Утверждение самодержавия и оценки царствования Федора III

Земская монархия первой половины XVII в. имела шанс послужить началом глубокой модернизации государственного устройства России. Однако данная альтернатива не состоялась. Слишком слабы и малы в количественном соотношении были протобуржуазные городские слои русского общества. При Алексее Михайловиче постепенно установилось неограниченное самодержавие. Внешне оно напоминало западноевропейский абсолютизм. Но если на Западе в социальной основе абсолютизма лежало равновесие старого дворянства и новой буржуазии, умелое лавирование между которыми и создавало иллюзию абсолютной власти монарха, то в России базой самодержавия оставался все тот же вотчинный уклад, достигший зрелости во второй половине XV — XVI вв. Алексей Михайлович Тишайший, как и Иван Грозный, был не просто политическим главой России, но и верховным собственником всей ее земли и ресурсов.

Однако стоит помнить, что поверхностная европеизация являлась для единого Московского государства не менее характерной чертой, чем его вотчинный уклад. Россия являлась спутником западноевропейской цивилизации. Облик этого «русского сателлита» и даже само его существование как уникального исторического феномена были невозможны без западного влияния. Давление Запада одновременно побуждало и давало возможность российскому государству использовать в своих целях произведенные Западом «новшества», что в свою очередь делало Московию вполне конкурентоспособной по отношению к западным странам и порождало огромные возможности имперского продвижении России на восток и юго-восток.

Стремление русского самодержавия реформировать свой аппарат управления с учетом западного опыта проявилось в царствование Фёдора III Алексеевича (1676–1682). Краткость его правления привела к осуществлению лишь малой части задуманных реформ, но наличие самих планов реформ, прекрасно отраженных в исторических документах 1676-1682 гг., указывает на предпосылки петровских государственных преобразований.

Пик реформаторский активности времен Фёдора III приходится на 1679–1682 гг., когда юноша-царь достаточно возмужал. Определилась и его «команда». Ближнее окружение царя - неформальная «Ближняя дума» - включала окольничего и оружейничего И.М. Языкова, постельничего А.Т. Лихачева и боярина В.В. Голицына. Последний в отличие от «худородных» Языкова и Лихачева был родовитым человеком, но при царе Алексее Михайловиче карьеры не сделал. В чине стольника он пребывал в начале царствования Фёдора, участвовал в Чигиринских походах, где и был замечен, а чуть позже вызван в столицу и произведен сразу из стольников в бояре. Историки до сих пор спорят, кто был более влиятелен — «серый кардинал» И.М. Языков или видный В.В. Голицын. Чем ближе к эпохе Петра I историк, тем больше он акцентирует роль Языкова (В.Н. Татищев, Б.И. Куракин, отчасти Н.М. Карамзин). Мы вправе заподозрить здесь отражение идеологического давления государственной пропетровской пропаганды, стремящейся низвести значение регентства Софьи и её «правой руки» В.В. Голицына. Современная историография склоняется к б́о́льшему влиянию В.В. Голицына во времена Фёдора (А.П. Богданов, Н.Ф. Демидова, Л.Е. Морозова, А.А. Преображенский[761]).

Прежде чем мы дадим краткую справку о попытке государственных реформ в 1676–1682 гг., следует проинформировать о дискуссии, которая последнее время развернулась вокруг личности царя Фёдора. Апологеты Петра, включая крупнейшего из современных исследователей петровского времени Н.И. Павленко, находят царя Фёдора болезненным и неспособным к самостоятельным действиям, считая его личный вклад в отечественную историю близким к нулю. Взгляд диаметрально противоположный этому представил А.П. Богданов в книге с говорящим названием «Несостоявшийся император Фёдор Алексеевич». Менее ревностно к личности Фёдора, но не к значимости проводимых в 1676–1682 гг. преобразований, подходит П.В. Седов в книге «Закат Московского царства, царский двор конца XVII века»[762], посвященной исследованию царствований Алексея и Фёдора. Автор, глубочайший знаток архивного материала, приходит к выводу, что у всех петровских реформ имелись истоки в реформах или планах таковых времен царствования Фёдора. Однако сам курс Фёдора историк оценивает как робкий и противоречивый[763]. П.В. Седов указывает на усиление государства, но отрицает рост абсолютистских тенденций. В совещаниях правительства с выборными от сословий видит возвращение к практике Земских соборов. П.В. Седов отрицает олигархические стремления боярства. С действиями политической элиты историк связал реальное управление и дальнейшую централизацию страны при Фёдоре III. На основе обширного комплекса архивных документов П.В. Седов доказал, что усиление царской власти во второй половине XVII в. не сопровождалось сокращением влияния «большой» и «ближней» Боярской думы, а также патриарха.

Помимо монографий А.П. Богданова и П.В. Седова, говоря о царствовании Федора, необходимо упомянуть книгу О.В. Новохатко «Разряд в 185 году»[764]. В ней блестяще опровергается традиционное заблуждение о неэффективности приказного управления XVII в. по сравнению с бюрократией Петра I. Данный миф развенчивается на примере скрупулезного анализа работы государственного аппарата в порубежное для царствований Алексея и Федора время — 1676/1677 гг.