Глава 1. Причины политики венецианцев на Востоке

Венеция начала участвовать в крестовых походах еще со времен Первого крестового похода (1096-1099). Что побуждало ее помогать крестоносцам и оказывать им всяческую поддержку?

Отношение Венеции к крестоносному движению было двойственным. С одной стороны, коммерческая выгодность участия в нем была очевидной: венецианские арматоры и купцы теперь много могли заработать на транспорте, на продаже крестоносцам разнообразных товаров. С другой стороны, однако, многое в этом движении могло вызвать и беспокойство: движение направлялось на Восток, где у венецианцев уже давно были завязаны торговые взаимоотношения, им угрожал разрыв; оно должно было широко охватить территорию Византии, где только что удалось добиться исключительных привилегий, здесь с уверенностью нужно было ожидать усиления торговой конкуренции не только со стороны итальянских торговых республик, но и других средиземноморских торговых городов Европы, французских, в частности; наконец, Венеция находилась в конце XI века в наилучших отношениях с Восточной империей, отрицательное же отношение императора Алексея к западноевропейской затее венецианским политикам, несомненно, было известно, — надо было опасаться осложнений с этой стороны. Все это диктовало необходимость осторожной и осмотрительной политики.

«Венеция едва ли не первой выступила в первой из этих ролей и последней — во второй. Нелепостью является столь часто высказывавшаяся мысль, что участие Венеции в крестовых походах диктовалось благочестием венецианских купцов. Венецианцы — люди жадные, упорные и суеверные; они захотели бы захватить весь мир, если бы только смогли»[11].

Таким образом, уже с 1099 года Венеция отправила флот на Восток. Приближалась осень, когда венецианский флот прибыл на Родос, Здесь же у берегов Родоса произошло первое крупное столкновение венецианцев с пизанцами. Венецианцы находились в порту Родоса, когда показались пизанские корабли. Пизанцы были разгромлены. Таким образом, поход был начат военными действиями не против неверных, а против единоверных пизанских купцов. Этот эпизод уже ярко показывает, что причиной участия Венеции в походах была далеко не жажда освобождения Святой земли, а стремление выбить своих конкурентов из этого стратегически важного региона и закрепиться в ней самой.

Венецианский флот пробыл в водах Родоса более полугода, с 28 октября 1099 г. до 27 мая 1100 г., направившись затем к берегам Ликии. От Родоса венецианский флот направился к Кипру, а отсюда к берегам Сирии. Флот прибыл в Яффу, которая в это время была уже в руках крестоносцев. В Яффе венецианцы были встречены Готфридом и патриархом Иерусалимским, встречены с радостью, так как положение крестоносной армии или вернее ее остатков было до чрезвычайности трудным.

«Дел в Сирии было еще много, — в руках мусульман находилось еще большинство портовых городов; крестоносные ополчения рассеялись и поредели; новые крестоносные волны, двигавшиеся с Запада, истекали кровью в Малой Азии в мало продуманных, плохо согласованных, а потому и бесплодных попытках пробиться за реку Галис; иссякли и денежные средства. Немудрено, что венецианский флот был встречен с искренним восторгом»[12].

Готфрид (один из предводителей крестоносцев) вскоре вынужден был отправиться в Иерусалим, где он тяжко заболел и умер. Венецианцы теперь должны были иметь дело с второстепенными вождями ополчения. Прежде чем приступить к каким-либо операциям, венецианцы решили договориться с вождями ополчения о тех выгодах, которые они извлекут из этих операций, — венецианцы были народом деловым и «дело благочестия» хотели делать по-купечески.

Во всех городах венецианцы должны быть свободны от всяких налогов и сборов, «которые обыкновенно выплачиваются купцами владетельным князьям». Все это по отношению к тем местам св. земли, в добывании которых сами венецианцы не принимали никакого участия; в тех же городах и местностях, которые будут добыты при их содействии, права их должны быть значительно шире: в их распоряжение поступает треть таких городов и всей захваченной в них добычи, крестоносцы же получают две трети, ибо они были бедны и больше потрудились на службе божией»[13].

Этого всего, однако, венецианцам показалось мало и они выставили дополнительное требование относительно Триполи, который в это время еще находился в руках неверных: по взятии этого города Венеция должна была получить половину его и всей в нем захваченной добычи «без всяких обязательств и служб» со своей стороны за исключением разве «какой-нибудь малости, которая будет выплачиваться ради святости места и уважения к Иерусалиму»[14]. В конце договора венецианцы не забыли упомянуть и о свободе своей от «берегового права», наносившего большой ущерб тогдашней торговле: товары потерпевших от кораблекрушения купцов должны быть в целости, и от самого купца будет зависеть размер платы, которую он учинит за труд людям, оказавшим ему помощь.

Приобретения венецианцев по договору с крестоносцами были настолько велики, что расчетливые купцы с лагун справедливо со своей точки зрения считали, что дальнейшие их усилия в борьбе «за св. землю» являются пока излишними, тем более, что взаимоотношения с Венгрией и другими соседями требовали к себе пристального внимания. Венецианцы в ближайшие годы принимали участие в целом ряде других подвигов на Востоке.

Далеко не всегда венецианцы принимали самое активное участие. Одним из самых ярких эпизодов является осада Сидона. «Осада этого города была очень длительной, но роль венецианцев во время ее была, должно быть, настолько незначительной, что источники невенецианского происхождения едва упоминают об участии в этой осаде венецианского флота. Если бы венецианцы действительно отправили под Сидон 100 кораблей, как утверждает Дандоло, то и арабские, и западноевропейские источники не преминули бы отметить это обстоятельство. По всей вероятности Венеция выступила на этот раз лишь с небольшой эскадрой, оказавшей малое влияние на ход осады»[15].

Венецианцы, как мы видели, ставили своей задачей обосноваться в Триполи, где они нацелились на половину города. План этот привести в исполнение не удалось, так как город был взят Раймондом без всякого участия венецианцев, которые в момент осады были заняты подготовкой, а потом и войной с норманами в союзе с Византией (1106—1107 гг.).

Независимо от этого, приобретения Венецианской республики на этом этапе ее экспансии на Восток были весьма значительны. Несомненно тогда же они поспешили повсюду в городах Иерусалимского королевства организовать свои торговые фактории, принимая самое деятельное участие в торговле и с крестоносцами, и с мусульманами. Венеция обеими ногами прочно стала на берегах Сирии. Прекрасное положение, которое занимали здесь ранее венецианские купцы, стало еще более устойчивым.

Между тем еще не все побережье Сирии находилось в руках Иерусалимского короля и его вассалов. Тир оставался прочной основой мусульманского влияния на побережье и служил выгодным опорным пунктом для крейсерских и каперских операций египетского флота в восточных водах Средиземноморья. Это затрудняло торговые связи восточных колоний Запада с этим последним и немало вредило, несомненно, торговым операциям венецианских купцов.

И король Балдуин, и папа Калликст II обратились к незадолго перед тем избранному дожу Доменико Микьеле (1118—1130), в которых изображали мрачную обстановку, складывавшуюся на Востоке и просили у сильной на море республики помощи, причем, не скупились на лестные характеристики религиозного усердия венецианских купцов.

Дож, «с великим благочестием, приняв крест вместе с многими представителями знати, распорядился изготовить 200 кораблей, которые были бы в состоянии перевезти все необходимое для войска»[16].

Мотивы согласия венецианцев на новый поход на Восток очевидны: коммерческие интересы венецианской знати и купцов на Сирийском побережье настолько теперь были велики, что всякая угроза им должна была серьезно беспокоить венецианских политиков. В то же время византийский император только что скончался, а его наследник не обнаруживал пока ни малейшего желания следовать политике своего отца во взаимоотношениях с Венецией. Все это способствовало тому, что венецианцы на этот раз не оказались глухими к призывам Святого престола.

В соответствии с последним обстоятельством задача венецианцев на Востоке была теперь двойственной: с одной стороны, надо было как-то воздействовать на непокладистого нового владыку ромеев, а с другой — закрепить свое положение в Сирии. Обширность приготовлений — готовилось 200 кораблей — находит себе в этом достаточное основание.

Подготовка экспедиции длилась, по-видимому, около двух лет. Только в 1122 г. венецианские корабли покинули свою стоянку в лагунах и направились к берегам Далмации. Здесь дож получил некоторое подкрепление судами и людьми и двинулся далее к югу. Первоначально план дожа заключался в нападении на владения греков с тем, чтобы побудить нового императора Калоиоанна к подтверждению грамоты императора Алексея, и с этой целью поход начался с осады Корфу. Однако все более и более мрачные известия с Востока заставили изменить этот план и, оставив осаду Корфу, направиться к берегам Сирии.

В первой половине 1123 г. венецианский флот оказался в водах восточного Средиземноморья, где в это время, пользуясь долговременным отсутствием значительных морских сил европейских государств, господствовал египетский флот. Вследствие этого само собою понятно, что военные операции должны были начаться с морской битвы, которая должна была решить вопрос о господстве на море, очистить его от неприятельских кораблей и тем самым сделать плавание у сирийских берегов для торговых венецианских кораблей безопасным. Это была своя, особо важная для венецианцев, задача, которую они должны были разрешить в первую очередь.

Получив известие, что неприятельский флот блокирует Яффу, Доменико Микьеле (дож) лично руководил экспедицией. Он направился к этому порту. Здесь, по свидетельству венецианских источников, и произошла знаменитая морская битва 1123 г. Военным операциям венецианского флота благоприятствовали и ветер, и море. Армада дожа обрушилась на египетский флот и довольно быстро привела его в расстройство. Неприятель обратился в бегство, но венецианские суда настигали его корабли, истребляли их, избивали команды и вооруженных людей на них.

Разгромив неприятельский флот, Доменико Микьеле предпринял крейсерскую операцию в направлении египетского побережья. Здесь ему удалось захватить десять торговых вражеских судов, нагруженных пряностями и шелковыми тканями. Корабли были захвачены, а груз конфискован. Таким образом, завоеванное преобладание на море было символизировано захватом богатого приза. Роли переменились: не венецианские купцы, а мусульмане должны были трепетать теперь, отправляя свои корабли за море. Для венецианцев, в сущности, основная задача тем самым была решена, в крайнем случае они могли бы ограничиться этим успехом, тем более, что им предстояло разрешать еще одну военную задачу: но иерусалимские власти усиленно хлопотали о поддержке «дела христиан» также и в сухопутных операциях, а то обстоятельство, что Аскалон и Тир оставались в руках сарацин, делало результаты морской победы недостаточно полными и решительными: наличие морских баз неприятеля, расположенных в центре торговых путей, ведших в Сирию с Запада, давало ему возможность, избегая крупных морских битв, вести мелкую каперскую войну. Это соображение, а не благочестие дожа заставило венецианцев внимательно отнестись к просьбам иерусалимского правительства, которое возглавлялось тогда патриархом Варнундом.

«Венецианские политики умели необходимые для них самих операции проводить таким образом, чтобы хотя часть издержек за это несли другие. Такой тактики они держались неизменно в отношении Византии, ее применили они и в данном случае. Прежде чем предпринять сухопутные операции, они решили добиться от Иерусалимского королевства значительных уступок. В сущности это не были новые требования, которые они предъявили теперь, а только расширенные и уточненные условия договора 1100 г., но, по-видимому, Венеция, занятая венгерскими, норманскими и иными западными делами, почувствовала, что авторитет ее на Востоке поколебался и требовал восстановления»[17].

Морская победа венецианского флота обеспечивала дожу радостную и торжественную встречу со стороны Иерусалимского патриарха и других высоких баронов Иерусалимского королевства.

«Дож и его приближенные были приглашены в Иерусалим, где они и встретили рождество 1123 г., — «окруженные великим почетом», в то время как флот бросил якорь в Акре, где и проводил зиму».

Тогда же начались и переговоры. Они завершились в начале 1124 г., приняв форму трактата, являющегося важнейшим документом, определявшим положение венецианских владений в Сирии в течение всего времени, пока Западная Европа имела там свои владения, т.е. в течение XII и XIII вв.

Грамота сначала была составлена от имени Иерусалимского патриарха Варнунда, причем, в ней же объяснена и причина этого: король Балдуин II в это время находился в плену у султана Алеппо. Позднее, после своего возвращения из плена, Балдуин подтвердил ее, воспроизведя ее первоначальную форму текстуально.

Грамота начинается с указания на военные заслуги Венеции, которые должны мотивировать указанные ниже привилегии венецианских купцов. Далее идет перечисление этих привилегий. Венецианцы прежде всего имеют право во всех городах Иерусалимского королевства на квартал, пользующийся правами экстерриториальности (венецианцы попадают только под свой собственный суд).

«В состав этого квартала должны входить: церковь, торговая площадь, баня, печь для изготовления хлеба и, разумеется, жилища. Все операции, которые здесь совершаются, свободны от всякого обложения, как если бы это были предприятия самого короля. Венецианская колония судится по своим законам; претензии подданных короля к венецианцам разрешаются венецианским судом; но претензии венецианцев, предъявленные подданным короля, разрешаются королевской курией. Имущество венецианцев, умерших без завещания, составляет собственность Венеции. Венецианцы пользуются при продаже иностранцам своими собственными мерами и весом, но употребляют королевские измерители при покупке товаров у иноземных купцов»[18].

Все эти привилегии венецианцы получают во всех городах королевства, в Акре в частности; но в городах, которые предстояло взять, т.е. в Тире и Аскалоне, венецианцы, после того, как ими удалось бы овладеть, должны получить третью часть этих городов и принадлежащих им территорий.

В феврале 1124 г. решено было приступить к военным операциям. Венецианский флот покинул Акру и блокировал город. Крестоносцы осаждали его с суши. Дело, однако, подвигалось вперед крайне медленно. Между союзниками начались, по обыкновению, взаимные препирательства, и венецианцев, может быть не без основания, обвиняли в слабом усердии к общему делу, так как первоначально они выполняли только морские операции. Крестоносцы сильно опасались, что осада затянется, и осажденные сумеют, наконец, получить помощь извне. Опасность эту признавал, очевидно, и Доменико Микьеле, так как он принял решение участвовать и в осадных операциях с суши. Венецианцы высадились на берег, вытащив на него и свои корабли, и осада энергично продолжалась.

Взятие Тира позволило Венеции реализовать ту часть договора, в которой предусматривалась передача ей одной трети как самого города, так и принадлежавшей ему территории.

Взятием Тира операции венецианского флота в водах Сирии и закончились: после этого события «победители с радостью направились в обратный путь[19]».

В1125 г. после трехлетнего похода венецианский флот вернулся в лагуны. Второй большой поход венецианцев на Восток был начат под добрыми ауспициями и закончился необычайно успешно. Этот поход, представляя собою прямое продолжение первого, от 1100 г., и по своим результатам является завершением тех чаяний, с которыми венецианский флот в первый раз покинул лагуны, направляясь к берегам Сирии. В западно-европейском колонизационном потоке на Восток Венеция сумела найти не только почетное, но и привилегированное место, полностью соответствующее самым смелым ожиданиям венецианских политиков.

 

Взятием Тира Венеция закрепила свое положение в Сирии. Ее цели были здесь достигнуты и упрочены. С точки зрения купеческого здравого смысла непосредственное вмешательство в военные операции отныне было излишним: оно уже ничего не могло прибавить к тем приобретениям, которые были сделаны. Поэтому Венеция, менее всего думавшая о военных подвигах, как таковых, и о «гробе господнем» — для него самого, не обнаружила религиозного рвения в самые трагические дни «святых мест» на Востоке. Венецианских политиков занимали в первую очередь мирские дела и материальные интересы.

Раньше всего политики св. Марка постарались обеспечить положение своих купцов в том городе, в котором они первоначально предполагали овладеть целой половиной, т.е. в Триполи. По причинам, которые выше были указаны, от этого плана пришлось отказаться и удовлетвориться необходимым минимумом.

Другим важным торговым центром на Востоке, быть может более важным для венецианцев, чем многие другие, была Антиохия с ее портом Селевкией. Уже в договоре с Иерусалимским патриархом Варнундом венецианцы специально оговорили свои торговые привилегии в этом городе, но княжество Антиохийское занимало независимое положение на Востоке, — надо было с ним договориться отдельно. И вот мы видим, как Венеция добивается торговых привилегий на территории этого княжества всякий раз, как там происходит смена одного князя другим.

Видно также, что венецианские купцы могли чувствовать себя в пределах княжества в полной безопасности. Князь Раймунд гарантирует им полную свободу пребывания и передвижения в его владениях. В порту Суди положение венецианских купцов обеспечивается пожалованием им торгового двора с обычными его составными частями. Помимо фондако (торговые колонии иноземцев), князь Раймунд жалует венецианцам также несколько домов, к нему примыкающих. Очевидно, венецианская колония в городе была довольно многочисленной. Венецианцы постепенно расширяли свои привилегии в пределах княжества: она не только подтверждает все те льготы, которыми венецианцы пользовались на основании пожалований предшественников Райнальда, но устанавливает и некоторые льготы в самом важном для всякого купца деле, именно в деле налогового обложения.

Для выяснения политики «натиска на Восток», которая на берегах Сирии дала такие замечательные результаты, имеют значение взаимоотношения Венеции с князьями Малой Армении, возникшей и окрепшей в период крестоносного движения. Как известно, это княжество, превратившееся потом в королевство, имело основным своим территориальным ядром Киликию. Малая Армения важна была для венецианских купцов и сама по себе со своими оживленными центрами, Тарсом, Мамистрой, но кроме того она имела еще и транзитное значение, как это видно и из жалованной грамоты от 1202 г., которая и является интересующим нас здесь документом. Несомненно, задолго до даты этого документа венецианские купцы уже имели на территории Киликии известные торговые интересы, — это видно, между прочим, из жалованной грамоты Алексея Комнина от 1082 г., где права венецианских купцов оговорены также и на территории этой провинции, хотя она в то время и не принадлежала Византии.

Лев II (1198—1219) гарантировал венецианским купцам полную свободу торговли в пределах его владений, равно как и транзит в соседние, даже мусульманские страны, разумеется, если его королевство не находится с этими странами в состоянии войны. Король гарантировал венецианцам не только свободу от «берегового права», не только за ними сохраняется право наследования по венецианским законам, но и предоставляется свобода вести торговлю беспошлинно, за исключением тех из них, которые постоянно проживают «по сю сторону моря», т.е. в Сирии или Малой Азии, равно как во всех случаях подлежит обложению и привоз драгоценных металлов в византийской монете. Несомненно венецианцы добивались также и права экстерриториальности для своих граждан на территории Малой Армении, но добиться этого им пока не удалось: они принуждены были удовлетвориться в этом отношении половинчатым успехом, — венецианцы подлежали королевскому суду, но судить их должно было по венецианским законам и обычаям.

Все эти данные показывают, что после военных успехов первых двух десятилетий XII в. на Востоке Венеция развивает известную дипломатическую деятельность для укрепления своих экономических позиций там, где ее военные заслуги перед Иерусалимским королевством не обеспечивали торговые привилегии ее купцов. Военные успехи Венеции были больше не нужны и потому она не приняла ни малейшего участия в том очередном всплеске колонизационной волны, который известен под наименованием второго крестового похода. Венеция осталась совершенно безучастной к той пропаганде, которая была развернута на Западе вокруг этого предприятия. Разумеется, это не исключало участия в этом движении венецианских купцов и арматоров в качестве таковых, но у Венецианского государства не было мотивов для непосредственного вмешательства в эту плохо организованную и еще хуже проведенную авантюру.

Несколько иначе дело обстоит с третьим крестовым походом. В восьмидесятых годах обстановка на Востоке сделалась еще более мрачной. На этот раз дело шло не о далекой Эдессе, а о районах, где непосредственно затрагивались интересы Венеции: в 1187 г. была взята Акра. Венецианцы потеряли одну треть этого города и его окрестностей и один из своих лучших портов в Сирии. Развитие успехов мусульман, объединенных теперь Саладином, грозило бедствиями, размеры которых трудно было предвидеть. В таких условиях венецианская купеческая знать не могла оставаться спокойной.

В 1191 г. под Акру явились англичане и французы. В июне 1191 г. город был, наконец, взят. Венецианцы выдержали всю осаду: они не могли покинуть Акры, не закрепив за собою принадлежащую им часть города и его окрестностей. Как только венецианцы убедились в том, что их права останутся ненарушенными, они почли свою миссию на Востоке законченной и отправились в Венецию.

Таким образом, без особых усилий, без тяжелых затрат людских сил и материальных ресурсов, Венеция сумела отстоять те позиции, которые заняла в результате восточной экспансии. Её первоначально активный «напор на Восток» уступил место в дальнейшем дипломатической деятельности. При помощи ее они пополнили и закрепили сделанные приобретения. Они не останавливались на этом пути даже перед тем, чтобы вступать в переговоры и заручаться привилегиями от таких лиц, которые сами были лишь претендентами.

В результате усилий нескольких десятилетий на сирийском побережье возникла целая сеть венецианских экстерриториальных пунктов, торговых дворов, значительная часть ее будущей колониальной империи.

Таким образом, мы видим, что для Венеции экспансия на Восток была продолжением её борьбы за господство на Средиземном море. Поддержка венецианцами крестоносного движения обуславливалась стремлением утвердиться на берегах Леванта и поставить под контроль основные торговые пути в Месопотамию, Аравию и Индию. Основными причинами участия Венеции в крестовых походах являются захват территорий в Восточном Средиземноморье, к укреплению своей роли посредника между Востоком и Западом. Что касается ключевой задачи - устранение главного торгового конкурента, т. е. Византии, то более подробно мы это рассмотрим в следующей главе.