Либерализация сексуальности и женская идентичность. Заключение

Гедонистический дискурс акцентировал место удовольствия в сфере сексуальности и открыл пространство для его вербали­зации в публичной сфере и во взаимодействиях. Удовольствие стало ожидаемым, желаемым и принудительным. Телесное удо­вольствие выступает в качестве той референции, относительно которой на уровне индивидуального опыта меряется нормаль­ность/ненормальность, удачность/неудачность сексуальной жиз­ни. Желаемой и ожидаемой становится и вербализация сексу­альности, «говорение» о сексе. Интерпретация сексуальности включает данные системы референций, по отношению к которым происходит переоценка индивидуального опыта.

На уровне индивидуального опыта публичные дискурсы о сек­суальности, возможности образования и рефлексивной коммуни­кации в одних случаях воспринимаются как способы преодоления репрессированной в советское время сексуальности, в других — как принуждение, обесценивающее личный уникальный опыт. Одновременно формируются средства новых репрезентаций, новых интерпретаций женского сексуального опыта.

Интерпретация сексуальности и удовольствий, получаемых женщиной в сексуальной жизни, зависит от способа репрезен­тации гендерной идентичности. Идентичности «асексуальной матери» и «влюбленной женщины» строятся в сексуальной сфере через объектную позицию, в которой удовольствие либо отсутствует, либо связывается с действиями мужчины (парт­нера).

При идентификации женщины как «сексуально востребован­ной» категория «(морального) удовлетворения» непосредственно связывается с категорией «мужского желания». Изменения сек­суальности в направлении либерализации в таких случаях оста­ются либо неосуществимыми, либо зависимыми от мужского «взгляда» и действия. Женщина, которая оценивает свою сексу­альность как репрессированную, может следовать рекомендациям дискурса либерализации (образования, воспитания, раскрепоще­ния) только при наличии «посредника» (мужчины).

Идентичность «желающей женщины» строится, балансируя между объектной и субъектной позицией. Это позволяет сексу­альности «раскрепощаться», однако идентичность теряет ус­тойчивость. В позиции объекта женщина не может проявлять активность и репрезентировать автономную сексуальность, в по­зиции субъекта для нее возникает угроза коммуникации и цело­стности гендерной идентичности.

Идентичность «женщины-подруги» в сексуальной сфере так­же может включать раскрепощение сексуальности на уровне ин­дивидуального опыта, однако это происходит не в репрезентации собственной сексуальности, а посредством установления связи между категорией «удовольствия» и контекстом, в котором опре­деляется положение «пары» (категории «мы»).

Итак, либерализация сексуальности на уровне индивидуаль­ного опыта, так же как и в теоретических дискурсах, восприни­мается, с одной стороны, как необходимая для раскрепощения женской сексуальности, которая сопряжена с особыми женскими

депривациями. С другой стороны, «принудительность» раскрепо­щения для женщины — иная по сравнению с мужской, так как она либо связывается с действием и желанием посредника, либо несет в себе потенциальную угрозу для женской идентичности.

Либеральный дискурс заявляет о себе как гендерно-нейтраль­ный, разрешая женщине раскрепощать сексуальность и, говоря словами Фуко, принуждая их к этому¹¹. Однако в таком случае дискурс обращается к абстрактной женщине, поскольку ни одна из реконструированных гендерных идентичностей не является его прямым адресатом.

Анализ сексуальности на уровне индивидуального опыта показывает, что женская идентичность остается когерентной только при наличии в ней качеств объектности — описываемых в терминах пассивности, зависимости, безответственности, не­компетентности и пр. Средства сексуальной идентификации женщины формируются в зависимости от «взгляда» и оценки значимого Другого (мужчины). Таким образом, возникает кон­груэнтность либерального дискурса, по существу, обращающе­гося к мужчине как субъекту желания, а к женщине — как объ­екту, и интерпретации базовой идентичности «сексуально вос­требованной (желаемой) женщины» на уровне индивидуального опыта.

Гендерная нейтральность оборачивается вполне традицион­ной интерпретацией женской идентичности¹², что одновременно, по мнению некоторых феминистских исследователей, позволяет женщине «ускользать» от тотального дискурсивного контроля над сексуальностью.

Примечания

¹ 6 биографий женщин 57—63 лет, 1934—1940 гг. рожд.; 10 био­графий женщин 32—48 лет, 1949—1965 гг. рожд.; 9 биографий женщин в возрасте 22—31 год, 1966—1975 гг. рожд.

²Дискурсы о сексуальности, разумеется, не исчерпываются дву­мя вышеперечисленными. Однако они настолько мало иссле­дованы, что говорить о какой-либо исчерпывающей картине в настоящее время не приходится. Мне известно только одно ис­следование — Е. Омельченко (Омельченко, 1999), показываю­щее различия дискурсов о сексуальности трех молодежных журналов, в том числе репрезентирующих «новые» интерпре-

тации сексуальности (гомосексуальность, бисексуальность). В данном исследовании они не обсуждаются, поскольку не яв­ляются базовыми компонентами идентичности, реконструи­руемой на основании биографического материала.

³ Данный дискурс выступает преемником советского в отноше­нии семьи как базовой формы идеологии гендерных отноше­ний (см., например: Тартаковская, 2000).

⁴ Дифференциация данных оценок наиболее отчетливо прояви­лась при ответе на вопрос «Как Вы относитесь к высказыва­нию о том, что в СССР не было секса», который был включен в путеводитель интервью.

⁵ В рассказах о сексуальном дебюте — дефлорации — сексуаль­ное желание у женщин презентируется крайне редко, телесное удовольствие всегда отсутствует, в ситуации взаимодействия женщина всегда пассивна (Яргомская, 2000).

⁶ Как показала в своем исследовании Ю. Зеликова, отчуждение тела производится и воспроизводится в родительской и суп­ружеской семьях, когда главным референтным образом ста­новится образ хорошо воспитанной, скромной женщины, хо­рошей хозяйки, несовместимый со свободным проявлением сексуальности (Зеликова, 2000). Удовольствие оказывает­ся противоречащим правильному «исполнению» женской роли.

⁷ Сравним данную ситуацию со следующим высказыванием: «Женщины притворяются, что переживают оргазм, даже во время оргазма. В рамках исторического понимания женщин как неспособных к оргазму, Ницше утверждает, что притворст­во является единственным сексуальным удовольствием жен­щин» (Г. Спивак,— цит. по: Лауретис, 2000. С. 369). Имитация может интерпретироваться как удовольствие.

⁸ В антропологическом исследовании обмена женщинами Г. Ру­бин пишет: «С точки зрения системы, нужна такая женская сексуальность, которая бы отвечала на желания других, а не та­кая, которая бы активно желала и искала ответа» (Рубин, 2000 С. 111).

⁹ Гомосексуальная идентичность является специальным пред­метом анализа. В корпусе данных текстов одна гомосексуаль­ная биография и несколько гомосексуальных эпизодов пока­зывают, однако, что базовые компоненты идентичности могут быть сохранены и при изменении «ориентации».

¹⁰ Фактор «запретности» повышает эротизм и в том случае, когда «запрет» наложен на конкретные отношения: «А вот эти

редкие очень как бы сексуальные связи с ним, они были настоль­ко сильные... из-за запретности этих отношений» (22 года).

¹¹ Морально-охранительный дискурс воспроизводит традицион­ные гендерные идентичности, в результате чего он оказывается адекватным опыту «женщины-матери» и «влюбленной жен­щины». Основными оппонентами в этом дискурсе становятся традиционные гендерные репрезентации: позитивная репре­зентация женщины-матери и негативная женщины-сексуаль­ного объекта.

¹² Е. Омельченко в исследовании российских медиа-дискурсов подростковой сексуальности показывает, что создаваемая в мо­лодежном журнале «Ровесник» модель сексуальности, которая имеет образовательную направленность, воспроизводит тради­ционно-патриархальные конструкции мужественности и жен­ственности (Омельченко, 1999).

Литература

Баллаева Е. Гендерная экспертиза законодательства РФ: репро­дуктивные права женщин в России. М.: МЦГИ, 1998.

Бежен А. Рационализация и демократизация сексуальности // Социология сексуальности (Антология) / Науч. ред. С. Голод. СПб.: ФИС РАН, 1997. Бовуар С., де. Второй пол. М: Прогресс; СПб.: Алетейя, 1997.

Герасимова К. Вербализация сексуальности: разговоры о сексе с партнерами // Биографический метод в изучении постсоциали­стических обществ / Под ред. В. Воронкова, Е. Здравомысловой. СПб.: ЦНСИ, 1997. Вып. 5. С. 104-110.

Голод С. Сексуальная эмансипация женщин и проблема Дру­гого // Журн. социологии и социальн. антропологии. 1999. № 2. С. 105-114.

Голод С. Российские сексуальные стандарты и их транформа­ции (вторая половина XX столетия) // Там же. 2000. № 2. С. 105-114.

Жеребкина И. Страсть: женское тело и женская сексуальность в России // Гендерн. исслед. 1998. № 1. С. 155-210.

Жеребкина И. Лиля Брик: женская сексуальность в эпоху ста­линского террора // Там же. 1999. № 3. С. 187-213.

Жеребкина И. «Прочти мое желание...» Постмодернизм. Пси­хоанализ. Феминизм. М.: Идея-Пресс, 2000а.

Жеребкина И. Против западного феминизма: русская эманси­пированная женщина Аполинария Суслова // Гендерн. исслед. 2000б. № 4. С. 189-108.

Зеликова Ю. Женское тело: отчуждение и запрет на удовольст­вие // Исследования сексуальности в современной России / Европ. ун-т в Санкт-Петербурге. СПб., 2001. (В печати).

Ионин Л. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000.

Иригарэй Л. Пол, который не единичен // Гендерн. исслед. 1999. № 3. С. 64-70.

Кон И. Введение в сексологию. М: Медицина, 1988.

Кон И. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. М: ОГИ, 1997.

Лауретис Т. Риторика насилия. Рассмотрение репрезентации и тендера // Антология гендерных исследований / Сост. Е. Га­пова, А. Усманова. Минск: Пропилеи, 2000. С. 347—372.

Омельченко Е. От пола к тендеру? Опыт анализа секс-дискурсов молодежных российских журналов // Женщина не существует: современные исследования полового различия. Сыктывкар: Сыктывкар. ун-т, 1999. С. 77-115.

Рубин Г. Размышляя о поле: заметки о радикальной теории сек­суальных политик // Гендерн. исслед. 1999. № 3. С. 5—63.

Рубин Г. Обмен женщинами. Заметки о «политической эконо­мии» пола // Хрестоматия феминистских текстов / Пер.; Под ред. Е. Здравомысловой, А. Тёмкиной. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. С. 89-139.

Тартаковская И. Мужчины и женщины в легитимном дискурсе // Гендерн. исслед. 2000. № 4. С. 246-265.

Тёмкина А. Динамика сценариев сексуальности в автобиографи­ях современных российских женщин: опыт конструктивистско­го исследования сексуального удовольствия // Гендерные тет­ради / Под ред. А. Клецина. 1999. Вып. 2. С. 20-54.

Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексу­альности. М.: Касталь, 1996.

Яргомская Н. Сценарии сексуального дебюта женщин // Иссле­дования сексуальности в современной России / Европ. ун-т в Санкт-Петербурге. СПб., 2001. (В печати).

Byers Ε., Demmons S. Sexual Satisfaction and Sexual Self-Disclosure Within Dating Relationship // J. Sex Res. 1999. Vol. 36, N 2. P. 180-189.

Connell R. Gender and Power. Society, the Person and Sexual Politics. Cambridge Univ. Press, 1987.

Gessen M. Sex in Media and the Birth of the Sex Media in Russia // Postcommunism and the Body Politics / Ed. by E. Berry. New York; London: New York Univ. Press, 1995. P. 197-228.

Giddens A. The Transformation of Intimacy. Sexuality, Love and Ero­ticism in Modern Societies. Stanford: Stanford Univ. Press, 1992.

Gronow J., Haavio-Mannila E., Kivinen M., Lonkila M., Rotkirch A. Cultural Inertia and Social Change in Russia. Distributions by Gender and Age Group. Univ. of Helsinki, 1997. Manuscript.

Jamieson L. Intimacy Transformed? A Critical Look at the «Pure Relationship» // Sociology. 1999. Vol. 33, N 3. P. 477-494.

Kontula 0., Haavio-Mannila E. Sexual Pleasure. Enchancement of Sex Life in Finland, 1971-1992. Dartmouth: Aldershot, 1995.

Lapidus G. Sexual Equality in Soviet Policy: A Developmental Perspective // Women in Russia / Ed. by D. Atkinson et al. Stanford: Stanford Univ. Press, 1977. P. 115-138.

McNay L. Foucault and Feminism? Power, Gender and the Self. Boston: Northeastern Univ. Press, 1992.

Plummer K. Telling Sexual Stories. Power, Change and Social Worlds. London: Routledge, 1995.

West J. (Not) talking about Sex: Youth, Identity and Sexuality // Soc. Rev. 1999. Vol. 47, N 3. P. 525-547.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие редактора.................... 5