Запольский Сергей Васильевич 5 страница

Многочисленные исторические примеры доказывают что, в сущности, финансовая система, а точнее, финансово-кредитный механизм, в силу его инфраструктурности для государства и обще­ства, способен функционировать, опираясь на минимальную право­вую основу, а в наиболее драматические моменты — даже и без та­ковой. С одной стороны, финансы, подобно трактору или танку, са­ми себе творят право, с другой — непрерывность действия экономического механизма не может допустить, чтобы, скажем, вследствие неутверждения бюджета прекратилось взимание нало­гов, а банки прекратили выдавать ссуды ввиду отставания банков­ского законодательства от практики. Ряд важнейших финансовых институтов традиционно подвергаются поверхностному законода­тельному регулированию, не способному создать осязаемый право­вой режим регулирования соответствующих отношений. Подзакон­ные акты, методические информационные источники, наконец, все то же долженствование, исходящее от органов управления и кон­троля, с успехом заменяют законодательство в области регулирова­ния денежного обращения, сберегательного дела, бухгалтерского учета; велико влияние этих доминант и во многих других сферах финансов.

50

Если говорить о правовом воздействии, то финансовую систему формирует не финансовое право и законодательство, а скорее кон­ституционное, административное и гражданское право; столь же ве­лико влияние системы уголовно-правовых запретов, применимых к сфере финансов. Причем «генетическая принадлежность» продол­жает сохраняться даже тогда, когда правовое опосредствование за­вершилось и тот или иной институт нашел свое место в системе финансового права. Так, таможенные пошлины, их исчисление и взимание тяготеют к таможенному (административному) праву, яв­ляясь в теоретическом смысле налоговым институтом, регулируе­мым таможенным законодательством.

Методологически последовательность событий играет чрезвы­чайно важную роль при разработке тактики и стратегии поведения любых финансовых реформ и реорганизаций. Скорее всего, дейст­вуя только финансово-правовыми методами, невозможно добиться запланированного результата. И трудно возражать В.Г. Панскову в том, что, вопреки мнению Минфина России, налоговая реформа весьма далека от завершения и, прежде всего потому, что отсутству­ет экономическая концепция, без которой многочисленные «пере­писывания» Налогового кодекса результата не возымеют¹. Пример иного рода: освобождение органов ГИБДД от функции сбора налога с владельцев транспортных средств привело в резкому снижению поступлений по этому виду доходов, администрируемому ныне нало­говыми органами. Это и многое другое говорит о том, что финансо­во-правовое регулирование эффективно только тогда и постольку, поскольку создана общая правовая среда, когда правовая упорядо­ченность достигает уровня, при котором возможно формирование специального финансово-правового режима взаимодействия субъ­ектов права.

Постулатом в науке финансов и финансового права долгие годы выступает цель функционирования финансовой системы — накоп­ление с последующим распределением определенной части ВВП в централизованных и децентрализованных денежных фондах.

Фондовая концепция пронизывает, без всякого преувеличения, всю теорию и практику финансов. В ее основе — объективная необ­ходимость перераспределения доходов между классами, группами, лицами, между сферой производства и сферой потребления, между публичными и частными интересами в их использовании. Способ­ность дохода, особенно в условиях частнокапиталистического про­изводства, по мнению С.А. Ситаряна, усложнять экономические от-

¹ Пансков В.Г. Налоговая реформа: вопросов больше, чем ответов // Финансовый контроль. — 2006. — № 5. — С. 90.

51

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава четвертая. Финансовая система России

 

ношения, возникающие в процессе производства, приобретать фетишизирующие свойства, зачастую искажает реальные экономи­ческие связи и процессы¹. Допустимо предположить, что создание централизованных и децентрализованных денежных фондов в ходе распределения и перераспределения национального дохода — один из таких фетишей, скрывающий под своим покровом совершенно иную природу вещей.

Попытаемся, исходя их азбучных истин, определить сущность финансов и смысл финансовой системы. Все дело в том, видимо, что эквивалентно-возмездные отношения (ты — мне, я — тебе), по­рождающие гражданский оборот и его правовое регулирование, с усложнением общественных связей и отношений, с превращением государства из «ночного сторожа» в активного участника экономи­ческих процессов и в силу иных причин не в состоянии опосредст­вовать все сферы и области экономической жизни, а гражданское право, сформированное на основе равенства, автономии воли и имущественной самостоятельности (ст. 2 ГК РФ), не содержит юри­дических конструкций и моделей регулирования взаимоотношений субъектов права, допускающих встречное удовлетворение, но не по­строенных на нем.

Хотелось бы спросить авторов пункта 3 ст. 2 ГК РФ, что имелось в виду под имущественными отношениями, основанными на админи­стративном или ином властном подчинении одной стороны другой (по­скольку налоговые и другие финансовые отношения не основаны на властном подчинении, а основанные на этой базе перестают быть финансовыми)? Но для нас куда важнее, чем констатация этой логической ошибки, подчеркнуть признание в главном «имущест­венном» законе наличия этих самых иных имущественных отноше­ний, к которым гражданское законодательство не применяется, что само собой предполагает применение другого законодательства, ос­нованного на иной материально-правовой базе.

Нетрудно заметить, что, как только законодатель переходит от существа гражданских правоотношений к существу иных имущест­венных отношений, применяется отсылочный способ их определе­ния — через правовые формы этих отношений. Ведь упоминание налоговых отношений — не что иное, как ссылка на налоговое зако­нодательство. Что же представляют «иные имущественные отноше­ния» по существу?

«Уход» из-под сени гражданского права (точнее было бы гово­рить о возникновении под открытым небом) иных имущественных

¹ Ситарян С.А. Распределительные отношения и эффективность произ­водства. - М., 1980. - С. 14.

52

отношений связан с глубокими изменениями во встречном удовле­творении, в эквивалентности. В одних случаях встречное удовлетво­рение предполагается в форме, не соответствующей участию креди­тора (плательщика), например полицейская защита предпринима­теля, внешняя оборона, юридическая защита. В других — кредитор вместо личного получает безличное удовлетворение в виде участия в государственных социальных программах, в третьих — имеет место встречное удовлетворение в виде прямых или портфельных инве­стиций, в четвертых — создается право на получение той или иной компенсации в случае наступления убытков, ущерба, неполучения доходов, в пятых — оплачивается некое право, предоставление ко­торого в ином порядке было бы невозможно, в шестых — соверша­ется гражданско-правовая сделка, стороны которой целенаправлен­но выводят свои отношения из-под действия норм гражданского права. Очевидно, возможно и множество других вариантов, но в лю­бом случае можно констатировать наличие особого встречного удовлетворения, принципиально отличного от эквивалентной воз­мездности, свойственной гражданско-правовой сделке в традици­онном смысле.

Иное трудно предположить и обосновать. Если имущественные отношения складываются по поводу достижения соответствующего экономического результата и если этот результат не может быть от­несен к объектам гражданских прав вследствие неспособности быть встречным удовлетворением против уплаченных денежных средств, то, следовательно, мы имеем дело с иной формой имущественных отношений, регулируемых «парагражданским» или «квазиграждан­ским» правом. Остается только назвать его — это финансовое право!

Соизмеряя действия кредитора (плательщика) с их экономиче­скими последствиями, мы совершим роковую ошибку, если ограни­чимся в определении этих последствий только пополнением соот­ветствующего денежного фонда. Если это результат, то результат промежуточный, результат процедурный, мы же должны отыскать результат, последствие материальное. Это особо актуально для сфе­ры налогообложения, где формальная завершенность отношений, связанных с налоговой обязанностью, уплатой налога, порождает иллюзию об их полной безэквивалентности. Что же? Государство, получив в свою собственность соответствующие денежные средства в виде налога, стало безраздельным их собственником? Утратил ли налогоплательщик право контроля за судьбой уплаченных им де­нежных средств, бывших еще недавно его доходом?

На мой взгляд, право государства — собственника собранных им госдоходов носит служебный характер и, скорее всего, это право должно быть отнесено к юридическим фикциям как средства пере­вода имущественных отношений, с этим связанных, из одной ста-

53

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава четвертая. Финансовая система России

 

дии их развития и существования в другую. Налогоплательщик же в связи с исполнением своей налоговой обязанности обретает право на специфическое, но все же осязаемое встречное удовлетворение финансового типа. В связи с появлением в налоговом законодатель­стве целевых налогов, прежде всего единого социального налога, есть определенные основания говорить об определенном соотноше­нии понесенных налоговых потерь и гипотетической компенсации в виде будущих благ для исправного и добросовестного налогопла­тельщика.

Как юридическая тенденция, это явление не может остаться не­замеченным. Нам же важно подчеркнуть, что, несмотря на строго последовательную юридическую процедуру завершения каждого этапа, финансовые отношения в своем существовании состыковы­ваются с им подобными, но обратными по содержанию. Как отно­шения по мобилизации денежных средств в бюджет бессмысленны без отношений по совершению госрасходов, так и иные финансо­вые отношения в своем процедурном развитии распадаются на, как минимум, две составные части. Условно называя их «активными» и «пассивными», мы скорее следуем бухгалтерской традиции, нежели отражаем их существо. С точки зрения экономического оборота именно пассивным отношениям принадлежит ведущая роль в функционировании финансового механизма, тогда как активные отношения выполняют служебную роль и в этом качестве «работа­ют» на пассивные отношения; в обыденной финансовой практике последним уделяется несравненно меньшее внимание, нежели пер­вым. В действительности, бюджетное и иное финансирование, вы­плата страховых вознаграждений, возврат кредитов, уплата государ­ственного или муниципального долга, возврат депозитов и инвести­ционных паев, исполнение иных инвестиционных обязательств и составляет основную созидательную часть финансового права, его квинтэссенцию.

Сказанное позволяет по-новому взглянуть на роль фондов в фи­нансовом механизме. Многие авторы при анализе финансовой сис­темы придают понятию фонда и роли финансового фонда первич­ное, основополагающее значение. Так, Е.М. Ашмарина, разделяя понятие финансовой системы в материальном смысле и как сово­купности общественных отношений, тем не менее свела это разгра­ничение к фондам как таковым и к отношениям по формированию этих же фондов¹. В чем же разница, тем более что упомянутый ав­тор, не найдя места в этой концепции отношениям, не связанным с формированием и использованием финансовых фондов, объединил

¹ Ашмарина Е.М. Указ. соч. - М., 2004. - С. 23-27. 54

все оставшееся в группу отношений, «без которых невозможен сам процесс»¹, относя к ним денежное обращение, в валютное регули­рование, налоговую деятельность, эмиссию, финансовый контроль, учетные системы?

Думается, искать существо финансовой системы в совокупности денежных фондов — путь если не тупиковый, то малоэффективный сразу по нескольким причинам. Во-первых, понятие фонда в лите­ратуре возникло явочным порядком, и многие фонды, не обладая внутренним единством, по существу таковыми не являются, как, например, кредитный фонд. Во-вторых, финансовая природа мно­гих отношений, не связанных непосредственно с формированием или использованием финансовых фондов, требует отдельного дока­зывания. Главное же видится в том, что, олицетворяя финансовую систему с системой фондов или же с отношениями по их формиро­ванию и использованию, мы допускаем смешение цели изучаемых процессов со способами достижения этой цели.

Если целью финансовой системы служит регулирование про­цесса распределения и перераспределения национального дохода, то создание фондов (зачастую умозрительное) выполняет функцию инструмента для осуществления этой деятельности и достижения этой цели. Дело в том, что двузвенность практически всех финансо­вых процессов, о чем говорилось выше, не только допускает или предполагает, но требует существования юридического инструмента «стыковки» одного этапа развития финансового отношения с дру­гим, его продолжающим. Именно единству государственных расхо­дов и государственных доходов служит система федерального, ре­гиональных и муниципальных бюджетов, внебюджетные целевые фонды. Кредитный потенциал банка определяется системой обяза­тельных нормативов, устанавливаемых Центробанком²; состав ак­тивов акционерных инвестиционных фондов и активов паевых ин­вестиционных фондов регулируется федеральным органом по рын­ку ценных бумаг³; финансовые параметры деятельности страховой организации также определяются императивным путем на основе разветвленного законодательства⁴.

¹ Ашмарина Е.М. Указ. соч. — С. 30.

² Статьи 61—73 Федерального закона от 10 июля 2002 г. № 86-ФЗ
«О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // СЗ РФ. —
2002. - № 28. - Ст. 2790.

³ Статьи 33 — 35 Федерального закона от 29 ноября 2001 г. № 156-ФЗ «Об
инвестиционных фондах» // СЗ РФ. — 2001. — № 49. — Ст. 4562.

⁴ См.: Мамедов А.И. Современные приоритеты страхования и его публич­
но-правовое регулирование // Ежегодник МАФП. — 2004. — С. 116.

55

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава четвертая. Финансовая система России

 

В тех же случаях, когда соответствующее имущественное отно­шение с зарождения до завершения протекает в однородной эконо­мической и правовой среде, вопрос о существовании фонда совсем не лишний. Многие авторы, рассматривающие эту проблему, назы­вают некие фонды хозяйствующих субъектов, отраслей, средства некоммерческих организаций и даже доходы граждан. Безусловно, есть возможность любое положительное сальдо называть фондом, но в силу отсутствия специального законодательства об этом фонде такое наименование не более чем техницизм.

Отсюда крайне важный вывод: фондирование, под которым мы понимаем введение той или иной имущественной деятельности в императивно установленный правовой режим с целью нормирова­ния этой деятельности в абсолютных цифрах, служит необходимым и наиболее показательным признаком финансовых отношений. В отсутствие этого признака, даже при преимущественно импера­тивном регулировании, речь должна идти об ограничении диспози-тивности или ином отступлении от принципов автономии воли и свободы договора в регулировании гражданских правоотношений.

На доказательство истинности фондовой теории (концепции) затрачено много усилий. Как клонированные раз за разом в учебни­ках и научных работах воспроизводятся почти идентичные система­тизации, построенные без оглядки на правовой режим денежных средств в составе имущества хозяйствующих субъектов, некоммер­ческих организаций, не говоря уже о денежных доходах граждан. Достаточно только упомянуть статьи 7, 9, 11, 16 Федерального зако­на 14 ноября 2002 г. № 161-ФЗ «О государственных и муниципаль­ных унитарных предприятиях»¹, чтобы подтвердить имущественную самостоятельность хозяйствующих субъектов, не наделенных пра­вом собственности на имущество, закрепленное за ними собствен­ником — государством или муниципалитетом. Что же касается пра­ва собственника на часть прибыли, остающейся в распоряжении предприятия после уплаты налогов и иных обязательных платежей (ст. 17 того же Закона), то речь идет о частном проявлении граждан­ско-правового института, известного со времени римского права как изуфрут.

Строгое использование термина «фонд» в финансово-правовом смысле ограничивает его использование областью бюджетных отно­шений, включая внебюджетные фонды, инвестиционных, сберега­тельных, эмиссионных, кредитных и страховых отношений, остав­ляя вне его действия имущество (в денежной форме) субъектов, вла-

¹ СЗ РФ. - 2002. - № 48. - Ст. 4746.

56

деющих им в общем гражданско-правовом режиме. И совершенно неприемлемым является понимание в качестве фонда некоей собст­венности, ничем не формализованной, такой, как денежные накоп­ления граждан после уплаты налогов. Знакомство с работами уче­ных-цивилистов, посвященными понятию фонда, предотвратило бы ошибки отождествления любой суммы денежных средств с фон­дом, допускаемые порой в финансово-правовой литературе.

Но если не система фондов, то что может рассматриваться в ка­честве строительного материала для финансовой системы? Для от­вета на этот вопрос мы должны учесть важнейшую специфическую черту финансов — их существование в виде заданного, продикто­ванного природой обслуживаемой социально-экономической фор­мации крута финансовых институтов, безальтернативно применяе­мых государством в конкретной экономической ситуации. Таких институтов не столь много, чтобы их не назвать. Это, прежде всего, институт госдоходов как способа перераспределения национально­го дохода и институт государственных расходов как форма потреб­ления. К этому кругу следует отнести также кредит коммерческий и кредит государственный, институт инвестиций и институт эмис­сии. Их безальтернативность состоит в том, что государство не в со­стоянии не использовать этот или использовать другой институт в своей организаторско-экономической деятельности — их примене­ние продиктовано железной логикой экономического механизма. Так, для решения жилищной проблемы использование ипотечного кредитования — не прихоть государства и не научный изыск, но не­отвратимая необходимость, коренящаяся вне системы финансовых отношений. Как показала практика долгих лет, насколько увеличи­ваются госрасходы на жилищное строительство, настолько отодвига­ется достижение конечной цели"— решение жилищной проблемы. Действует очевидно даже не один, а два механизма экономической детерминации финансовой системы — внешний и внутренний.

Первый из них ограничивает число элементов финансовой сис­темы пределом названных шести институтов (эмиссия, инвестиции, кредит банковский, кредит государственный, госдоходы и госрасхо­ды); второй же обеспечивает внутреннюю структуризацию каждого из них, в результате чего возникают самостоятельные экономи­ко-правовые образования, обслуживающие соответствующий сек­тор экономической жизни. Дробление института госдоходов на на­логи, неналоговые поступления, таможенные сборы и регалии отра­жает скорее экономическую, нежели правовую неоднородность этого финансового феномена.

То, что в «рабочем варианте» финансовая система предстает как мириады конкретных финансовых инструментов, объясняется спо-

57

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава четвертая. Финансовая система России

 

собностью финансовых институтов дробиться, подстраиваясь под конкретную хозяйственно-экономическую потребность. Важно поддерживать вместе с тем генетическую преемственность вновь возникающих финансовых институтов, не допуская к жизни инст­рументы, не связанные со всем контекстом развития финансовой системы. Примером такого негатива служит пресловутая «монетиза­ция льгот», проведенная как попытка преобразования сложившихся финансовых отношений в отношения эквивалентно-возмездные. Экономические и политические потери при этом наглядно демон­стрируют неспособность финансовой материи к мимикрии и при­верженность к заданному «генетическому» коду.

Собственно, мысль о существовании финансовой системы в ка­честве совокупности финансовых институтов высказывалась ранее в литературе¹, но при этом была, на мой взгляд, гипертрофирована роль государства, которое для этого образует и использует соответ­ствующие фонды денежных средств². Можно ли рассматривать сис­тему финансовых фондов в качестве синонима финансовой систе­мы? Очевидно, это вполне допустимо, если исходить из объектив­ности правовых форм регулирования финансовых отношений. Но тогда исчезает, растворяясь в категорическом императиве, предмет финансового права как науки о более или менее совершенных прие­мах, способах регулирования, а все исходящее от государства при­обретает качество незыблемости и святости, даже если мы имеем дело с явной ошибкой или несуразицей. Думается, система фондов, включая самый важный — бюджет, должна рассматриваться не как смысл и тем более цель правового регулирования финансов, но как способ, юридический инструмент государства в его деятельности в области финансов.

К подобному выводу подталкивает прежде всего та роль, кото­рая принадлежит фондам в регулировании финансовых потоков. По сути дела, «относимость» к тому или иному фонду есть не экономи­ческая в целом и не финансовая характеристика соответствующих отношений, но юридический признак складывающихся отноше­ний, позволяющий сформировать субъектный состав, определить права и обязанности сторон, процедуру удовлетворения правового интереса. Возврат банковского кредита и уплата налога, конечно же, относясь к разным институтам финансовой системы, не могут регулироваться одинаково, но различия имеют в основном юриди­ческий, а не экономический характер — ведь то и другое преследует

цель восстановления платежеспособности и экономически являют­ся однопорядковыми отношениями.

Модель, которая бы могла лечь в основу переосмысления роли и функций финансовых фондов в построении финансовой системы, выглядит следующим образом: государство, отвечая экономической необходимости в осуществлении распределения и перераспределе­ния национального дохода, во-первых, создает эмиссионную систе­му и устанавливает порядок совершения денежных (наличных и безналичных) расчетов, во-вторых, создает правовыми средствами систему финансовых фондов как органичное и взаимоувязанное со­четание пассивных и активных операций, в-третьих, устанавливает правовой режим осуществления названных операций, в-четвертых, осуществляет правовую защиту, информационную охрану, разреше­ние споров и конфликтов, иную правообеспечительную деятель­ность в области финансов.

Понимание фондов как способа осуществления финансовой по­литики государства позволяет по-новому взглянуть на их систему. Заметно, в частности, что бюджетная система, в силу своей агрега-тированности выступающая единым фондом национального мас­штаба, противостоит множеству разрозненных фондов, некоорди­нированных между собой. Но главное в том, что публичные по порядку создания, все финансовые фонды, кроме бюджетных, явля­ются частными по форме собственности, порядку присвоения и расходования. Какой бы концепции финансовой системы ни при­держивался аналитик, он должен признать, что этим понятием на практике охватываются разнокалиберные и разнонаправленные фонды, почти ничего общего не имеющие между собой.

Как разумеющееся следствие возникло мнение о регулировании отношений внутри финансовой системы (т.е. отношений между собственниками фондов) гражданско-правовыми методами. Так, Э.Д. Соколова пишет: «Общественные отношения внутри финансо­вой системы, т.е. между отдельными звеньями и внутри самих звеньев, за исключением взаимоотношений с бюджетной системой и внутри бюджетной системы, опосредуются нормами гражданского права»¹.

Зададимся вопросом — какова же практическая ценность поня­тия «финансовая система», если последнее допускает вышеприве­денное мнение? Скорее всего, это говорит о неспособности «фондо­вой» теории объяснить природу финансово-кредитного механизма, объединяющего отдельные его части по признаку обслуживания

58

¹ См.: Гуревич Г.С. Советское финансовое право. — М., 1985.

² Там же. — С. 20.

Соколова Э.Д. Правовые основы финансовой системы России. — С. 97.

Дискуссионные вопросы теории финансового права

лава четвертая. Финансовая система России

процесса перераспределения национального дохода и оставляюще­го за скобками иные отношения.

Гражданско-правовые отношения не могут ни заменить, ни уп­разднить отношений субординации и координации внутри финан­совой системы, регулируемых финансово-правовыми методами. То, что на месте разрушенной финансовой системы СССР не возникли до поры новые формы осуществления финансовой политики, еще не служит доказательством невозможности этого. Речь в первую очередь идет о координации страховой деятельности, о повышении уровня обобществления совокупного кредитного фонда, о станов­лении цивилизованного рынка ценных бумаг, о развитии сберега­тельного дела, о стабильном инвестиционном механизме. Думается, что гражданско-правовое и финансово-правовое регулирование имущественных отношений в национальной экономике есть две взаимодополняющих ипостаси правового опосредствования эконо­мики, не предполагающие противопоставления и тем более пере­крестного использования.

Во многом потенциал финансовой системы скрадывается не-систематизированностью инструментария финансового права. Вы­ше уже отмечалось, что бюджет есть только распространенная, но не единственная правовая форма фонда. Создание Стабилизацион­ного фонда, существование в течение ряда лет внебюджетных фон­дов, некоторые новые финансовые инициативы Правительства Рос­сии говорят о возможности создания правовой теории финансовых фондов, основанной на институционном подходе к формированию и использованию денежных ресурсов.

В контрасте с весьма исследованной областью государственных доходов находится сфера госрасходов, где правовые исследования только начаты. И то и другое должно обогатить понятие финансо­вой системы в инструментализационном смысле. Как доходы при­нимают юридические формы налогов и неналоговых платежей, так и расходы, очевидно, получат в ближайшем будущем юридическую градацию, а не только классификацию по адресатам бюджетных ас­сигнований.

В финансовую систему должен вернуться банковский кредит в конкретной гамме видов банковских ссуд и в специальных формах регулирования кредитных отношений. Элементом финансовой сис­темы, несомненно, станет законодательно установленная система банковских счетов, открываемых клиентам кредитными учрежде­ниями, а также развернутая классификация форм и видов страхова­ния, применяемых ныне на основе «разновеликих» нормативных актов и предлагаемых страховщиками явочным порядком.

60

Финансовая система — понятие, превосходящее конкретное финансовое законодательство. Это, скорее, элемент экономической и правовой культуры общества. И чем быстрее круг соответствую­щих понятий и категорий станет общественно признанной ценно­стью, тем успешнее и эффективнее будет действовать законодатель­ство о финансах, тем большее доверие будут вызывать финансовые государственные мероприятия.

Скорее всего, созидательный потенциал финансовой системы состоит даже не в наличии тех или иных структурных элементов, а в большей степени, в гармоничном взаимодействии этих элементов. При функциональной самостоятельности каждого элемента следует обеспечивать их согласованное воздействие на участников имуще­ственных отношений. Непонятно, например, каким образом в кон­цепцию бюджетного устройства, а из него в Бюджетный кодекс проникла идея кредитования одним бюджетом другого бюджета. Приходится использовать эту текстуальную абракадабру для иллю­страции очевидного факта — противоестественности «отношений» между бюджетами как примера копирования института банковского кредита в неприемлемых условиях и с неправосубъектными креди­тором и должником — органами государственной (муниципальной) власти. Признавая экономическую возможность такого рода кре­дитных отношений, вряд ли можно считать юридически состоятель­ным договор о выдаче подобного кредита и перспектив юрисдикци-онного разрешения гипотетического спора о его возврате, компен­сации убытков кредитора и т.д.

Финансовое право, как отрасль правового регулирования, цели­ком зависящая в своем развитии от финансовой политики, испыты­вает повышенную потребность в системном прочтении и системной проверке любого нововведения до его юридического рождения. По­следствия того или иного шага для всей финансовой системы при неоспоримой выгодности для конкретного института — вопрос, ре­шению которого, собственно, и служит понятие финансовой систе­мы. Так, внесенное изменение в статью 144 НК РФ в части права иностранных фирм, имеющих на территории Российской Федера­ции несколько представительств, выбрать одно из них, уполномо­ченное представлять налоговые декларации и уплачивать НДС в це­лом по операциям всех представительств соответствующей фирмы на территории Российской Федерации¹, при практической полезно-

¹ См. Федеральный закон от 6 июня 2005 г. № 58-ФЗ «О внесении измене­ний в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации о налогах и сборах» / / СЗ РФ. - 2005. - № 24. - Ст. 2312.