Заключение 2 страница

⁹ А. И. Герцеи, встречавшийся с А. Гакстгаузеном в России [129,
261 ], свидетельствует, что идея общины была внушена немецкому ис^-
следователю одним из видных славянофилов — К. С. Аксаковым, который
в начале 40-х годов проповедовал сельскую общину, «мир» и артель.
«Он научил Гакстгаузена понимать их» [127, 163]. В книге ГакстгаузеНа
нет прямых подтверждений этого [факта, но отдельные места показывают,
что автор был в курсе тогдашних опоров славянофилов с западниками —
его, например, живо интересует оценка Петра I, являвшаяся для споря-
щих одной из «вечных» тем. (Любопытно, что Гакстгаузен решил вопрос
в пользу Петра только потому, что Петр приглашал в Россию немцев,
голландцев, англичан, шведов, «одним словом, германский элемент».
Лишь позже в Россию хлынули французы, которые принесли пустоту,
легкомыслие, нерелигиозность и «ьанеслн России неисчислимый вред»
[123, 24]).

Славянофилы после появления труда Гакстгаузена ревниво напоми-
нали о своем приоритете в вопросе общины Хомяков, например, возму-
щался толками, «что теория об общинном быте славян занята нами у
немцев» [349, 288].

¹⁰ Обратим особое внимание на подчеркнутую К. Марксом фразу:

принципиальной особенностью истории стран Востока он считал не нали-
чие государственной или общинной земельной собственности (которая
существовала во всех классовых формациях рядом с частной), а полное
отсутствие частной собственности на землю

^н Отметим попутно, что перевод (К. Бальмонта), печатавшийся как
в первом, так и во втором изданиях «Сочинений» К Маркса я Ф. Энгель-
са, запутывает и искажает смысл.

Если мука — ключ отрады,

Кто б (?! — В. Н } терзаться ею слал>

Разве жизней мириады

Тамерлан не растоптал^

Для сравнения приведем другой перевод (М. Кузмина)—в «Собра-
нии сочинений» В. Гёте (т. 1, стр. 394, M., 1932),—верно передающий
смысл:

Нам мученья — лишь отрада,
Если множат яаш} сласть
Душ не съела дь 'мириады,
Чтоб расцвесть, Тимура власть^

¹² Н. Б. Тер-Акопян, прежде не признававший снятия К. Марксом и
Ф. Энгельсом гипотезы азиатского способа производства, в последней за-
метке в БСЭ правильно, по нашему мнению, констатировал: «Дальней-
шее развитие взглядов Маркса и Энгельса на азиатский способ произ-
водства связано с прогрессом науки о первобытном обществе и в осо-
бенности с открытиями Л. Моргана» ι[787, 279]. Правда, автор не ука-
зывает, в каком направлении пошло это «дальнейшее развитие».

¹³ Ненаучность позицгч Б Н. Чичерина в данном вопросе не дает
права забывать, что в целом в спорах об общине со славянофилами
(И. Д. Беляевым) он исходил из гораздо более научных предпосылок, чем
славянофилы, стоявшие на почве «романтики в вопросах научного иссле-
дования» {цит. по: 735, 156]

¹⁴ Кстати, эта цитата лишний раз подтверждает, что за азиатским
строем, по К. Марксу и Ф. Энгельсу, непосредственно следовал рабовла-
дельческий Критику противоположной трактовки этого вопроса см. в
первой части нашей книги.

¹⁵ Уже в предисловии к переизданной в 1936 г. книге Ф. Бернье, где
теория азиатского способа производства объявлялась «гнилой и в корне
ложной», провозглашалось, однако, что особенностью индийского феода-
лизма являлось «отсутствие частной собственности на землю в Индии в
период до британского завоевания» [265, 19].

¹⁶ Советские историки довольно долгое время рассматривали Индию
XVI—XVIII вв. по аналогии с рядом европейских обществ как страну,
вступившую в позднефеодальный период Это затрудняло понимание не-
которых экономических и надстроечных явлений, резко различных в тот
период в Европе и в Индии Насколько мы можем судить по литературе,
А И Левковский первым (в начале 60-х годов) сформулировал важную
мысль (иь подтвержденную им тогда достаточными фактами), что даже
английское завоевание «не остановило дальнейшее развитие феодализма
в Индии», и в стадию «своеобразного позднего феодализма» эта страна
вступила только «в основном в первой половине XIX в.» i[630, 21].

¹⁷ Мы не согласны как с представлением, будто К. Маркс до конца
жиави был сторонником гипотезы азиатского способа производства, так
и с тем, что в произведениях Ф. Энгельса якобы «нет утверждений о су-
ществовании азиатской докапиталистической формации» [686, 39].
К. Маркс и Ф Энгельс оба в одно время пришли к гипотезе азиатского
способа производства, в одно время и отказались от нее, хотя вклад каж-
дого из них в разработку проблемы на разных этапах был различным.

¹⁸ Ф. Энгельс писал про «обратное влияние имущественных разли-
чий на организацию управления посредством образования первых заро-
дышей наследственной знати и царской власти» Государство, по его
словам, возникло как учреждение, которое увековечило «не только начи-
нающееся разделение общества на классы, но и право имущего класса
на эксплуатацию неимущего и господство первого над последним» [57,
Ï08].

¹⁹ Несмотря на это, нет, на наш взгляд, оснований утверждать, что
Д. Сальвиоли считал древность и средние века единой общественно-эко-
номической формацией '[см. 569, 83] Этому противоречит, в частности,
следующее прямое высказывание самого Д. Сальвиоли: «Античное хо-
зяйство создало самостоятельную систему, связанную с нашей рядом
исторических событий, но управляемую особыми законами... Вот почему
нужно отбросить всякие разговоры о феодализме в Египте, о средних
веках в Греции и о прочем, что не соответствует исторической действи-
тельности» [278, 185].

²⁰ К. Каутский объяснял, что Л. Гумпловичу, как и ему самому, легче
было прийти к подобным выводам, так как они оба — австрийцы и по-
стоянно наблюдали в Австрийской империи картину, когда эксплуатато-
ры происходили из одной народности, а эксплуатируемые—из другой
[159, 80—81]. Можно добавить, что австро-венгерская социологическая
школа оказала значительное влияние на дтисавших по этому вопросу позд-
нейших авторов, многие из которых были немцами или венграми
(К.-А. Витфогель, В. Эберхард, Ф. Майкл, Э. Балаж).

²¹ В сноске, которую он как главный редактор «Neue Zeit» дал •к по-
мещенной в этом журнале в 1890 г. рецензии Плеханова на книгу
Л. И. Мечникова. Это место показывает, между прочим, как недостаточ-
но К. Каутский был знаком с высказываниями основоположников марксизма по данному вопросу. Он считал своей заслугой распространение
гипотезы азиатского способа производства на Месопотамию 'и Китай.
Если бы он взял не один «Капитал», то увидел бы, что Маркс и Энгельс
относили указанную гипотезу не только к Египту и Индии, но и к Индо-
незии, Китаю, Турции, вообще ко всему Востоку.

²² В работе Ф. Энгельса «Происхождение семыи, частной собствен-
ности и государства», утверждав В. Г. Попов, «рассматривалась запад-
ноевропейская ветвь общественного развития». Поэтому-де В. И. Ленин,
естественно, «также опирался на опыт европейского развития» [715,
89—90]. Автор при этом ссылается на фразу Ф. Энгельса из «Происхож-
дения семьи, частной собственности и государства»; «Мы проследили раз-
ложение родового строя на трех отдельных крупных примерах—греков,
римлян и германцев» [57, 156]. Действительно, перед этой фразой в книге
Ф. Энгельса последовательно идут три раздела: по греческой, римской и
германской истории. Но В. Г. Попов забывает, что этим трем разделам
у Энгельса предпослана глава «Ирокезский род» — пример явно яе ев-
ропейский. Ф. Энгельсом, как. ои сам указывает, была набросана «картина
развития человечества (курсив мой.— В. Н.)» [57, 33], разные этапы ко-
торого лишь иллюстрировались примерами с того или иного континента.

²³ После прекращения в 1931 г. широких дискуссий обсуждения по-
следующих лет проходили в более узком кругу—преимущественно спе-
циалистов по древнему Востоку.

²⁴ В. И. Авдиев даже 'настаивал одно время на своем приоритете в
выдвижении концепция рабовладельческого общества на древнем Востоке [см. 76].

²⁵ Среди специалистов до Ближнему Востоку чуть ли не последним
противником «рабовладельческой» концепции оставался И. М. Лурье,
который, не выступая развернуто против этой концепции, оспаривал ее
в своих статьях по частям [см., например, 191; 192]. Больше несогласных,
естественно, имелось среди изучающих историю Индии и Китая. А. М. Оси-
пов еще в 1947 г. освещал древнюю историю Индии с «феодальных» по-
зиций [см. 219]; Η. И. Конрад [ом. 180; 181] и молодой тогда исследо-
ватель Л. С. Переломов '[см. 701] писали в 50-х годах о феодализме в
древнем Китае; В. М. Штейн проводил ту же концепцию в своих работах
о древием Китае '[см., например, 821] до конца своей жизни (1964).
В целом «феодальная» концепция обнаружила несравненно большую жи-
вучесть, чем «азиатская».

²⁶ После выхода в свет первого издания настоящей книги, М. М. Сло-
нимский и А. С. Шофман высказали мнение, что в настоящее время нель-
зя больше говорить о безраздельном господстве концепции Уэстермана
в западной литературе, т. к. в ней все шире распространяются взгляды
И. Фогта я других авторов, признающих значительную роль рабства в
античном мире.

Часть третья

¹ Л. С Васильев, проводящий идею неизменности борьбы против
частной собственности на всех этапах древней и средневековой истории
Китая, в специальной работе о реформах не счел нужным даже упомя-
нуть серию реформ VI—IV вв.; он начинает свой обзор только с середины
IV в., с известных мероприятий Шан Яна в государстве Цинь. Содержа^-
ние реформ Шан Яна также дается односторонне (см. критику другой
статьи Л. С. Васильева в докладе Л. С. Переломова: [729, 95]). Целью
Шан Яна, пишет Л. С. Васильев, было привлечь внимание населения к
земледелию, ограничить ремесло я торговлю, ослабить семейно-клановые
связи. Все это бесспорно. Но, по мнению Л. С. Васильева, Шан Ян стре-
мился также «ограничить частную собственность», поскольку не был,
«хотя бы объективно», выразителем интересов частных собственников
[494, 14, 16]. «Пожалуй, первым, кто поставил серьезные преграды развитию частной собственности, как раз и был Шан Ян,—продолжает Ва-
сильев, с тем, чтобы (как это нередко бывает в работах сторонников тео-
рии «азиатской» исключительности) сказать затем в конце фразы нечто со-
вершенно противоположное,— и не его (Шан Яна) вина, что после его
смерти многие из его постановлений были отменены или отмерли сами
собой (отмерли как раз постановления, ставившие,,серьезные преграды
росту" частной собственности! — Д. Н.), тогда как разрешенные им об-
щинно-клановые отношения оказались той благоприятной базой, на ко-
торой собственность, торговля и имущественное расслоение развились
ускоренными темпами» [494, 16]. Смысл последней части цитаты очеви-
ден: реформы Шан Яна объективно расчистили почву развитию частной
собственности. Как же в свете этого отнестись к утверждению Л. С. Ва-
сильева, что Шан Ян не выражал интересы частных собственников «хо'
тя бы объективно»?

² Л. С. Переломов приводит тексты купчих на землю, относящихся к
этому периоду [см. 700, 94—98].

³ Сошлемся также на интересное исследование Г. Я. Смолина о при'
креплении крестьян к земле в феодальном Китае [764].

⁴ Еще один пример (число их весьма велико) того, каким образом
обосновываются представления, что для Китая «была характерна систе-
ма государственного крепостничества, а отнюдь не частнофеодалыюй за-
висимости» '[490, 200]. Л. С. Васильев утверждает, будто с глубокой древ-
ности — с периода Чжоу — «каждый землевладелец, будь то богач или
бедняк, платил государству ренту-налог за свою землю... Частная аренда
здесь всегда играла второстепенную роль и существовала параллельно с
государственной, причем статус частных земель отличался от статуса
арендованных государственных лишь ставкой налога (с частных нередко
налог был меньше) [490, 200], В этом месте он (не указывая страниц)
ссылается на монографию Н. П. Свистуновой об аграрной политике ки-
тайского правительства в XIV в. [736]. Но данная работа посвящена все-
го 50 годам из трехтысячелетней истории докапиталистического Китая; кроме того, предметом ее являлась аграрная политика, а не общая кар-
тина аграрных отношений: источники не позволили, даже для столь ко-
роткого периода, установить соотношение государственных и частных зе-
мель. Автор ограничилась осторожным замечанием о «значительном рас-
ширении фонда государственных земель» и, ссылаясь на китайского исто-
рика Чэнь Мин-чжуна, предположила, что «государственные земли в
начале Мин (т. е. в момент одного из самых значительных расширений
государственного фонда.—Д. Н.} составляли около половины всей обра-
батываемой площади» [736, 5]. Таким образом, даже в этот период в
прямой, не условной собственности частных лиц находилось, возможно,
более половины всех земель! Тезис Л. С. Васильева о государстве-собст-
веннике, эксплуатирующем посредством ренты-налога все население
(«будь то богач или бедняж»), следовательно, отнюдь не подкрепляется
его же ссылкой.

⁵ В новейший период термин шэныии, отражая углублявшееся рас-
слоение общества, стал раздваиваться на лешэнь (злые шэныпи—та«на-
зывали главных врагов революции, носителей самых реакционных форм
эксплуатации в деревне) и каймин шэньши (просвещенные шэныпи—
прогрессивная часть помещиков, сторонники капиталистического пути
развития страны). Перед революцией 1949 г. термин лешэнь окончательно
вытесняется более широким дичжу (землевладелец), подчеркивающим
экономическую сторону эксплуатации и охватывающим кроме крупных
помещиков также широкие слои мелких феодальных эксплуататоров.

Английское слово джентри, до сих пор употребляемое в западной ли-
тературе как эквивалент шэньши, неудачно. В Англии джентри означало
помещика нового типа, положение которого основывалось не на титулах,
не на происхождении и не на внеэкономическом принуждении, а на иму-
ществе, на частной земельной собственности, между тем у шэньши как раз Экономические основы их господства скрыты, так что те же западные
авторы уверяют нас, что китайские джентри—класс, не имеющий ничего
общего с экономикой ι(подробно см. 679 ].

⁶ Эта низшая категория эксплуататоров, характеризовавшаяся в Ки-
тае как «кулаки феодального типа», просуществовала до аграрных 'реформ
1946—1947 и 1950—1952 гг. Все попытки компартии отграничить эту про-
слойку от феодального класса оказались несостоятельными: вопреки пар-
тийным установкам, крестьянские массы при проведении аграрных реформ
конфискацию земли и имущества помещика распространяли также на

кулака.

⁷ Переход от первобытнообщинного строя 'к классовому обществу,
всегда неизбежно длительный и наименее обеспеченный источниками,
придется, как видно, исключить из рассмотрения: существование в Китае
первобытного общества ни у кого из марксистских ученых сомнения до
сих пор не вызывало. Анализ спорных проблем лучше начать с возник-
новения цивилизации, что примерно соответствует указанному периоду.

⁸ Налог сохранил свое значение и в средневековой Индии, где ои слу-
жил одной из форм реализации феодальной земельной собственности; по мнению К. 3. Ашрафян, и в этот период «рента-налог как нечто це-
лостное, неделимое, принадлежащее государству, этому единственному
собственнику, видимо, является лишь юридической фикцией» |[454, 76].

⁹ Конечно, например, древний Китай, взятый в целом, слишком ве-
лик, чтобы можно 'было назвать его «островом» в «варварском море».
Но внутри древнего Китая на каждом шагу наталкиваешься на чере-
дующиеся с цивилизованными районами варварские «пятна». Только к
концу ханьского периода можно говорить о сложении единой для всего Китая (ханьской) народности.

¹⁰ Кстати, и такой специфический институт современной.Индии, как
община, включающая, по Л. Б. Алаеву, мелких эксплуататоров-земле-
владельцев, скорее может быть понята как.пережиток рабовладельческого

строя, чем феодального.

" В своей монографин Л. А. Седов неточно, то нашему мнению, пи-
шет: «Несмотря на то, что свободный слой включил в себя д эксплуатато-
ров и некоторые категории эксплуатируемых, весь он в целом существо-
вал за счет эксплуатации низшего слоя населения, и барьер, разделявший
эти два слоя, был основной линией, по которой шло классовое размеже-
вание общества» [737, 139]. Совершенно противоположное положение
выдвигается в статье М. Г. Козловой, Л. А. Седова, В. А. Тюрина: «Хотя
юридически водораздел в Ангкорском государстве проходил между сво-
бодными и несвободными, основными антагонистическими классами в
Ангкоре выли эксплуатируемые земледельцы-общинники и кхвюм и экс-
плуатирующие их крупные земледельцы и служилая бюрократия» [725,
534—бЗб]. В первой из приведенных цитат вызывает возражение мысль,
Что основное классовое размежевание проходило между свободными и
несвободными (ясно, что только эксплуататорская часть свободных пред-
ставляла господствующи* класс); во второй цитате эксплуатируемая
часть свободных, видимо, ошибочно объединена в одном классе с кхнюм,
которые, как мы пытаемся показать ниже, несомненно, представляли со-
бой класс рабов.

^1г Те же формы сохранялись в египетском обществе на протяжении

всей древней истории. Так, О. О. Крюгер, говоря об эллинистическом Егип-
те, отмечал: «Острог на крупных ремонтирующихся дамбах, в рудниках,
каменоломнях—необходимый аксессуар... Наряду с этим трудом приме-
няется еще трудовая повяиность широчайших масс эксплуатируемого на-
селения» [184, 107].

Следует отметить, что в древнем Китае понятия «раб» и «преступ-
ник» также почти сливались {см. 571; 143].

¹³ А. И. Павловская, исследуя рентабельность различных категорий
труда в эллинистическом Египте, доказала, что: 1) труд «классических» рабов был в то время менее выгоден, чем труд зависимых земледельцев;

2) свободный наемный труд был еще менее выгоден; 3) в передовых хо
зяйствах, связанных с рынком, труд «классических» рабов становился рен-
табельным [см, 695]. В сочетании с всеобъемлющей практикой прямого
принуждения (о которой убедителыно писал К. К. Зельин) все эти момен-
ты, на наш взгляд, свидетельствуют, что в египетском обществе того вре-
мени по-прежнему преобладала рабовладельческая тенденция развития,

^[< Что,.в свою очередь, дает другим авторам повод предположить, что
раннеклассовые общества Мезоамерики (ацтеки, майя, тольтеки и т. д.)
«целиком подходят под определение так называемых обществ с,,азиат-
ским способом производства"» ι[520, 168].

¹⁵ По мнению М. М. Слонимского, которым он поделился с нами, в тех
случаях, когда у какой-либо народности, вступившей в стадию классового
общества, встречаем массовые человеческие жертвоприношения, речь идет,
как правило, о раннера.бовладельческих обществах и никогда о раннефео-
дальных.

¹⁶ В. В. Крылов высказал мысль, согласно которой возможность по-
лучения прибавочного продукта при переложном земледелии составляет
особенность экономического развития Тропической Африки, суть отличия
ее от Европы [686, 95]. Η. Б. Кочакова видит плодотворность данной
идеи в том, что она может «послужить отправным пунктом для исследо-
вания того своеобразного соединения в одном обществе классовых и до-
классовых институтов я их модификаций, которые и составляют специфи-
ку традиционного африканского общества» {767, 25]. К сожалению, автор
не расшифровывает, что она понимает в данном контексте под словом
«своеобразное». А это было бы весьма желательно, так как «соединение
классовых и доклассовых институтов» как таковое, разумеется, не состав-
ляет специфику раннеклассовых обществ Африки южнее Сахары.

¹⁷ Некоторые узко трактующие понятие «раб» авторы, для которых
временный, условный или неполный раб—не раб, решительно возражают
против отнесения «должников» к рабам. По мнению Ю, И. Семенова, по-
нятия «долговой раб», «раб-должник».вовсе не имеют смысла: должник,
становясь рабом, с того же момента перестает быть должником, «ибо,
во^ервых, продажей его личности долг.погашался, во-вторых, он переста-
вал в правовом отношении быть личностью и становился вещью, а долж-
ником могла быть только личность» i[751, 277]. Однако выражение «долго-
вой раб» указывает прежде всего на причину, в силу которой человек
стал рабом (Ю. И. Семенов так же мог бы возражать и против понятия
«раб-военнопленный»). Главное же, что фактическое положение «раба-
должника» обычно было таково, что он был рабом (вещью, не-личностью),
но в определенных рамхах: за ним оставалось право, выплатив долг, вер-
нуть свободу. Состояние рабства как бы не.исключало в этом смысле
продолжения состояния должничест.ва.

¹⁸ Приводя все эти многочисленные факты о роли в производстве ра-
бов (автор называет их именно «рабы»), Н. Б. Кочакова тем не менее
утверждает: «Сравнение.положения различных групп рабов в государствах
йорубов показывает, что такого класса — „рабы" — там вообще не суще-
ствовало. В то время как низшие группы (в основном рабы, посаженные
на землю) представляли собой переходные формы, один из источников
формирования класса феодально-зависимого крестьянства, привилегиро/
ванные рабы—наряду со знатью участвовали в отчуждении прибавоч-
ного 'продукта, создаваемого рядовыми общинниками и рабами, занятыми
в производстве. И в том и в другом случае мы с определенностью можем
говорить лишь о тенденциях превращения этих групп в тот или иной
класс феодального общества. В правовом отношении все рабы, и.приви-
легированные и непривилегированнные, были противопоставлены обществу
свободных, простых и знатных, бедных и богатых. Однако, несмотря на
сохранение правовых различий между рабами 'и свободными, не они
определяли общественное положение людей. Как уже говорилось ранее, богатый привилегированный невольник был влиятельнее свободного, но
простого общинника» [606, 133].

В данном случае дело, конечно, в неверном толковании понятия
«класс» (аналогичный пример разбирался в первой части нашей работы).
Из факта, что границы сословия и класса рабов не вполне совпадали, что
отдельные представители класса могли покидать его и переходить в класс
эксплуататоров, сохраняя формально рабский статус, а также из того,
что класс рабов в дальнейшем (как это имело место, например, в Визан-
тии) мог послужить источником «формирования класса феодально-зави-
симого крестьянства» (чего в Иорубе, судя по всему, так и не произошло),
делается вывод: класса рабов «не существовало». Это неубедительно.

¹⁹ При оценке автором взглядов В. Б. Иорданского, единственного,
кто, по ее словам, «устоял против общепринятых представлений о фео-
дализме в Тропической Африке», говорится: «Однако он, по-видимому,
понимает социально-экономическое место рабства в Африке иначе, чем
это представляется в свете исследований последних лет; по его мнению,
экономическая заинтересованность в рабском труде и многочисленность
рабов—несомненный показатель развития в доколониальной Африке ра-
бовладельческих производственных отношений».[767, 26]. Почему же
мнение В. Б. Иорданского неверно?

Когда противники «рабовладельческой» концепции ссылаются на ма-
лочисленность рабов или хотя бы на их малый удельный вес в ведущих
отраслях производства,.в такой точке зрения все же есть определенный
резон. Когда же Н. Б. Кочакова, соглашаясь (доказывая!) что и рабов
было много, и экономическая заинтересованность в их труде имелась,
и в земледелии они были заняты, отрицает тем не менее господство ра-
бовладельческой тенденции—это понять трудней. Единственно, чем мож-
но было бы объяснить такую позицию,— это тем, что Н. Б. Кочакова,
когда писала эти строки, должно быть, знала заранее — рабовладельче-
ское общество в Африке исключено.

²⁰ В 1974 г. вышла в свет монография М. А. Дандамаева '[534]. На
основе скрупулезного анализа материалов Нововавилонского и Ахеменид-
ского царств, автор пришел к выводам, отчасти аналогичным нашим,
о классовой структуре древневосточных обществ. Он пишет: «Первый
класс состоял из людей, владевших средствами производства, но не при-
нимавших личного участия в производительном труде. Это—самый ма-
лочисленный класс, составлявший эксплуататорскую верхушку: высшие
царские и храмовые чиновники, крупные землевладельцы, купцы и т. д.
Сюда же следует отнести также ростовщиков и предпринимателей, при-
надлежавших в сословном отношении к.рабам.

Второй, самый значительный по количеству и роли в производстве
класс составляли люди, владевшие средствами производства и не эксплуа-
тировавшие чужой труд. В массе своей это полноправные граждане-зем-
левладельцы и ремесленники, К этому же классу принадлежали также
свободные ремесленники и землевладельцы, сидевшие на государственной
земле и лишенные гражданских прав, а также сравнительно небольшая
часть храмовых и частновладельческих рабов, которые иа правах 'пекулия
были наделены средствами производства.

Третий класс—это люди, составлявшие в значительной мере сектор
принудительного труда: большая часть ра·бов и зависимого населения, ко-
торые были лишены средств производства. Отдельную прослойку этого
класса составляли беднейшие слои полноправных граждан, работавших
по экономическим причинам по найму, а также рабы-должники» [534,
388—389].

Нетрудно, правда, заметить, что автор несколько сужает понятие
«раб», перенося, без достаточных оснований, рабов, наделенных пекулием,
в класс свободных владельцев средств производства. Неясно также, что
понимает М. А. Дандамаев под «самой значительной ролью в производ-
стве» 'мелких собственников. Они составляли большинство — значит ли это, что их сектор был ведущим в экономике (см. выше соображения на
этот счет В. И. Павлова)? Не вернее ли было бы признать ведущим «сек-
тор принудительного труда»? Ведь даже после того, как М. А. Да-нда-
маев сузил—чрезмерно, по нашему мнению,—понятие «раб», все же у
него получается, что рабы (видимо, только «классические») составляли
примерно треть населения Вавилонии [534, 132]—процент огромный, ви-
димо даже более высокий, чем в античных Греции и Риме.

Поэтому представляются неосновательными сомнения М. А. Данда-
маева по поводу того, можно ли говорить о «господствующей роли труда
рабов в экономике» '[534, 389], не придется ли заключить, что рабство
«по-видимому... стало изживать себя (?— В. Н.) в поздней Вавилонии»
[534, 390], и соответственно, «оставалась ли поздняя Вавилония все еще
на ранней стадии развития рабовладельческой формации (почему обяза-
тельно на ранней? — В. Н.) или надо считать, что социальная структура
Вавилонии I тысячелетия должна рассматриваться просто (?— В. Н.} как
характерная для иного, особого (? — В. Н.) пути развития этой же самой
(значит, все-таки, рабовладельческой!— В. ff.) формации, пути, на кото-
ром страна достигла достаточно высокого (какого?— В. Н.) этапа эво-
люции» [534, 390]. Несмотря на указанные неясности (впрочем, относя-
щиеся большей частью к одной, последней странице), в целом книга
М. А. Дандамаева, несомненно, представляет собой солидное подкрепле-
ние концепции И. М. Дьяконова (кстати, редактора книги) и других
представителей того же направления.

²¹ Если для рабовладельческого способа производства характерен
курс на централизацию и на отрыв непосредственного производителя от
средств производства, а для феодального — наоборот, на некоторое ослаб-
ление централизации и на прикрепление непосредственного производителя
к средствам производства, то эти коренные особенности двух способов
производства находят свое проявление, в частности, в специфике фор-
мирования древних и средневековых народностей. В древности процесс
ассимиляции малых народностей и общин идет в рамках широчайших
регионов (о чем напоминают еще сохранявшиеся в средние века регио-
нальные письменные «сверхъязыни»—латынь в Западной Европе, вэньянь
в Восточной Азии). Но процесс этот обычно так и не завершается обра-
зованием гигантской.народности в масштабе всего региона, так как этому
препятствуют внутренние экономические барьеры. Средние века, напро-
тив,—время постепенного складывания народностей, преимущественно
меньших по размеру, но обладающих прочной территориальной и этни-
ческой базой, позволяющей им стать в дальнейшем, в эпоху развития
капиталистических отношений, основой формирования современных на-
ций. Единственное исключение, при котором средневековая народность
охватила почти весь регион одной из древних цивилизаций — ханьокая
(китайская) народность,—вполне объясняется исключительным положе-
нием Китая, обособленного от остального развитого мира. Необходимо,
кроме того, учитывать крайне слабую сплоченность ханьской народности
(экономическую, языковую, политическую) на протяжении многих веков.