Заключение
«Любой враг – пусть даже он враг трижды – достоин уважения, как, впрочем, и его труды, считали древние. Брань же в адрес недругов расценивали как слабость. Уж как не хотелось побежденным жителям острова Родос сохранять воздвигнутый врагами памятник своему позору – скульптурную группу, где их клеймит победительница – царица Геликарнаса Артемисия, а все‑таки сохранили. Разрушить памятник почиталось святотатством, и его закрыли высокой стеной, поставив для верности караул у входа».
Так пишет кандидат исторических наук В. Шпаковский, и нам остается с ним лишь согласиться. И посетовать вместе с ученым на то, что ныне разрушать памятники стало своеобразной модой. Причем речь даже не о конкретных случаях вандализма, когда теперь уже известные молодчики взорвали памятники многострадальному царю Николаю II. Они за то уже поплатились. Речь здесь о другом.
После Второй мировой войны одна за другой стали выходить так называемые научные работы, не говоря уже о многочисленных книгах и статьях, в которых третий рейх в очередной раз сравнивался с землей. Были там, дескать, сплошные недоумки, носившие на руках своего полоумного фюрера.
|
|
Нелишне будет, наверное, напомнить, что эти «недоумки» смогли многому научить мир (вспомним еще раз хотя бы судьбу того же Вернера фон Брауна). И даже из своего поражения они смогли извлечь ценный урок. Освободились благодаря ему от фашизма, встали на путь демократии и процветания, ныне достигли такого уровня жизни, что нам остается лишь позавидовать.
А у победителей тем временем восторжествовала командно‑административная система, расцвел «реальный социализм», горькие плоды которого мы сегодня пожинаем. А уж о так называемых «льготах» для наших ветеранов и вспоминать лишний раз не хочется. Издевательство над людьми – иначе их и не назовешь…
Так почему некоторые наши исследователи вместо серьезного исторического анализа до сих пор подвергают остракизму солдат вермахта за их пресловутые соломенные эрзац‑калоши. (Остроумное изобретение, между прочим – из «ничего» из подручного материала сделано нечто, действительно спасающее от мороза.) Что уж тогда говорить о других, более серьезных научно‑технических разработках?
Сознаюсь честно: я сам, уже дописывая эту книжку, с удивлением вдруг обнаружил, что тот же танк «Тигр», кроме всего прочего, оказывается, по удельной мощности на тонну веса (очень важный показатель любого танка) превосходил постоянно сравниваемый с ним ИС‑2. А кроме того, обладал эффективными приборами наблюдения и связи, форсировал реки под водой, имел систему продувки ствола, снижавшую загазованность кабины. Столь тяжелая машина имела и относительно небольшой радиус поворота, а скорость бронебойного снаряда и дальномер позволяли поражать цели на расстоянии до 2000 метров.
|
|
Наши танкисты могли только мечтать и об инфракрасных приборах ночного видения, разрабатывавшихся в Германии с 1936 года. До 1942 года эта техническая новинка не пользовалась большой популярностью и эпизодически устанавливалась только на некоторых самоходных установках. Но когда Г. Гудериан по достоинству оценил эту разработку и приказал форсировать исследования, то аппаратура, появившаяся уже в 1944 году, позволяла отчетливо различать цели на расстоянии 1000 метров, а на 400 метров стрелять на поражение.
Такие ИК‑приборы устанавливались на командирских башенках танков «Пантера», а для их сопровождения и подсветки целей использовались БТР «Фальке» с 60‑сантиметровым зенитным прожектором, оборудованным инфракрасным фильтром. К концу войны в Германии производилось до 1000 ИК‑приборов в месяц, а оснащенные ими танковые подразделения СС, несмотря на значительное превосходство советских войск в танках, были успешно использованы во время контрнаступления у озера Балатон в марте 1945‑го, где в первый же день боев удалось продвинуться на 60 километров.
Говорю об этом с горьким сожалением, потому что именно там погиб мой дядя по отцовской линии. Он был удостоен за те бои посмертно звания Героя Советского Союза. А ведь ему не исполнилось и девятнадцати…
Горды мы и нашими Т‑34, KB, ИС. Но вот что получается при подсчетах, сделанных на основании сообщений Совинформбюро. Не секрет, что официальной пропаганде не с руки было занижать германские потери – скорее наоборот! И тем не менее с 1941 по 1945 год вермахт потерял соответственно 5190, 7024, 16 789, 22 595 и, наконец (по данным на 6 мая 1945 года) – 12 608 танков. Мы же, имея, по утверждению бывшего начальника Генштаба М. А. Моисеева, лучшие в мире танки, потеряли их за войну около 95 тысяч – больше 20 тысяч ежегодно. Только в 1944 году мы смогли уничтожить больше, чем потеряли сами!
Практически все воюющие стороны использовали полугусеничные БТР. Наши пехотные соединения обрели относительную подвижность лишь благодаря американским М3 и английским «Уайтам» (невзирая даже на их многочисленные слабые стороны). А вермахт между тем обладал такой техникой уже в самом начале войны.
Германские инженеры действительно скопировали наш реактивный снаряд М‑8. Но они же разработали более совершенные реактивные снаряды, стабилизирующиеся в полете вращением. Именно такой снаряд стал затем основным на «Градах», а «крылатые ракеты» М‑8 и М‑13 благополучно отошли в область преданий.
Обостренное чувство нового было присуще и германским авиаконструкторам – многие их разработки, как уже говорилось, опережали свое время. У них только не хватило этого самого времени на их массовый выпуск.
Так, Хейнкель, разработавший простой и дешевый «народный истребитель» с реактивным двигателем Хе‑162, испытывал и его вариант с крылом обратной стреловидности и V‑образным хвостовым оперением. Именно такие крылья все больше распространяются на боевых самолетах последнего поколения.
Немало оригинальных решений было применено и в стрелковом оружии. Союзники отмечали высокую огневую мощь германской пехоты, вооруженную едиными пулеметами МГ‑34 и МГ‑42 большой скорострельности с ленточным питанием, на которое наши пулеметы были поставлены в основном только после войны.
А нехватка у Красной Армии противотанковых гранат, когда шли в ход бутылки с «молотовским коктейлем»? Кто считал тех, кто пострадал от столь опасного и несовершенного оружия при транспортировке и обращении с ним? То же касается и наших не столь широко известных, но все же применявшихся в войну ампулометов – еще неизвестно, для кого они представляли наибольшую опасность. Нет, не от хорошей жизни танкисты прозвали СУ‑76 «сукой» – водитель располагался между мотором и бензобаками и при первом же попадании сгорал заживо.
|
|
А коли все это так, давайте еще раз воздадим каждому должное и подведем итоги сказанного.
Фюрер оказался достойным учеником вождя всех народов, творчески применив против него его же методы. Если бы Сталин поменьше надеялся на свою проницательность и дальнозоркость, не хотел всеми фибрами души претворить в жизнь известный лозунг «Мы теперь назло буржуям мировой пожар раздуем», то Второй мировой войны, как таковой, могло бы и не быть. Фюрера совместными усилиями заперли бы в стенах третьего рейха, да там и прикончили прежде, чем он успел бы раздуть тот самый мировой пожар.
Все разговоры о германском «чудо‑оружии» – блеф. В третьем рейхе не придумано ничего такого, чего бы чуть позже (а иногда и раньше) не придумали в другой стране.
Самый колоссальный отрыв немцы сделали в производстве и конструировании ракет и реактивных самолетов. Однако ни тем ни другим оружием руководство третьего рейха воспользоваться не смогло. Ни «фау», ни «мессершмидты» с «фокке‑вульфами» реального перелома в ход войны так и не внесли.
Зато немецкие конструкторы оказали реальную помощь в становлении ракетной и авиационной индустрии США и СССР. И за то стоит сказать им спасибо.
Не следует пугать детей (да и нервных взрослых) рассказами типа «еще чуть‑чуть и…» Американские и советские атомные, а потом и водородные бомбы нанесли Земле куда больший ущерб, чем немецкие атомщики могли представить себе в самых кошмарных снах.
Не выдерживают никакой серьезной критики все сказки о таинственных Х‑лучах, гиперболоидах и «летающих тарелках», а также об устройстве таинственных баз с помощью инопланетян. Все, что мы творим на Земле, делаем сами.
Нам же за это и отвечать!
[1]впоследствии, в 1971–1981 годах, президент Сербской академии наук и искусств – прим. ред.
|
|
[2]радия‑бария‑мезотория
[3]как считается сейчас, 2,5 нейтрона – прим. ред.
[4]то есть оксида урана – прим. авт.
[5]в 1930 году Эрнест Лоуренс выдвинул идею циклотрона; позднее в его лаборатории был построен первый в мире циклотрон – прим. ред.
[6]реактор
[7]«изотопный шлюз"
[8]то есть атомный реактор
[9]вещества
[10]ученые все еще искали замену, пресловутому гексафториду урана – прим. ред.
[11]малой концентрации
[12]то есть размеры, при которых еще может осуществляться самоподдерживающаяся реакция деления ядер горючего – прим. ред.
[13]ультрацентрифугу типа III A
[14]Фриц Габер разработал в 1908 году метод получения аммиака, и лишь в 1913 году Карл Бош создал первую промышленную установку синтеза аммиака – прим. автора.
[15]то есть уранового реактора
[16]Риттнер
[17]Гарольд Юри открыл дейтерий в 1932 году – прим. автора.
[18]АиСl2
[19]Это предположение пыталась недавно проверить команда телеспецназа НТВ. Если верить Н. Фоменко и его коллегам, им удалось отыскать остатки реактивной немецкой подземной лодки. – Прим. ред.
«Счастливая проститутка. История моей жизни»:
Преображение; Москва; 1993; ISBN 5-8317-0021-6
– В конце концов не важно, что ты ничего другого не умеешь, не важно, что ты лишишься источника дохода, жилья, имущества. Наплюй на это. Самоуважение вернется к тебе, когда ты все бросишь. Как проститутка, ты никто, игрушка для мужчин. Брось своих сутенеров и боссов. Мы тебе поможем, мы поставим тебя на ноги, и вся прошлая жизнь покажется тебе страшным сном.
Маргарет Лоуренс Браун говорила уже минут пятнадцать. Затем она сделала короткую паузу и выпила глоток воды из стакана, который поставили ей на трибуну. Огромная толпа – и это радовало – собралась в Центральном парке, чтобы послушать ее. Люди все шли и шли. Это были в основном женщины, но и мужчин среди них было немало. Маргарет говорила энергично, очень быстро, ей не надо было подыскивать слова, ведь призыв был понятен каждому.
Эта высокая женщина лет тридцати с ненакрашенным волевым сияющим лицом, стройная, черноволосая, производила впечатление. Она носила джинсы, сапоги и жемчужную нитку на шее. Типичная американка. Маргарет была довольно известна как борец за права женщин и уже одержала немало побед. Время от времени ее можно было видеть на экранах телевизоров; она написала три книги и получила за них достаточно много денег, но все их вложила в свою организацию «Свободная женщина сегодня».
Над ней смеялись, когда она занялась проблемами проституток, но теперь, спустя три месяца, теперь, когда тысячи женщин бросили прежнее занятие и последовали ее советам, больше уже никто не смеялся.
– Сейчас ты должна поставить на этом точку! – громко взывала Маргарет.
– Да! – кричали в ответ ей женщины.
– Ты будешь снова жить.
– Да, да, – отвечал восторженно хор.
– Ты будешь свободна…
– Да!..
В эту минуту Маргарет рухнула на землю, но толпа продолжала кричать. Кровь сочилась из маленькой чистой ранки на ее голове. Прошло несколько минут, пока люди не поняли, что произошло, пока истерика и паника не охватили всех.
Маргарет Лоуренс Браун была убита.
К дому в Майами можно было пройти только через контролируемые электроникой ворота, подвергшись тщательному обыску двумя вооруженными охранниками в форме.
Для Алио Маркузи не составило труда миновать этот контроль. Это был толстый старый человек с водянистыми, заплывшими от частого употребления спиртного глазами и с походкой беременной кошки.
Неторопливо подходил он к большому дому. На нем был узкий серый клетчатый костюм, слишком теплый для этого солнечного, жаркого дня. На звонок открыла служанка – хмурая, угрюмая итальянка, плохо говорящая по-английски. Она кивнула в сторону бассейна, буркнув, что Бассалино можно найти там. Он хлопнул ее ниже спины и вошел во внутренний двор, где находился плавательный бассейн олимпийского класса.
Его встретила Мери Энн Аугуст – необычайна красивая девушка, блондинка со старомодной поднятой вверх прической. Ее идеальную фигу подчеркивало узкое белое бикини.
– Привет, – сказала она, хихикнув, и поднялась с надувного матраса.
– Я хочу приготовить себе что-нибудь выпить. А как тебе? – Она стояла перед ним, возбуждающе поигрывая золотой цепочкой, висевшей между ее большими грудями.
Алио смотрел на них, облизывая губы в предвкушая тот день, когда Энцио отдаст эту куколку ему, как и всех ее предшественниц.
– Да. Я хотел бы «баккарди» со льдом и немного чипсов, орешков и пару маслин. – С состраданием он погладил себя по толстому животу. – Сегодня я не успел поесть, было много работы. Как дела у Энцио?
Мери Энн кивком головы показала на сад.
– Он должен быть где-то там. Подстригает розы.
– Ах да, его розы. – Инстинктивно он бросил взгляд на дом, в полной уверенности, что Роза Бассалино стояла там за шторами и наблюдала за ними.
Роза была женой Энцио. Уже в течение пятнадцати лет она не покидала своей комнаты. Круг ее общения был ограничен тремя сыновьями. Почти все время она находилась на своем посту у окна, ждала и наблюдала.
Мери Энн подошла к бару и принялась готовить напитки. Ей было девятнадцать. У Энцио она жила уже шесть месяцев, что было своеобразным рекордом.
Алио опустился в кресло и с наслаждением закрыл глаза. У него был напряженный день, можно и расслабиться.
– Привет, Алио, мой мальчик, как дела?
Алио виновато вскочил с кресла.
Энцио посмотрел на него сверху вниз. Ему уже шестьдесят девять, однако этих лет ему не дашь – подтянутое загорелое тело молодого человека, острые белые зубы, выразительное лицо и густые, стального цвета волосы.
– Хорошо, Энцио, у меня действительно все в порядке.
Они пожали друг другу руки и этак молодцевато похлопали друг друга по плечам. Алио был двоюродным братом Энцио. Энцио сделал из своего брата то, кем он был сейчас.
– Хочешь чего-нибудь выпить, дорогой? – спросила Мери Энн, прижимаясь к спине Энцио своим телом.
– Нет, – резко сказал он. – Иди домой. Я позвоню, когда ты мне понадобишься.
Мери Энн молча ушла. Вероятно, поэтому он терпел ее дольше, чем других.
– Итак?
– Все улажено, – ответил Алио. – Я видел это собственными глазами. Это профессионал, он один из тех, кто работает на Тони Лёйтена. Он исчез еще до того, как кто-либо понял, что произошло. Я только что оттуда.
Энцио задумчиво кивнул. Да, приятные вести приятно и слушать.
– Дай этому парню тысячу и держи его в поле зрения. Такого человека можно было бы выдвинуть. Казнь на глазах у всех дело нелегкое.
– Да, – это действительно трудно, – произнес Алио.
– Ей, должно быть, тридцать, – прошептала одна женщина.
– Совершенно верно, – ответила другая.
Две респектабельные дамы среднего возраста – морщинки и складки на лицах выдавали их возраст – наблюдали за Ларой Крихтон, которая входила в бассейн клуба «Марабелла». Она была безупречно красива в свои двадцать шесть лет: стройная, загорелая, с мягким чувственным бюстом и подсвеченной солнцем золотистой копной волос.
Она легла на мат рядом с принцем Альфа Массерини и тяжело вздохнула.
– Дорогой, мне здесь становится скучно, не пойти ли нам куда-нибудь еще?
Принц Альфа повернулся к ней спиной.
– Тебе скучно? – спросил он. – Это я вызываю у тебя скуку? Как ты можешь скучать рядом со мной?
Лара снова вздохнула. Он начинал действовать ей на нервы. Но о ком другом может идти речь? Лара никогда никого не отпускала от себя, пока не находила подходящую замену. Всех принцев и герцогов, а также нескольких киноактеров и даже одного или двух лордов, которых можно было подцепить, она уже имела.
Нелегко делать ставку на такой высокий контингент.
– Я не понимаю тебя, Лара, – продолжал упрекать ее принц Альфа. – Еще ни одна женщина не жаловалась на то, что ей со мной скучно. Я не скучный мужчина, я полон энергии и жизненных сил, я, как ты обычно говоришь, являюсь столпом общества.
Лара вздохнула еще глубже. Она заметила, что, пока он говорил, его пенис увеличивался под узкими белыми плавками фирмы «Церрутти».
– О мой Бог, заткнись, пожалуйста, – пролепетала она едва слышно. Секс с ним раздражал ее больше всего. Все было заранее известно, затасканно и делалось механически.
– Пошли, – поднял ее принц Альфа, гордый уверенностью в своих возможностях. – Сначала мы немного отдохнем, – предложил он, моргая, – а затем совершим небольшую поездку в горы на «феррари», погуляем там среди сельских жителей.
– Ну, хорошо, – согласилась Лара. Их проводили понимающими взглядами. Принц и его возлюбленная жили в разных номерах, но занимались сексом в комнате Лары. Однако, когда они вернулись, она его к себе не пустила.
– Что случилось? – запротестовал он. – Он же хорошо стоит как раз сейчас, даже очень хорошо.
– Отложим это на потом, – мягко сказала Лара, во всяком случае, ей казалось, что она довольно с ним дружелюбна.
– Я прилягу и позову тебя, когда проснусь. – Несмотря на протесты принца, она закрыла дверь, прошла в ванную, испытывая наслаждение от теплой воды. Вдруг она почувствовала какое-то внутреннее беспокойство. Такое чувство она часто испытывала, когда еще была замужем за Майклом Крихтоном. Развод избавил ее от этих ощущений. Что же теперь? В комнате царил полумрак благодаря спущенным шторам. В кровати было тепло и уютно, рядом никто не сопел и не надоедал глупыми разговорами.
Зазвонил телефон. Она поднялась и недовольно взяла трубку, решив, что это принц Альфа и придется ему отказать. Но это был звонок из Нью-Йорка.
– Алло? – Ларе было любопытно, кто вообще мог знать о ее нахождении здесь.
– Лара? Лара, это ты? Слышимость очень плохая.
– Кто говорит?
– Лара, ты меня слышишь? Это Кэсс. Случилось нечто страшное. Маргарет убита. Они застрелили Маргарет.
Маргарет Лоуренс Браун срочно доставили в ближайшую больницу. Она еще была жива, но находилась в очень тяжелом состоянии. Ее верные сторонницы молча стояли во дворе клиники. Только самым близким подругам разрешили сопровождать носилки до операционной. Теперь они с надеждой ждали. Никто не плакал – Маргарет не терпела слез.
Кэсс Лонг и Рио были ее самыми близкими подругами.
С Кэсс они вместе учились в колледже, и та стала ее секретарем, доверенным лицом, организатором и надежной помощницей.
Рио Джава была до встречи с Маргарет звездой подпольного кино, матерью четверых детей, но ни мужа, ни даже постоянного спутника у нее не было. Она стала одной из учредительниц организации «Свободная женщина сегодня» и всеми силами поддерживала ее. Врач только что сказал ей, что сделано переливание крови.
– Где Даки? – спросила Рио у подруги.
– Он едет сюда, – ответила побледневшая Кэсс, наблюдая за тем, как врачи один за другим скрывались за дверью операционной.
– Могу я ее видеть? – спросила Кэсс одного из них.
– Вы родственница? – мягко спросил врач.
– Да, – солгала Кэсс.
Доктор взял ее за руки.
– Это не очень приятное зрелище. – Кэсс закусила губу, чтоб не расплакаться.
– Итак, если вы родственница… Конечно, это противоречит правилам, но так уж и быть, войдите. – Рио согласно кивнула, и Кэсс последовала за доктором.
Они делали все возможное. С помощью двух трубок было сделано первое переливание крови. Еще одна трубка была вставлена в нос. Врач делал массаж сердца.
– Есть ли какая-нибудь надежда? – прямо спросила Кэсс. Врач покачал головой и спокойно вывел ее из зала.
– Бог мой! Кто мог это сделать?
С того момента, когда Маргарет упала на землю, Кэсс постоянно задавала себе этот вопрос.
Мысленно она перебирала все возможные варианты. У Маргарет было много врагов. Одни завидовали ей, другие не одобряли ее деятельность, третьи враждебно относились к ней из-за того, что она была молода и очень красива. Много было и тех, кто ненавидел ее за ту деятельность, которой она себя посвятила. Ей завидовали еще и потому, что она жила как хотела, нисколько не думая об осуждении и сплетнях. Она жила с негром-певцом, который был довольно знаменит. Говорили, что у него сомнительное прошлое
Кэсс его не терпела. У нее было ощущение, что он использует Маргарет в своих целях. Кэсс читала эти полные ненависти письма, которые получала Маргарет. Ее оскорбляли, обзывали негритянской подстилкой и даже угрожали убить. «Лоуренс Браун, я недавно видел тебя в шоу Джони Карсона. Я тебя ненавижу. Ты похожа на крысу. Я желаю твоей смерти. Возможно, я сам тебя уложу».
Такие письма приходили почти ежедневно, и она к ним уже настолько привыкла, что почти сразу же забывала о них. Только угрозы по телефону пугали Кэсс. Эти искаженные и приглушенные голоса предупреждали Маргарет, чтобы она не совала свой нос куда не надо. Совсем недавно, когда она занялась делами проституток, последовал очередной угрожающий звонок. К советам Маргарет прислушалось слишком много проституток; сутенеры, содержательницы публичных домов и боссы, которые держали все нити в своих руках, забеспокоились. Происходило черт-те что: проституток поубавилось, и каждый раз после очередной речи Маргарет их становилось еще на одну-две сотни меньше. Ведь организация «Свободная женщина сегодня» не только заверяла их в поддержке, но и предоставляла конкретную помощь: находила работу, помогала жильем и даже деньгами, когда это было особенно необходимо. Это толкало противников Маргарет на решительные действия.
Маргарет угрожали и требовали прекратить ее участие в «великой революции проституток», как на– звал это движение журнал «Нью маис мэгэзин». Журнал недавно поместил ее фотографию на лицевой обложке и опубликовал статью на шести страницах.
Он с трудом пробивался к входу в больницу, повсюду натыкаясь на полицейских, людей с радио и телевидения.
Деки, которого сопровождали его менеджер и представитель печати, отказывался от каких-либо комментариев. Он протиснулся наконец сквозь толпу, однако сотрудник службы безопасности преградил ему дорогу к лифту.
– Мой Бог, – прошипел Даки. – Уберите этого типа, или я разнесу его в щепки. – Полицейский подозрительно посмотрел на него, и его рука потянулась к револьверу.
– Успокойся, Даки, – сказал менеджер. – Полиция поставлена здесь для охраны Маргарет. Кэсс должна быть где-то здесь. – В конце концов послали за Кэсс, и полицейский разрешил им пройти.
– Как это случилось? – быстро спросил Даки. – Полиция кого-нибудь уже арестовала? Она сделает это?
– Они, очевидно, ничего не знают, – спокойно сказала Кэсс. – Во всяком случае, дела очень плохи. – В лифте их встретила Рио.
– Ничего больше нельзя сделать, – сказала она кратко. – Маргарет только что умерла.
Энцио Бассалино был крупным, сильным мужчиной, и Мери Энн Аугуст каждый раз развлекало, когда он сам начинал готовить еду. Обычно он выгонял всех из кухни, надевал фартук и брался за приготовление спагетти, пшеничного хлеба и специального соуса по собственному рецепту.
– Дорогой, ты выглядишь очень смешно в этом переднике, – лепетала Мери Энн. Он терпел ее присутствие на кухне только в качестве наблюдательницы.
– Твоя маленькая мама не может тебе чем-нибудь помочь? – «Маленькая мама» – так звал ее Энцио. Она не знала, что точно так же он называл всех других женщин, бывших до нее.
– Нет, – покачал головой Энцио. – Принеси мне еще немного вина.
Мери Энн принесла вино, села на кухонный стол и стала болтать своими длинными ногами. На ней было очень узкое черное платье с глубоким вырезом. Энцио сам подбирал ей гардероб по своему вкусу. Он не разрешал ей носить брюки и юбки, одеваться небрежно. Ей это было безразлично. Она сравнивала приятную жизнь с Энцио со своей прошлой и уступала всем его капризам.
В конце концов Энцио Бассалино был знаменит – это ей нравилось и льстило.
– Попробуй-ка, – с гордостью сказал он, подавая горячий острый соус.
Она открыла рот и тут же вскрикнула:
– Ой, Нунци, это же слишком горячо, ты обжег рот своей маленькой маме. – Энцио громко захохотал. Сегодня он был в хорошем настроении и готов был смеяться по любому поводу.
– Это подло с твоей стороны, – причитала Мери Энн. – Подло так относиться к своей маленькой девочке.
– Ты даже не представляешь себе, что такое подлость, – сказал Энцио. Он сунул палец в кипящий соус, облизал его, хмыкнул удовлетворенно и добавил еще немного вина. – Ты хорошая маленькая девочка. Оставайся такой, и все будет в порядке. – По своему Мери Энн ему очень нравилась. Она была глупее, чем многие другие женщины, и никогда не задавала вопросов; сложена по его вкусу, всегда готова услужить и никогда его не раздражала. С ней не было той обычной рутины, как с другими женщинами: они вселяются к тебе и уже через пару недель считают, что ты полностью в их власти. Они любопытны, задают массу вопросов, а когда появляется желание лечь с ними в постель, жалуются на головную боль. Энцио очень гордился тем, что даже сейчас, в свои шестьдесят девять лет, мог заниматься любовью раз или два в неделю. Охотно, хотя и с горечью, он вспоминал те времена, когда мог делать это раз, два, а иногда и три, и четыре раза за одну ночь. Он был тогда бешеным мужчиной!
Теперь дело его сыновей продолжить традиции Бассалино по женской части. И он имел их – трех великолепных молодых мужчин, которыми очень гордился. Они – смысл его жизни и должны понести в будущее имя Бассалино, а когда он окончательно состарится, сыновья поддержат его, как он когда-то поддерживал их,
Хорошо, что они не попали под влияние матери. По мнению Энцио, она была ненормальной. Она постоянно сидела взаперти в своей комнате, шпионила, подглядывала через окно и разговаривала только со своими сыновьями, когда они ее навещали. Пятнадцать лет назад она уединилась в своей комнате, пытаясь в течение всего этого времени переломить Энцио, ожидая, что он наконец раскается.
Но он не поддавался. В результате страдала только она. Что бы он ни делал в своей жизни, это была его жизнь, и она не имела права в нее вмешиваться.
Из-за готовности переспать с первой попавшейся мало-мальски привлекательной женщиной, встретившейся на пути, его в молодости прозвали «Быком».
Однажды, развлекаясь с женой одного из своих друзей, Винсента Хога, он получил пулевое ранение – первое и последнее. Как утверждали злые языки, Винсент Хог якобы застал их обоих во время любовной сцены и выстрелил ему прямо в анальное отверстие.
К счастью, в этой истории не все было так, как рассказывали. Винсент Хог стрелял в него, это точно, но пуля попала ему в зад и в действительности не причинила большого вреда.
Это, однако, явно не доставило удовольствия Энцио, и с Винсентом Хогом вскоре произошел ряд несчастных случаев. Началось с того, что сгорел его дом, и закончилось тем, что в последний момент его удалось вытащить из воды с привязанным к ногам бетонным блоком.
С Энцио шутки были плохи. Ему особенно не нравилось, что эта история получила огласку и над ним потихоньку посмеивались.
Вскоре после этого случая он познакомился с Розой Вакко Моран и женился на ней. Она была дочерью его друга. Худое, немного высокомерного вида лицо, хрупкость святой мадонны, воплощенная в молодой, непорочной итальянской девушке. Сыграли грандиозную свадьбу. На ней было белое кружевное платье, а Энцио был одет в блестящий фрак с красной гвоздикой в петлице, белые ботинки и перчатки.
Розе было восемнадцать, а ему тридцать три. Они были прекрасной парой, и Роза очень скоро изменила спокойную, сложившуюся под влиянием добропорядочного воспитания свою жизнь и приспособилась к динамичному стилю мужа.
Она не хотела быть домохозяйкой, сидеть дома, заниматься кухней, детьми и посещать церковь. Когда родился первый сын, она отдала его на воспитание кормилице, так как их с Энцио почти не бывало дома.
Он не возражал, и в принципе ему это даже льстило. Роза была красивой интеллигентной женщиной, и Энцио знал, что ему многие завидовали. В то время, как другие мужчины держали своих жен дома, а скачки, бары и клубы посещали с подругами, Энцио приходил туда с Розой. Она была принята в круг его приятелей, сблизилась с ними и стала пользоваться их вниманием.
Энцио сам удивлялся своему счастью. Она удовлетворяла его во всех отношениях и спустя три года после рождения первого сына подарила ему второго.
У него не было от нее секретов. Она знала все о его делах и на протяжении всех лет, когда он добивался все больших успехов, завоевывал влияние и власть и устранял со своего пути конкурентов, была постоянно рядом. Роза почти всегда была на его стороне, когда он, исходя из своих представлений о справедливости, сводил счеты с неугодными ему людьми.