Общее энергоинформационное поле земли

Оно не видно глазу, но, тем не менее, существует. А иначе как объяснить, почему птицы возвращаются в свои гнезда, а люди чувствуют за спиной чей-то взгляд? Современная наука располагает большим арсеналом средств. Возможно, вскоре ученым удастся доказать существование морфогенного поля.

В начале века в Европе молочники по утрам обходили дома и оставляли на порогах бутылки с молоком. Это было очень удобно не только для людей, но и для… синиц. Смышленые синицы из английского города Саутгемптон проклевывали крышки бутылок и лакомились молоком. Через какое-то время то же самое стали вытворять птицы за сотни километров от Саутгемптона, а к 40-м годам уже все европейские синицы усвоили этот трюк. Но начавшаяся война с Гитлером заставила и людей, и птиц на время забыть о милой традиции доставки молока на дом. Молочники возобновили ее лишь через восемь лет, и… синицы вновь принялись проклевывать крышки. Но это было уже новое поколение птиц (в среднем синицы живут три года)! Как им удалось за считанные месяцы освоить «науку» своих предков?!

«Чудное мгновенье» по-японски

Коллеги-консерваторы наверняка сочли бы теорию Руперта Шелдрейка еретической, если бы не авторитет ученого. Бывший научный сотрудник Королевского общества при Кембриджском университете, директор лаборатории биохимических и молекулярных исследований в колледже Клэр (Кембридж), биолог с мировым именем — такой человек не может пороть чушь! Хотя соблазн откреститься от теории Шелдрейка был велик, ведь он выдвигал очень смелые идеи.

Руперт Шелдрейк заметил, что человек тем легче усваивает знание, чем большему числу людей оно известно. Однажды он предложил английским студентам разучить три японских четверостишия. При этом одно было просто набором слов, вернее, иероглифов, второе — сочинением незначительного современного автора, а третье — классическим образцом японской поэзии, известным в Стране восходящего солнца так же хорошо, как у нас «Я помню чудное мгновенье». Именно классическое четверостишие студенты запоминали лучше всего! Заметьте, никто из них не знал японского и понятия не имел, какое из стихотворений — классика, какое — новосочиненный опус, а какое и вовсе бессмыслица!

Вот после этого-то эксперимента, повторенного не однажды, Шелдрейк и предположил, что существует некое поле образов, общее для всех людей. В этом поле наряду со множеством прочих содержится и образ старинного японского четверостишия, оно известно многим, а потому его образ прочно «впечатан» в поле и более доступен, чем, к примеру, образ только что сочиненного стиха. Образами такого поля может стать что угодно: информация, чувство или модель поведения. Более того, подобные поля есть не только у людей, но и у животных, птиц (вот в чем секрет пернатых любительниц молока!), насекомых, растений и даже у кристаллов (вы не задумывались, почему тот или иной кристалл принимает строго определенную, а не произвольную форму?!). Шелдрейк назвал поля образов морфогенными, то есть такими, которые влияют на структуру или форму вещей.

Руперт Шелдрейк(28 июня,1942) - всемирно известный английский биолог

Эксперименты, меняющие мир

Собственно, морфогенным полям и посвящен научно-популярный бестселлер Руперта Шелдрейка «Семь экспериментов, которые могут изменить мир». Помимо эксперимента со студентами, зубрившими японские стихи, в книге рассказывается и о других любопытных опытах.

Биолог из Гарвардского университета Вильям Макдугалл пятнадцать лет занимался тем, что заставлял подопытных крыс искать выход из лабиринта. Полученные в результате «долгоиграющего» эксперимента данные были ошеломляющими: если первое поколение крыс, прежде чем найти выход, совершало в среднем 200 ошибок, то последнее ошибалось всего 20 раз. К еще более сенсационным результатам привел повтор опыта на другом конце света, в Австралии. Там крысы сразу же (!) находили выход из лабиринта! А ведь они не были ни родственниками, ни потомками крыс — «первопроходцев», а значит, не могли усвоить знание о лабиринте на генетическом уровне (как предполагал в свое время Макдугалл). Откуда же австралийские грызуны узнали о правильном пути?!

И откуда у термитов навыки отменных архитекторов? Устраивая новое жилище, эти насекомые делятся на две «бригады» и возводят абсолютно симметричные половинки термитника. Более того, все термитники похожи один на другой, как при типовом строительстве! Ничто не может помешать согласованным действиям термитов, даже если в начале строительства перегородить их будущее жилище стальным листом, термитник все равно получится симметричным. И это при том, что во время строительства насекомые никак не общаются друг с другом и не наблюдают за работой соседней «бригады», поскольку слепы от рождения!

Во время другого эксперимента наблюдения велись уже не за животными, а за людьми. Психолог из США Арден Мальберг предложил добровольцам выучить два одинаковых по сложности варианта азбуки Морзе. Секрет заключался в том, что один вариант был собственно азбукой Морзе, а другой — подражанием ей. Все без исключения испытуемые быстрее и легче заучивали стандартную версию кода, хотя не ведали о подвохе и не знали, что лишь один вариант азбуки истинный.

Еще один пример. В начале 60-х годов пражский психиатр Милан Рыжл и его московский коллега Владимир Райков под действием гипноза заставляли испытуемых поверить в то, что они — реинкарнации реальных исторических личностей. Способности, открывавшиеся у «уверовавших», были феноменальны! Так, одна девушка, которую «убедили», что она была в прошлой жизни Рафаэлем, научилась превосходно рисовать, хотя до того ее художественные таланты были на уровне «точка, точка, запятая, вышла рожица кривая».

Внимание! Вы в эфире!

Что же все это значит? А то, что — по теории Руперта Шелдрейка — мозг человека или животного сам по себе не содержит ни памяти, ни знаний. Зато все это в избытке есть в морфогенных (формообразующих) полях. И мозг в случае необходимости настраивается на определенное морфогенное поле так же, как радиоприемник на радиоволну. «Поймать» в морфогенном «эфире» собственную память, разумеется, намного проще, чем память других людей. Но теоретически при умелой «настройке» становится доступной память любого человека или социума. Так что если вы хотите выучить английский язык, вам не обязательно корпеть над словарями и слушать кассеты от Илоны Давыдовой, достаточно «настроить» свой мозг на «английскую» волну. Жаль только, Шелдрейк не рассказывает, как это сделать!

Как уже говорилось, лучше всего мозг «настраивается» на общеизвестные образы. Тот же английский, к примеру, учится легче суахили или хинди, потому что им владеет куда больше людей. Сам Шелдрейк поясняет этот феномен на примере с крысами: «Если научить чему-нибудь крыс в Манчестере, то крысы этой породы по всему миру будут гораздо быстрее усваивать тот же трюк, даже если между ними не будет никакой известной науке физической связи или общения. Чем больше крыс обучатся чему-то, тем легче то же самое усвоят их последователи». Это означает, что морфогенные поля не неизменны, они могут видоизменяться под действием новых знаний. К примеру, если еще вчера никому неизвестное знание завтра распространится повсеместно, его поле также распространится и станет доступным большему числу людей (животных, растений и т. д.).

Намертво «впечатанные» в морфогенное поле и доступные буквально всем образы Шелдрейк называет «привычками». К слову, их ученый противопоставляет законам природы. По его мнению, вселенная не подчиняется раз и навсегда установленным законам, а живет, согласуясь с некими образами, заключенными в общей памяти природы. Архаичные образы-«привычки», «отвечающие» за гравитационные и электромагнитные поля, атомы водорода, созвездие Малой Медведицы, атмосферу, мировой океан и пр., достаточно стабильны, но это не означает, что они не могут меняться, ведь наряду с другими «привычками» у природы существует и «привычка» к изменению. Эволюция жизни, культуры, человека — это стремление к развитию, присущее природе вещей, глубоко «впечатанное» в ее морфогенное поле.

Эффект ожидания

Если есть морфогенные поля, общие для всех людей (животных), то получается, что все (и вся) в мире взаимосвязано. Всякий раз, когда мы узнаем что-то новое, это узнаем не только мы, но и все люди, вся вселенная. Наше знание становится общим. Прямо какой-то тотальный общий разум!

Ничем иным как общностью сознания Руперт Шелдрейк объясняет, к примеру, различные паранормальные явления, такие, как телепатия или способность человека «чувствовать взгляд спиной» (по теории Шелдрейка, человек не чувствует взгляд, а улавливает мысль смотрящего ему на спину). Кстати, способность чувствовать взгляд можно развить. Оказывается, больше всего в этом поднаторели жители Восточной Европы. Шелдрейк объясняет это тем, что они «натренировали» способность улавливать взгляды во времена социализма, когда умение вовремя почувствовать, не следят ли за тобой органы безопасности, была жизненно необходима. Возможно, в этом есть доля правды. Кроме того, взгляд спиной хорошо чувствуют параноики, люди, находящиеся под действием наркотиков, и почему-то мастера боевых искусств.

Теорией морфогенных полей объясняется и феномен предсказания. Здесь действует иная схема: человек, составляя тот или иной прогноз, «посылает» в морфогенное поле определенную информацию, которая затем возвращается в виде реально свершившегося события.

Эту особенность формообразующих полей, сами того не подозревая, используют психологи, призывающие своих пациентов быть оптимистами и думать о хорошем, тогда, мол, и жизнь наладится. Подобное «самопрограммирование» применяется и в медицине. Вспомните эффект плацебо — лекарственной формы, содержащей нейтральные вещества и исцеляющей за счет внушения! В 50-х годах некоему американцу, страдавшему неизлечимой формой рака, врачи вводили… обычную воду, выдавая ее за эффективное лекарство. Мужчина поверил в «чудодейственное средство», и после нескольких «водяных» уколов его опухоль начала таять, как снежный ком на горячей сковороде! Увы, когда пациент уже был близок к полному выздоровлению, он узнал, чем его лечили, и вновь заболел. Опухоль разрослась до прежних размеров, и несчастный американец умер. Но врачи до сих пор уверены: не узнай он истинного содержимого шприца, мог бы выжить!