Брачно-семейные отношения

Говорят, семья - основная ячейка общества. Верно ли это? Ка­ково место семьи в системе природно-общественных связей, в си­стеме причинно-следственных зависимостей?

Как вытекает из общих принципов изучения всякой реальности (см. с.38, 64-65), из закона ПСО и принципов изуче­ния общественного развития (см. с.34, 208-216), основными причинами существования и развития общества являются самые различные процессы труда (= внешние взаимодействия людей с природой), принуждающие их (людей) к специализации работни­ков и разделению труда между собой, т.е. принуждающие людей к определенным экономическим связям. И по ходу изложения те­оретических основ экономического развития общества мы в этом убедились.

Мы видели далее, что специализация и разделение труда приво­дят к становлению частнособственнических отношений, делению общества на классы и кристаллизации первобытного общества в моногамные семьи, являющиеся экономической основой сосед­ской общины: моногамная семья является довольно позд­ним звеном в цепи причинно-следственных связей, следующих друг за другом и обуславливающих существование друг друга в развивающемся обществе.

Но обратным воздействием сама семья тоже является причи­ной стабилизации и существования предшествующих ей звеньев такими, какими они есть, а именно: укрепляет частнособственни­ческие отношения, базирующиеся на индивидуальном производст­ве

индивидуальными средствами производства, почему община и стала соседской (средневековье).

Поэтому здесь, да, именно здесь, справедливо говорить, что семья есть основная ячейка общества, потому что именно здесь сосредоточены производительные силы общества - средства про­изводства, предметы труда и трудовые ресурсы.

Обосновывать же тезис, что семья есть ячейка общества, тем, что только здесь происходит социально-биологическое воспроиз­водство людей, независимо от исторического этапа развития об­щества, неправомерно, потому что это воспроизводство происхо­дит и за пределами моногамной семьи: в первобытном обществе, на улице, в религиозных общинах, в монастырях, в домах ребенка, в школах-интернатах, да и просто в человеческом общении.

С концентрацией производства в руках у капиталистов, т.е. с процессом перемещения средств производства из моногамных се­мей под крышу капиталиста и с образованием там коллективного производства, моногамная семья все меньше и меньше остается хозяйственной ячейкой общества, потому что все большая часть товаров в обществе производится коллективами трудящихся под руководством капиталистов, юридических собственников средств производства: именно под крышей капиталистических предприя­тий теперь сосредоточено подавляющее большинство средств об­ществен- ного производства, да и трудовые ресурсы.

А моногамная семья, теряя для общества свое хозяйственное значение, остается по традиции основным местом социально-био­логического воспроизводства людей. Но прочность ее уже не та, что была при феодализме, потому что люди уже вполне могут за­рабатывать себе на жизнь и за ее пределами. Поэтому теперь имущественные потери при распаде моногамных семей имеют для ее членов меньшее значение, чем раньше, и семья становится парной, менее прочной.

Но продолжающие существовать частнособственнические от­ноше- ния в обществе вместе с институтом наследства хотя и подо­рваны институтом коллективного производства, в том числе и все более вхо- дящими в нашу жизнь коллективистскими отношениями, тем не менее удерживают парную семью от полного ее распада.

Однако, надо заметить, что не сам факт наличия коллективного производства избавит человечество от частнособственнических отношений, а только определенный уровень его развития - ком­мунистический.

А пока будет существовать «мое - твое», «наше - ваше», пока не будет абсолютного изобилия материальных благ,- до тех пор ча­стично будут сдерживаться слияние и перемешивание между со­бой кристаллизованных ранее ячеек общества в однородную мас­су совершенно экономически равноправных членов одной огром­ной коммунистической семьи.

Традиции наследства и воспитания детей в парной семье тоже сдерживают и будут продолжать сдерживать ее преобразование в общечеловеческую коммунистическую семью. Но эти следствия моногамной семьи исчезнут вместе с их основанием - парной семьей.

Итак, главная причина образования моногамной семьи, семей­ная экономика, исчезла. Следующая, тоже довольно сильная при­чина существования парной семьи, частнособственнические отно­шения в обществе (по поводу материальных благ при господстве коллективного производства, преимущественно по поводу распре­деления этих благ), действует все слабее и слабее, и в условиях изобилия материальных благ она исчезнет совсем.

Еще менее существенная причина существования парной семьи - это дети. Но этот долг легко осуществлять тогда, когда он в ра­дость. А вообще-то он - довольно обременительная «штука», поэто­му далеко не всех удерживает от развода, тем более если совме­стная жизнь родителей отрицательно сказывается на воспитании детей (а бывает и так). И растущие материальные потребности людей, к тому же, все меньше оставляют им времени для воспитания детей.

Но это не трагедия. Воспитание детей в парных семьях очень непроизводительно для общества экономически, т.е. требует не­оправданно много затрат труда по воспитанию их родителями. По­этому все больше надо уделять внимания физическому и социаль­ному росту, обучению и воспитанию детей в соответствующих уч­реждениях.

Во-первых, это будет дешевле, экономически более выгодно для общества.

Во-вторых, качество физического и духовного воспитания зна­чительно повысится, т.к. его будут осуществлять высокообразо­ванные для этих целей специалисты, что должно быть их призванием, да и материальную базу для такого воспитания мы сможем дать более значительную, чем в отдельных семьях.

В-третьих, коллективистские принципы поведения (альтруизм и т.п.) по-настоящему коллективистски настроенных людей можно воспитать только в коллективе, в реальной жизни, а не с помощью нравоучений в парной семье. Последняя, тем более 410

с одним или двумя детьми, только в виде редких исключений может воспитать по-настоящему полноценных для коллектива людей, потому что вся окружающая их обстановка в реальной жизни воспитывает этих детей в большей мере эгоистами, чем альтруистами. А как же тогда им жить в коммунистическом обществе?

Но это ни в коей мере не означает, что я призываю к обобще­ствлению детей. Боже упаси! Я не смею взять этот грех на душу! Я просто предвижу, что другие потребности людей будут вытес­нять у очень многих из них потребности в воспитании своих детей. Этот процесс начался давно и продолжается сейчас. И чем дальше - тем больше. И призывами к совести, вполне обоснованными выво­дами, что детям нужны их родители, этот процесс не остано­вить, потому что потребности людей, особенно духовные, растут все больше и выше и на воспитание детей у каждого человека про­сто не остается времени. Официальная статистика это вполне под­тверждает, хотя и негодует, осуждая плохих родителей.

Но почему специалисты говорят, что детям в детских учрежде­ниях хуже, чем дома у родителей? Да и почему им там на самом деле хуже? Да потому, что у нас просто нет детских учреждений, полностью пригодных для их воспитания - ни по материальной базе, ни по необходимому количеству специалистов, ни по квали­фицированному медицинскому их обслуживанию, ни по всесто­роннему качественному (но ни в коем случае не плохо-бюрократическо­му) контролю жизни детей и воспитателей там.

Более того, общественности известно, что над детьми там часто просто издеваются и даже наживаются на них, присваивая отпу­щенные на них средства.

По этим причинам и существует мнение, что детям без мамы очень плохо. Детям нужны мамы! И это совершенно искреннее и верное мнение передается и детям, вызывая у них соответствую­щее настроение, укрепляя их дискомфортное состояние в детских учреждениях. Но это мнение отражает лишь существующее поло­жение дел в этой области социальной действительности.

Поэтому не стыдить и клеймить надо родителей, отдающих сво­их детей в детские учреждения, т.к. это бесполезно и глупо, а со­здавать для детей такие условия существования и развития, кото­рые были бы лучше домашних условий их существования и развития и субъективно (с точки зрения детей), и объективно (с точки зрения родителей).

И не надо думать, что это (воспитание детей вне парной семьи) какая-то аномалия, которая вскоре исчезнет. Нет, не исчезнет - это будущее человечества. И с учетом этих перспектив над про­блемами воспитания и следует нам работать.

Но, может быть, тогда следует сдавать детей в детские учреж­дения в обязательном порядке?

Ни в коем случае!

Центральные и местные советы должны обеспечить необходи­мое количество детских учреждений, должны создать нормальные условия жизни детей там, но решать, где и какое количество вре­мени находиться ребенку, следует родителям, конечно, исходя из потребностей детей, не забывая и о родительских потребностях.

Но, хочу подчеркнуть, если я говорю, что жизнь детей в дет­ских учреждениях надо значительно улучшить, то не с целью соблаз­нить родителей избавиться от своих детей, тем более не с целью насильственно обобщать детей для более качественного их воспи­тания, хотя тогда процесс обобществления детей и ускорится. Но ускорится он должен именно по инициативе родителей и при устранении пре­пятствий на пути к этому процессу со стороны государства.

И если я говорю, что жизнь детей в детских учреждениях надо улучшать, то только с целью улучшить их бытие! И все! И все зна­ют, что это надо делать.

Кому от этого станет хуже? Всем станет лучше! Со всех точек зрения.

А там уж как кому нравится: кто хочет - пусть дома детей вос­питывает, кто хочет - пусть в детские дома наведывается и когда хочет - берет к себе домой, кто хочет - пусть проводит много времени в детских домах, кто же хочет - пусть там и работает.

И что бы там ни было, процесс общественного воспитания де­тей (вне парной семьи) будет прогрессировать и расширяться, к чему толкает нас экономическое развитие. И это важно понять, чтобы не чернить людей попусту, не протестовать, а делать жизнь детей более счастливой.

Но даже если я и ошибаюсь, если мое предвидение и не оправ­дается, то разве это значит, что мы не должны сделать жизнь де­тей, оставленных родителями, прекрасной?

Поэтому хоть так, хоть этак, а серьезно взяться за улучшение жизни детей без родителей общество (государство) обязано.

А еще давайте оценим такую проблему будущего. Когда-то лю­дям придется регулировать рождаемость с целью 412

исключения дальнейшего роста населения Земли. Это значит, что парная семья должна будет себя лишь воспроизводить, не более того. Но по­длинно коллективистскими дети не могут там вырасти, а только в достаточно большом коллективе. Следовательно, либо общество будет не так совершенно, как того требуют коллективные процес­сы производства, либо детей придется воспитывать не в парных семьях, а в специальных учреждениях.

Таким образом, и дети, третья серьезная причина, удерживаю­щая мужа и жену друг подле друга, теряют свое значение.

Что же остается?

Любовь!

Я уже писал, что Ф. Энгельс указывал в свое время, что причи­ной возникновения моногамных отношений между мужчинами и женщинами есть частная собственность (см. с.224-226). Поэто­му вполне понятен и последователен был бы его утвердительный ответ на вопрос: «Так как, однако, моногамия обязана своим про­исхождением экономическим причинам, то не исчезнет ли она, когда исчезнут эти причины?»²⁷²

Но, нет, Ф. Энгельс дает совершенно противоположный ответ:

«Можно было бы не без основания ответить, что она не только не исчезнет, но, напротив, только тогда полностью осуществится. Потому что вместе с превращением средств производства в обще­ственную собственность исчезнет также и наемный труд, пролета­риат, а следовательно, и необходимость для известного, поддаю­щегося статистическому подсчету числа женщин отдаваться за деньги. Проституция исчезнет, а моногамия, вместо того, чтобы прекратить свое существование, станет, наконец, действительно­стью также и для мужчин»²⁷². Потому что «здесь вступает в дей­ствие новый момент, который ко времени развития моногамии су­ществовал самое большее лишь в зародыше, - индивидуальная половая любовь»²⁷².

Итак, моногамный брак, по мнению Ф. Энгельса, еще более ок­репнет, но уже на основе любви.

А так ли это? Что это за такая мощная, но многим непонятная и неуловимая причина, любовь, должная еще более укрепить мо­ногамный брак?

Давайте-ка попробуем ее на ПО.

Оказывается, она не есть объективная реальность! Значит, субъективная, т.к. третьего ничего нет, поскольку эти понятия

(объективная и субъективная реальности) находятся в отношении контрадикторной зависимости.

Методом исключения неподходящих субъективных реально­стей приходим к выводу, что любовь есть чувство.

А раз любовь - чувство, то оно вторично по отношению к ма­тери- альным объектам и процессам, т.е. оно возникает вследствие чело- веческих отношений, а не наоборот: вначале существуют лю­ди, всту- пающие в какие-то отношения друг с другом, а уж потом возникает любовь - чувство, которое обратным своим воздейст­вием оказывает влияние на этих людей и их отношения. Отноше­ния людей - основа- ние, любовь - следствие, оказывающее определенное воздействие на свое основание. Причем в отличие от животных человеческие чувства облагорожены их осознанием, осознанием окружающих индивидуу- мов, эстетическими и мораль­ными факторами.

Конечно, чувства бывают разные, в том числе и чувство ненави­сти, полярное чувству любви, или равнодушие, как нечто среднее, которые, подобно любви, вторичны по отношению к индивидуу­мам и их отношениям.

Поскольку люди на протяжении всей жизни постоянно как-то изменяются (физически, умственно, нравственно), то изменяются и их отношения с другими людьми, а потому изменяются и их чув­ства: «Длительность чувства индивидуальной половой любви весь­ма различна у разных индивидов, в особенности у мужчин...»²⁷³ Поэтому любовь не есть нечто вечное и незыблемое. Противопо­ложное мнение - заблуждение, аналогичное мнению о вечности и неизменности природы.

Любовь может не возникнуть. Может возникнуть, но нена­долго. Может возникнуть и крепнуть с каждым годом, и так до конца жизни. А может исчезнуть и через 15-20 лет совместной жизни супругов*.

Если любовь исчезает, то это значит, что она перерастает в равнодушие или ненависть. Чувство симпатии к человеку - это уже начало, самое слабое и первое проявление любви к нему.

Если люди любят друг друга не очень продолжительно, то обычно говорят, что это не было настоящей любовью, а лишь ув­лечением. Неверно! Это тоже настоящая любовь, хотя и не «веч­ная»! И каждый человек счастлив не только в те минуты, дни, не­дели... в течение которых он жил этой любовью, но и всегда будет вспоминать о них с

*Именно эта любовь, любовь мужчины и женщины, наиболее интере­сует людей и наиболее загадочна для них, и о чем я преимущественно гово­рю. А ведь есть и сыновья, материнская любовь, любовь к Родине и т.п. 414

радостью и светлой улыбкой на лице.

Но любовь одного человека к другому не есть абстрактное по­нятие, а именно конкретное чувство, обусловленное качественны­ми особенностями и любящего, и любимого. А поскольку каждый человек характеризуется не только привлекательными чертами, то к чувству любви могут примешиваться и чувства досады, каких-то претензий и даже ненависти. Поэтому в силу качественного разли­чия людей любовь одного человека к другому не похожа на лю­бовь второго к первому, тем более на любовь третьего к четверто­му, из-за чего и существует большое разнообразие в определени­ях любви.

Любовь, как было сказано, вырастает не на пустом месте, а явля­ется следствием отношений между людьми, причем не каких-ни­будь отношений, а отношений хороших. Один человек начинает нравиться другому, тем более становится любимым лишь тогда, ког­да первый удовлетворяет какие-то материальные, моральные или духовные потребности второго. И наоборот, если первый не только не удовлетворяет никаких потребностей второго, хотя бы только эстетически, но и безответственно пытается сам удовлетворить свои потребности за счет второго, то второй будет если не ненави­деть первого, то по крайней мере будет к нему равнодушен. Вся практика общественных отношений доказывает эту истину.

В силу сказанного должно быть понятно, что один человек мо­жет любить сразу нескольких. И сила его любви к различным лю­дям будет определяться полнотой удовлетворения его потребно­стей, а качество любви будет зависеть от того, какие потребности удовлетворяются. Так, например, мы одновременно можем лю­бить сына, дочь, отца, мать, брата, мужа, жену, тетю, какого-то близкого знакомого. И все это качественно различная любовь.

Более того, я уверен, что один человек может любить несколь­ких противоположных ему по полу как сексуальных партнеров. Но в силу количественно определенного круга качественно опре­деленных потребностей человек, конечно, не может любить бес­конечное число людей, в том числе и как сексуальных партнеров. Кроме того, возникновение чувства сексуальной любви к противо­положному полу возможно только при определенном возрастном и физиологическо-анатомическом их соответствии. Но считать, что один мужчина не может одновременно любить более чем одну женщину, значит заблуждаться. Одна женщина тоже способна любить более чем одного мужчину одновременно. Конечно, на по­ловую любовь влияют семейный долг, различного рода обязанно­сти и т.п., но это не

опровергает тот факт, что каждый человек может любить несколько сексуальных партнеров сразу.

Поэтому «с переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйствен­ной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом; общество будет одинаково заботить­ся обо всех детях, будут ли они брачными или внебрачными. Бла­годаря этому отпадет беспокойство о «последствиях», которое в настоящее время составляет самый существенный общественный момент - моральный и экономический, - мешающий девушке, не задумываясь, отдаться любимому мужчине»²⁷². Сегодня одно­му, завтра другому и т.д.

Определенная пара сексуальных партнеров будет любить друг друга, может и даже будет жить вместе (хотя это вовсе не обяза­тельно) определенное время, а то и всю жизнь. Но это не значит, что они не могут жить друг без друга, что они не будут общаться с другими половыми партнерами, привлекающими их другими гра­нями человеческого общения, другим букетом любовных ощущений и переживаний. Тем более это не значит, что совместное про­живание, любовь и половое общение они будут оформлять юриди­чески (вступать в брак). Ведь брак есть следствие существования моногамной семьи со всеми ее атрибутами, с материальными цен­ностями в том числе, является юридическим инструментом част­ного собственника - мужчины для обеспечения ему его прав в семье.

Так что с исчезновением былого значения материального богат­ства в семье, с переходом воспитания детей в руки государства необходимость в юридическом оформлении брака отпадает совер­шенно - парной семьи просто больше не существует.

Разве что кое-кто захочет свидетельством о браке подтвердить свою любовь к кому-то?

Конечно, некоторые половые партнеры, любящие только друг дру­га и никого более и любящие друг друга и только друг друга всю свою жизнь, будут, наверное, существовать. Но это будут редкие исключения, подчеркивающие правило.

Да, люди будут любить друг друга, в том числе и как половых партнеров, в рамках огромной семьи - коммунистического обще­ства. И их чувства не будут больше отравляться частнособственни­ческими отношениями, наследством, неудовлетворенными матери­альными потребностями.

Это будут счастливые люди!

Критика «Капитала»

Те критические замечания к теории капиталистического обще­ства К. Маркса, которые я хотел сделать, в основном уже изложе­ны как при критике его основных категорий политэкономии, так и по ходу положительного изложения основ политико-экономиче­ской теории, да и самим этим положительным изложением. Оста­лось теперь немного.

Изложение главного труда своей жизни К. Маркс начинает так: «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как «огромное скопление това­ров», а отдельный товар - как элементарная форма этого богатст­ва. Наше исследование начинается поэтому анализом товара». И далее К. Маркс начинает изложение своей теории.

Но такое обоснование начала изложения не более, чем предлог, ибо точно так же можно было обосновать начало изложения тео­рии с изучения отдельного рабочего или рабочего класса в целом, т.к. богатство нации является плодом их труда; с изучения самого капиталиста, т.к. это богатство делается под крышей его предпри­ятия, и т.п.

Поэтому в действительности начало своей теории капиталисти­ческого способа производства К. Маркс никак не обосновывает.

Но - угадал! Угадал гениально, и это дало ему возможность построить всю теорию, постепенно усложняя картину движения и развития капиталистической экономики, являющуюся достаточно верным отражением для своего времени капиталистического про­изводства. Более того, его теория открыла возможность давать по­лезные советы рабочему классу по вопросам их практической борьбы с капиталиста- ми, смогла предвидеть в общих чертах пути развития капитализма и его революционное (хотя на деле не обя­зательно революционное) преобразование в социализм, осветив тем самым обществу пути его развития.

А это значит, что его теория имела и имеет практическое зна­чение для революционного движения всего человечества, для строительства нормальных человеческих отношений.

Почему же К. Маркс, начав свой анализ с товара, очень удачно угадал начало всей экономической теории капитализма?

Да потому, что товар есть следствие основных внешних и внутренних общественных отношений, благодаря которым обще­ство существует и развивается, - труда и товарного обмена из-за протекания процессов труда в обществе в условиях разделения труда и специализации производителей. 417

Но эти первоисточники движения и развития всякого общества (труд и обмен) у К. Маркса остаются «за кадром», из-за чего К. Маркс вынужден неосознанно наделять товар свойствами не только следствия общественных отношений, но и свойствами са­мих этих общественных отношений. И получается, что их (обще­ственных отношений) в теории как бы нет, хотя они повсеместно присутствуют. И все, что с товарами здесь происходит, происхо­дит как бы само собой: они сами движутся, сами меняют свои формы и т.п. Так же происходит и воспроизводство с накоплени­ем. Капиталиста и рабочих здесь нет, хотя они и где-то рядом, уга­дываются «за кадром». Угадываются потому, что всякому нормаль­ному человеку не только понятно, что все, что излагается в «Капи­тале», является следствием деятельности этих субъектов, но и по­тому, что сам К. Маркс пишет об их делах, хотя и без них.

Получилось так потому, что К. Маркс не пытался осмыслить первопричины существования и развития общества, а все его вни­мание, как я объяснил ранее в критике его категорий, было скон­центрировано целиком только на следствиях главных причин. При­чем на следствиях материальных - на экономике, на ве­щах, ее составляющих, потому что именно в этом материалист К. Маркс видел первопричину существования общества (= видел не во взаимодействиях различных материальных объектов, а в ма­терии), поскольку всякий материалист именно это считает основой всего сущего, причем основой, независимой от сознания, от субъективного*.

Поэтому все субъективное осталось по форме за пре­делами его теории.

И у К. Маркса получилась по форме сугубо материалистиче­ская концепция развития капиталистической экономики: все здесь базируется на товаре, т.е. на экономическом атоме, из которого состоит экономический субстрат, или на экономической клеточке, из множества которых соткана капиталистическая экономика.

И пока К. Маркс дает анализ категорий своей системы, ее не­достатки не бросаются в глаза, хотя уже настораживает приписы­вание вещам общественных качеств, потому что здесь мы пока не видим движения объективных реальностей, а потому и их причин. Эти недостатки проявятся позже, в движении капитала, как мы ви­дели, а пока лишь идет исследование исторического среза капита­листической экономики, ее статики.

*Хотя, как мы знаем, материальное не независимо от сознания, от субъективного, но первично (см. с. 138-149). 418

 

В этой связи интересно отметить, что К. Маркс и не пытался начинать изучение и изложение капиталистического производства в движении и развитии, т.е. не задавался целью применить прин­цип развития общества как принцип логического (да и исторического) исследования. Но тем не менее вся теория в дальнейшем, в процессе синтезирова­ния капитала из полученных в анализе категорий и после него, ста­новится динамичной, движется. А исторические иллюстрации и сравнение теории с историческими фактами завершают динамиче­ский облик теории капиталистического общества.

Как это случилось? Откуда капитал получил толчок, за счет че­го он стал двигаться?

Как и положено для гегелевских мировоззренческих принци­пов и фетишистских представлений капиталистов, капитал прихо­дит в движение от самого себя, от своего внутреннего толчка: вдруг в определенный момент капитал начинает самовозрастать. Конечно, за счет своего внутреннего вечного двигателя, специ­фического товара - рабочей силы, потребление которого дает ка­питалу прибавочную стоимость, хотя это есть потребление самого себя.

И, конечно, это не могло произойти иначе как путем приписы­вания рабочей силе соответствующих специфических качеств. Но что поделаешь, как увидел К. Маркс этот факт социальной дейст­вительности (эксплуатацию рабочих капиталистом), так нам его он и показал. А затем, заложив этот хитрый товар в гегелевскую кон­струкцию капиталистической экономики внутренним способом и заставив его функционировать, К. Маркс получил самовозраста­ние капитала. Это нам и выдало идеалистическую его суть.

Поэтому капитал и «Капитал» К. Маркса являются не более чем априорной конструкцией. И хотя в послесловии ко второму изданию 1^го тома «Капитала» он пишет, что «после того как эта работа закончена», удалась, «и жизнь материала получила свое идеальное отражение, то может показаться, что перед нами априорная кон­струкция»; ни этими словами, ни какими бы то ни было другими он не доказывает обратного. По крайней мере если не априорной, то достаточно искусственной, умозрительной и надуманной она явля­ется. Конечно, наряду со своей естественностью и адекватностью социальной действительности. И поскольку многие выводы из те­ории подтверждались фактами из жизни, выдержав, таким обра­зом, испытание практикой, то ничего иного материалисту К. Мар­ксу, да и

его последователям не нужно было для полной уверен­ности в верности этой теории.

Но мы уже видели, что кое-какие ошибки эта теория содержит и что причины этих ошибок лежат в исходных теоретических принципах изучения природы и общества, с исправления которых и надо начинать, т.е. самому сугубо политико-экономическому ис­следованию следовало предпослать решение некоторых общефи­лософских проблем.

А уж после - браться за исследование экономическое, начи­нать которое следует с факта исторического развития общества вследствие его взаимодействия с внешними причинами как пер­вого принципа диалектической логики.

Вот в основном и все критические замечания по «Капиталу».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, как видно из теоретического материала, кате­гории «капитализм», «социализм» не пустые абстракции. И путей преобразования капиталистического общества в социалистическое в основном два (если не считать различных их комбинаций):

1. Взятие власти трудящимися в свои руки насильственными методами; политико-экономическая (но ни в коем случае не физи­ческая) ликвидация ложных собственников (но не на все 100 %, а лишь там и тогда, где и когда есть уверенность, что коллективы трудящихся справятся со своими задачами); правовое урегулирова­ние всех этих вопросов. Причем все это должно происходить в ус­ловиях гласности, свободы слова и широчайшей народной демок­ратии. Но поскольку демократия народная, а не буржуазная, то неконституционные действия (не слова и мнения, а именно дейст­вия) бывших ложных собственников против власти трудящихся, против народной демократии должны пресекаться правовыми ор­ганами.

2. Эволюционное шествие революционных преобразований ка­питалистических отношений в социалистические вследствие высо­кого экономического развития общества путем естественно-исто­рического развития общенародной демократии из буржуазной со становлением и развитием подлинно общенародных представи­тельных органов власти.

Этот второй путь движения общества к социализму мы уже на­блюдаем в современных капиталистических странах. Где только зародыши социалистических отношений, а где уже и более разви­тые формы, как в Швеции например, о которой, бывает, говорят, что там больше социализма, чем в бывшем СССР.

Какой путь более приемлем для людей? Конечно, тот, который приносит обществу меньше бед и потерь, меньше неприятностей людям. Так что, второй путь лучше?

Кто его знает. Ведь его нельзя сравнивать с послереволюцион­ным развитием СССР, поскольку социализмом здесь, кроме неко­торых лозунгов, и не пахло. Это была идеолого-политико-экономическая и военная диктатура меньшинства над огромным большин­ством населения, в принципе неприемлемая для нормального раз­вития общества, противоестественная для любого сообщества. Это беда нашего народа.

Сравнивать следовало бы с тем социализмом, который необхо­димо было строить после революции и которого мы, к сожалению, не видели. И только тогда можно было бы со всей уверенностью проводить сравнение.

А сейчас можно сказать только то, что народу нельзя отказать в революции, нельзя осуждать за это, поскольку народ (а это ог­ромная масса людей) не от хорошей жизни борется за установле­ние необходимой ему политической власти, естественно, некон­ституционными методами*.

И если бы большевики не боролись за установление своей дик­татуры, а сразу после революции соответственно своим лозунгам раз и навсегда раздали землю крестьянам, а заводы и фабрики ра­бочим, чтобы те были подлинными хозяевами своей судьбы; обра­зовали бы подлинно представительские народные органы власти, демократичес- кие правовые и политические институты в центре и на местах, то не было бы тех огромных человеческих и экономи­ческих потерь. И я уверен, что мы уже давно были бы примером экономического и социального развития для всех народов мира.

Поэтому там, где революции совершаются, согласно всем рас­смотренным ранее аргументам, следует строить рыночный социа­лизм. Но не догматично, не насильственно по отношению к трудя­щимся (в том числе и по отношению к менеджерам). Ограничениям и запретам должны подвергаться только те виды деятельности или действия, которые противоречат правам личности и коллективов.

Но это касается тех стран, где верхи действительно не могли и не

*Кстати, на неконституционные методы борьбы народа с власть пре­держащими толкают сами власти. По многим причинам. Но прежде всего потому, что для достижения своих целей у народа нет конституционных воз­можностей, нет мирных путей. Для наглядности можно взять любой пример свержения народом своих правителей. 421

хотели управлять по-новому, да и по-старому не могли, а низы не могли жить по-старому и страстно желали перемен.

А стоит ли какой-либо партии ради именно общенародных ин­тересов целенаправленно работать над вооруженным восстанием и насильственным захватом власти?

Не знаю. Но думаю, что если в силу множества причин демок­ратия после победы исключена, а властные функции переходят от одной группы людей к другой, чем все перемены и завершаются, то для народа такая «революция» не только бессмысленна, но и вредна.

ВОПРОСЫ ОППОНЕНТАМ

(Для закрепления изложенного теоретического материала, и в качест­ве индикатора искренности оппонентов).

1. С первым вопросом читатель уже знаком - это двухвариантный вопрос о ПО (с.13-14). Повторю его другими словами.

Если я говорю, что нечто существует объективно-реально, то под­тверждаю свое утверждение ощущениями (непосредственными или опосредованными), т.е. практически. Аналогично утверждение о притяжении тел подтверждаю экспериментом, опять же практически.

Если Вы утверждаете, что объективно-реально существуют законы, противоре­чия и т.п., то подтвердите это практически, не ограничивайтесь словами, иначе ваша вера ничем не обоснована. Только при выпол­нении этого условия, причем удачном для оппонентов, можно утверж­дать, что ПО не единственный критерий для определения характера су­ществования реальности, раз кроме него есть и другие.

И никто не имеет права не согласиться с этим марксистско-ленин­ским принципом: «Ни одна теория, ни одна концепция (ни одно мнение. - В.В.) не может стоять выше практики и избежать проверки практикой». (Лилов А. Теория и практика реального социализма. М., 1982, с. 26.)

Кроме того, как практически доказать небытие Бога, если допустить объективно-реальное существование принципиально неощущаемого? Ведь оно не взаимодействует с материальным миром!

2. Закон причинно-следственных отношений (ПСО). Его истинность не оспаривается ни в одной из областей науки и практики человечества, а потому не может оспариваться и в таком наиболее общем виде, в ка­ком он сформулирован на с.34, 38. Но если истинно мнение, что законы, противоречия и т.п. существуют объективно-реально, то это значит, что закон ПСО неистинен, что если на тело ничто материальное не действу­ет, то оно все равно может 422

изменяться за счет взаимодействия с закона­ми, противоречиями и прочими интеллигибельными реальностями; что взаимодействие двух и более объектов не может быть определенным, однозначным, а потому предвидеть результаты их взаимодействия не­возможно. Как быть с этим логическим и практическим противоречием? Что верно: за­кон ПСО или мнение об объективно-реальном существовании интелли­гибельных детерминантов?

3. Чем отличаются отношения собственности от объектов собствен­ности? Что является объектом собственности, т.е. какой круг реально­стей попадает под это название?

4. Поскольку существующие реальности бывают либо материальны­ми, либо идеальными, т.к. ничего третьего нет, то чем в этом смысле яв­ляется стоимость?

Если Вы считаете, что стоимость материальна, то, как материалист, Вы должны доказать это практически. А вместе с тем дать материалистическое объяснение переселения стоимости из одних товаров в другие.

5. Прошу доказать, что рабочий продает не продукт своего труда, а рабочую силу капиталисту. То есть это значит, что кустари, ставшие ра­бочими (фактически) на дому, после перемещения под крышу пред- прия­тия капиталиста с целью продолжать ту же работу, стали прода- вать быв­шему скупщику не продукты своего труда, а рабочую силу.

6. Если самодвижение логической идеи через метаморфозы различ­ных материальных объектов природы есть идеалистическое представле­ние Гегеля о развитии природы, то разве не таким же идеалистическим представлением о развитии капиталистического общества является са­модвижение самовозрастающей стоимости путем фантастического пе­реселения в различные товарные формы?

7. Если феодализм и капитализм являются двумя принципиально раз­личными политико-экономическими формациями, то в чем состоят их принципиальные различия?

8. Что означает термин «пропорциональность» применительно к ка­питалистической или социалистической экономике?

9. Могут ли центральные экономические органы знать лучше потре­бителей их платежеспособный спрос? Могут ли эти же органы знать лучше непосредственных производителей что, какого качества и сколько товара нужно произвести для потребителей? Кто лучше потребите­лей может контролировать качество товаров, производимых хозяйству­ющими субъектами?

10. Каково основное отличие социализма от капитализма?

11. Существует ли при социализме классовое деление общества? Ес­ли да, то в чем состоят принципиальные политико-экономические разли­чия этих классов?