Раздел III социальная жизнь и социальная структура 1 страница

 

Если сформулировать совокупность проблем, отраженных в понятии «социальная жизнь», то она представляет собой сферу общественной жизни, которая характеризует социальное положение человека, степень реализации его социального настроения и его отношение к своей роли в социально-классовой структуре общества.

Социальное положение людей, прежде всего, определяется их отношением к функционирующим в обществе формам собственности. Оно характеризуется также их местом в социально-демографической и социально-профессиональной структурах.

Вместе с тем в социальной структуре все более заметную роль стали играть компоненты общественного сознания и поведения, которые имеют одновременно и объективное, и субъективное (социально-психологическое) содержание. Особо следует отметить значение такого феномена, как социальный статус. Содержание последнего обусловлено общественным положением человека, слоя или группы, а также условиями, влияющими на изменение их места в системе распределения и потребления материальных и духовных благ.

Выбор именно такого подхода не случаен. Ход развития социологических исследований объективно привел к введению в научный оборот таких понятий, как «социальная роль», «социальное наследство», «жизненный путь», «социальный престиж», «трудовая карьера» и т.д., которые в определенной степени всегда связывались с социальным положением человека, классов, групп и слоев населения. Выход на этот уровень анализа обогащает наше представление о социальных отношениях, позволяет полнее увидеть их многообразие.

При разработке социологических проблем социальной жизни особенно важен учет принципа социальной справедливости, который содержит в себе оценку касающихся человека жизненных проблем, имеющихся в обществе возможностей при становлении эталонов образа жизни в различных социально-экономических условиях. Эта исходная установка важна и с методологической точки зрения, так как она позволяет реализовать научно обоснованные требования, выразить себя в количественных и качественных показателях, представить уровень и глубину дифференциации социальной жизни.

Изложение материала в данном разделе подчинено еще одной цели – преодолеть имеющуюся в научной литературе традицию рассматривать социальную жизнь главным образом в таком ракурсе, когда внимание концентрируется на том, что человек получает от общества, какие блага имеются в его распоряжении. Подчеркивание роли и значения повышения уровня жизни, удовлетворения материальных и духовных потребностей способствовало культивированию своеобразной «идеологии потребления», когда акцент делался на том, что человек может получить от общества, а не на том, что эта отдача должна базироваться на вкладе каждого индивида в рост национального богатства, действенность и величина которого измеряются рынком.

В этой связи следует напомнить, что в 50–70-е годы в западной социологии была распространена концепция «общества потребления», которая впоследствии была заменена «обществом благосостояния». Эти концепции были подвергнуты критике и затем отвергнуты как не отражающие в полной мере сущностные стороны человека и необходимые цели общества. «...Современный капитализм нуждается в людях, – писал в своей работе «Здоровое общество» Э.Фромм, –...которые хотят потреблять все больше, чей вкус стандартизирован и легко управляем и предвидим... Человеческое счастье сегодня означает потреблять и «принимать»: товары, зрительные представления, пищу, напитки, сигареты, людей, лекции, книги, фильмы – все потребляется, все заглатывается. Мир – это единственно большой объект для нашего вкуса, мы те, кто вечно ждет обмена и приема, обмена и потребления; все – духовные объекты так же, как и материальные – становятся объектом обмена и потребления».

Анализируя многообразие социальной жизни и тенденции ее развития, следует отметить важную цель косвенных рычагов воздействия на сознание и поведение человека. Изучение социальных процессов и явлений показывает, что на сознание и поведение людей большое, а иногда и решающее значение оказывают престиж профессии и места работы, популярность предприятия и его продукции. Использование этих мотивов ведет к тому, что общественное мнение, общественное сознание стимулируют решимость людей содействовать социальным нововведениям или игнорировать их.

Анализ сущности, содержания и целей поведения людей в социальной сфере позволяет сделать вывод, что оно представляет деятельность по распределению материальных и духовных благ в тесной связи с социально-классовым положением человека. По мере исторического развития оно означает непрерывный процесс превращения накопленных богатств в богатства индивидуальные, участие в их приумножении, что, однако, еще не свидетельствует о равных возможностях, доступности в их распределении и потреблении. Особую значимость эта проблема приобретает в условиях рыночных отношений.

Социологический анализ социальной жизни, начиная с социальной структуры и завершая отклоняющимся поведением, охватывает широкий круг проблем повседневной жизни и самые животрепещущие вопросы. Именно особая значимость этих проблем стала одной из причин их абсолютизации, что и сводило нередко социологию только к объяснению роли и значения «социального».

Автор также исходит из чрезвычайной важности многих социальных проблем, отражающихся в сознании и поведении человека. Поэтому раздел представлен значительным количеством тем, по которым уже осуществлена определенная теоретическая и прикладная разработка.

Но ряд тем опущен сознательно, например, имеющая богатые традиции и опыт социология быта, отдыха, лиц преклонного возраста. Тем не менее нетрудно заметить, что эти вопросы освещаются практически во всех главах, посвященных социальной сфере.

В дальнейшем автор предполагает специально обратиться к проблемам здоровья, спорта, которые так или иначе (иногда очень кратко) нашли здесь отражение.

Отдельного анализа требует социальный механизм рыночных отношений, так как в сознании и поведении части людей он ассоциируется с социальной несправедливостью. Эта необычайно острая и злободневная проблема в основном является прерогативой экономистов. Но они все же продолжают игнорировать такой аспект, как восприятие и оценка человеком мира социальных реальностей, его социального настроения, без чего невозможны многие изменения в трудовой и повседневной жизни людей.

Это тем более важно, что становление гражданского общества создает предпосылку для сравнения человеком своего образа жизни с образом жизни предшествующих поколений и в не меньшей мере с социальными возможностями аналогичных групп людей, в том числе и живущих в других странах.

Таким образом, социальная дифференциация предполагает расчленение социального целого на взаимозависимые элементы, охватывающие не только статичное состояние социальной структуры, но и процесс, ведущий к возникновению новых ролей, статусов, новых характеристик социального положения людей.

 

Глава I СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

 

В социологии социальная структура трактуется в широком и узком смыслах. В широком смысле под ней понимается всевозможное деление общества на сферы жизни людей (экономическую, социально-политическую, духовную), на производство, обмен, распределение и потребление.

Однако получил распространение и развитие другой – более узкий – подход, когда анализируются социальная стратификация и социальная дифференциация, под которыми понимаются все значимые различия между людьми в процессе их жизнедеятельности.

Такой подход прежде всего акцентировал свое внимание на классах, описание сущности которых в наиболее полном виде дано К.Марксом и Ф.Энгельсом. Широко известны идеи М.Вебера о классах в индустриальном обществе. В своей работе «Система социологии» П.Сорокин дал обзор взглядов различных авторов на понятие «класс». В более позднее время к этому понятию обращались Р.Дарендорф, Э.Гидденс и другие исследователи. И хотя они по-разному трактовали данное понятие (М.Вебер сводил его только к отношениям собственности), достаточно быстро обнаружилось, что такой подход не эвристичен, скрывает под собой возможность более дифференцированного представления о социальной структуре общества, в том числе и о классовом составе.

В социологию постепенно вошли понятия «социальная группа» и «социальный слой». Социальная группа определяется по демографическим, профессиональным, поселенческим, образовательным признакам и фактически является более дробным составным элементом классовой структуры (группа рабочих высшей квалификации, учителя, молодежь).

Что касается социального слоя, то он включает в себя также признаки, имеющие социально-экономическую, социально-политическую, культурную и социально-психологическую природу и характеризующие общие черты внутри одной и нескольких групп. Например, когда речь идет о таком социальном слое, как малообеспеченные работники, то он может охватывать людей из различных социальных групп.

Для характеристики социальной структуры большое значение имеет теория стратификации, получившая особенно большое распространение в американской социологии. Страта включает в себя множество людей, общим признаком которых могут являться производственные, политические, демографические и другие характеристики. Кроме того, страты, как и социальные группы и слои, оперируют понятиями «социальное положение», «социальный статус», «престиж», которые ранжируют людей выше или ниже, характеризуют различные уровни доходов и соответственно образ и стиль жизни, причастность к различным образцам поведения [1].

В настоящее время в отечественной социологии ведутся дискуссии о среднем классе, качественными критериями которого выступают уровень доходов, стандарты поведения и потребления, уровня образования, владение материальной или интеллектуальной собственностью. Значимой характеристикой этого класса является сравнительно высокий уровень материальной обеспеченности, что делает их достаточно автономной и относительно независимой от государства частью населения, что в условиях российской действительности пока невозможно.

В советской социологии поднимался вопрос о правомочности использования таких понятий, как «когорта», «отряд». Если понятие «отряд», которое использовалось по аналогии с военной лексикой как обозначение определенной социальной группы с отчетливо выраженными социально-политическими целями, не получило поддержки и развития, то «когорта» использовалась чаще и предназначалась для описания группы людей одного поколения или, точнее, одного года рождения.

Анализ социальной структуры продолжает изучение и таких признаков, как причастность к функциям власти вообще и политической в частности, как половозрастные характеристики людей, их религиозная и национально-этническая принадлежность, а также признаки, определяющие семью как базовую ячейку общества.

Социальная стратификация продолжает выделение групп по месту жительства, по времяпровождению, по любительским интересам, по склонностям к определенным свободным видам деятельности.

Особое место занимают маргинальные слои в обществе, которые характеризуются признаками аномии. Например, утратив связь с прежней группой (выходцы из села), они долгое время не могут принять ценности и правила поведения городских жителей. К маргинальным группам можно отнести инвалидов, безработных, лиц без места жительства и определенных занятий.

И, наконец, при изучении социальной структуры нередко забываются группы людей, отбывающих наказание за преступления. Бродяги, тунеядцы, нищие, как бы ни казались они малочисленными, так же реально живут среди нас, как и большие социальные группы и слои.

 

§ 1. ОСНОВНЫЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ СТРАТИФИКАЦИИ И ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ

 

Проблемы социальной стратификации и дифференциации постоянно находятся в поле зрения отечественных ученых. Даже беглый анализ опубликованных книг и статей показывает, что изучение социальной структуры долгое время превышало интерес и внимание к другим темам.

Характерно, что при всем многообразии подходов к социальной структуре подавляющее большинство специалистов опиралось на известное высказывание В.И.Ленина о классах. Однако трактовка этой идеи осуществлялась по-разному. Одни исследователи главное внимание уделяли причастности людей к тем или иным формам собственности, вторые – делению на занятых умственным или физическим трудом, третьи – социально-профессиональной или социально-демографической структуре. Предпринимались попытки рассмотреть социальную структуру с точки зрения распределительных отношений.

В течение длительного времени в научной литературе фигурировала чрезвычайно общая характеристика форм собственности при социализме – государственная и колхозно-кооперативная, выразителями которых выступали рабочий класс и колхозное крестьянство. Это серьезно ограничивало глубину научного анализа, так как не учитывались оттенки позиций различных групп внутри этих классов. Более того, социологи (И.А.Аитов, М.Н.Руткевич, Ф.Р.Филиппов) неоднократно регистрировали тот факт, что отдельные слои рабочего класса и крестьянства по ряду важнейших характеристик более близки между собой, чем некоторые слои внутри этих классов.

Жизнь остро поставила вопрос о различных формах собственности, не ограничивающихся двумя наиболее известными. Уже с конца 70-х годов была признана необходимость считаться с собственностью общественных организаций. Приобрела особую значимость и личная собственность. В условиях перестройки образовались различные формы кооперативной, в том числе групповой, собственности, а также акционерной, частной, смешанной собственности. Развернулись дискуссии вокруг проблем федеральной и региональной собственности.

Все это не может не отразиться на наших представлениях о социально-классовой структуре, ибо за каждой из форм собственности стоит слой (группа) людей, имеющих свое восприятие окружающей действительности. Такой подход лишний раз указывает на примитивизм воззрений о социальной структуре, когда игнорируется связь социальных групп и классов с формами собственности. Анализ социальной структуры обычно начинался с рассмотрения состояния, тенденций и противоречий развития рабочего класса, связанного с одной формой собственности – государственной. Именно эта форма собственности во многом обусловливает роль и специфику труда и быта людей, занятых на производстве [2].

Данному анализу посвящено много работ (Л.А.Гордон, Э.В.Клопов, А.К.Назимова). В них нашли отражение и достижения, и просчеты, и ошибки в трактовке происходящих изменений в рабочем классе. Говоря о тенденциях этих изменений, следует, на наш взгляд, выделить следующие.

Во-первых, ближайшее будущее принесет уменьшение доли занятых в материальном производстве в социальной структуре общества. Прогноз на начало XXI века показывает, что до 50% работников уйдут из этой сферы и пополнят число занятых в сфере услуг, науки, образования. Значительно возрастет количество пенсионеров, и государству предстоит гарантировать сносное существование людей, по тем или иным причинам претендующих на его помощь.

Во-вторых, продолжается дифференциация рабочего класса, особенно если учесть, что при разнообразии форм собственности общество вынуждено считаться с людьми, опирающимися, например, на групповую, частную или кооперативную собственность. Именно этот показатель определяет появление новых социальных групп и их роль в общественном производстве, хотя возможны и другие характеристики дифференциации и стратификации (по профессиональной подготовке, по сферам занятости и т.п.).

В-третьих, возрастет количество представителей рабочего класса, которые по содержанию труда, по общей и профессиональной подготовке мало или совсем не отличаются от инженерно-технической интеллигенции. Сегодня, в условиях авангардных технологий, функции многих рабочих и технической интеллигенции настолько сблизились, что они различаются скорее в нюансах, чем по существу. В этой ситуации существенно корректируется традиционное представление о непосредственно производительном труде, в осуществлении которого в данной ситуации участвуют все без исключения работники производства (Н.А.Аитов).

В-четвертых, происходит дальнейшее повышение общеобразовательного уровня и профессиональной квалификации рабочих. Исследования Л.А.Гордона, Э.В.Клопова, А.К.Назимовой, В.В.Кревневич показали, как происходило в историческом разрезе изменение квалификации и общей подготовки, которое свидетельствовало в 70-х годах об определенной стагнации этого процесса.

И, наконец, хотелось бы отметить еще одну важную особенность, происходящую в социальной структуре рабочего класса, – это расширение и дальнейшее изменение источников его пополнения. В настоящее время наряду с традиционными источниками – из среды рабочих и крестьян – он увеличивается за счет детей служащих и специалистов, всех других слоев общества.

Пополнение рабочего класса имеет и другую сторону: постепенно сокращается количество рабочих, получающих подготовку непосредственно на производстве, и увеличивается доля тех, которые проходит через сравнительно длительную, учебу – от нескольких месяцев до нескольких лет. Реальной стала тенденция пополнения числа высококвалифицированных рабочих из выпускников средних, а по некоторым профессиям (например, на гибких производственных системах) и высших учебных заведений.

Говоря о рабочем классе, следует отметить, что время, когда принадлежность к нему обеспечивала высокий, хотя во многом показной, престиж в общественном сознании, ушло, и сейчас эта категория фигурирует в жизненных планах людей либо как вынужденная мера, либо как источник достаточно серьезного материального достатка.

Что касается социальной структуры крестьянства, то она тоже серьезно видоизменяется под влиянием изменения форм собственности на землю, что позволит, как полагают инициаторы реформ, приостановить процесс раскрестьянивания тружеников деревни.

В современных условиях в социальной структуре крестьянства происходят такие изменения.

Во-первых, общее уменьшение занятых непосредственно производительным трудом – в поле и на ферме. Этот процесс протекает чрезвычайно противоречиво: от острой нехватки рабочих рук на селе в российском Нечерноземье, на Севере и в районах Сибири и Дальнего Востока до безработицы в республиках Северного Кавказа и некоторых других районах.

Во-вторых, происходят (и будут происходить) серьезные структурные изменения. Особенно вырастет число занятых на переработке сельскохозяйственного сырья, ибо данная сфера труда требует существенных коррективов в распределении трудовых резервов села. Одновременно увеличивается число крестьян, занятых в сфере обслуживания на селе и на сезонных работах, когда незанятость части сельского населения ослабляется созданием промышленных производств и подсобных промыслов.

В-третьих, противоречие между общественной ориентацией на значимые цели и личными устремлениями людей характерно и в отношении к крестьянскому труду, принадлежности к сельскому населению. Этот перекос в общественной оценке роли и значения работы на земле привел (и не без влияния идеологических установок) к раскрестьяниванию, к огромным трудностям в функционировании всего народного хозяйства. В результате многие люди утратили связь с землей, с крестьянским трудом, и возрождение их крестьянского сознания на новой основе протекает достаточно болезненно. К примеру, не выдержали испытания жизнью групповые арендные отношения. С большим трудом происходит становление фермерских хозяйств.

Как рабочий класс, так и крестьянство подразделяются на различные и весьма специфические группы: по профессиональному составу, по уровню образования, по социальной активности и т.д. Более того, говоря об их взаимодействии, следует учитывать следующее. Город (а соответственно и рабочий класс) долгое время опирался на ресурсы деревни. И хотя он взаимодействовал с деревней в экономическом, социальном и культурном отношениях, однако их сотрудничество, будучи несбалансированным, привело к ущемлению интересов работников сельского хозяйства. В результате деформированной экономической политики произошла неоправданная перекачка трудовых ресурсов из села в город; структура села изменилась: в ней преобладают люди старших возрастов, трудовые ресурсы менее подготовлены в профессиональном отношении.

Еще более разительны различия между рабочими и крестьянами в сфере культуры и быта. Более высокая престижность жизни в городе объясняется также такими факторами, которые прямо влияют на образ жизни: уровень оплаты труда, комфортность жилья, возможность выбора и смены профессии, более широкий доступ к культурным ценностям. Процесс урбанизации в стране, свидетельствуя о научно-техническом и социальном прогрессе, вместе с тем имел и определенные издержки, ибо «обезлюдели» многие сельские местности, что нанесло значительный ущерб экономике, общественной жизни в целом. Анализ миграционных процессов в 60-х и 70-х годах устойчиво показывал направление их протекания: с севера на юг, с востока на запад (Л.Л.Рыбаковский).

В настоящее время этот процесс в определенной степени приостановился. Возникла даже тенденция обратного характера: происходит рост сельского населения на Северном Кавказе, в южных районах страны. В то же время положение в Центре европейской части остается напряженным. По-прежнему остро стоит вопрос о создании механизма, влияющего на социальное поведение людей: нужно ослабить их отток в города и найти возможность привлечь в эту зону сельских жителей из трудоизбыточных районов страны. Пока же можно признать, что развитие отношений между городом и деревней серьезно тормозится действием факторов, которые, необходимо изменить или ослабить: создать условия для превращения крестьянина в хозяина земли, сделать более привлекательным процесс труда, обеспечить в большем объеме и без существенных ограничений доступ к ценностям культуры и образования.

Вместе с тем анализ данных за 1990-1994 годы позволяет увидеть новые сдвиги в социальной структуре: с 82,6 до 53% снизилась доля респондентов, занятых в государственной форме собственности, доля занятых в частной форме собственности выросла с 12,5 до 28,1%, а в смешанных структурах (акционерные предприятия, арендные предприятия и кооперативы) – с 4,0 до 17,6% [3].

Специфично отношение к существующим формам собственности у людей, занятых в сфере быта, работников культуры, образования, науки. Особую группу составляют лица, находящиеся на службе в Вооруженных Силах, органах внутренних дел и государственной безопасности.

Наступило время, когда объектом социологического анализа стали безработные. От этого явления уже нельзя отмахнуться ни политике, ни науке. Число людей, не имеющих работы, уже в середине 90-х годов превышало несколько миллионов человек, порождая проблемы занятости молодежи, стимулируя преступность, питая такие формы применения труда, которые нашли свое специфическое выражение в шабашничестве, в отхожих промыслах, в поездках «челноков».

Несомненно, что происходит дальнейший процесс усложнения социальной структуры общества. И он далек от совершенства. Здесь есть свои коллизии, столкновения, серьезные противоречия. Сегодня, например, во весь рост встала проблема возрождения хозяина на производстве и на земле. Оживились различные формы кооперации, появились хуторские хозяйства, люди возвращаются в горные аулы и т.п.

В этой связи представляет интерес анализ социальных перемещений (М.Н.Руткевич, Ф.Р.Филиппов), осуществленный еще в 60-х годах и показавший их зависимость от субъективных причин, среди которых зависимость от форм собственности была особенно ощутимой. Данное явление, получившее название социальной мобильности, имеет свое реальное воплощение в виде перемещений не только между городом и деревней, но и между отраслями, различными районами страны, между профессиями.

 

§ 2. ВАЖНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СОЦИАЛЬНОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ

 

Прежде всего остановимся на социально-профессиональной структуре общества, которая является одним из следствий общественного разделения труда. Воинская знать, служители культа в первобытном обществе были первыми представителями профессий умственного труда. В течение длительного исторического периода этот труд давал преимущественное социальное положение: как правило, выше оплачивался, открывал доступ к более высокому уровню образования и ко всем обшесгвенным благам. Но главное – это возможность приобщиться к функциям управления, что всегда означало (прямо или косвенно) причастность к эксплуатации человека человеком. Этот веками и тысячелетиями складывающийся процесс не прошел бесследно и для социализма. Несмотря на то, что сразу после Октябрьской революции приоритетность профессий физического труда (с ним связывалось положение в первую очередь рабочих и крестьян) постоянно подчеркивалась, престиж умственного труда продолжал оставаться значительным, его роль высоко оценивалась общественным сознанием. Более того, отчужденность между различными видами труда продолжала сохраняться. Ложно интерпретированное положение о ведущей роли рабочего класса привело к нигилистическому отношению к интеллигенции, к махаевщине, что серьезно ослабило интеллектуальный потенциал страны. В результате пострадал престиж как умственного, так и физического труда.

Профессии физического труда с официальной точки зрения признавались приоритетными, а на практике, в общественном мнении считались менее достойными. В то же время люди умственного труда нередко ощущали свою незначительность в социальном и политическом плане. Деформированное, искаженное представление о труде умственном и труде физическом привело к удивительным парадоксам. Так, исследованиями, проведенными еще в 60–70-х годах известным ученым-социологом В.Н.Шубкиным, было доказано, что «лестница» профессий и «лестница» притязаний фактически были противопоставлены друг другу: желание стать космонавтом, артистом, ученым-физиком и т.д. многократно превышало потребность общества в этих кадрах [4].

Потребность же в работниках массовых профессий не подкреплялась реальным желанием людей заниматься этими видами труда. Но тем не менее объективный процесс развития народного хозяйства неумолимо приводил их субъективные устремления в соответствие с тем, что на самом деле было необходимо обществу.

Однако достижение этого соответствия происходило очень болезненно и с большими социальными издержками.

Социально-профессиональная структура общества – достаточно динамичное явление, в понимание которого должны постоянно вноситься коррективы. Так, стало очевидным, что предложенное в недалеком прошлом Госкомстатом СССР деление рабочих на пять основных групп по сложности и механизированное труда отвечает лишь частично на вопрос о методологических основах классификации профессий.

Из новых подходов к объяснению этой структуры стоит отметить анализ групп (Л.А.Гордон и А.К.Назимова), связанных с доиндустриальным, индустриальным и научно-индустриальным производством, что дает возможность более четко представить все многообразие профессий, существующих в нашем обществе.

Не менее важной характеристикой социальной дифференциации является расслоение российского общества по доходам, которое превысило предельно допустимые для правовых государств нормы. У 10% наиболее высокодоходного населения сосредоточилось 34% денежных доходов. У 20% населения России, имеющего высокие доходы, в середине 90-х годов сосредоточилось 46% денежной массы страны, у 20% россиян с низким достатком – в 10 раз меньше. По оценкам Всесоюзного центра уровня жизни при Минтруде РФ, 10% наиболее обеспеченных слоев населения имели доходы в 1996 году, в 15 раз превышающие доходы 10% наименее обеспеченных. Опыт других государств свидетельствует, что десятикратная разница в доходах самых богатых и самых бедных слоев населения является критическим пороговым показателем, превышение которого чревато социально-политическими потрясениями в обществе. Разрыв в уровнях зарплаты 10% наименее оплачиваемых работников и 10% наиболее оплачиваемых достиг в 1994 году 27 раз. В промышленно развитых странах подобная диспропорция не превышает 6–8 раз, чему способствуют как прогрессивные ставки налогов на высокие заработки, так и официально устанавливаемый минимальный уровень оплаты в соответствии с прожиточным минимумом.

Социальная практика экономически стабильных стран показывает, что на пороге бедности могут по объективным причинам находиться не более 10% населения, тогда как прожиточный (физиологический) уровень необходимо гарантировать каждому члену общества. В противном случае нельзя рассчитывать на высокую динамику экономического роста и обеспечения благосостояния населения даже по самым усредненным параметрам.

В этой ситуации говорить о стабилизации, а тем более о росте реальных доходов населения преждевременно. Покупательная способность начисленных денежных доходов только за 1993-1994 годы снизилась в целом по России с 2,3 до 2,06 набора прожиточного минимума. Если учесть, что доля потребительских расходов в денежных доходах населения за этот период также снизилась примерно на 4 пункта, то факт продолжения тенденции снижения реальных доходов трудно оспорить.

Глубину этой дифференциации в известной степени отражают и субъективные ощущения граждан. По данным Аналитического центра ИСПИ РАН, в мае 1996 года к высшему классу себя причислил 1% опрошенных россиян, к среднему – 39%, к низшему – 44% (16% затруднились ответить) [5].

Ухудшение социального самочувствия в связи с социальным положением ощущают не только работники наемного труда. Прокатившаяся в 1994 году волна банкротств мелкого бизнеса (за которой последовала новая, более мощная) отбросила многих его представителей к черте бедности. В еще большей бедности оказались высококвалифицированные рабочие и специалисты, составлявшие в советское время довольно значительный средний имущественный слой. Место их в этом слое заняли представители преступного мира, участники «челночных» торговых операций с зарубежьем и некоторые категории других торговцев.