, до отмены и этого постановления по Закону 10 июня 1900 г., назначалось по суду, только уже по ст.952, бродягам за ложное показание об их звании и состоянии*(1975). Но это наказание еще так недавно занимало в нашей карательной системе центральное место, придавая ей совершенно своеобразную окраску, что оно требует более подробного обзора*(1976).

Древнейшие памятники нашего светского законодательства не упоминают о телесных наказаниях; в нашу судебную практику оно проникает посредством влияния греко-римских законов, и прежде всего в виде членовредительных наказаний*(1977).

Впервые телесные наказания входят в систему карательных мер в эпоху Судебников. В Судебнике великокняжеском 1497 г. назначается в двух случаях наказание "кнутьем" - за первую татьбу и за порчу межевых знаков; но уже в Царском Судебнике, в Уставной книге Разбойного приказа, а в особенности в Уложении царя Алексея Михайловича, область применения телесных наказаний значительно расширяется*(1978). Главным средством наказания был кнут*(1979), и так как само наказание всего чаще было выполняемо публично, на торгу, то оно и получило название торговой казни. Назначалось это наказание или самостоятельно, или в соединении с другими, например, написанием виновного в украинные города или с тюремным заключением. По Уложению Алексея Михайловича различалось 4 вида наказания кнутом: 1) простое; 2) нещадное и жестокое; 3) публичное на торгу, в торговые дни, при многих людях, в проводку, или на козле (кобыла, столб с перекладиной)*(1980); и 4) имевшее последствием ссылку, иногда даже пожизненную. Кроме кнута, как в Уложении, так и в актах того времени, встречаются и другие средства телесного наказания, в особенности прутья толщиною в мизинец, а позднее, в конце XVII века, плеть, но сам образ и порядок исполнения этого наказания не был определен законом, даже по большей части в законе не указывалось число ударов, различалось только наказание простое и нещадное*(1981). В эпоху же Уложения встречаются и разнообразные членовредительные наказания, и притом, как замечает Сергеевский, в трояком значении: во-первых, как отплата за содеянное; так ст.10 главы ХХII Уложения говорит: а буде кто, не бояся Бога и не опасаясь государския опалы и казни, учинит над кем-нибудь мучительное наругательство, отсечет руку или ногу, или ухо, или губы обрежет, или глаз выколет, а сыщется про то допряма, и за такое его наругательство самому ему учинить то же; во-вторых, как средство предупреждения преступления уничтожением пригодных для того орудий; таково в особенности часто встречавшееся в новоуказных статьях 1667 г. отсечение руки, носа, пальцев, причем отсечение отдельных членов назначалось или отдельно или совместно и в определенной законом постепенности; далее, сюда же относится отсечение языка, назначавшееся за разные "неистовые речи", как говорит Котошихин, - "за царское бесчестие, кто говорит против него за очи бесчестные ложные слова", также за возмутительные речи и за религиозные преступления; способы и орудия, которыми выполнялись наказания, в наших памятниках не определялись. "Секли и резали, - говорит проф. Сергеевский, - руки, ноги, пальцы и языки как придется, как удобно или как вздумается исполнителям. Руки отсекались то по запястье, то поперек ладони; до которого места отсекались ноги - неизвестно; язык отрезали обыкновенно не весь, а часть его. Нередко бывали случаи, что лица с урезанными языками по излечении раны начинали снова говорить, и тогда им резали язык вторично. Для рвания ноздрей употреблялись особые железные щипцы; отсеченные члены иногда прибивались на стенах или на деревьях". В-третьих, как средство распознания лиц, уже изобличенных в преступном деянии. Такой мерой является клеймение, или пятнание, встречавшееся в наших памятниках уже в XIV веке*(1982); клеймение в эпоху Уложения производилось посредством раскаленного пятна, прикладываемого на щеку, а городовые сибирские клейма накладывались на спину. Такое же значение имело отчасти и отрезание ушей, как это видно из статьи 19 главы XXI Уложения, а впоследствии поротие ноздрей и рвание носа, хотя первоначально оно являлось как специальное наказание за употребление табака*(1983).

При Петре Великом применение кнута расширяется до крайних пределов,причем торговая казнь назначалась или самостоятельно, или как составная часть политической смерти; в последнем случае вместе с клеймением, состоявшим в начале царствования Петра Великого в наложении орла на щеку(заорлить в щеку), а позднее, по Указам 14 января 1704 г. и 5 февраля 1705 г., в двух видах: для более тяжких преступников - вырезание ноздрей, а для менее важных - клеймение буквою "В" в лоб с натиранием многократно порохом. Торговая казнь признана по Уставам воинскому и морскому и по Генеральному регламенту лишающей всякой чести и даже делающей недостойным служить в войске солдатом. С другой стороны, в эпоху Петра Великого прибавились новые виды телесных наказаний - шпицрутены и кошки - по Морскому уставу.

С половины XVIII века останавливается рост применения телесного наказания; хотя и после того, почти до нашего времени, оно сохраняло преобладающее значение не только в практике судебных мест, но и в законе.

Прежде всего вымирают, конечно, членовредительные наказания: отсечение руки, носа, вырезание языка; они исчезают с первой половины XVIII века, отменяясь притом не законом, а путем обычая*(1984). Всего долее из них держались наказания, служившие в то же время удостоверением в прежней судимости, а именно: рвание ноздрей и клеймение. Оба эти наказании были отменены для женщин Указом 22 января 1757 г. (Полное собрание законов, N 10686), а затем рвание ноздрей было отменено вообще для всех преступников в 1817 г.*(1985) Клеймение же, с отменою Указами 1753 и 1754 гг. смертной казни за общие преступления, сделалось необходимым дополнением всех наказаний, заменявших казнь, клеймение было словами "вор" - на лбу буква "В" и на щеках "О" и "Р" (Свод законов, изд. 1832 г., ст.41)*(1986). По Уложению (ст.28 по изд. 1857 г.) клеймению подлежали только каторжные мужчины, почему и в клейме было три буквы "К", "А", "Т": оно ставилось по-прежнему на лбу и на щеках*(1987). Наконец, Законом 17 апреля 1863 г. клеймение во всех его видах была отменено.

Область применения болезненного телесного наказания была значительно ограничена лишь с Екатерины. Как было уже указано выше, наше старое право почти не знало сословных различий по отношению к наказанию. Торговой казни и битью батогами подвергались и высшие духовные особы, и титулованные светские чины, иногда занимавшие высшие государственные должности; в особенности таким "подбатожным" равенством сословий отличалась эпоха Петра Великого. Первое ограничение было внесено Жалованной грамотой дворянству 21 апреля 1785 г. (Полное собрание законов, N 16187), которая в ст.6 и 15 постановляла "телесное наказание да не коснется благороднаго". В том же году изъятие было распространено на купцов первых двух гильдий и именитых граждан, а в 1796 г. - на священнослужителей. Правда, что император Павел I, как видно из Указа 13 апреля 1797 г. (Полное собрание законов, N 17916), по поводу дела прапорщика Рожнова дал любопытное собственноручное разъяснение жалованной грамоты: "Как скоро снято дворянство, то и привилегия до него не касается, по чему и впредь поступать", а потому и Сенат указал впредь дворян и лиц других привилегированных сословий (купцов, священнослужителей) наказывать телесно по лишении их прав состояния*(1988). Но по вступлении на престол Александра I с 1801 г. узаконения императрицы Екатерины II снова восприяли свою силу. С другой стороны, по указу императора Павла I от телесного наказания были изъяты все лица старше 70 лет*(1989); при Павле же Указом от 31 июля 1799 г. отдельно от каторжной казни поставлено публичное наказание плетьми и ссылка на поселение в Сибирь.

При императоре Александре I Указом 18 января 1802 г. (Полное собрание законов, N 20115) судебным местам было запрещено употреблять в приговоре слова "нещадно" и "жестоко", а затем, в 1812 г., предписано судам точно означать число ударов. В 1817 г. императором был учрежден Особый комитет в Москве об отмене торговой казни, названной в указе "бесчеловечною жестокостью"*(1990). "Государь Император, - как заявил граф Тормасов при открытии комитета, - обращая внимание на употребляемые доныне телесные наказания кнутом и рвание ноздрей с постановлением знаков и находя, что cиe наказание сопряжено с бесчеловечною жестокостью, каковой нет примеров ни в одном европейском государстве, что жестокость сия, будучи отдана, так сказать, на произвол палача, не токмо не удовлетворяет цели правосудия, которая при определении наказания требует, чтобы оно было в точной соразмерности с преступлением, но большею частью находится с оною в противоположности, и наконец, что такое ужасное наказание, от которого преступник нередко в мучительнейших страданиях оканчивает жизнь, явно противоречит уничтожению смертной казни..." Комитет нашел, что хотя по изменению состояния нравов и можно бы было заменить кнут плетьми, но если отменить торговую казнь в отдельном указе, то народ по недоразумению легко может вообразить, что будто и всякое уголовное наказание отменяется, а потому, ввиду этих доводов, отмена торговой казни была отложена до издания нового Уложения. Действительно, в 1824 г. Государственный Совет при рассмотрении Проекта 1813 г. обсуждал и предположения Комитета 1817 г., а равно и известную записку Мордвинова о кнуте как орудии казни; при этом 13 членов подали голос за отмену кнута, 4-за удержание и 1 член (Шишков) воздержался от подачи мнения. Но практических последствий это обсуждение не имело*(1991).

При императоре Николае I в 1829 г. было секретно постановлено, чтобы число ударов кнута не превышало 50, а при издании Cвода законов по отношению к значительному числу преступлений кнут был заменен плетьми*(1992); затем во время подготовительных работ по составлению Уложения был снова поднят вопрос об отмене наказания кнутом*(1993). Составители проекта предположили заменить кнут плетьми в том соображении, что наказание кнутом, завися от произвола палача, может быть или орудием смерти, или же, особливо при малом числе ударов, сделаться слишком слабым и что сие бывает в самом деле часто вследствие подкупов; при наказании же плетьми качество ударов заменяется количеством, не представляя уже возможности по произволу дать жизнь преступнику или лишить оной. Но министр юстиции подал особое мнение за сохранение кнута. Комиссия Государственного Совета предположила также отменить кнут, но заменить его мерой, практиковавшейся в Остзейских губерниях - наказанием связками лоз. Но перед рассмотрением Уложения в Общем собрании была заявлена Высочайшая воля о замене кнута увеличенным числом ударов плетьми, что и было принято в окончательной редакции Уложения*(1994). В 1854 г. вследствие письма к наследнику цесаревичу Потемкиной, бывшей членом Попечительного комитета, по поводу арестантки Колосовой, присужденной к 75 ударам плетьми и могшей вынести только 14 ударов и в бесчувственном состоянии привезенной в больницу, составлена была Комиссия по вопросу о применении телесных наказаний к слабосильным, а затем на основании этих работ состоялось Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета от 24 января 1855 г. (негласное) о замене тяжких телесных наказаний для лиц, оказавшихся по состоянию их здоровья не могущими вынести тяжести наказания*(1995).

Дальнейшая история телесного наказания, как в царствование императора Николая I, так и в начале царствования Александра II, заключалась в расширении числа лиц, изъятых от телесных наказаний. Но с отменой крепостного права, с дарованием личных прав многомиллионному низшему классу населения вопрос о телесных наказаниях естественно был затронут более глубоко, в самом его корне. Действительно, в апреле 1861 г. была передана в комитет, бывший при II Отделении, по рассмотрению нового Воинского устава о наказаниях, записка князя Николая Алексеевича Орлова об отмене телесных наказаний*(1996). При рассмотрении этой записки в комитете, а затем предположений комитета отдельными министрами и главноуправляющими значительное большинство высказалось если не за полную отмену телесного наказания, то за возможное ограничение его применения*(1997). Последствием работ этого комитета и был памятный Указ 17 апреля 1863 г. и приказы от того же числа по военному и морскому ведомствам, в коих указывалось и на мотив нового закона: "Возвысить дух нижних чинов".

Сущность этих узаконений сводится к следующему. По Уложению 1845 г. и по воинским уставам средствами телесного наказания являлись плети, шпицрутены, кошки, палки, паррутены, розги; кроме того, к этим наказаниям причислялись клеймение и наложение оков. После Закона 1863 г. к телесным наказаниям по Уложению и воинским уставам относятся только розги и оковы, все прочие виды этих наказаний отменены.

Далее, по Уложению телесное наказание назначалось как самостоятельное, дополнительное и заменяющее; после Закона 1863 г. весьма уменьшилось число случаев, в коих телесное наказание назначалось как самостоятельное, совершенно отменено употребление телесного наказания как дополнительного, а как наказание заменяющее оно сохранено было только для случаев явной невозможности определить нормальное наказание. Вместе с тем увеличилось и число лиц, изъятых от телесных наказаний, так как сюда были отнесены все женщины, церковнослужители, а также лица крестьянского сословия, занимающие общественные должности по выборам.

Позднее Указом 30 августа 1864 г. отменено телесное наказание для Царства Польского; равным образом это наказание не было включено в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и предложение, сделанное при рассмотрении проекта в Государственном Совете о сохранении и в Уставе розог как наказания заменяющего, было отвергнуто большинством 17 членов против 6 по следующим соображениям. Наказание розгами, определяемое взамен других низших исправительных наказаний, вовсе не соответствует своей цели: ибо, будучи лишено жестокости совершенно отмененных уже шпицрутенов и плетей, оно для большинства нашего народа, привыкшего с малолетства к грубому со всех сторон обхождению, весьма малозначительно и не только не возбуждает, говоря вообще, особенного между виновными страха, но, напротив того, весьма часто предпочитается лишению свободы, уплате денежного взыскания или отдаче в общественные работы. Из опыта известно, что наказание это представляет в сущности даже почти безнаказанность: ибо виновный, получив известное число ударов, отпускается на свободу и имеет всю возможность к дальнейшему удовлетворению могущих быть у него порочных склонностей. Между тем телесные наказания не могут не быть признаны положительно вредными, препятствуя смягчению нравов народа и не дозволяя развиться в нем чувству чести и нравственного долга, которое служит еще более верной охраной общества от преступлений, чем самая строгость уголовного преследования.