Наполеону Орде в Париж

Grande Rue Chaillot, 74 [июль 1849]

Мой Милый.

Гжимале так спешно надо уладить дело с часами, о котором Тебе говорил Циховский, — что он написал мне, заклиная Тебя всеми диезами и бемолями, какие только могли когда-либо существовать между нами, ускорить это дело. —Они стоили, как Тебе известно, 900 фр [анков]. Он не хочет ждать, поэтому не думает получить больше, даже пишет, что можно и дешевле, лишь бы быстро устроить это дело. — Мой Милый, поторопись ради нашей старой дружбы. — Господь бог за это выпестует Тебе отменного парня литовца, а пани Орде даст сто лет здоровья. А пока засвидетельствуй ей, пожалуйста, мое почтение.

Обнимаю Тебя слабее, чем раньше, но так же, как и раньше, сердечно.

Твой Ш.

Адрес: «Monsieur Monsieur N. Orda, Paris, 9, rue Louis-Ie-Grand».

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ

[Chaillot.] Пятница, 3 Août [августа 1849]

Ты не можешь себе представить, как и мне хочется хоть часок повидать Тебя, но я не могу просить Тебя вылезти из Твоей дыры, потому что хотя велено выехать и не 200, а только нескольким десяткам из Демократического общества (Польское демократическое общество было основано во Франции в 1832 г. и явилось самой активной демократической организацией польской эмиграции, отражавшей революционные — хоть и половинчатые — тенденции мелкой шляхты; в 1849 г. Общество открыто выступило на стороне блока французских левых партий, которые понесли поражение в восстании 13 июня; репрессии, направленные против руководителей французского демократического движения, затронули и некоторых деятелей Польского демократического общества.) (ни одного из них я даже не знал), однако дело деликатное, если Ты чего-нибудь опасаешься.

Что касается моего странного происшествия, то здесь есть много, много странных вещей, которые я не могу согласовать ни с магнетизмом, ни с ложью или галлюцинацией (п[анны] Ст[ирлинг]), ни с честностью пани Этьен. Даже возможно, que la chose à été faite après coup [что дело было сделано после] (То есть, что всё это было выдумано, чтобы подарить ему эти деньги.). Об этом надо было бы много рассказывать; к тому же мне было прислано какое-то другое anonyme [анонимное] письмо, которое я отдал в собственные руки. С пани Этьен обо всём этом я не говорил и не говорю ни слова, хотя завтра этому уже неделя. Это письмо могло бы быть отдано ей 3 днями раньше; а поскольку я не был дома [на Орлеанском сквере], а она [г-жа Этьен] находится там, то можно было его получить — как без ясновидящего, так и с ясновидящим. Тем более, что совпадают разные разговоры!!! Там есть и сердце, но и тщеславие! Я хотел бы Тебя повидать.

Клезанже привез сюда Соланж после 10-дневного путешествия в жару с ребенком и мамкой, без денег, и в ту пору, когда все отсюда удирают в деревню! Где же разум, не знаю!! Без головы или, скорее, —с очень дурной головой! Де Розьер нет, она на водах в Бельгии с пани Грий [де Безлен]. Соль, между тем, бегает в поисках квартиры. Он хочет найти что-нибудь около Chaillot; это — страшный дурак! — Кроме Франк [омма] и Гербо, все в деревне. Пани Обреск[ова] в Сен-Жерм [ене]; по понед [ельникам] она меня всегда тут навещает. Я пью боннские воды. Сестра еще не получила разрешения. Позже оно будет не нужно, потому что его каникулы (Каласанты Енджеевича.) кончатся. Задыхаюсь, кашляю и какой-то сонный, ничего не делаю; ничего мне не хочется. Этот Алексей не выходит у меня из головы.

Твой Ш.

Цихоту (А. Циховского.) не видел две недели. О Вирг[инии] ничего не знаю. Часы Орда не продал. Отдал Цих [овскому]. Последние, кому он их предлагал, оспаривают их подлинность. Искали в книгах у Бреге (А. Л. Бреге (1747—1823) и его внук Луи (1803—1883) — известные французские конструкторы и фабриканты часов.); упоминаний о них нет. Другие Твои дела, вероятно, с тех пор застопорились.

Старый князь (Адам Чарторыский.) и [княгиня] Сапега были у меня вчера вечером. Княгиня, Изя и Владзё (Жена и дети Адама Чарторыского.) в Дьеппе, здоровы.