Основы правового государства

Как политический писатель, Локк является основателем школы, стремящейся построить государство на начале личной свободы. Роберт Фильмер в своем «Патриархе» проповедовал неограниченность королевской власти, выводя её из патриархального начала; Локк восстает против этого взгляда и основывает происхождение государства на предположении обоюдного договора, заключённого с согласия всех граждан, причём они, отказываясь от права лично защищать своё достояние и наказывать нарушителей закона, предоставляют это государству. Правительство состоит из людей, избранных с общего согласия для наблюдения за точным соблюдением законов, установленных для сохранения общей свободы и благосостояния. При своем вступлении в государство человек подчиняется только этим законам, а не произволу и капризу неограниченной власти. Состояние деспотизма хуже, чем естественное состояние, потому что в последнем каждый может защищать своё право, а перед деспотом он не имеет этой свободы. Нарушение договора уполномочивает народ требовать обратно своё верховное право. Из этих основных положений последовательно выводится внутренняя форма государственного устройства. Государство получает власть:

1. Издавать законы, определяющие размер наказаний за различные преступления, то есть власть законодательную;
2. Наказывать преступления, совершаемые членами союза, то есть власть исполнительную;
3. Наказывать обиды, наносимые союзу внешними врагами, то есть право войны и мира^[4].

Всё это, однако, даётся государству единственно для охранения достояния граждан. Законодательную власть Локк считает верховною, ибо она повелевает остальным. Она священна и неприкосновенна в руках тех лиц, кому вручена обществом, но не безгранична:

1. Она не имеет абсолютной, произвольной власти над жизнью и имуществом граждан. Это следует из того, что она облечена лишь теми правами, которые перенесены на неё каждым членом общества, а в естественном состоянии никто не имеет произвольной власти ни над собственной жизнью, ни над жизнью и имуществом других. Прирождённые человеку права ограничиваются тем, что необходимо для охранения себя и других; большего никто не может дать государственной власти.
2. Законодатель не может действовать путём частных и произвольных решений; он должен управлять единственно на основании постоянных законов, для всех одинаковых. Произвольная власть совершенно несовместна с существом гражданского общества, не только в монархии, но и при всяком другом образе правления.
3. Верховная власть не имеет права взять у кого бы то ни было часть его собственности без его согласия, так как люди соединяются в общества для охранения собственности, а последняя была бы в худшем состоянии, нежели прежде, если бы правительство могло распоряжаться ею произвольно. Поэтому правительство не имеет и права взимать подати без согласия большинства народа или его представителей.
4. Законодатель не может передавать свою власть в чужие руки; это право принадлежит одному только народу. Так как законодательство не требует постоянной деятельности, то в благоустроенных государствах оно вверяется собранию лиц, которые, сходясь, издают законы и затем, расходясь, подчиняются собственным своим постановлениям^[4].

Исполнение, напротив, не может останавливаться; поэтому оно вручается постоянным органам. Последним большею частью предоставляется и союзная власть («federative power», то есть право войны и мира); хотя она существенно отличается от исполнительной, но так как обе действуют посредством одних и тех же общественных сил, то было бы неудобно установить для них разные органы. Король есть глава исполнительной и союзной власти. Он имеет известные прерогативы только для того, чтобы в непредвиденных законодательством случаях способствовать благу общества^[4].

Локк считается основателем теории конституционализма, насколько она обусловливается различием и разделением властей законодательной и исполнительной^[4].

Государствоирелигия

В «Letters on toleration» ив «Reasonableness of Christianity, as delivered in the scriptures» Локкпламеннопроповедуетидеютерпимости. Он полагает, что сущность христианства заключается в вере в Мессию, которую апостолы ставят на первый план, с одинаковою ревностью требуя её от христиан из иудеев и из язычников. Отсюда Локк делает вывод, что не следует давать исключительное преимущество какой-нибудь одной церкви, потому что в вере в Мессию сходятся все христианские исповедания. Мусульмане, иудеи, язычники могут быть безукоризненно нравственными людьми, хотя эта нравственность и должна стоить им большего труда, чем верующим христианам. Самым решительным образом Локк настаивает на отделении церкви от государства. Государство, по мнению Локка, только тогда имеет право суда над совестью и верой своих подданных, когда религиозная община ведёт к безнравственным и преступным деяниям^[4].

В проекте, написанном в 1688 году, Локк представил свой идеал истинной христианской общины, не смущаемой никакими мирскими отношениями и спорами об исповеданиях. И здесь он также принимает за основание религии откровение, но ставит непременной обязанностью терпимость ко всякому отступающему мнению. Способ богослужения предоставляется на выбор каждого. Исключение из изложенных взглядов Локк делает для католиков и атеистов. Католиков он не терпел за то, что они имеют своего главу в Риме и потому, как государство в государстве, опасны для общественного спокойствия и свободы. С атеистами он не мог примириться потому, что твёрдо держался понятия об откровении, отрицаемого теми, кто отрицает Бога.

Руссо

Главные философские произведения Руссо, где изложены его общественные и политические идеалы: «Новая Элоиза», «Эмиль» и «Общественный договор».

Руссо впервые в политической философии попытался объяснить причины социального неравенства и его виды, иначе осмыслить договорный способ происхождения государства. Он полагал, что государство возникает в результате общественного договора. Согласно общественному договору верховная власть в государстве принадлежит всему народу.

Суверенитет народа неотчуждаем, неделим, непогрешим и абсолютен.

Закон как выражение общей воли выступает гарантией индивидов от произвола со стороны правительства, которое не может действовать, нарушая требования закона. Благодаря закону как выражению общей воли можно добиться и относительного имущественного равенства.

Руссо решил проблему эффективности средств контроля за деятельностью правительства, обосновал разумность принятия законов самим народом, рассмотрел проблему социального неравенства и признал возможность её законодательного решения.

Не без влияния идей Руссо возникли такие новые демократические институты, как референдум, народная законодательная инициатива и такие политические требования, как возможное сокращение срока депутатских полномочий, обязательный мандат, отзыв депутатов избирателями.

 

19) Основные положения метафизики Бенедикта Спинозы.

 

В «Этике», основном своём произведении, Спиноза строит метафизику по аналогии с логикой, что предполагает:

1. задание алфавита (определение базовых терминов),
2. формулировку логических законов (аксиом),
3. вывод всех остальных положений (теорем) путём логических выводов.

Такая последовательность обеспечивает истинность выводов в случае истинности аксиом.

Применительно к «Этике» Спинозы следует, однако, упомянуть, что она, чётко ориентируясь на этот идеал, не всегда полностью удовлетворяет ему (это относится к доказательству отдельных теорем).

Метафизика

Целью метафизики для Спинозы было достижение человеком душевного равновесия, довольства и радости. Он считал, что эта цель может быть достигнута лишь с помощью познания человеком своей природы и своего места во вселенной. А это, в свою очередь, требует познания природы самой реальности. Поэтому Спиноза обращается к исследованию бытия как такового. Это исследование приводит к первичному как с онтологической, так и с логической точки зрения бытию — к бесконечной субстанции, которая есть причина самой себя (causa sui).

Субстанция

Субстанция у Спинозы, — то, что «существует само по себе и представляется само через себя». Субстанция (она же «природа», она же «бог» и дух — «Deus sive Natura») существует только одна, то есть она есть всё существующее. Таким образом, Бог Спинозы не является личностным существом в традиционном религиозном понимании: «в природе Бога не имеют места ни ум, ни воля». Субстанция бесконечна в пространстве и вечна во времени. Субстанция, по определению, неделима: делимость — лишь видимость конечных вещей. Субстанция — это мир или природа в самом общем смысле. Субстанция одна, так как две субстанции ограничивали бы друг друга, что несовместимо с бесконечностью, присущей субстанции. Любая «конечная» вещь (конкретный человек, цветок, камень) является ограниченной частью этой бесконечной субстанции, её модификацией, её модусом, её проявлением. Это положение Спинозы направлено против Декарта, утверждавшего существование сотворенных субстанций наряду с субстанцией их Творца. «Сотворенные субстанции» Декарта — протяженная и мыслящая — превращаются у Спинозы в атрибуты единой субстанции. Согласно Спинозе, субстанция обладает бесконечным числом атрибутов, однако человеку известны лишь два из них — протяжение и мышление. Атрибуты можно трактовать как реальные действующие силы субстанции, которую Спиноза называет Богом. Бог — единая причина, проявляющаяся в различных силах, выражающих Его сущность. Такая трактовка сближает отношение Бога-субстанции к атрибутам с отношением трансцендентного Божества (см. Эйн-соф) к Его эманациям (см. Сфирот) в каббале. Парадокс отношения бесконечного Божества к внебожественному миру преодолевается в каббале с помощью понятия самоограничения Бога (цимцум).

Атрибут

Атрибут — то, что составляет сущность субстанции, её фундаментальное свойство. Нам известно только два атрибута — «протяжение» и «мышление», хотя их может быть бесконечное количество. Атрибуты совершенно независимы, то есть не могут влиять друг на друга. Однако как для субстанции в целом, так и для каждой отдельной вещи выраженность существования через атрибут протяжения и мышления согласуются: «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей».

Протяжение

Протяжение является определяющим признаком тела, к нему через «бесконечный модус движения и покоя» сводятся все «физические» характеристики вещей.

Мышление

Однако мир не только протяжён, ему присущ как минимум ещё один атрибут — мышление.

Термином «мышление» Спиноза обозначает бесконечную вещь, являющуюся причиной (Природа Создающая) всего содержания и процессов сознания (Природа Созданная), как в самой себе: ощущения, эмоции, собственно разум и т. п. Субстанцию в целом как вещь мыслящую характеризует «модус бесконечного разума». А так как мышление является атрибутом субстанции, то и любая единичная вещь, то есть любая модификация субстанции, обладает им (сознаёт не только человек, и даже не только «живое»!): все вещи «хотя и в различных степенях, однако же, все одушевлены» (Э:II, сх. к т.13). При этом конкретную модификацию атрибута мышления Спиноза называет идеей.

На уровне человека протяжение и мышление составляют тело и душу. «Объектом идеи, составляющей человеческую душу, служит тело, иными словами, известный модус протяжения, действующий в действительности (актуально) и ничего более» (Э:II, т.13), поэтому сложность человеческой души соответствует сложности человеческого тела. Естественно (это следует из независимости атрибутов), «ни тело не может определять душу к мышлению, ни душа не может определять тело ни к движению, ни к покою, ни к чему-либо другому» (Э:III, т.2).

Подобное «строение» позволяет объяснить и процесс познания: Тело меняется — либо в результате воздействия внешних агентов (других тел), либо в силу внутренних причин. Душа как идея тела меняется вместе с ним (или, что то же самое, тело изменяется вместе с душой), то есть она «знает» в соответствии определённым состоянием тела. Теперь человек чувствует, например, боль, когда тело повреждено и т. п. Душа не имеет никакой проверки полученного знания за исключением механизмов ощущения и реакций тела.

Причинность

Причинность. Причинность и есть то, что многие называют «волей Бога», поскольку она вечна и неизменна. Все должно иметь своё причинное объяснение, «nam ex nihilo nihil fit (ибо ничто не происходит из ничего)». Единичные вещи, действуя друг на друга, связаны жёсткой цепью взаимной причинной обусловленности, и в этой цепи не может быть никаких разрывов. Вся природа представляет собой бесконечный ряд причин и следствий, которые в своей совокупности составляют однозначную необходимость, «вещи не могли быть произведены Богом никаким другим образом и ни в каком другом порядке, чем произведены» (Э:I, т.33). Представление о случайности тех или иных явлений возникает лишь потому, что мы рассматриваем эти вещи изолированно, вне связи с другими. «Если бы люди ясно познали порядок Природы, они нашли бы всё так же необходимым, как и всё, чему учит математика»; «законы Бога не таковы, чтобы их можно было нарушить».

На уровне человека (как и на уровне любой другой вещи) это означает полное отсутствие такого явления как «свобода воли». Мнение о свободе воли возникает из мнимого, кажущегося произвола действий людей, «свои действия они осознают, причин же, которыми они определяются, не знают» (Э:III т.2). Поэтому «ребёнок убеждён, что он свободно ищет молока, разгневанный мальчик — что он свободно желает мщения, трус — бегства. Пьяный убеждён, что он по свободному определению души говорит то, что впоследствии трезвый желал бы взять назад» (Э:III, т.2). Свободу Спиноза противопоставляет не необходимости, а принуждению или насилию. «Стремление человека жить, любить и т. п. отнюдь не вынуждено у него силою, и, однако, оно необходимо». Человеческая свобода есть проявление желания человека действовать в соответствии с порядком и связью вещей. Человеческое рабство есть отсутствие этого желания. Истинно свободной является лишь вещь, являющаяся причиной самой себя, субстанция, Бог, Творец. Желание жить в соответствии с порядком и связью вещей и есть любовь к Богу, приносящее человеку спасение, или человеческую меру свободы. Религиозные заповеди (заповеди Моисея) прямо или косвенно могут быть рассмотрены как всё те же вечные законы, или как тот же порядок и связь вещей в природе (Богословско-политический трактат). Понятие причинности призвано главным образом указать на источник счастья и несчастья человека (в меньшей степени ради содействия развития физики). В отношении к свободе человека очень важно понятие о «внешней помощи Бога» и «внутренней помощи Бога». Внешняя — когда порядок и связь вне человека (материальный мир) не вступает в противоречие с желанием человека произвести какое-либо действие (что можно назвать «в соответствии с порядком вещей» независимо от знания); Внутренняя — когда знание содействует человеку произвести действие в согласии с порядком и связью самих вещей. Отсутствие обоих есть человеческое несчастье.

Аффекты

Аффекты. Под аффектами Спиноза понимал состояния тела и идеи этих состояний, которые увеличивают или уменьшают активность человека. Он выделял три вида аффектов — влечение или желание как проявление сущности человеческой природы и стремления к самосохранению. Основных аффектов, переживаемых человеком, три: удовольствие, неудовольствие и желание. Помимо пассивных, природных страстей Спиноза выделял аффекты удовольствия и желания, связанные с активным состоянием души, её стремлением к познанию истинных или адекватных идей. Поскольку ограничение способности души к мышлению или познанию вызывает неудовольствие, то познание как проявление активности души связано только с аффектами удовольствия и желания. Согласно учению Спинозы, человек подвержен аффектам, поскольку он — часть природы. Он не может не подчиняться её порядкам и законам и бессилен перед ними. Естественные желания являются формой рабства. Мы не выбираем, чтобы иметь их. Наше действие не может быть свободно, если оно подчиненно силам вне нас. Рассудок и интуиция (ясное непосредственное постижение) призваны направить намерения человека на любовь к Богу.

«Философ барокко»

Спинозу иногда называют философом барокко за единство самых разнообразных элементов в его философии^[1]. Философия Спинозы сочетает картезианские метафизические и эпистемологические принципы с элементами античного стоицизма, средневекового еврейского рационализма, идеями философов-гуманистов эпохи Возрождения и концепций естествознания его времени^[1][6].

Некоторые исследователи находили у Спинозы влияние каббалы (иногда для обоснования критики спинозизма)^[4][7]. Начало толкованию спинозизма как оккультного учения положил немецкий филолог И. Г. Вахтер^[8]. В каббале он усматривал «спинозизм до Спинозы». Сам Спиноза признавал, что знаком с сочинениями каббалистов, но отзывался о них с презрением, как о «пустомелях» (nugatores): «Читал также и, кроме того, знал некоторых болтунов-каббалистов, безумию которых я никогда не мог достаточно надивиться»^[9]. В современной историко-философской литературе тема связи Спинозы и мистической еврейской традиции обсуждается сравнительно редко, и идеи Спинозы не ставятся в зависимость от каких-либо оккультных доктрин.

 

20) Учение Джона Локка о познании.

 

Одним из видных философов XVIIв. является Джон Локк. Основной философской работой Локка является "Опыт о человеческом разуме". Локк продолжил развитие эмпиризма Бэкона, обосновывая сенсуалистическое направление в теории познания. Локк считал, знание проистекает из опыта, а опыт складывается из ощущений. Теория Локка гласила: 1) нет врожденных идей, все познание рождается в опыте; 2) душа или разум человека при рождении подобны чистой доске; 3) в интеллекте нет ничего, чего раньше не было в ощущениях, в чувствах. Локк подверг критике учение Декарта о "врожденных" идеях. Ощущения, получаемые человеком от окружающей его среды, по мнению Локка, - первое и решающее основание всего познания. Локк подразделяет опыт на два вида: опыт внешний (ощущения) и внутренний (рефлексия). Источник первого - объективный материальный мир, воздействующий на наши органы чувств и вызывающий ощущения. Внутренний же опыт через рефлексию обращен на наблюдение своих собственных наблюдений. Локк подразделяет все идеи (представления на простые и сложные.) Простые идеи, по Локку, образуются непосредственно из ощущений и рефлексии. Простые идеи пассивны, они как бы навязываются нам извне. Сложные же идеи требуют активности ума. Эта деятельность сводится к комбинированию простых представлений. Таким путем, по Локку, образуются даже самые сложные, абстрактные идеи. Локк был одним из первых философов, рассмотревших чувственные восприятия, вызванные внешним миром, как исходный момент всей психической жизни. Это одно из основных положений материалистической теории познания. Таким образом, Локк положил начало эмпирической психологии, в которой первостепенное значение придавалось самонаблюдению (интроспекции).

 

21) Учение Г. В. Лейбница о воображаемых мирах и творении мира Богом.

 

Го́тфрид Ви́льгельм Ле́йбниц (1646-1716) — немецкий философ, логик, математик, механик, физик, юрист, историк, дипломат, изобретатель и языковед. Основатель и первый президент Берлинской Академии наук, иностранный член Французской Академии наук.

Важнейшие научные достижения:

• Лейбниц, независимо от Ньютона, создал математический анализ — дифференциальное и интегральное исчисления (см. исторический очерк), основанные на бесконечно малых.

• Лейбниц создал комбинаторику как науку.

• Он заложил основы математической логики.

• Описал двоичную систему счисления с цифрами 0 и 1.

• В механике ввёл понятие «живой силы» (прообраз современного понятия кинетической энергии) и сформулировал закон сохранения энергии.

• В психологии выдвинул понятие бессознательно «малых перцепций» и развил учение о бессознательной психической жизни.

Лейбниц также является завершителем философии XVII века и предшественником немецкой классической философии, создателем философской системы, получившей название монадология. Он развил учение об анализе и синтезе, впервые сформулировал закон достаточного основания (которому, однако, придавал не только логический (относящийся к мышлению), но и онтологический (относящийся к бытию) смысл: «… ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым, — без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе…»); Лейбниц является также автором современной формулировки закона тождества; он ввёл термин «модель», писал о возможности машинного моделирования функций человеческого мозга. Лейбниц высказал идею о превращении одних видов энергии в другие, сформулировал один из важнейших вариационных принципов физики — «принцип наименьшего действия» — и сделал ряд открытий в специальных разделах физики.

 

Структура принципов философии у Лейбница такова, что они взаимосогласуются, дополняют друг друга, причем в ряде случаев не путем простого продолжения, а в смысле противополагания, контраста. Можно утверждать: принципы в целом образуют в Лейбницевой философии подвижное, напряженное, диалектическое единство, что для философии XVII в. было большим новшеством. Это, по Лейбницу, и принципы научно-философского познания, и всеобщие законы самого Богом творимого и устрояемого мира.

Из божественного попечительства над миром Лейбниц выводит универсальную, неразрывную связь всего со всем.Одно тело не отделено и не отмежевано от остальных.Оно — кирпичик в едином здании мира. И душу, по Лейбницу, Бог с самого начала создал так, что она "представляет" происходящее в теле; а тело в свою очередь сотворено так, что выполняет "распоряжения души" (§ 6 «Теодицеи»).(Идея "репрезентации", т.е. изображения и воплощения в каждом сущем всего мира, лейтмотивом проходит через философию великого мыслителя. Вместе с тем универсальная взаимосвязь не означает некоей неразличимой монолитности мира: об этом Лейбниц позаботился, обосновав принцип различия, или индивидуации. Но, утвердив его, мыслитель — по контрасту, по противоположности — постулирует также и принцип тождественности неразличимых вещей. Следуя традициям логики, философ трактует его как закон противоречия, точнее, непротиворечивости, запрета на противоречия. Последний же переливается в "великий закон достаточного основания", как его называет Лейбниц. Вот как он сам объясняет смысл и связь этих принципов: "Великой основой математики является принцип противоречия, или тождества, т.е. положение о том, что суждение не может быть истинным и ложным одновременно, что, следовательно, А есть А и не может быть не-А.Один этот закон достаточен для того, чтобы вывести всю арифметику и всю геометрию, а стало быть, все математические принципы.Но чтобы перейти от математики к физике, требуется еще другой принцип, как я заметил в своей «Теодицее», а именно принцип необходимости достаточного основания, гласящий, что ничего не случается без того, чтобы было основание, почему это случается скорее так, а не иначе".Согласно закону достаточного основания, каждое событие имеет свои, и притом уникальные условия, свои необходимые предпосылки, что относится и к природе, и к человеку — к его деяниям, поступкам, истинам, заблуждениям.

Принцип непрерывности (частным случаем которого является» непрерывность духов, или цепи перцепции) Лейбниц также считает фундаментально важным и для науки, и для философии.Принцип этот развивает и дополняет идею всеобщей и необходимой взаимосвязи, привлекая внимание к проблеме обоснованности переходов, связующих звеньев между различными уникальными сущими, сферами, состояниями.Принцип непрерывности — будучи общефилософским, метафизическим, логическим — получил также блестящее подтверждение и развитие в научных, особенно математических исследованиях самого Лейбница.

Согласно принципу непрерывности, нельзя, настаивает Лейбниц, допускать "в мире существование пустых промежутков, hiatus'ов, отвергающих великий принцип достаточного основания и заставляющих нас при объяснении явлений прибегать к чудесам или чистой случайности".Принцип учит, что "настоящее таит в себе в зародыше будущее и всякое настоящее состояние естественным образом объяснимо только с помощью другого состояния, ему непосредственно предшествующего".Непрерывность, по Лейбницу, проявляется не только в последовательности событий и вещей. "В явлениях, существующих одновременно, имеет место и последовательность, хотя воображение замечает одни только скачки...".Этот принцип-закон повелевает искать плавные переходы даже и там, где они не видны или еле заметны.

 

О теодицее:

К учению о предустановленной гармонии очень близки и идеи теодицеи Лейбница.Введённый именно им термин «Теодицея» (буквально – «Богооправдание») с тех пор стал обозначать те разделы философии и богословия, которые доказывают, что неоспоримое существование зла в мире ничуть не противоречит мысли об управлении Вселенной благим Богом.

Бытие Бога, по философии Лейбница, следует прямо из понятия о нем, как существе, соединяющем в себе все качества (в том числе и реальность, действительное существование) в высшей степени и одновременно.Бог мог бы создать всевозможные миры, но захотел создать и создал только лучший между ними.Утверждением, что каждый другой возможный мир был бы несовершеннее, чем действительно существующий, никоим образом не отрицается существование в мире разных видов зла и несовершенств, но отрицается только предположение, что без них вообще мир был бы возможен.Согласно теодицее Лейбница, известное зло неотделимо от понятия творения; всему сотворенному, как таковому, принадлежит несовершенство в каком-либо отношении.Другое же зло Бог допустил потому, что только через него достижимы некоторые высшие блага, отказаться от которых было бы нельзя.Осуществление лучшего мира, считает Лейбниц, следует по божественным планам, сообразно целям (телеологически), но в то же время и механически, по действующим причинам.Первое есть царство благодати, в котором течение мировых событий произвольно, зависит от воли Божией; второе есть царство природы, в котором все является необходимым, от воли независимым.В сущности же оба царства тождественны.Одно из главных положений философской теодицеи Лейбница то, что между свободой и необходимостью, нравственным и естественным законом, существует такая же предустановленная гармония, как и между отдельными монадами.

 

 

22) Идеи монадологии и предустановленной гармонии в философии Г. В. Лейбница.

О монадологии:

Многообразие мира и постоянное взаимодействие в нём различных сред нельзя объяснить без существования мельчайших единиц бытия – тех, что в Древней Греции именовали атомами.Но так как материя – производная разновидность силы и энергии, то и атомы, согласно философии Лейбница, должны являться не материальными, а духовными объектами.Они не частицы вещества, а сгустки энергии и силы, а так как действующая сила в любом случае предполагает наличие воли, то «энергетические атомы» неизбежно должны обладать зачатками сознания и личности.Эти «истинные атомы природы» Лейбниц именует «монадами».Название «монада» происходит от латинского слова «единство».Лейбниц выражает этим ту мысль, что его «силовые» атомы, подобно демокритовским материальным, являются простыми, однородными, лишёнными всякой внутренней сложности субстанциями.Это – сгустки «чистой воли», без всяких составных примесей.Своим учением о монадах («монадологией») Лейбниц отстраняется и от монизма Спинозы, и от дуализма Декарта. Первому монадология Лейбница противополагает плюрализм (множественность субстанций), а второму – спиритуализм (учение о существовании лишь духовных субстанций, с отрицанием независимой от духа материальности).

Монады неделимы. «Единого духа» не существует, действительным существованием владеют лишь индивидуумы. Подтверждение того, что протяженной материи, как таковой, не существует, Лейбниц видел в открытии, при помощи микроскопа, инфузорий в водяных каплях: там, где, казалось, существует лишь безжизненная протяженная материя, на самом деле обнаружились бесчисленные живые существа. Таким образом, протяженная материя есть только внешнее явление и никоим образом не принадлежит к миру действительно существующего, к нематериальному миру монад.Монады Лейбница однородны в смысле обладания личностью и волей, однако не одинаковы.Каждая из них отличается одна от другой степенью совершенства своей внутренней деятельности.Монады представляют последовательную лестницу неодинаково развитых существ (градацию совершенств).Одни из них развиты выше, другие ниже.Низшие лежат в основе низших, а высшие – высших явлений действительного, телесного и духовного, мира.Человеческое тело есть собрание монад, которые к монадам души относятся как низшие к высшим.

 

О предустановленной гармонии:

Таким образом, взаимное воздействие души на тело со стороны качества монад и их однородности не встречает препятствий. Тем не менее, Лейбниц говорит: деятельность монады, как деятельной силы, не может перейти на другую монаду, но ограничивается внутренностью самой монады. Она имманентна, и все произведенные ею изменения не могут быть внешними, но лишь внутренними.Согласно философии Лейбница, в монадах нет окон, ничто не может в них войти и ничто не может из них выйти.А так как то, что совершается в нематериальном существе, может быть только нематериальным, то все, что действительно случается, имеет духовную природу.Лишь духовные существа и их духовные состояния образуют действительный мир, который есть основа нашего чувственного мира.

Внутри каждой монады сменяющиеся состояния образуют ряд, в котором каждый следующий член, по предложенному Лейбницем началу «достаточного основания», имеет свою причину в предшествующем и в то же время сам содержит основу для последующего, так что «настоящее чревато будущим».Так как никакая монада не может получать возбуждений извне, то каждая отдельная монада подобна «духовному автомату», который двигается сам, совершенно независимо от того, что совершается вне его.По философии Лейбница, различие между монадами состоит единственно в степени сознательности их деятельности, т. е. их восприятия и представления или совершенно темны и неясны, или частью ясны и частью темны, или, наконец, полностью ясные акты сознания.Монады первого рода (темные) суть дремлющие души (камни, растения, животные) и занимают низшее положение.Монада самого последнего рода (абсолютно ясно сознающая) есть наивысшая, божественная душа.Человеческая же душа занимает среднее положение в духовном мире, так как её состояния бывают то ясные, то темные.

Лейбниц считает, что возможность согласия между состояниями двух или многих монад, например, монад души и тела, зависит от приведения к гармонии движений двух или многих в сущности не связанных друг с другом автоматов. Эта гармония может быть достигнута двумя способами: или Бог состояния одной монады направляет по случайным состояниям другой монады, как плохой часовщик постоянно стрелки одних часов передвигает по стрелкам других; при таком положении дела Бог унизился бы до deus ex machina; или же Бог, как искусный часовщик, природу отдельной монады от вечности устроил согласною с природой всех других монад, так что их внутренние состояния вечно будут в соответствии с состояниями друг друга. Второй способ единственно достоин разумнейшего и могущественнейшего существа.В этом и состоит суть философского учения Лейбница о предустановленной гармонии. Бог, хотел такой гармонии между монадами и их состояниями и устроил ее от вечности.Благодаря этой всеобщей гармонии, каждая монада есть живое зеркало вселенной.

 

23) Принцип Беркли «Быть значит быть воспринимаемым».

Джордж Бе́ркли (1685-1753) — английский философ, известный своей системой спиритуалистической философии; епископ Клойнскийв Ирландии. Последовательно развивал тезис о том, что «бытие — это или то, что воспринимается, или тот, кто воспринимает».

Философия Беркли возникла под сильным влиянием учения Локка о познании, которое, однако, было в ней переработано до такой степени, что дало почти противоположные выводы.

Джордж Беркли заимствует у Локка мысль о том, что все знание человека связано с ощущениями.Но если Локк придерживался эмпирических (то есть, во многом близких к материализму) представлений, то Беркли склоняется в сторону полного субъективного идеализма.

Согласно философии Локка в человеческом познании присутствуют две разновидности опыта: опыт внешний (непосредственно получаемые от вещей ощущения) и опыт внутренний (рефлексия – работа ума с полученными из ощущений понятиями, где материалом для рассудка являются уже не конкретные вещи, а абстрактные идеи). После такого разделения опыта на две категории для философских преемников Локка возник соблазн полностью свести одну из них к другой.Опытом сведения всех восприятий к ощущениям внешним стал на родине Локка, в Англии, крайний сенсуализм и материализм Гартли. Идеализм же Беркли сделался гениальной попыткой в противоположном смысле: подведения всего внешнего опыта под опыт внутренний. Историк философии Виндельбанд остроумно называл учение Беркли «сенсуализмом внутреннего опыта».

Джордж Беркли начинает свою философию с безусловного отрицания реальности общих абстрактных понятий. По его мнению, в действительности существуют лишь конкретные ощущения, а не отвлечённые идеи.Когда мы представляем себе нечто общее, например, дерево, треугольник или что-нибудь подобное, то на деле мыслим при этом что-либо конкретное – известный экземпляр дерева или известной формы и величины треугольник.Мы не можем представлять общих понятий иначе, как в конкретных образах или символах. Следовательно, понятия не представляют собой никаких реальных душевных продуктов.Они – только имена, nomina, как говорили средневековые номиналисты, но номинализм Беркли особенный, психологический, а не логический, каким он был в средние века.И выводы из философии Беркли противоположны тем, каких за несколько веков до него придерживались номиналисты.Если мы из понятия, например, о вишне, вычтем все наши чувственные восприятия, связанные с её цветом, формой, размером, весом и т. п., что останется? – Ничего, отвечает Беркли, тогда как Локк говорил: «неизвестная субстанция, носитель отдельных свойств и качеств». Но «неизвестная субстанция» для Беркли есть полный абсурд.

Отсутствие общих идей Джордж Беркли подтверждает психологическим анализом представлений и восприятий.Особенно обстоятельно анализируются им, в вышеупомянутом сочинении о зрении, восприятия зрительные.Беркли замечательно глубоко и тонко раскрывает их сложность и показывает, как восприятия данных в настоящем опыте предметов незаметно переплетаются с прежними восприятиями, воспоминаниями о ранее пережитых состояниях.

Все то, что мы приписываем предметам, помимо наших ощущений, заключает Беркли, есть фикция, выдумка.Согласно его философии, необходимо признать отсутствие и той наиболее общей идеи, которую люди составили в своем воображении из наиболее абстрактных понятий и которая зовется материей.Локк считал, что мы способны восходить к понятию материи путем постепенного отвлечения от предметов конкретных признаков.Однако Беркли такую возможность отрицает.Материя для него – самое противоречивое и непонятное из всех понятий, которое нужно изъять из употребления – и большинство рода человеческого никогда не заметит его отсутствия.

Мысль о существующей независимо от наших восприятий, внешней по отношении к сознанию материи, согласно Беркли, нужна лишь атеистам.Истинный же философ должен понять, что весь наш опыт сводится к совокупности наших внутренних ощущений. «Быть – значит быть воспринимаемым (esse est percipi)».Всё, что дано нам в опыте, есть лишь сфера наших чувственных переживаний. Испытавший позже сильное влияние философии Беркли Шопенгауэр выразил ту же мысль в виде афоризма: «мир есть мое представление».

Не останавливаясь на отрицании материи, Джордж Беркли отрицает также существование общих идей протяженности, величины, формы, положения и самого пространства.По его мнению, не существует и механической причинности, которую атеисты стараются положить в основу всех явлений, чтобы отрицать существование Бога.Но, несмотря на всё это, Беркли не считает, что мы должны сомневаться в наших ощущениях, подозревать, что они могут давать нам ложную картину мира. Примыкая к философии Декарта и Мальбранша, Беркли убеждён: верным источником и критерием объективной достоверности нашего познания является всесовершенный Бог, который и даёт нам наши восприятия. Это, правда, не значит, что Богом вводится в человеческое познание абсолютно каждая идея.Он вкладывает в нашу душу все элементы истинных идей, то есть систему основных понятий, согласных друг с другом.Но сочетание этих элементов в сложные представления по законам ассоциации есть затем дело свободной работы нашей мысли, и от нас зависит заблуждаться или познавать истинно, сознавать или не сознавать, какие представления мирятся с полученной от Всевышнего общей системой идей и какие не мирятся.

То, что нам кажется в вещах актами механической причинности, на деле порождено телеологическим (целенаправленным) промыслом свободной воли Бога. Поэтому можно оправдать и чудо, как свободное, от Бога исходящее, изменение этого порядка в видах какой-либо особенной цели.

Во взглядах на источник познания философия Джорджа Беркли сближается с теорией предустановленной гармонии Лейбница.

В философии Беркли, как и во всех строго следующих одной главной мысли системах, немало парадоксальных утверждений и односторонних понятий.Отрицание доказуемости пространственного и материального бытия вещей, а также видимой причинности, представляется многим остроумным парадоксом. Тем не менее, философия Беркли послужила важнейшим переходным моментом к учению Юма о субъективных психологических основаниях идей субстанции и причинности, далее к учению Канта о субъективных формах восприятия и мышления, и еще далее к учению Шопенгауэра о возможности познать суть мира только из внутренней интуиции нашей воли. Поэтому философию Беркли следует признать одной из крупнейших систем Нового времени. Всеобъемлющая разносторонность воззрений и глубокая оригинальность делают Джорджа Беркли прямым предшественником того развития, которое получила философия вскоре после него.

 

24) Проблема причинности и субстанции в философии Дэвида Юма.

Дэвид Юм (1711-1776) – выдающийся английский философ-эмпирик. Основной задачей философии считал всесторонене изучение человека с позиции эмпиризма. Он видел в философии руководство для практической деятельности. Юм развил учение об опыте как потоке впечатлений.

Проблему отношения бытия и духа считал неразрешимой. Философии Юма присущи идеи сомнения и скептицизма.

Одно из центральных мест в его философии занимает проблема причинности.

 

По мнению Юма, предметом философии должна быть человеческая природа. В одном из главных произведений «Исследование о человеческом познании» Юм писал, что «философам следует сделать человеческую природу предметом умозрения и изучать ее тщательно и точно с целью открыть те принципы, которые управляют нашим познанием, возбуждают наши чувства и заставляют нас одобрять или порицать тот или иной частный объект, поступок или образ действий».

 

Он убежден, что «наука о человеческой природе» является более важной, чем физика, математика и остальные науки, потому что все эти науки «в различной мере зависят от природы человека». Если бы философия смогла бы полностью объяснить «величие и силу человеческого разума», то люди сумели бы добиться огромного прогресса и во всех других областях знания.

 

Юм считал, что предметом философского познания является человеческая природа, Что включает в себя этот предмет? По Юму, это исследование, во-первых, познавательных способностей и возможностей человека, во-вторых, способностей к восприятию и оценке прекрасного (эстетическая проблематика) и, в-третьих, принципов морали. Так, главный труд Юма называется «Трактат о человеческой природе» и состоит из трех книг: «О познании», «Об аффектах», «О морали».

 

О причинности:

Одно из центральных мест в философии Юма принадлежит проблеме причинности. В чем суть этой проблемы? Научное познание преследует цель объяснить мир и все в нем существующее. Объяснение это достигается через исследование причин и следствий; объяснить – это и означает познать причины существования вещей. Уже Аристотель в «учении о четырех причинах» (материальной, формальной, действующей и целевой) зафиксировал условия, необходимые для существования всякой вещи. Убеждение в универсальности связи причин и следствий стало одним из оснований научного мировоззрения. Это прекрасно осознавал Юм, заметив, что все наши рассуждения относительно действительости основаны на «идее причинности». Лишь с помощью нее мы можем выходить за пределы нашей памяти и чувств.

 

Однако Юм считал, что «если мы хотим удовлетворительно решить вопрос о природе очевидности, удостоверяющей нам существование фактов, нужно исследовать, каким образом мы переходим к познанию причин и действий». Давайте предположим, писал Юм, что мы явились в мир неожиданно: в таком случае на основании текучести и прозрачности воды, мы не можем заключить, что в ней можно захлебнуться. Поэтому он делает вывод: «ни один обхект не проявляет в своих доступных чувствам качествах ни причин, его породивших, ни действий, которые он произведет».

 

Следующий вопрос, который ставит Юм, – что лежит в основании всех заключений о существовании причинно-следственных связей между вещами? Опыт в том, что касается причинности, свидетельствует лишь о связи явлений во вреемни (одно предшествует другому) и их пространственно-временной смежности, но ничего не говорит и не может сказать в пользу действительного порождения одного явления другим. Причину и следствие нельзя обнаружить ни в отдельно взятом объекте, ни во многих одновременно воспринимаемых объектах, а потому у нас нет «впечатления причинного отношения». Но если связь причин и следствий не воспринимается чувствами, то, по убеждению Юма, ее никак нельзя доказать теоретически.

 

Поэтому идея причинности имеет исключительно субъективное, а не обхективное значение и обозначает собой привычку ума.

 

Итак, причинная связь, в понимании Юма, – это всего лишь представления о таких объектах, которые в опыте всегда оказываются соединенными вместе в пространствве и во времени. Многократное повторение их соединения закрепляется привычкой, и все наши суждения о причинах и следствиях основаны исключительно на ней. А вера в то, что в природе и впредь будет сохраняться тот же порядок, служит единственным основанием для признания причинной связи.

 

О субстанции:

Решая общую проблему субстанции, Юм занял такую позицию: он выразил свое мнение о субстанции так: «невозможно доказать ни существование, ни несуществование материи», то есть занял агностические позиции. Такова же его формула и в отношении субстанциального «высшего духа», то есть бога, хотя в практической жизни Юм был атеистом.Подобной агностической позиции следовало ожидать от него и в отношении существования человеческих душ, но в этом вопросе Юм более категоричен и совершенно отвергает воззрение Беркли.Он убежден, что никаких душ — субстанций нет.И это убеждение, конечно, позволило ему занять сравнительно прогрессивную позицию в вопросах оценки религиозного спиритуализма, хотя в целом агностицизм Юма сам по себе не стал от этого прогрессивным.

Юм отрицает существование «Я» как субстрата актов восприятия и утверждает, что то, что называют индивидуальной душой — субстанцией, есть «связка или пучок (bundle or collection) различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном течении».Это как бы республика без верховного правительства, основа объединения перцепций — не субстанциальная, а чисто «фактическая».

Это, конечно, очень смелое, крайнее решение, и Юм сразу же столкнулся с неприятными последствиями отрицания существования личности как таковой: одно дело отвергать ее субстанциальную сущность и другое — отрицать наличие «Я» как самосознания с его определенными установками в отношении окружающей среды или хотя бы закрыть на эти факты глаза и оставить их без объяснения. В «Исследовании о человеческом уме» он уже не решается отвергать существование личности с той же уверенностью и безоговорочностью, с какой он отверг существование духовных субстанций.Верх берет, однако, не материалистическое по духу внимание к фактам, а уклончивая позиция агностика, сказавшаяся и в решении им вопроса о материальной субстанции.

Общие причины агностицизма Юма заключались в метафизическом истолковании, а именно в абсолютизации принципа сенсуализма в теории познания.Но гносеологические корни и соответствующие им естественнонаучные источники (хотя бы в смысле общего состояния наук данной эпохи) составляют лишь возможность агностицизма.В действительность последний превращается под воздействием социально-классовых причин.И в случае Юма они сыграли свою роль полностью.Скептическая установка в отношении философского материализма, таившего в себе идеологическую опасность для победившей буржуазии, смогла соединиться в его мировоззрении с отвращением к крайнему религиозному обскурантизму, который в лице Беркли продемонстрировал свою неспособность идти в ногу с научным и промышленным прогрессом.Результатом этого соединения явился агностицизм, в частности в вопросе о субстанции.

Юм более широко, чем Беркли, рассматривает этот вопрос.По-иному, чем его предшественник, он понимает и источник возникновения убежденности людей в существовании материальной субстанции.Беркли видел причину появления у людей иллюзорной, по его мнению, веры в то, что материальная субстанция существует, в фактах взаимосвязанности и яркости определенного рода ощущений.Их взаимосвязанность предполагалась при этом непрерывной во времени, поскольку наличие разрывов в последовательности ощущений данную иллюзию ослабляет. Иначе смотрит на этот вопрос Юм: перерывы в восприятиях, наоборот, оказываются, по его мнению, источником веры в бытие субстанциальной их основы, если после перерывов те же самые восприятия появляются вновь и вновь. Для Беркли, как, впрочем, и для Локка, проблема субстанции сводилась к тому, чтобы как-то истолковать устойчивое сосуществование явлений, а для Юма это прежде всего проблема истолкования связи явлений друг с другом во временной их последовательности.Поэтому, по Беркли, убеждению в существовании материальной субстанции мешает наличие самих временных перерывов в ощущениях, а по Юму, помехой этому убеждению оказываются изменения в характере взаимосвязанных друг с другом восприятий, то есть перемены в «наборе» их сочетаний.

Это значит, что Юм в данной проблеме переносит центр тяжести на вопрос о причинении наших впечатлений.Так, например, рассуждает он, получая впечатление лампы, стоящей на столе и время от времени мной зажигаемой, я полагаю на основании этого, что существует данный материальный объект под названием «лампа».Итак, разрешение проблемы субстанции зависит, с точки зрения Юма, от более общей проблемы причинности.Надо сказать, что Юмова концепция субстанции имела определенные основания в трудностях учения Ньютона о материи, массе и физической причинности.Ньютон стремился исходить из представления о массе как количестве вещества и мыслил инерциальные свойства массы как производные от ее вещественности.Но вещественность удается познать лишь по ее действиям, внешним проявлениям.Поэтому Ньютон стал понимать массу как меру активности материи, и здесь возник соблазн свести саму вещественность (субстанциальность) к совокупности наблюдаемых следствий, механизм порождения которых материей остается неизвестным и проблематичным.

Придя к мысли о зависимости проблемы субстанции от проблемы причинности, Юм определил субстанцию как предполагаемый центр ассоциативного суммирования перцепций во времени (а также друг с другом) в относительно устойчивую целостность. В письме Генри Хоуму от 24 июля 1746 г. Юм писал об этом так: «Что касается идеи субстанции, то я должен признать, что ее не доставляют уму никакие ощущения или чувства; мне всегда представлялось, что это всего лишь воображаемая точка (center) соединения различных и изменчивых качеств, которые могут быть найдены в каждом фрагменте материи». Ассоциации обеспечивают соединение отличающихся друг от друга комбинаций впечатлений (например, вид некоторого предмета сейчас и его изменившийся вид спустя несколько лет) в представление об объектах вне человеческого сознания. Эти последние объекты мыслятся как причина комбинаций впечатлений в сознании людей.

Весь этот механизм можно суммировать следующим образом: сначала воображение объединяет похожие друг на друга перцепции в общую для них серию. Затем люди приписывают перцепциям данной серии непрерывное существование и в те интервалы времени, когда их никто не воспринимает.Возникает «фикция непрерывного существования», передаваемого нашими чувствами гипотетическим вещам вне сознания, после чего складывается устойчивое представление о том, что перцепции суть следствия внешних вещей, причинно обусловлены ими.Перцепции прерывисты и изменчивы, зато вызывающие их внешние объекты относительно постоянны и устойчивы.

Так складывается, согласно Юму, предположительный мир субстанциальных вещей, в существование которого люди верят, отличая его от чувственного мира своих восприятий.Так возникает будто бы раскол действительности на два различных мира.Представление об этом «расколе» потом от Юма унаследовал Кант.Но встает вопрос, имеются ли «мостики» причинения, снова соединяющие эти миры друг с другом?

 

25)Основные идеи и представители философии Просвещения во Франции (механицизм, материализм, фатализм, философия истории).

 

В истории общественной мысли под эпохой Просвещения принято понимать XV столетие Термин «Просвещение» был впервые употреблен Вольтером и Гердером в 1784 году в их статье: «Ответ на вопрос, что такое Просвещение?». Просвещение - это идеи прогрессивной общественной мысли в период становления промышленной (индустриальной) цивилизации в Европе. Философия эпохи Просвещения представляет собой последова­тельный культ человеческого разума. Просветительская философия была по преимуществу материалистической, если иметь в виду трактовку человека и окружающей его природы Философский материализм был мировоззренческим стержнем Просвещения как движения общественной мысли. Философствование в эпоху Просвещения протекало не в форме трактатов академических ученых, а с помощью научных словарей и энциклопедий, острых полемических статей и памфлетов, а также художественных произведений. Наиболее полное развитие дух Просвещения получил во Франции (Ф. Вольтер, Д. Дидро Ж.Ж. Руссо) куда в то время переместился центр европейской философии. Основными составляющими мировоззрения французских материалистов были три основные проблемы: учение о природе, учение о познании и учение, о человеке и обществе. Учение о природе. Зачинатель французского материализма XVIII в де Ламетри (1709-1751) в своей знаменитой работе «Человек и машина» изложил почти все основные принципы, которые впоследствии были развиты, обогащены и конкретизированы французскими материалистами. Ламетри признает объективную основу наших ощущений -внешний мир. Одновременно он подчеркивает, что материя находится в постоянном движении, которое от нее неотделимо Источник движения находится в самой материи. Основную проблему философии о соответствии материи и сознания Ламетри решает материалистически, но с механистических позиций. В соответствии с этим подходом он считает душу материальным «двигателем» живого организма. Различия между человеком («Человек -машина») и животным для него лишь количественные - в размерах и структуре мозга. Учение о познании. В теории познания французские материалисты являются сен­суалистами, рассматривая ощущения как исходный акт процесса познания. Чувствовать, значит особым образом испытывать воздействие внешнего мира, исходить из факторов, из реальных явлений природы. Основными методами познания, с их точки зрения, являются наблюдение и эксперимент. Учение о человеке и обществе. В учении об обществе французские материалисты, как и другие философы, оставались идеалистами. Движущей силой развития общества они считали человеческий разум и прогресс просвещения. В учении о человеке, о воспитании, об обществе и государстве, французские материалисты отстаивали детерминизм.

В XVIII веке философия развивается под влиянием идей Просвещения, наиболее радикальным и значительным было Просвещение во Франции, давшее ряд выдающихся философов. На становление французского Просвещения большое воздействие оказали философия Декарта и Локка.

Во французском Просвещении выделяют две основные группы: «старших» просветителей (Ш.-Л. Монтескье, Ф. Вольтер, также Э. Б. Кондильяк) и «младших» (Ж.-О. Ламетри, Д. Дидро, К.-А. Гельвеций, П. Гольбах).

«Старшие» просветители заложили основы критики абсолютизма и церкви, стимулировали поиск нового мировоззрения. Ш.-Л. Монтескье(1689-1755) в «Персидских письмах» критиковал абсолютизм и суеверия, исходил из существования объективной закономерности в природе. В работе «О духе законов» он стремился выявить объективные законы истории. Природные (географические) условия, по его мнению, определяют особенности психологии народов, а последняя, в свою очередь, обусловливает формы правления. Такая концепция характеризуется как «географический детерминизм». Монтескье первым обосновал политическую теорию разделения властей.

Франсуа Вольтер (1694-1778) исследовал историю как объективный процесс, критиковал церковь и выступал за веротерпимость. В то же время «старшие» просветители были деистами, то есть признавали ограниченное участие Бога в мире: Бог – «великий часовщик», запустивший часы природы, источник движения. С точки зрения Вольтера, религия нужна народу (если бы Бога не было, его следовало бы выдумать).

Во второй половине 40-х годов XVIII века на историческую арену выходят более радикальные «младшие» просветители – материалисты и атеисты. Ж.-О. Ламетри (1709-1751) в познании опирается на чувственный опыт, ощущения. Как врач, он считает человека телесным существом, душа которого неразрывно связана с телом («Различные состояния души всегда соответствуют аналогичным состояниям тела», «пища имеет над нами власть»). Ламетри преодолевает дуализм Декарта в понимании человека, утверждая материальное субстанциональное единство последнего в работе «Человек-машина». Ламетри первым из французских просветителей обосновал единство материи и движения, выделил в качестве атрибутов материи многообразие ее форм, активность и способность чувствовать.

Крупнейшим материалистом этого периода является Поль Гольбах (1723-1789), изложивший в работе «Система природы» (1770) свое миропонимание, представлявшее систему материалистического субстанциализма. Материя–природа, по мнению философа есть единственная основа. Многообразие природы, форм движения является источником самодвижения материи. Формы материи различаются организацией. Гольбах впервые предложил определение материи через отношение к органам чувств, к сознанию («По отношению к нам материя вообще есть все то, что воздействует каким-нибудь образом на наши чувства…»), предвосхитив будущее развитие материализма. Согласно Гольбаху, все имеет свою причину и подчиняется неизменным законам, все необходимо, а случай – лишь результат незнания причин. Он, таким образом, доводит до предела присущий французскому материализму детерминизм и фатализм. Материализм Гольбаха в целом механистический, все движения сводятся им к простым: притяжению и отталкиванию. В то же время Гольбах сохраняет выработанные Дидро эволюционистские представления.
(Учение французских материалистов о внутренней активности материи, о всеобщем характере движения было прогрессивным завоеванием философской мысли XVIII в. Однако на этих воззрениях лежит печать механицизма. В XVIII в. химия, биология все еще находились в зачаточном состоянии и поэтому основой общего мировоззрения продолжала оставаться механика. Законы механики твердых тел, законы тяготения материалисты эпохи Просвещения
возводили в ранг всеобщих и утверждали, что биологические и социальные явления развиваются по тем же законам.

Наиболее яркий пример механицизма — взгляды французского философа Жюлъена де Ламетри (1709—1751), изложенные им в сочинении с характерным названием «Человек-машина». В этой работе Ламетри доказывал, что люди являются искусно построенными механизмами и призывал изучать человека, опираясь только на механику его тела. При этом он полагал, что исследование механики тела автоматически приведет к раскрытию сущности чувственной и мыслительной деятельности человека.

Наиболее обобщенно и систематично механистическое мировоззрение материализма эпохи Просвещения выражено в работе П. Гольбаха «Система природы». Гольбах прямо заявляет, что мы можем объяснить физические и духовные явления, привычки с помощью чистого механицизма. В мире ничего не совершается без причины. Всякая причина производит некоторое следствие, не может быть следствия без причины. Следствие, раз возникнув, само становится причиной, порождая новые явления. Природа •— это необъятная цепь причин и следствий, беспрерывно вытекающих друг из друга. Общее движение в природе порождает движение отдельных тел и частей тела, а последнее, в свою очередь, поддерживает движение цело-
го. Так складывается закономерность мира. Нетрудно увидеть, что так называемые всеобщие закономерности мира — это абсолютизируемые законы механики твердых тел. «Согласно этим законам, — писал Гольбах, — тяжелые тела падают, легкие поднимаются, сходные субстанции притягиваются, все существа стремятся к самосохранению, человек любит самого себя и стремится к тому, что выгодно ему, лишь только он познал это и питает отвращение к тому, что может быть ему вредным». Движение и изменение в мире, согласно взглядам материалистов этой эпохи — это не постоянное порождение нового, то есть не развитие в собственном смысле, а не-
который вечный круговорот — последовательное возрастание и убывание, возникновение и уничтожение, созидание и разрушение. Все совершающееся в мире подчинено принципу непрерывности. В природе нет скачков.

Этот взгляд, направленный против теологических представлений о свободном творении Бога и чудесах, базировался на признании всеобщей и непреложной материальной обусловленности. Непрерывная, постоянная и нерушимая цепь причин и следствий, подчиняют все происходящее в природе всеобщей необходимости. Необходимость, понимаемая абсолютно и механически, перерастает в идею предопределенности всего совершающегося, в фатализм. Как вывод, отсюда следует отрицание случайности в природе и свободы в поведении человека. «Мы, — писал Гольбах, — называли случайными явления, причины которых нам неизвестны и которые из-за своего невежества и неопытности мы не можем предвидеть. Мы приписываем случаю все явления, когда не видим их необходимой связи с соответствующими причинами».

Фатализм, вера в предопределенность всего существующего вопреки общей тенденции философии эпохи Просвещения приводили к выводу о предопределенности всего существующего, к пассивному подчинению человека всему тому, что совершается в окружающей его действительности.

Материалистическое решение мировоззренческого вопроса об отношении сознания к материи, обусловили сенсуалистическую трактовку познавательного процесса. Источником всех знаний материалисты считали ощущения, порождаемые в человеке воздействием материальных предметов на его органы чувств. Без ощущений, без чувств, считали они, ничто не доступно нашему познанию. Главным органом познаний действительности является человеческий мозг. Д. Дидро сравнивает мозг с чувствительным и живым воском, способным принимать всякого рода формы, запечатлевая на себе воздействие внешних предметов. Ламетри же писал о «мозговом экране», на котором как от волшебного фонаря отражаются запечатлевающиеся в глазу предметы. Человек, согласно взглядам материалистов, чувствует посредством соединяющихся в мог.гу периферических нервов. При этом опыт показывает, подчеркивает Гольбах, что те части тела, у
которых прерывается сообщение с мозгом, теряют способность чувствовать. Если же происходит какое-либо нарушение в самом мозгу, то человек или чувствует несовершенным образом или совсем перестает чувствовать. Таким образом, ощущения имеют место тогда, когда мозг человека может различать производимые на органы чувств воздействия. Сенсуализм материалистов XVIII в. не находится в противоречии с общей рационалистической установкой философии эпохи Просвещения. Сущность реальности, с их точки зрения, может быть познана только разумом. Чувственное непосредственное познание является лишь первым шагом на этом пути. «Уму свойственно наблюдать, обобщать свои наблюдения и извлекать из них заключения», — писал Гельвеции в своем трактате «Об уме». Все операции человеческого ума Гельвеции сводит к применению способности сравнения. Он считал, что одной этой способности достаточно для познания природы.)

 

26)Теоретическая философия И. Канта («Критика чистого разума»).

 

Негативная и позитивная программа "Критики чистого Разума"

Если рассматривать «Критику чистого разума», анализируя только элементы теоретической философии, то можно сказать, что эта работа совмещает в себе два эпистемологических проекта: 1) негативную программу ограничения человеческих познаний сферой возможного опыта, предметами чувств и 2) позитивную программу обоснования возможности априорного синтетического познания в этой сфере. Кант был уверен, что эти части его «трансцендентальной философии» связаны между собой. Выше уже было показано, почему он придерживался такого мнения. Вообще, исторический, или генетический, подход к анализу «Критики чистого разума» позволяет лучше понять структуру этого произведения и решить многие его загадки. Ведь в тексте «Критики» Кант далеко не всегда выставляет на первый план те доводы, которые привели к формированию его взглядов, и это иногда может дезориентировать читателя¹. Фокусом негативной и позитивной программ «Критики чистого разума» оказывается ее главный вопрос: «Как возможны синтетические суждения a priori?» (3: 64). За этой «школьной» формулировкой (синтетическими суждениями Кант называет суждения, в которых предикат извне присоединяется к субъекту, как в суждении «тела имеют тяжесть»; им противоположны аналитические суждения, эксплицирующие содержание субъекта, как в суждении «тела протяженны») скрывается следующая проблема: каким образом можно достоверно, т. е. с надлежащей всеобщностью и необходимостью (критериях априорного) узнать что-то о вещах, которые не даны или пока еще не даны нам в чувственном опыте? Кант был уверен, что подобные знания существуют. В качестве примера он приводил положения чистой математики, которым заведомо соответствуют все предметы, которые можно встретить в чувствах, а также принципы «общего естествознания», вроде закона причинности — «все изменения имеют причину». Но как же человек может предвосхищать то, что еще не дано ему? Иными словами,