2018-01-08
488
(Олегу Калиберде на 50-летие)
Поэма в тостах
Опять жара, и мы на пляже,
Так отдыхаем мы всегда!
И этому вопросу даже
Не помешал Калиберда.
Ему в кирпичном каземате
На пышущей огнём кровати
Приходят мысли о былом,
Впиваясь в мозг тупым сверлом.
Вся жизнь в цветном калейдоскопе
Вот детство. Школа, институт,
КБ и сладость брачных пут,
Но он пока ещё в Европе,
Сменился кадр – и вот Китай,
Ну что ж, по первой наливай!
Полёт китайского дракона
Переменил его судьбу,
На фоне жалкого «Хатрона»,
Давно летящего в трубу,
Увидел Алик небоскрёбы,
Теснящие собой трущёбы.
Он был буквально поражён
Обилием свободных зон.
Купив десяток полотенец
С китайской надписью "Шанхай"
Он понял, что такое рай
И радовался, как младенец,
Взойдя на грандиозный мост,
Пора поднять за это тост!
В мозгу учёного пижона
Созрел мгновенно дерзкий план,
Уйти с постылого «Хартрона»,
А не сидеть, как истукан,
Там у разбитого корыта,
Мгновенно прошлое забыто.
Он взгляд бросает на «ИНЭК»,
Там вольно дышит человек,
Полны товаром магазины,
Идёт вагонами металл,
Да, это то, что он искал,
Для потребительской корзины
Наличных средств должно хватать,
Пора по третей наливать!
Герою нашего романа,
А он всегда учёным слыл,
Для чёткой отработки плана
Полезно охладить свой пыл.
Вот он под соснами "Рассвета"
На редкость жарким этим летом,
Не видя ничего кругом,
И ночью думает, и днём,
А рядом девочки на пляже
Весь день без лифчиков лежат,
А ночью от страстей визжат.
Крутые мальчики на страже
Стоят вокруг своих машин,
Чтоб выпить – множество причин!
А мы серьёзные проблемы
На пляже не хотим решать,
Мы пишем лёгкие поэмы –
Мозг должен чаще отдыхать,
Чтоб жарким летом не свариться,
А рядом знойные девицы
Соблазнительно лежат
К себе, приковывая взгляд.
В такой суровой обстановке
Невозмутимый, как всегда,
Один Олег Калиберда,
Сгорая на своей циновке,
Красоток мог не замечать.
Пора и пятую поднять!
Его мы знаем, как мужчину,
Достойного любых похвал,
Он прочно славу семьянина,
В кругу своих друзей снискал,
Но добиваясь нужной цели
Не только в Люсиной постели,
А и на всех других фронтах
Он не сидел, как мы в кустах,
Не ждал, как Фима манны с неба,
А суетился и крапал
И даже кандидатом стал,
Имея свой кусочек хлеба.
Олег – мужчина не простой,
Давайте выпьем по шестой!
Он просчитал все варианты,
И окончательно решил,
Свои врождённые таланты,
Продать дороже поспешил.
Он понял, с постаревшим Яшей,
Уже не сваришь вкусной каши,
И надо убегать в "ИНЭК",
Ведь завтра XXI век,
Давно стучится в двери рынок,
Настали непростые дни,
Крутые все давно в тени,
Уже не выдумать новинок,
Шальная мысль грозит тюрьмой,
Давайте выпьем по седьмой!
И вот Калиберда в "ИНЭКе",
Туда таких как он берут.
Там нет назойливой опеки,
И деньги всё-таки дают,
А если разрешит начальник,
То можно взять прекрасный чайник.
И из него, что хочешь пить,
Со скидкой можно здесь купить
Всё что угодно в магазине.
Он в перерыве ест в яру,
Что Люся варит поутру.
И возвращается к рутине,
А в шесть приятный путь домой,
Давайте выпьем по восьмой!
А мы на пляже загораем,
Там где лежал Калиберда.
Мы это место точно знаем,
СЮН привозил его сюда,
И даже в жаркую погоду,
Не можем совладать с природой,
По женщинам блуждает взгляд,
Хоть нам уже и 50,
Как и Олегу, между прочим,
Который для своих друзей
Устраивает юбилей,
А мы ему поэму строчим.
Наш труд на берегу не прост,
Поднимем же девятый тост!
Поэмы многим надоели,
Гостям мешают есть и пить,
Ведь если, вдруг, вы не успели
Кусочек лакомый схватить,
То зря пришли на именины.
Поэмы слушают кретины,
Другие очищают стол.
Развесит уши лишь осёл,
Когда вокруг всё поедают,
И мы поэму завершим,
Поскольку тоже есть хотим.
Все юбиляра поздравляют,
Прими Олег стихи от нас,
Так выпьем же десятый раз!
Август – декабрь 1998 г.
Бонжур, бонжур II
(Фиме на 50-летие)
«Бонжур, бонжур» звучит как прежде
Знакомых слов приятный звук,
Он пробуждает в нас надежду
И вызывает сердца стук.
«Бонжур», и вновь красавец Фима
Предстанет перед вами зримо
И скажет весело «привет»,
Как будто не было тех лет,
Что незаметно пролетели
В борьбе за гривны и рубли,
И хоть сейчас все на мели,
От жизни трудной облысели,
Наш Фима всё такой же франт
И страшный половой гигант.
«Бонжур, бонжур» он не читает,
Но помнит наизусть всю суть,
Его всегда он вдохновляет,
Чего-нибудь ещё писнуть,
Но наш известнейший повеса,
Увы, в французском ни бельмеса.
С тех пор из-под его руки
Не вышло ни одной строки
Такого крупного масштаба,
Поэтому его слова
Теперь у нас под цифрой II.
Название быть может слабо,
Но Фима, истинный герой,
Украсит наш «Бонжур» собой.
«Бонжур, бонжур» – простых два слова
И вместе с тем, – какой девиз,
Поэмы будет он основой,
А Фиме – маленький сюрприз,
Ведь Фима и «Бонжур» похожи,
Они для всех – одно и тоже,
Когда мы говорим «Бонжур»,
Все знают – Фимин каламбур,
Когда же Фима произносим,
«Бонжур, бонжур» в ушах звенит,
Ведь Фима им и знаменит,
Давайте у любого спросим,
И ясен каждого ответ –
«Ефима без «Бонжура» нет».
«Бонжур, бонжур» и вновь страницы,
Из жизни Фиминой встают,
Они проходят вереницей,
И нам покоя не дают.
Вот он на белом пароходе,
А вот с мешком на огороде,
Вот бегает с толпой в футбол,
А вот Лидунчика нашёл.
Вот выезжает на машине,
А вот оделся, как пижон,
Вот прибегает на «Хартрон»,
А вот идёт на именины,
Вот у Ефима перекур,
Вот пишет он: «Бонжур, бонжур».
«Бонжур, бонжур». За эти годы
Он изменился меньше всех,
Его французская порода
И вызвала такой успех,
Ведь, несмотря на неудачи,
Квартиры, огороды, дачи,
Машину, изобилье жён,
Он этой жизнью не сражён,
А также весел и беспечен,
Всё также ходит на «Хартрон»,
Где воду в ступе мелет он,
Процесс ведь этот, бесконечен.
Но Фима вновь туда идёт,
«Бонжур, бонжур» там Фиму ждёт.
«Бонжур, бонжур» как озаренье,
Как несравнимый божий дар,
К нему явилось вдохновенье,
И охватило, как пожар.
Вот так однажды, что-то скажешь,
И этим остальных обяжешь
Работать с фразой без конца.
Всего каких-то два словца,
Но сколько в них большого смысла,
Поэзии, игры, ума,
Порой сводящего с ума.
Они рождают столько мыслей
И грандиознейших поэм,
Нам создавать их – нет проблем!
«Бонжур, бонжур», – придя с работы
Ефим супругам говорит,
Ему давно прилечь охота,
Глядь на диван, а там лежит
Второй приёмный сын Алёша,
Да, тяжела у Фимы ноша,
Душой он рвётся на простор
И попадает в коридор.
«Бонжур, бонжур», – из туалета
Ему соседи говорят,
Он в ванную бросает взгляд –
Не потушили гады света,
А я за всё один плачу,
В трубу так быстро улечу.
«Бонжур, бонжур», – зовёт Лидусик
Ефима в кухню на обед.
Садись мой дорогой Толюсик.
Куда? Тут стула даже нет.
На нём сидит жена Татьяна.
Алёшу не согнать с дивана,
И стоя ест Ефим, как конь.
Когда он ест, его не тронь,
Но тут вбегают в кухню дети,
Которых наклепал сосед,
И тут бедняге места нет,
Не отдохнёшь на этом свете.
И наш несчастный друг с тоски
Решает ехать на «Жуки».
«Бонжур, бонжур, мой милый папа», –
Маринка Фиме говорит,
Ты, где пропал, наш косолапый,
У мамы голова болит,
А я б хотела поиграться,
Со мною некому заняться.
«Бонжур, бонжур, мой блудный сын,
Надеюсь, ты пришёл один», –
Кричит из кухни Фиме мама.
Не вздумай падать на диван,
На кухне подтекает кран,
А в коридоре много хлама,
Его бы отнести в гараж,
Единственный помощник наш.
«Бонжур, бонжур», – явился папа,
На сына сонно посмотрел,
С трудом придя в себя от храпа
Сказал: «Скопилось много дел,
Как хорошо, что ты явился,
Сарай на даче развалился,
И курочек пора кормить,
Ведь трудно нам без них прожить».
Откуда ни возьмись Маринка
Бежит с резиновым мячом,
А мама с разводным ключом.
Из ванны крик: «Потри мне спинку», –
К себе зовёт его отец.
«Придёшь ты в кухню, наконец?»
«Бонжур, бонжур, мой милый братик», –
Ему Наташа говорит,
Собою заниматься хватит,
Тебе работа предстоит.
Давно хочу я на природу,
Собралась ехать в «Берминводы».
Меня ты должен отвезти,
Приехать нужно мне к шести,
Так что скорее собирайся.
«А кто же кран починит нам
И вынесет ненужный хлам?», –
Вздыхает мама. «Поиграйся», –
Кричит Маринка из угла.
«А как же дачные дела?»
«Бонжур, бонжур, Ефим приехал», –
Жуки с ботвы ему кричат.
«Побрызгай нас скорей для смеха,
А то приходится скучать.
Жара сейчас стоит такая,
Что жидкость подойдёт любая.
Нам лишь бы тело освежить,
Тогда и дальше можно жить
И поедать твою картошку».
Ефим, взглянув на тех зверей,
Покинул дачу поскорей.
Жуки кричали на дорожку
Ему: "Ефим, оревуар»!
Ну, что за жизнь – сплошной кошмар
«Бонжур, бонжур», – промолвил Фима
И стало легче на душе,
Несётся он судьбой гонимый
В машине. Вдруг, на вираже
Под днищем что-то заскрипело,
«Как это всё мне надоело».
В ответ ему карданный вал
«Бонжур, бонжур», – прогрохотал.
Скорей бы к гаражу добраться,
Ах, как же хочется поспать,
В пустую бы упасть кровать
И в ней хоть как-то отоспаться.
Увы, такую не найти,
Придётся на «Хартрон» идти.
«Бонжур, бонжур, «Хартрон» родимый,
Хоть тут смогу я отдохнуть», –
Сказал в сердцах красавец Фима
И на столе прилёг вздремнуть.
Здесь никому Ефим не нужен,
Вот только не проспать бы ужин,
А может лучше и проспать.
Ефима можем мы понять.
Вот так в сплошном водовороте
Он 50 нелёгких лет.
Ну, что же делать – счастья нет
Ни дома и не на работе,
Остались лишь одни друзья,
«Бонжур, бонжур», – скажу им я.
«Бонжур, бонжур, друзья входите,
Но только лишь по одному,
На стульях долго не сидите,
Мне хочется и самому,
Удобно сесть на именины.
Постойте толстые мужчины,
Ведь приходить на юбилей
Должны вы с мебелью своей,
"Норд хауз" не такой уж прочный,
А ну скорее в коридор,
Нет, лучше спустимся во двор,
Уж там поместимся мы точно,
Не будет с танцами проблем
И с читкой тостов и поэм».
«Бонжур, бонжур», – мы завершаем
Поэму новую читать,
В ней мы Ефима поздравляем
Как принято у нас опять.
Он, несмотря на все невзгоды,
Оптимистичен от природы,
Всё так же весел и красив,
Всегда спасительно ленив,
Душа любого коллектива,
Великолепный футболист,
Любимый публикой артист
С улыбкой на устах игривой,
Ему сопутствует Амур
И говорит: «Бнжур, бонжур»!
Август 1998 г. – январь 1999 г.
Амбалиада
(Амбалу на 50-летие)
Амбал! Какая мощь и сила
В том имени заключена!
Он был всегда для нас мерилом,
Не зря его величина
Была взята за единицу,
Мы обладали лишь частицей
Его ума, его красы.
А если бросить на весы
Его недюженную силу,
Амбалу равных просто нет.
Достоинств этаких букет
Людмила быстро оценила,
И вот Амбал – супруг ручной
Он управляется женой!
Его система управленья
В употреблении проста.
Включается в одно мгновенье,
В ней тактовая частота
Определяется Людмилой.
За такт накопленная сила
Уходит в заданный процесс.
Амбал работает, как пресс –
Ему нужна одна заправка
И сутки можно потреблять,
Но если долго не включать,
Тогда ему грозит поправка
И медицинский кабинет.
Других в нём недостатков нет.
Его программа позволяет
Немало функций выполнять,
Почти как трактор он копает,
Как кран умеет груз поднять.
Как пятитонная машина
Везёт еду из магазина.
Он может дома гвоздь забить.
Амбала можно научить
Решать серьёзные задачи.
Всего за несколько минут
В Амбала вводится маршрут
И он везёт семью на дачу.
Включаете режим второй –
Он возвращается домой.
Но высочайшим достиженьем,
Заложенных в него программ,
Является его уменье
Работать даже по ночам
По исполнению желаний.
Для этого хватает знаний,
Заложенных в мозгу его.
Амбал не может одного
И очень важного для дамы:
Побольше денег приносить.
Жена пыталась изменить
Заложенные в нём программы.
Недостижима эта цель.
Он – устаревшая модель
Что делать с ним – она не знает,
То забывает заправлять,
То вовсе на ночь отключает,
Пытается его ругать.
Он совершает переходы
Не приносящие доходы.
Обегал по кольцу "Хартрон",
Уж стал осваивать "Вестрон".
И всюду в незавидной роли,
Везде приходится пахать
И ничего не получать.
Знакомый многим путь до боли…
Он до конца его прошёл,
Но денег так и не нашёл.
Смирилась с этим горем Люда –
Уж такова её судьба.
Она не ожидает чуда.
Ей эта вечная борьба
Уже порядком надоела.
Пусть делает другое дело
Коль может. Огород копать,
Малину, вишню собирать.
Для продовольственного фронта
Кандидатуры лучшей нет.
Он пятьдесят тяжёлых лет
Без капитального ремонта.
И до сих пор работа всласть,
Сбоит лишь ходовая часть.
А чтоб продлить ресурс Амбала
На несколько десятков лет,
У Люды знаний явно мало.
Мы ценный ей дадим совет –
Как обращаться ей с Амбалом,
Чтоб не был он всегда усталым.
Нельзя его не выключать,
Он тоже должен отдыхать
Два дня в неделю на диване.
И следует иметь в виду,
Что целый месяц, раз в году
Купать его в солёной ванне,
Желательно, как любит он,
В Крыму и в бархатный сезон.
Ведь там Амбал на всю катушку
Привык с друзьями отдыхать.
Он быстро вспомнит ту избушку,
Где приходилось ночевать.
И там его младое тело
Впервые что-то захотело.
Что – он пока не мог понять.
Откуда же Амбалу знать
О бешеном влеченье пола,
Которое пришло к нему,
Не знал он это потому,
Что хорошо учился в школе,
А жизнь, увы, не познавал –
В вопросе этом отставал.
А это ведь вопрос серьёзный,
Он перед каждым должен встать.
И умолял друзей он слёзно
В Крыму его тренировать.
Они нашли ему блондинку –
Не просто даму, а картинку,
В сарае выдали кровать
И научили приставать.
Кой как пристав, он испугался
И в конуру свою сбежал.
Таков уж был наш друг Амбал.
Он дам – панически боялся.
А коль в любви он был профан,
То водки осушил стакан.
Он думал выпивка поможет
И смелости придаст ему,
Но мигом выступил на коже
Амбала пот. И потому
Не получилось результата.
Стакана было маловато,
А денег у Амбала нет.
Друзья дают ему совет:
Коль пуст карман – сдавай бутылки.
Но вместо этого Амбал
С размахом вдруг зашиковал,
Видать в башке одни опилки.
Он дамам покупал цветы,
А не тянул как все в кусты.
Истратив деньги на подарки
И не добившись ничего,
Уроки все пустил насмарку
Наш ученик. И мы его
Везли домой на верхней полке.
Он от стыда забился в щёлку –
Весь путь тихонько пролежал
И о прошедшем тосковал.
Мы после этого решили
Любви его не обучать –
На воспитание отдать
Его красавице Людмиле.
В её руках его судьба,
В противном случае – труба.
Людмила многого добилась
Своей неистовой борьбой
И в результате получилось
То, что мы видим пред собой.
Он толстый бодрый и красивый,
С женой – воистину счастливый.
Доволен жизнью, полон сил
И пятьдесят уже прожил.
Его мы с этим поздравляем,
Желаем тем, кем стал он быть,
В семью доходы приносить.
Мы все прекрасно понимаем,
Что у него всё впереди,
Надейся и вперёд иди!
Август 1998 г. – январь 1999 г.
|
