Работа с ролевым поведением

Центральной задачей данной программы является обеспече­ние адекватного ролевого развития детей. Согласно Я. Морено, адекватное ролевое развитие обеспечивает психическое здоро­вье человека. При этом под адекватным ролевым развитием по­нимается умение принимать роли, соответствующие новым ситуациям, и умение изменять своим привычным ролям в старых ситуациях, то есть обладание ролевой гибкостью и ролевой кре­ативностью.

Нарушениями в ролевом развитии являются неумение вхо­дить в роли разные по статусу и содержанию или же отождеств­ление себя с какой-либо из своих ролей, часто патологической. Нарушения в ролевом развитии могут негативно сказаться на формировании личности ребенка, разрушить ведущую деятель­ность дошкольника — ролевую игру, затруднить общение со свер­стниками и внутрисемейное общение, привести к возникновению психосоматической патологии.

Нам представляется, что, работая с ролевым развитием де­тей, лучше всего обращаться к традиционной русской культуре, в которой взаимодействию человека с ролью уделяется большое внимание. В настоящее время психотерапевтические возможно­сти народной культуры еще не изучены, и сама она, на наш взгляд, не получила должного психологического осмысления. Поэтому, не претендуя на глубину анализа, коротко коснемся лишь аспек­та, связанного с ролью.

Народная культура обеспечивала достаточно тесное взаимо­действие человека и роли прежде всего через ряженье. Явление ряженья было в основном разрушено к середине 1930-х годов, и необходимо понять, что из этого явления должно и может быть возвращено к жизни.

Существует много общих теорий ряженья, мы будем опирать­ся на понимание его как игрового обрядового действия, игровой версии мифологических представлений (Ивлева, 1994). Исходя из этого, проигрывание роли в ряженье требует проигрывания ее мифологического содержания. Кроме того, следует обратить внимание на такой важнейший принцип ряженья, как перевернутость. Этот принцип подчеркивался и маской, и одеждой (наизнанку, рваной, старой, противоположной полу и статусу), хореографией ряженья (вихляние с участием корпуса, верчение кувыркание, контрастное сочетание «угловатых движений» и др.), и голосом (молчание или изменение голоса). С помощью данных средств достигалось особое состояние «я — не я, а кто-то гой», то есть уход от нормативного «я» в антиформу. Что же давало человеку ряженье помимо безусловного развития ролевой гибкости и креативности?

Поскольку традиционно антиповедение связывалось с представлением о потустороннем мире, можно сделать вывод о том, что через ряженье осуществлялось установление контактов с умершими предками и демоническими существами, то естьс потусторонним миром (а в ряженье — антимиром), следовательно, происходило снятие страхов перед этим миром. Боле того, осуществлялось включение антимира в человека, в результате достигалась определенная внутренняя целостность челе века, так как «...темное также принадлежит моей целостности (Юнг, 1991).

Таким образом, проанализировав опыт взаимодействия человека с ролью в народной культуре мы полагаем, что основой обеспечения адекватного ролевого развития ребенка должна быть проигрывание мифологического содержания определенных персонажей. Этими персонажами должны стать основные герой русских народных сказок по следующим причинам:

- в сказке в символической форме присутствуют ситуации, которые переживает ребенок, и понимание смысла этих ситуаций на сознательном или бессознательном уровнях дает ему возможность разобраться в своих чувствах;

- ребенок, обладая магическим мышлением, легко идентифицирует себя с героями сказки;

- поскольку сказки являются архетипами коллективного бессознательного, через них ребенок получает доступ к культурным ценностям прошлых поколений (Юнг, 1991).

Обращение к героям русских народных сказок в настоящее время приобретает особенную значимость, так как перенасыщенние экранов телевизоров западными мультфильмами и кино­фильмами приводит к «вымыванию» из сознания детей фольклорных образов, в результате традиционные символы остаются нео­своенными, и дети теряют доступ к духовному наследию своего народа. Отторжение же от духовного наследства народа приво­дит к духовной нищете и растущему чувству страха (Юнг, 1991). Таким образом, обращение к бессознательным явлениям стано­вится для нас жизненно важным вопросом. И работа внутри дан­ного блока, следовательно, должна строиться через проигрыва­ние детьми образов русских народных сказок. Мы полагаем, что в первую очередь необходимо обратиться к проигрыванию об­разов Змея Горыныча, Бабы-Яги, Волка и Медведя, Поскольку именно они из-за своей глубинной архетипической сущности могут символизировать многие детские страхи, и особым обра­зом организованное проигрывание данных образов может, кро­ме ролевого развития детей, способствовать некоторому сниже­нию страхов.

Обратимся к основной структуре занятий-образов. При ее оп­ределении мы исходили из следующего наблюдения.

Современный человек, как правило, воспринимает Змея Го­рыныча и Бабу-Ягу как носителей только темного начала, в мень­шей степени это касается Волка и почти не касается Медведя. В древности же эти персонажи воспринимались дуально, то есть, помимо темного смертоносного начала, они также воплощали и светлое животворящее. Можно предположить, что именно утеря дуальности восприятия этих персонажей влечет появление стра­хов перед ними.

На основании всего вышесказанного мы предлагаем следую­щую структуру занятий-образов.