Человек как цель, а не средство

Политическая философия Роберта Нозика

Политическая философия Роберта Нозика, изложенная им в книге «Анархия, государство и утопия» («Anarchy, StateandUtopia», 1974) во многом повлияла на современные идеи либертарианства в частности и политической философии в целом. Нозик стремится доказать, что единственной морально обоснованной формой государства является минимальное государство (в противоположность анархизму или концепции «государства социальной справедливости» [Роулз 2004]). КонцепцияНозика подвергалась убедительной и аргументированной критике (к примеру –[Koehn 1998], [Кимлика 2010]). Под минимальным государством подразумевается государство, единственная функция которого – защита собственности и свободы человека, прибывающего на его территории. В этом эссе мы не будем подробно рассматривать все аспекты политической философии Нозика, однако сосредоточимся на наиболее важных (и одновременно спорных) ее элементах и критике этих элементов.

Минимальное государство, а не анархия

В начале своей работы Нозик обосновывает необходимость существования минимального государства, в отличие от ситуации анархии. Несмотря на некоторую проблематичность определения государства, Нозик считает им организацию, обладающую исключительным правом на применение силы на своей территории, причем как по отношению к гражданам, так и не-гражданам, находящимся на этой территории.

Нозик обращается к ситуации «естественного состояния», когда на определенной территории проживают люди, у которых есть некоторая собственность и желание ее сохранить. В какой-то момент люди начнут объединяться для сотрудничества, делегируя полномочия разрешения конфликтов определенной организации – «охранному агентству». В ином случае разрешение конфликтов представляло бы «войну всех против всех». Далее Нозик обосновывает, как исключительно морально приемлемым путем возникает «минимальное государство».

В какой-то момент одно «охранное агентство» оказывается доминирующим на определенной территории. Люди хотят быть его клиентами, так как оно гарантирует им защиту от посягательств других людей, а также «приемлемым» способом разрешает споры между самими клиентами этого агентства [Нозик 2008]. Тем не менее, это доминирующее агентство еще не является государством, так как занимается защитой только своих клиентов. Однако представим ситуации, когда на территории доминирования одного агентства имеются люди, которые не являются его клиентами. Агентство должно защищать интересы своих клиентов в случае применения неприемлемых методов правосудия со стороны не-клиентов. Тем не менее, как поступать агентству, если сами клиенты агентства применяют эти методы к не-клиентам? Как считает Нозик, единственным морально обоснованным решением агентства является своего рода «компенсация» не-клиентам – агентство обязуется защищать их от своих клиентов при условии, что не-клиенты отказываются от самостоятельного совершения правосудия [Нозик 2008]. В этот момент и возникает минимальное государство. В дальнейшем мы не будем обсуждать доводы Нозика в пользу минимального государства в противовес анархии, а сосредоточимся на обосновании Нозиком моральной необходимости исключительно минимального государства.

Человек как цель, а не средство

Нозик исходит из восходящего к «категорическому императиву» Канта аргумента о том, что человек всегда должен рассматриваться не как средство для достижения цели, а как «цель в себе» [Нозик 2008], строя свою политическую философию на этом этическом соображении. Из этого Нозик делает вывод о неотъемлемом праве собственности человека на самого себя, и, как следствие, на свои таланты и продукты их применения. Прежде всего, стоит отметить, что отношение к человеку как к цели может пониматься по-разному. Формальное понимание: отношение, сохраняющее способность человека оценивать свое текущее положение, планировать свое будущее, ставя цели, и пытаться следовать этим целям. Более содержательное понимание: отношение, позволяющее человеку «создавать целостную картину своей собственной жизни… и действовать в соответствии с некоторой общей идеей того, какую жизнь человек хочет вести» [Нозик 2008]. Как справедливо отмечено в [Кимлика 2010], Нозик не всегда последовательно разделяет эти два понимания. Различие этих двух пониманий можно провести на простом примере. Если рабочий вынужден трудиться на фабрике, чтобы прокормить свою семью, то никто формально не относится к нему как к средству – с ним заключен честный контракт, никто не заставляет его работать, он волен поменять свою жизнь так, как ему захочется. Однако если мы предположим, что из-за низкого уровня образования все возможные варианты трудоустройства для этого рабочего примерно одинаковы, то при сохранении формальной «собственности на себя» он не имеет реальных альтернатив ее реализации.

О критике неизбежного следствия из собственности на себя собственности на продукты своего труда и талантов мы поговорим позже, а сейчас рассмотрим возможные проблемы понимания самой посылки «собственности на себя».

2.1. Собственность на себя: что включено в «себя»?

Сложно не согласиться с тем, что таланты человека принадлежат этому человеку. Однако только ли ему? Для идеи Нозика о собственности на себя чрезвычайно важна «личная граница» человека, внутри которой человек является единственным собственником. Однако это взгляд можно критиковать с двух позиция.

Первая проблема: является ли сам человек и его таланты продуктом исключительно своих действий? Это сложный момент. Допустим, что Артем умеет прекрасно программировать. Это, безусловно, заслуга его стараний, он тратил свое время на развитие этих способностей. Однако только ли он внес свой вклад в будущий успех? Мы можем не учитывать людей, которые сделали вклад в его образование (они выполняли свою работу согласно контракту, и Артем, уже став программистом, вряд ли остается всю жизнь обязанным своим воспитателям в детском саду). Однако как быть с родителями, без трат времени, сил и средств которых Артем смог пойти в этот детский сад? Является ли Артем единственным собственником своих талантов, и, если является, то какой части? Является ли Артем собственником своей способности концентрироваться и прикладывать усилия, которая появилась у него в результате воспитания? Не является ли часть способностей Артема собственностью общества, в котором поощрение этих талантов привело к их развитию? Невозможно отрицать, что Артем является собственником своих талантов? Однако сложно утверждать, что он является их единственным собственником.

Вторая проблема связана с поставленнымРолзом[Ролз 1995] вопросом о противопоставлении обстоятельств и последствий выбора человека. Если мы действительно исходим из собственности человека на себя, то тогда для нас подобного противопоставления существовать не должно, и, следовательно, неблагоприятные обстоятельства человека не должны компенсироваться. Однако можем ли мы интуитивно согласиться с утверждением, что с точки зрения этики мы можем в принципе не отличать обстоятельства от последствий выбора? Мы постараемся проиллюстрировать это примером. Пускай существует два человека, Джон и Саймон. Джон имел родовую травму (представим, что произошла она не по вине врачей) и в результате лишился ноги. Саймон же рос здоровым юношей, однако употреблял наркотики, и в результате запущенного тромбоза вен лишился ноги. С точки зрения Нозика, оба этих человека не имеют права на компенсации от общества (компенсации в концепции Нозика выделяются в том случае, если общество ограничивает для какого-то индивида действия, доступные для всех остальных, однако в данном случае общество ничего не ограничивает, оба парня не могут осуществлять часть деятельности по независимым медицинским причинам [Нозик 2008]). Почему же Джон должен всю жизнь быть ограничен из-за негативных обстоятельств, которые не являются следствием его выбора, в той же степени, что и Саймон, который сам привел себя к такому состоянию? Таким образом, Джон изначально обладает некоторой меньшей, чем у остальных, собственностью на себя, ему не доступен ряд целей, которые перед собой могут ставить обычные люди. Можем ли мы в принципе говорить, что содержательная интерпретация «собственности на себя» (иметь возможность ставить перед собой цели и стремиться к ним) в случае Джона изначально является ущербной? Не должно ли общество, если оно следует императиву о «человеке как цели, а не средству» стараться компенсировать положение Джона?

Как нам кажется, сложности с «правом на себя» в любом случае будут существовать, так как они следуют из вопроса о том, что такое человек в принципе. Однако мы можем привести некоторые соображения, согласно которым понимание человека как единственного обладателя своих талантов и неразличение обстоятельств и «последствий выбора» все равно может иметь место, а, следовательно, и начальные положения Нозика могут оставаться справедливыми. Как кажется, восприятие части талантов и способностей человека как собственности не только этого человека является не менее спорным. Если воспринимать их как «обстоятельства» Ролза, то возникнет вопрос о различении последствий выбора и обстоятельств. В какой-то степени практически всего человека в таком случае можно считать «обстоятельствами» - все наши взгляды, решения и, следовательно, достижения – в какой-то степени продукт врожденных «обстоятельств», воспитания и влияния общества. Кроме того, как можно оценить те негативные обстоятельства, которые никак себя не проявили в результате выбора человека? (более подробный разбор проблемы разделения «обстоятельств» и «последствий выбора» см. в [Кимлика 2010: 101-108]).

Титулы собственности

Далее Нозик утверждает, что из права «собственности на себя» обязательно следует правовая теория титулов собственности [Нозик 2008], так как только эта теория не нарушает данное право:

(i) Принцип передачи имущества – то, что справедливо приобретено, может быть справедливо передано;

(ii) Принцип справедливого начального присвоения – то, каким образом люди могут начать справедливо владеть вещами, которые могут затем быть переданы по принципу (i);

(iii) Принцип исправления несправедливости – каким образом обращаться с владениями, которые приобретены или переданы при нарушении принципов (i) и (ii).

В следующих частях этого раздела мы представим те позиции, с которых обычно критикуют теорию «титулов собственности», а также попробуем разобраться в самой критике и защите «титулов собственности».

3.1. Требования к принципу передачи имущества

Как мы видим (и как отмечает сам Нозик), любая передача имущества возможна только в случае уверенности в том, что имущество было приобретено честным образом. Из этого следует, что до любой передачи мы должны проверить, честно ли человек владеет имуществом? Сам Нозик понимает [Нозик 2008], что это, в конечном счете, упирается в достаточно неразрешимую ситуацию – необходимо проверить, каким образом была получена абсолютно любая вещь, то есть отследить «владельцев» любого блага вплоть до весьма древних времен. Хуже того, вполне вероятным окажется, что практически все современные блага – результат совершенно несправедливого присвоения. Вполне логичным было бы считать американских индейцев законными обладателями американской земли[Lyons 1981] Что при этом делать с построенными небоскребами – считать ли их тоже собственностью индейцев? Кроме того, во многих случаях непонятно, кого считать нынешними легитимными собственниками ранее несправедливо присвоенных вещей.

Нозик предлагает некоторые способы исправления подобной несправедливости, однако прежде всего он предлагает сосредоточиться не на практическом способе «исправления несправедливости» в текущих условиях, а на формулировке принципа (ii), согласно которому возможно справедливое начальное присвоение. Это кажется достаточно правильным: прежде всего, это позволит в действительности определить, какие вещи присвоены справедливо, а какие нет, кроме того, это позволит нам справедливо осуществить изначальное присвоение в дальнейшем. Последнее может быть решением проблемы невозможности установления справедливости владения в текущих условиях. Если для большинства вещей мы неспособны установить справедливость собственности на нее, то достаточно логичным было бы осуществить разделений всей собственности заново, однако уже согласно справедливым принципам. Другим возможным решением Нозик называет возможное единоразовое перераспределение всей собственности в соответствии с принципом различия Ролза, при котором, тем не менее, собственность, «справедливость» владения которой была бы установлена, была бы возвращена владельцу. В Разделе 2.2 мы подробнее рассмотрим сам принцип справедливого начального присвоения, а пока рассмотрим подробнее возможные способы решить вопрос о «несправедливости текущего владения».

Несмотря на то что Нозик противопоставляет свою теорию права, основанную на титулах собственности, другим теориям, опираясь прежде всего на ее историчность [Нозик 2008], мы можем попробовать осмыслить ее вне историчности. Если мы уверены, что практически все текущее состояние было достигнуто при нарушении «титулов собственности», то почему бы не постараться «начать все с нуля», наделив титулами собственности ее текущих обладателей? Основной проблемой, как кажется, является несправедливость текущего распределения, которая возникла из нарушений титулов собственности в прошлом. Однако необходимо рассмотреть этот вопрос более пристально.

Как нам кажется, реальное решение этого вопроса в любом случае приводит к нарушению «собственности на себя» человека. Предположим, что человек унаследовал когда-то силой отнятую у кого-то собственность. Виноват ли в этом сам наследник? Кажется, что нет. Однако теория титулов собственности не связана с вопросами вины. Если удастся установить действительного собственника, то собственность должна вернуться к нему. Но не кажется ли нам это несправедливым по отношению к человеку, который может в принципе оказаться без собственности, если все его далекие предки когда-то получили ее нечестно (при этом надо учесть, что на тот момент никто не был знаком с принципами «титулов собственности», и сделка всем могла казаться вполне честной)? Из собственности на себя не следует, что человек обладает и собственностью на нарушения своих предков. Фактически получается, что следование титулам собственности возможно только в случае нового передела всей собственности, что в сущности и предлагает Нозик.

В защиту концепции титулов собственности стоит сказать, что в некотором смысле другие концепции справедливости также приводят к подобным нарушениям «права на себя», как убедительно показывается в [Нозик 2008]. Делают они это в другом ключе. Если для теории Нозика «проблемным местом» является правомерность прав на собственность текущих владельцев, то для теорий распределительной справедливости, таких как [Ролз 1995] или [Dworkin 1978] достаточно проблемным с точки зрения Нозика является обращение с вновь приобретенными доходами. Как утверждает Нозик, любой налог, который заставит человека отдать часть благ, полученных в ходе честного контракта, другому человеку, в контракте не участвовавшему, является нарушением права человека на результат его трудов, и, соответственно, права на себя. В Разделе 4 мы обсудим эту позицию подробнее, однако пока отметим, что пока выглядитона достаточно убедительной. Тем не менее, пока мы не сможем объяснить, какконцепция титулов собственности может быть реализована (не нарушая принципы собственности на себя), мы не можем и говорить, что из собственности на себя следует концепция неограниченного рыночного капитализма и минимального государства, которая подразумевается в правовой теории титулов собственности.

3.2. Принцип справедливого начального присвоения

Нозик постулирует принцип изначального присвоения, опираясь на идеи Джона Локка. Пускай все существующие блага находятся в общем пользовании. Присвоение легитимно тогда, когда в результате этого присвоения каким-то человеком положение всех людей осталось не хуже по сравнению с ситуацией общего пользования. Этот достаточно неочевидный принцип выводится из феномена непродуктивности общего пользования (подробная аргументация – см. в [Нозик 2008]). Даже если какой-то один человек присвоит себе почти всю землю, оставив другим лишь маленькие участки, что заставит их работать на его земле, положение работников на его земле все равно будет лучше, чем если бы земля находилась в общинном пользовании. При этом подобный принцип запретил бы кажущиеся нам несправедливыми присвоения: если кто-то решит присвоить себе весь воздух на земле, то, очевидно, положение всех остальных ухудшится, и, следовательно, такое присвоение «запрещено».

Тем не менее, мы можем представить себе достаточно много начальных присвоений, которые будут легитимными с точки зрения Нозика, однако давать достаточно неблагоприятные результаты. Прежде всего, достаточно трудно определить действительное положение остальных людей до и после присвоения. Если химическую лабораторию присвоит себе человек, ничего не понимающий в химии, то, вероятно, ситуация все равно будет лучше, чем при «совместном владении». Однако она была бы еще лучше, если бы ее присвоил ученый-химик, который теперь вынужден работать у начальника, который, вероятно, не может организовать по-настоящему продуктивную работу. Следует ли из этого, что изначальное присвоение возможно только по какому-то конкурсу? Если так, то не получится ли, что у людей, не обладающих наиболее выдающимися способностями, вообще не будет собственности? Нельзя сказать, что этот результат напрямую противоречит «праву на себя», так как эти люди могут работать как наемные рабочие. Однако этот результат сложно назвать интуитивно желаемым.

Теперь рассмотрим, действительно ли при подобном начальном присвоении будет соблюдаться принцип обращения с человеком как с целью, и, соответственно, принцип собственности на себя. Достаточно легко понять, что при определенных типах изначального присвоения принцип собственности на себя будет соблюдаться. Однако мы можем представить себе начальное присвоение, которое будет соответствовать принципу Локка о «неухудшении положения», но, тем не менее, будет нарушать и право человека на себя. Представим, что у нас существует город вокруг градообразующего предприятия, которое создает 90 процентов рабочих мест в этом городе. В результате начального присвоения кто-то один присвоил себе это предприятие полностью. Это все еще соответствует принципу Локка – остальные могут там работать и получать зарплату, что лучше общего владения, когда предприятие, скорее всего, в принципе не смогло бы работать (кто бы организовал работу на нем). Однако сохранилась ли у этих людей возможность «создавать целостную картину своей собственной жизни… и действовать в соответствии с некоторой общей идеей того, какую жизнь человек хочет вести»? Это зависит уже исключительно от решений того, кто получил в собственность предприятие. Так как в данной ситуации большинство людей не будут иметь возможность просто отказаться от работы, возможности этих людей менять свою жизнь целиком и полностью зависят от владельца предприятия. Можно ответить, что люди все равно вольны уехать из города и получить другую работу в другом месте, где возможна конкуренция между работодателями. Однако не является ли посягательством на «собственность на себя» тот факт, что некоторым людям для сохранения этой свободы придется делать действия, которые они вполне могли не планировать (переезд в другой город, даже если легко возможен, для многих может означать потерю определенных целей – общения с друзьями, например). Таким образом, в некоторых ситуациях корректное по Нозику начальное присвоение будет приводить к нарушению реальной «собственности на себя» (схожие соображения приведены в учебнике [Кимлика 2010]).

Это доказывает, что в некоторых случаях теория права Нозика не согласуется с основным принципом его политической философии. Значит ли это, что философия в целом не верна? Нет, так как мы доказали, что в некоторых случаях неограниченный капитализм и минимальное государство (следующие из правовой теории «титулов собственности») нарушают принцип обращения с человеком как с целью, а не средством. Однако это не значит, что другие виды политической философии его не нарушают. Возможно, что философия Нозика в каком-то смысле делает это в исключительных случаях (или, возможно, единственным проблемным местом этой философии является момент «начального распределения», в любом случае трудно осуществимый)? Кроме того, пока мы не опровергли тезис о том, что и любое связанное с перераспределением благ устройство общества также нарушает собственность на себя.