2020-01-14
341
Главные направления правовой работой должны ориентироваться на цели организации, основные, наиболее важные виды ее деятельности. Применительно к Вооруженным Силам в целом такие направления должны определяться исходя из социального предназначения Вооруженных Сил, их целей, задач.
В начале ХХ века военные исследователи отмечали, что обязанности офицера выражаются в трех направлениях: офицер должен руководить своими подчиненными в бою, обучать своих подчиненных требованиям военного дела и воспитывать их в сознании воинского долга, духа и чести[529]. Не изменились задачи командиров и в настоящее время. Исходя из этих главнейших направлений и должна строиться правовая работа, призванная содействовать успешному решению этих непростых обязанностей и задач.
Согласно ст. 10 ФЗ «Об обороне» Вооруженные Силы Российской Федерации - государственная военная организация, составляющая основу обороны Российской Федерации и предназначенная для отражения агрессии, направленной против Российской Федерации, для вооруженной защиты целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации, а также для выполнения задач в соответствии с международными договорами Российской Федерации. Следовательно, одним из главных направлений правой работы должно быть содействие с помощью правовых средств как деятельности органов военного управления по подготовке к вооруженной защите, так и деятельности по самой вооруженной защите. Вершиной военного дела является победа в войне (сражении), успешное проведение боевых операций, эффективное выполнение различных боевых задач по уничтожению (поражению) сил и средств противника. На достижение этого результата направлена вся деятельность военного организма, на это в первую очередь должна ориентироваться и правовая работа, организуемая и проводимая в войсках. Поэтому на первое место выдвигается такая разновидность правовой работы, как правовая работа по организации и проведению боевых действий (операций), другими словами, – вопросы, связанные с содействием правовыми средствами успешной подготовке и ведению военных действий.
Как справедливо замечает профессор И.Н.Арцибасов если война перестает подчиняться праву, она становится простым насилием, злоупотреблением силою[530].
В последнее время в юридической литературе как в нашей стране, так и за рубежом, появились публикации по новому виду обеспечения боевых действий – правовому и о существовании в ряде развитых зарубежных государств оперативного права[531].
Вопросы, связанные с возникновением и развитием такого явления как правовое обеспечение боевых действий, в сущности призванного при помощи правовых средств в максимальной степени способствовать наиболее эффективному решению боевых задач и в то же время по возможности исключить бессмысленные или неоправданные жертвы и разрушения, которые зачастую сопровождают практически любое вооруженное столкновение как международного, так и внутригосударственного характера, – безусловно заслуживают самого пристального внимания и изучения. В этом смысле особенно большой интерес представляет деятельность государств по выработке и внедрению конкретных правовых мер, направленных на достижение этой цели.
На стыке права и оперативного искусства немецкие военные юристы разработали “оперативное право”, которое детально регламентирует применение военной силы в мирное время, переходный период от мира к войне и в военное время[532]. Германия приняла ряд правовых мер по выполнению Женевских конвенций, в том числе по соответствующей корректировке боевых уставов. В командно-штабных учениях обязательно участвуют юридические советники, которые анализируют планы операций с точки зрения международного гуманитарного права.
Оперативное право уже около 25 лет развивается в США. Как сообщает полковник Джеймс Бургер[533], юридический советник Штаба Объединенного командования ВС США в Европе, в Соединенных Штатах существуют определенные обязанности командиров относительно планов операций и правил ведения боя. Планы проведения операций и правила ведения боя должны соответствовать праву войны, и “в моей стране полагается представлять все эти планы и правила на рассмотрение военных юристов, имеющих специальную подготовку в области права войны”. Что касается обучению праву войны, то участие в нем входит также и в обязанности военных юристов. Они должны консультировать командира относительно того, насколько исчерпывающей является его программа обучения. Им следует анализировать учебные планы. Они не должны оставаться в стороне от процесса обучения.
На страницах юридической литературы последнее время дискутируется вопрос об объективной необходимости для России как великой военной державы при формировании оперативного права перенять позитивный опыт зарубежных стран в этой сфере правового регулирования[534].
В частности, А.А.Гурвич и Ю.Ю.Соковых отмечают[535], что операции и боевые действия, проводимые объединениями, соединениями и частями Российских Вооруженных Сил, крайне остро нуждаются в правовом регулировании и правовом обеспечении, документы боевого применения Вооруженных Сил РФ составлены без учета положений МГП. Они приходят к выводу, что для устранения этих проблем следует воспользоваться зарубежным опытом в этой области и предлагают примерные разделы, которые могло бы иметь оперативное право в России.
Однако, в вопросе о необходимости перенять зарубежный опыт в развитии оперативного права существует и противоположная точка зрения.
Так, автор статьи “Международное гуманитарное право и его применение в Вооруженных Силах Российской Федерации” И.И.Котляров заявляет о несостоятельности такого предложения[536]. Вместе с тем, в обоснование своей позиции автор приводит доводы, которые по существу не столько оспаривают необходимость заимствования зарубежного опыта в сфере правового регулирования боевых и сопутствующих им действий, сколько затрагивает проблему терминологического характера – ставит под сомнение удачность выбора термина “оперативное право” для наименования этой сферы правового регулирования. С одной стороны, название, по его мнению, неадекватно содержанию, с другой – использование термина “оперативное право” за пределами военного искусства может привнести, по мнению этого автора, излишнюю путаницу при использовании этого термина, поскольку вызывает ассоциацию с использованием довольно широкой сферы отношений, связанных с оперативной деятельностью (правоохранительной, производственной, банковской).
Безусловно, доводы И.И.Котлярова небезосновательны и заслуживают внимания. Действительно, выбор термина “оперативное право” применительно к правовой системе России может оказаться не совсем удачным. Однако из этого совершенно не следует, что для России неприемлемо перенимать накопленный в этой сфере правового регулирования положительный опыт других стран, в том числе и США. Скорее наоборот, необходимо активно развивать эту область права в России, с тем, чтобы четко определив ее границы и содержание, можно было бы найти возможно более удачный термин для ее наименования, который больше бы соответствовал этой сфере правового регулирования и не привносил бы излишней путаницы при его использовании.
Вместе с тем, необходимо не бездумно копировать все подряд, а предварительно вдумчиво проанализировать все положительные и отрицательные стороны тех или иных правовых средств и мероприятий, их влияние на достижение целей и задач боевых действий и лишь после установления однозначной пользы их для военного дела перенимать этот опыт, предварительно переработав эти заимствуемые правовые средства применительно к условиям России и ее военного законодательства.
Поскольку до настоящего времени другого более удачного и точного термина в юридической литературе не предложено, представляется целесообразным на данном этапе, применительно к российской системе права, положиться на международный опыт решения этого вопроса другими государствами и использовать термин “оперативное право”.
Как известно, США занимает одно из лидирующих мест по своей военной мощи, поэтому вопросы строительства ее вооруженных сил и правовое обеспечение их деятельности, особенно в боевых условиях, заслуживают пристального внимания. Рассмотрим, что же представляет собой оперативное право по американскому законодательству, каково его предназначение, что является предметом его регулирования.
Оперативное право по американскому законодательству – это основная часть внутреннего федерального законодательства, законодательства иностранных государств и международного права, по которому действуют вооруженные силы США в боевых и небоевых (иных) действиях[537]. Оперативное право США является основой использования вооруженных сил. В нем собраны все правовые и собственно военные возможности, которые сфокусированы на военных операциях.
Оперативное право включает в себя военное законодательство, административное и гражданское право, закон о национальной безопасности, непосредственное оказание юридической помощи (содействие, юридические консультации, а также права на доверенности, требования по выполнению обязательств). Принципы, заложенные в оперативное право США, совпадают с принципами проведения военной (армейской) операции: инициативность, быстрота действий, глубина, одновременность и многогранность. Основное предназначение оперативного права – определить, что и как с правовой точки зрения делать во время военных операций.
Одним из важных документов, регламентирующих деятельность командования, является Наставление (Руководство) по правовому обеспечению военных операций. В этом документе содержатся подробные рекомендации по действиям юристов и командиров во время планирования и ведения различных видов военных операций, в том числе и на территориях иностранных государств.
Это Наставление регулярно уточняется, в него вносятся необходимые дополнения и изменения, и переиздается в новой редакции. Фактически это настольная книга командира и военного юриста (содержит в себе большое количество информации – от разъяснения теории и стратегии национальной безопасности, перечня действий юристов при планировании операции или командно-штабного учения, до поведения на поле боя, работы с конкретными военнослужащими, порядка изыскания финансовых средств и их расчет на различные виды военных операций, в том числе и миротворческих).
В Наставлении разъясняется законодательство США, нормы международного права, международного гуманитарного права, анализируется законодательство ряда иностранных государств и другие нормативные акты, в том числе ведомственные, которые непосредственно влияют на деятельность вооруженных сил при ведении войны или осуществлении операции, не являющейся войной (гуманитарная помощь; операции по пресечению контрабанды, в том числе наркотиков; действия войск при ликвидации последствий при стихийных бедствиях; выделение средств другим странам в виде помощи и др.).
В России же до настоящего времени оперативное право не получило своего развития и детальной разработки. Основные нормативные правовые документы, регламентирующие вопросы, связанные с ведением боевых действий, сводятся в принципе к дублированию (имплементации) норм МГП. Данный вывод можно сделать при анализе Руководства по применению в Вооруженных Силах РФ норм международного гуманитарного права с кратким изложением их основных положений (введено в действие приказом МО СССР 1990 года № 75), Наставления по правовой работе в Вооруженных Силах РФ (утверждено приказом МО РФ 2001 г. № 10), Наставление по международному гуманитарному праву для Вооруженных Сил РФ (утверждено приказом МО РФ 2001 г. № 360), которые нацелены на обеспечение исполнения в войсках норм МГП, в то время как более важные вопросы правового обеспечения деятельности командования при организации и проведении различных боевых и иных подобных действий (что, по сути, и является оперативным правом), оказываются по существу за рамками предусмотренного действующим законодательством правого обеспечения. Одним словом, все правовое обеспечение боевых действий де юре сводится к обеспечению реализации норм МГП.
С таким подходом трудно согласиться, поскольку цели правового обеспечения в этой области должны быть направлены в первую очередь на содействие правовыми средствами достижению целей боевых действий (подавление, уничтожение живой силы противника, его средств и т.п.), в то время как цели МГП носят несколько иной – гуманный характер. Видимо поэтому МГП само по себе не столько помогает командиру организовать и провести боевую операцию, сколько наоборот сковывает его действия, требует дополнительных усилий, затрат времени на проработку всех вопросов и деталей с позиции соблюдения огромного количества требований норм МГП, в которых командиры, как правило, слабо ориентируются. Главной же задачей оперативного права является как раз противоположное – не мешать, а помогать командиру в достижении целей боевой операции с помощью правовых средств. Поэтому действующее законодательство в этой части требует серьезного переосмысления и проработки в сторону создания таких правовых механизмов, которые помогали бы командиру как можно качественнее решать боевые задачи, наиболее эффективно достигать цели боевых операций.
Необходимость подобных мер подтверждается всей военной историей России, а также складывающейся в последнее время динамикой геополитической ситуации и неспособности международных органов противостоять все учащающимся противоправным военным действиям международных агрессоров. Чтобы лучше понять суть происходящих процессов и беспомощность МГП противостоять военной агрессии, необходимо рассмотреть корни, духовные истоки современного гуманизма и образовавшегося на их основе международного гуманитарного права.
Как указывает исследовавший это социальное явление доктор исторических наук С.Перевезенцев, культура и философия гуманизма – это грандиозное и противоречивое, а во многом и противоестественное смешение христианства, античной философии, позднеантичной и восточной магии и оккультизма. На основе смешения различных религиозных, научных, литературных и оккультных традиций в эпоху Возрождения и рождалась будущая западноевропейская культура. Именно это смешение позволило мыслителям гуманизма порвать с традиционным христианским мироощущением и объявить личность отдельного человека если еще и не равной Богу по своим возможностям, то, во всяком случае, приближающейся к Богу по своим возможностям, способностям и, главное, по своей степени свободы… В данном отношении, особо отмечает С.Перевезенцев, важно понимать один кардинальный момент, обычно не учитываемый при анализе философии гуманизма. На самом деле гуманизм изначально формулировался как религия, которая должна была заменить собой христианство. Главными постулатами этой религии были: вера в Божественную сущность природы, вера в свободного человека, вера в человеческий разум и в безграничные возможности науки и, наконец, вера в силу магии и оккультной мистики. Следовательно, приходит к заключению С.Перевезенцев, гуманизм необходимо считать не просто философией, а именно религиозной философией или, по другому, философской религией. Гуманизм – это религия человекобожия (веры в человека, обожествление человека), призванная разрушить традиционную христианскую веру в Бога.
Итак, приходит к следующему выводу С.Перевезенцев, гуманизм (от лат. gumanus – человечный) – это религиозно-философское учение человекобожия, своеобразная псевдорелигия, ставшая общефилософским и методологическим принципом бытия современной индустриально-технологической цивилизации, образно называемой «Западом». В более широком смысле гуманизм как религиозная философия – это прежде всего орудие разрушения традиционных обществ и традиционных религий и, во-вторых, методологическая (религиозно-философская) основа создания реального «гражданского общества» (капиталистического) или же идеального общества всеобщей справедливости (коммунистического)[538].
Внимательно исследуя развитие идей гуманизма и их влияние на ход и результаты двух последних наиболее значительных войн (первой мировой и Великой Отечественной) С.Перевезенцев указывает, что вывод, который может следовать из исторического опыта двух мировых войн, однозначный – господство религиозно-философского гуманизма в России приводит ее к поражению в войне, и, наоборот, отказ от гуманистических идеалов, опора на традиционные ценности обеспечивают России победу. Иначе говоря, гуманизм – это фактор поражения России.
Гуманизм в России, приходит к заключению С.Перевезенцев, выступал только в качестве орудия разрушения, а поэтому подобный исторический опыт должен быть обязательно осмыслен сегодня. Подобное осмысление, по мнению ученого-историка, важно еще по одной причине: гуманизм как идеология уже давно превратился в современном мире в орудие ведущих, так называемых цивилизованных государств, с помощью которого они разрушают неугодные для себя государственные режимы и традиционные ценности народов, не вписывающихся во вновь создаваемый «мировой порядок». Иначе говоря, гуманизм является своеобразной идеологической дубиной в решении самого широкого круга вопросов в интересах определенных государств и еще более определенных узких финансово-экономических кругов, управляющих ныне миром. В частности, как отмечает С.Перевезенцев, именно либерально-гуманистические идеалы стали идеологической базой разрушения сначала СССР, а затем и России в наше время – в конце ХХ века.
Но самое интересное, по его мнению, в том, что главные защитники гуманистических «общечеловеческих ценностей» и непреклонные борцы за «права человека» во всем мире сами уже давно отказались от пропагандируемых ими идеалов. Свидетельство тому – теория «золотого миллиарда», политика «двойных стандартов» (война в Ираке, Югославии, позиция в отношении Чечни и др.), идеология глобализации и многое другое. Наконец, после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне правительство США откровенно провозгласило принцип «око за око», не собираясь останавливаться перед откровенным и даже пропагандируемым на весь мир возможным массовым убийством мирного населения якобы с целью уничтожения горстки террористов. «Война – это акт гуманизма!», - заявил в марте 2003 г. в разгар ничем не оправданной войны в Ираке министр обороны США Д.Рамсфельд.
И вот здесь, заостряет внимание С.Перевезенцев, необходимо провести разделительную черту между гуманизмом как философией бытия и как идеологическим инструментом современной политики. Гуманизм как «дубина», как «политический инструмент», как идеологическое прикрытие истинных интересов правящих миром международных элит – он существует и активно используется. К началу XXI в. гуманизм уже не может быть методологическим, философским принципом бытия современной цивилизации, ибо полностью утерял свои созидательные возможности[539].
Все выше изложенное позволяет выявить истинную сущность гуманизма, его своекорыстное понимание и разрушительное использование современным (главным образом западным) миром, в первую очередь государствами, входящими в военный блок НАТО. Данные выводы имеют особую ценность для военного дела и для правовой работы в Вооруженных Силах, поскольку военное законодательство содержит большое количество норм гуманитарной направленности, применение которых в одностороннем порядке лишь российскими войсками может стать решающим фактором в военном противоборстве. Вместе с тем, опыт международных военных конфликтов показывает, что страны НАТО (вероятный противник России) намеренно нарушают нормы МГП и всячески уклоняются от привлечения к установленной ответственности виновных в этом лиц, что свидетельствует об истинном уровне правосознания как высшего военно-политического руководства этих стран, так и личного состава войск. Наглядным свидетельством тому могут служить, в частности, официальные заявления законодательного органа России.
Так, например, Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «О третьей годовщине агрессии НАТО против Союзной Республики Югославии»[540] отмечает, что в результате этого акта международного произвола погибли и получили ранения тысячи мирных жителей. Материальный ущерб, нанесенный экономике Союзной Республики Югославии, оценивается в десятки миллиардов долларов США. Югославии и Балканам в целом причинен огромный экологический ущерб, последствия которого будут сказываться еще в течение многих десятилетий.
Западные государства так и не смогли представить доказательства геноцида косовских албанцев и их насильственного изгнания из Косово, хотя именно утверждения об этом послужили предлогом для агрессии. Наоборот, подтвердилось, что массовый исход албанских беженцев из Косово был результатом массированных ракетно-бомбовых ударов НАТО.
Последствия агрессии оказались разрушительными не только для Югославии, но и для экономики и политической стабильности Европы в целом. Автономный край Косово и Метохия, выведенный из-под контроля югославских властей, превратился в очаг международной преступности, прежде всего нелегальной торговли наркотиками и оружием. Агрессивные действия албанских экстремистов против Македонии в 2001 году стали неизбежным продолжением агрессии НАТО против Союзной Республики Югославии.
Достойно осуждения по Заявлению Государственной Думы и то, что западные государства, играющие центральную роль в составе Сил для Косово и Миссии ООН по делам временной администрации в Косово, не обеспечили выполнение резолюции Совета Безопасности ООН 1244 (1999). Число беженцев - сербов и лиц других неалбанских национальностей - составило около 350 тысяч человек. Количество убитых, раненых и похищенных албанскими экстремистами уже после ввода на территорию Косово в июне 1999 года Сил для Косово измеряется тысячами.
При попустительстве Сил для Косово в крае разрушено более ста церквей, многие из которых являются ценнейшими памятниками культуры, находившимися под защитой ЮНЕСКО. Под покровительством Миссии ООН по делам временной администрации в Косово осуществляются политические и экономические меры, ведущие к выходу Автономного края Косово и Метохия из состава Союзной Республики Югославии.
Особую озабоченность вызывают сообщения о связях албанских экстремистов с международными террористами, поддержке их Усамой бен Ладеном и его организацией "Аль-Каида". Депутаты Государственной Думы, как отмечается в Заявлении, не могут игнорировать многочисленные утверждения западной и югославской прессы о том, что так называемая освободительная армия Косово пользовалась прямой или косвенной поддержкой специальных служб ряда западных государств.
Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации обращает внимание на то, что западные государства - члены НАТО, совершившие агрессию против Союзной Республики Югославии, по-прежнему уклоняются от компенсации ущерба, нанесенного многомесячными ракетно-бомбовыми ударами по территории Югославии. Не предоставлена Союзной Республике Югославии в полном объеме и материальная помощь, обещанная западными государствами в рамках подписанного в 1999 году Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы.
Государственная Дума подтверждает свою оценку акции НАТО как акта агрессии, грубо попирающего Устав Организации Объединенных Наций, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также настаивает на том, что государства - члены НАТО должны компенсировать ущерб, нанесенный Союзной Республике Югославии в результате агрессии.
Депутаты Государственной Думы настаивают на необходимости безусловного выполнения резолюции Совета Безопасности ООН 1244 (1999), в том числе ее положений о возвращении югославской армии и полиции в Косово для охраны сербских святынь, разминирования минных полей, несения службы на пограничных заставах.
Кроме того, помимо перечисленных нарушений НАТО зафиксированы и нарушения, связанные с использованием запрещенных боеприпасов, в связи с чем Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации обратилась к Международному трибуналу для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года (МТБЮ), с предложением о незамедлительном проведении расследования последствий использования боеприпасов с обедненным ураном в ходе агрессии Организации Североатлантического договора (НАТО) против Союзной Республики Югославии в 1999 году, а также в период военной операции государств - членов НАТО в Боснии и Герцеговине в 1995 году и наказании лиц, ответственных за принятие решений об использовании таких боеприпасов. Обращение Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 25 января 2001 г. "К Международному трибуналу для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года, в связи с использованием НАТО боеприпасов с обедненным ураном во время конфликта на Балканах"[541] прямо указывало, что МТБЮ должен расследовать все нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года. Ранее Государственная Дума предупреждала о возможности возникновения экологической катастрофы в центре Европы в результате указанных действий НАТО, являющихся по своей сути преступлением против человечности и соответственно подлежащих рассмотрению Международным трибуналом для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года.
Вместе с тем и деятельность самого МТБЮ вызывает серьезную критику. Объективность проводимого этим органом расследования нарушений норм МГП и уголовного преследования представителей враждующих сторон неоднократно обсуждалась различными организациями и государственными органами, что наводит на серьезные размышления. Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ
"В связи с арестом в городе Пале (Республика Сербская, Босния и Герцеговина)
М. Краишника, занимавшего пост Председателя Скупщины Республики Сербской"[542] прямо указывало, что Государственная Дума считает необходимым выявление и наказание лиц, виновных в совершении тяжких военных преступлений и преступлений против человечества. Вместе с тем расследование таких преступлений должно вестись объективно и не превращаться в преследование представителей преимущественно одной из сторон конфликта. Международный трибунал, созданный для судебного преследования лиц, ответственных за нарушения международного гуманитарного права, не должен использоваться как орудие политического преследования.
Кроме того, в постановлении Государственной Думы Федерального Собрания РФ
от 15 февраля 2002 г. N 2480-III ГД "О необходимости установления временных пределов деятельности Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года" Государственная Дума выражает глубокую озабоченность в связи с деятельностью МТБЮ, который игнорирует серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные государствами - членами Организации Североатлантического договора (НАТО) в ходе агрессии против Союзной Республики Югославии. МТБЮ не дал правовую оценку агрессии, отказался привлекать к ответственности руководителей государств, входящих в НАТО и участвовавших в агрессии против Союзной Республики Югославии. Вызывает глубокое беспокойство, что судебному преследованию лиц по обвинению МТБЮ придается характер политических процессов. МТБЮ так и не дал должную оценку деятельности албанских экстремистов и террористов, совершивших в Косово преступления против человечности, подпадающие под юрисдикцию МТБЮ. Кроме того, МТБЮ нарушает права обвиняемых, в том числе право на защиту. На территориях суверенных государств в нарушение общепризнанных принципов и норм международного права продолжается порочная практика задержания лиц по так называемым закрытым спискам обвиняемых.
В заключение Государственная Дума приходит к выводу, что ответственность за отправление правосудия, в том числе в отношении преступлений против человечности, должна быть возложена на национальные судебные системы суверенных государств, образовавшихся на территории бывшей СФРЮ.
Более того, в позже принятом Заявлении «О третьей годовщине агрессии НАТО против Союзной Республики Югославии» Государственная Дума прямо требует: «Необходимо также прекратить деятельность Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года, который превратился в репрессивный орган НАТО. Государственная Дума подтверждает свой призыв к изменению меры пресечения в отношении бывшего Президента Союзной Республики Югославии С.Милошевича, сделанный в постановлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 15 февраля 2002 года N 2480-III ГД»[543].
Приведенные факты и документы и их внимательный анализ в контексте складывающейся геополитической ситуации свидетельствует о глубоком кризисе различных международно-правовых институтов, в том числе и Международного трибунала, которые неспособны выполнять предназначенных им функций и как правовые средства, направленные на достижения конкретных целей. Они подлежат тщательному изучению на предмет способности их достигать этих целей и при необходимости соответствующей корректировке или упразднению.
Вместе с тем, причины таких негативных последствий функционирования международных правовых средств, также как и причины самих международно-правовых нарушений, лежат главным образом в духовной сфере и тесно связаны с уровнем правосознания как лиц, ответственных за надлежащее функционирование этих правовых средств, так и лиц, оказывающих негативное воздействие (противодействие) на эти международные органы.
К сожалению, события в Югославии являются не единственным фактом нарушения МГП, что позволяет говорить не о нелепой случайности, а о складывающейся устойчивой закономерности. Бесцеремонное и безнаказанное нарушение международного права приобретает все больший и больший размах.
Так, в частности, Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "О срочных мерах по прекращению насилия в Палестине"[544] 24 апреля 2002 г. N 2696 отмечает, что на Ближнем Востоке вновь гремят орудийные выстрелы, в военных действиях против палестинцев участвуют более ста тысяч израильских солдат, тысячи танков и бронемашин. Количество убитых и раненых палестинцев исчисляется сотнями. Идет полномасштабная война против практически безоружного населения. Парламенты и правительства многих государств мира осуждают действия израильских войск. Во многих городах проходят массовые демонстрации с требованием прекратить военную операцию израильской армии на оккупированных территориях и немедленно вывести израильские войска с палестинских территорий. Однако развитие событий в Иерусалиме, Вифлееме, Рамалле и других городах свидетельствует о том, что требования мирового сообщества к властям Израиля прекратить военные действия и вернуться за стол переговоров остаются без внимания. Израиль проигнорировал резолюции Совета Безопасности ООН 1397 (2002), 1402 (2002) и 1403 (2002), в которых содержатся призывы к выводу израильских войск с оккупированных территорий. Более того, израильские власти предпринимают шаги, ведущие к дальнейшему расширению военного конфликта.
Обращает на себя внимание также и Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 22 февраля 2001 г. "В связи с бомбардировками территории Республики Ирак"[545], в котором, в частности, отмечается, что Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации неоднократно осуждала бомбардировки территории Республики Ирак, осуществляемые вопреки Уставу ООН Соединенными Штатами Америки и их ближайшими сателлитами и повторившиеся 16 февраля 2001 года. Демонстрация силы с использованием высокоточного оружия нового поколения против беззащитного народа Ирака стала для этих государств перманентным способом утверждения своей особой роли в мировом сообществе.
Также заслуживает внимания, применительно к рассматриваемому вопросу, и Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ "В связи с началом военных действий Соединенных Штатов Америки и Великобритании против Республики Ирак"[546], в котором указывается, что 20 марта 2003 года Республика Ирак подверглась массированным ракетно-бомбовым ударам вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, Великобритании и их союзников. Имеются многочисленные человеческие жертвы, разрушается жизненно важная инфраструктура, создается угроза миру и безопасности не только в Ближневосточном регионе, но и за его пределами. Действиями коалиции нанесен серьезный урон усилиям мирового сообщества по политическому урегулированию конфликта в зоне Персидского залива, ликвидации иракского потенциала оружия массового уничтожения и средств его доставки. Такое развитие событий, против которого Российская Федерация последовательно и решительно выступала, вызывает глубокую тревогу. Осуществив эту военную акцию, США, Великобритания и их союзники нарушили Устав Организации Объединенных Наций, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также правила ответственного поведения государств на мировой арене. По сути, ощутимо пострадала вся система поддержания международного мира и безопасности, центральным звеном которой является Совет Безопасности ООН.
Правительство Республики Ирак, как отмечается в Заявлении Государственной Думы, последовательно выполняло требования резолюции Совета Безопасности ООН 1441 (2002), предоставив Совету Безопасности ООН данные по своим программам разработки химического, биологического и ядерного оружия, а также систем доставки такого оружия. Комиссия Организации Объединенных Наций по наблюдению, контролю и инспекциям получила неограниченный доступ к любым объектам на территории Республики Ирак и не обнаружила свидетельств наличия у Ирака оружия массового уничтожения или намерений его создавать. Несмотря на это, на протяжении всего инспекционного периода США выдвигали бездоказательные обвинения в адрес Республики Ирак, самостоятельно интерпретируя результаты инспекций и подменяя собой Организацию Объединенных Наций. Начало военных действий Соединенных Штатов Америки, Великобритании и их союзников против Республики Ирак подрывает систему международных отношений и институтов и создает угрозу международной стабильности. В настоящее время стало очевидно, что США игнорируют все мирные способы урегулирования этой ситуации в угоду своим геополитическим и экономическим интересам, военным амбициям.
Отсутствие оснований для развязывания войны в Ираке подтвердили и последующие расследования. Так, например, по сообщению MSNBC News 25.04.05 г. ЦРУ представило окончательный доклад о результатах поиска оружия массового поражения в Ираке. В 92-страничном докладе, который был подписан руководителем комиссии по поиску ОМУ в Ираке сотрудником ЦРУ Чарльзом Дюльфером (Charles Duelfer), говорится, что за 18 месяцев самых тщательных поисков на территории всей страны и допросов большого числа заключенных, которые могли быть причастны к военным программам режима Саддама Хусейна, никаких следов оружия массового поражения в Ираке обнаружить не удалось. Дюльфер заявил, что больше нет никакого смысла удерживать под стражей этих заключенных, и рекомендовал американскому командованию в Ираке в ближайшее время освободить их[547].
Однако, несмотря на указанные объективные результаты проверки, официально подтверждающие ошибку военно-политического руководства США, повлекшую войну и гибель невинных людей, насильственную смену военно-политического режима суверенного государства, огромный ущерб иракскому народу и другие тяжкие последствия военных действий, США и не подумало принести пострадавшим свои извинения, вернуть бывшего президента Ирака на прежнее место, восстановить прежний политический режим, экономику Ирака, возместить в полном объеме причиненный от военных действий ущерб и т.п. Все это еще раз показывает скрытые намерения США в отношении Ирака, вскрывает истинную сущность правосознания военно-политического руководства этого государства (потенциального вероятного противника России), бесцеремонно нарушающего международное право, без каких-либо веских на то оснований.
Другим важным доказательством данного вывода является также и то, что при проведении боевых операций на территории Ирака США применяло, как и в Югославии, виды оружия, запрещенные международным правом, в частности, Конвенцией о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (Париж, 13 января 1993 г.). Так, по сообщению ряда информационных агентств, Итальянские журналисты заявили, что американские военные применили химическое оружие при боях в ноябре 2004 года в иракском городе Эль-Фаллуджа. Телеканал Rai Uno провел пресс-показ фильма, снятого группой телерепортеров во главе с Зигфридо Рануччи, в котором утверждается, что в ходе штурма Эль-Фаллуджи американские войска применяли фосфорные бомбы, содержащие так называемый "белый фосфор". Данный вид оружия запрещен к использованию распоряжениями Государственного департамента США и международными конвенциями. Взрываясь, фосфорная бомба образует облако радиусов 150 метров, при этом все, кто находятся в его пределах, погибают. В доказательство своих слов репортеры приводят множество видео и фотоматериалов. В частности, в фильме представлены фотографии обуглившихся тел жителей иракского города, в том числе женщин и детей, интервью с местными жителями, а также свидетельства бывших американских военных. Один из них подтверждает, что "слышал о приказе повышенной секретности, потому что при обстреле Эль-Фаллуджи использовался "белый фосфор". Фильм, в частности, включает в себя интервью бывшего военнослужащего армии США, который утверждает, что "слышал приказ соблюдать осторожность, потому что будет применяться "белый фосфор". Потом я видел сожженные тела женщин и детей". Биолог из университета г. Эль-Фаллуджа Мохамед Тарек в интервью итальянцам рассказал, что после обстрела города он обнаружил много обуглившихся тел, причем одежда на них была не тронутой. Именно такие свойства имеет "белый фосфор" - уничтожает людей и не затрагивает одежду и здания.
Кроме того, по информации авторов фильма, в ходе масштабной контртеррористической операции в пригороде Эль-Фаллуджи американская армия использовала особый вид напалма – MK77, применявшийся еще во время войны во Вьетнаме и запрещенный конвенцией ООН. В репортаже показаны съемки с истребителей, сбрасывающих бомбы с напалмом на иракские деревни. Это привело к огромному количеству жертв среди мирного населения. Чтобы оставить использование запрещенных видов оружия в секрете, американские военные ограничили доступ журналистов и представителей гуманитарных организаций в район боевых действий[548].
Таким образом, и развязанная в нарушение Устава ООН война, и смерть многих невинных граждан, и заключение под стражу невинных людей и их пытки, и огромный ущерб от войны, и применение запрещенных видов оружия остались, по сути, безнаказанными, как для лидеров агрессивных государств, так и для их военнослужащих, совершавших эти и другие воинские преступления. Все перечисленные факты о многочисленных международных преступлениях США и их союзников по блоку НАТО позволяют прийти к выводу не о случайности, а системности в нарушении норм международного права в угоду интересам правящих кругов этих стран, что свидетельствует о соответствующем криминальном уровне их правосознания. Вместе с тем, в то время как США в нарушение международных норм целенаправленно отрабатывает применение химического оружия на живом противнике Россия активно уничтожает свои огромные запасы этого стратегически важного средства поражения живой силы противника[549], рискуя остаться безоружной в этой области ведения вооруженной борьбы.
Приведенные примеры наводят на мысль о том, что международно-правовые средства (международные договоры, конвенции и т.п.) в области ликвидации различных видов оружия и других норм МГП могут использоваться и, как показывает опыт, используются государствами с низким правосознанием злонамеренно – для ослабления с помощью этих средств военной мощи государств с более высоким правосознанием. Поэтому при появлении первых фактов нарушений необходимо моментально прекращать выполнения по таким международным обязательствами и выходить из соответствующих международных договоров, разоблачая коварные замыслы потенциальных вероятных противников России.
Другое Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об угрозах глобальной безопасности в связи с международной антитеррористической операцией"[550] раскрывает суть происходящих в мире процессов и указывает главный источник угрозы миру, в том числе и России, и методы ведения им агрессии. Государственная Дума с озабоченностью отмечает в этом Заявлении, что развитие ситуации в мире после событий 11 сентября 2001 года стало приобретать все более тревожный характер. Вследствие искажения принципов и целей борьбы против международного терроризма и проявления тенденций к милитаризации международных отношений возникли серьезные угрозы глобальной и региональной безопасности. Обусловленное беспрецедентными человеческими жертвами лидерство Соединенных Штатов Америки в антитеррористической коалиции привело к тому, что борьба стала вестись не столько против реальных террористических организаций, сколько против традиционно неугодных Вашингтону режимов, причастность которых к "Аль-Каиде" не установлена. Государственная Дума считает, что лозунг борьбы с терроризмом не может использоваться Соединенными Штатами Америки для сведения счетов с Ираном, Корейской Народно-Демократической Республикой и Ираком, объединенными Вашингтоном в некую "ось зла".
Анализ сообщений, поступающих с места проведения боевых операций в Ираке, также раскрывает истинное отношение США и его союзников к нормам МГП и международному трибуналу. Приведем лишь некоторые из них, чтобы понять масштаб бедствия и уровень правосознания американских войск – одного из вероятных противников России.
Так, американское командование выплатило более 1,5 миллиона долларов в качестве компенсаций иракским мирным жителям, пострадавшим от солдат оккупационных сил. В эту сумму вошли выплаты раненым и семьям убитых, а также людям, которым был нанесен материальный ущерб, сообщается на сайте газеты Guardian. По словам военных, иракцы подали более 10 тысяч жалоб на действия американских солдат с требованием компенсации. Сколько жалоб было удовлетворено, командование не уточняет. Сообщается лишь, что выплаты производятся только тем мирным жителям, которые пострадали в небоевых условиях от ошибок или халатности военных. Американские командиры выплачивают компенсации из резервов, которыми имеют право распоряжаться по собственному усмотрению. При этом военные очень редко признают ответсвенность за ущерб здоровью или имуществу мирных жителей. Средний размер компенсации не превышает нескольких сотен долларов. В некоторых случаях от иракцев требуют подписать бумагу об отказе от дальнейших претензий. Точное число мирных жителей, убитых и пострадавших в результате американской операции в Ираке, остается неизвестным. В октябре правозащитная организация Human Rights Watch сообщила, что с 1 мая - официальной даты окончания активных боевых действий в Ираке - от рук американских солдат погибли 94 человека. Только в Багдаде были убиты 20 мирных жителей. Иракские суды, согласно распоряжению оккупационных властей, не имеют права рассматривать иски против солдат коалиции и гражданских сотрудников американской администрации Ирака. Что касается трибуналов американской армии, то они рассматривают лишь несколько дел, связанных с избиениями и убийствами иракских военнопленных[551].
Как видно из сообщения, за халатность и ошибки военнослужащих США, повлекшие смерть мирных граждан или ущерб их здоровью и имуществу военные преступники ответственности не несут, лишь некоторым пострадавшим или членам семьи убитых мирных жителей выплачивается мизерная компенсация, да и то далеко не всем.
Согласно другому сообщению: «Троим американским военнослужащим из подразделения военной полиции в субботу будут предъявлены официальные обвинения в связи с избиениями иракских военнопленных на американской базе Camp Bucca на юге Ирака. В случае, если военных признают виновными, они могут быть приговорены к лишению свободы на срок от 21 до 25 лет, передает агентство Reuters. Как следует из материалов дела, всего в избиениях участвовали четверо военнослужащих - сержанты Лиза Гирман (Lisa Girman), Скотт Маккензи (Scott McKenzie), Тимоти Каньяр (Timothy Canjar) и Шона Эдмондсон (Shawna Edmondson). Эдмондсон решила уволиться из армии, чтобы не попасть под военный трибунал. Трибуналы американской армии рассматривают несколько дел, связанных с избиениями и убийствами иракских военнопленных. В конце октября было предъявлено обвинение подполковнику Аллену Уэсту (Allen West). Ему инкриминируют нарушение правил проведения допросов пленных: в деле говорится, что Уэст при допросе иракца дважды выстрелил из пистолета с таким расчетом, чтобы пули прошли рядом с арестованным. В середине октября восьми американским морским пехотинцам были предъявлены различные обвинения в связи с убийством иракского пленного. По статье "убийство" проходит, в частности, майор Кларк Полес (Clark Paulus)»[552].
Командующий коалиционными силами в Ираке Рикардо Санчес (Ricardo Sanchez) приказал провести уголовное расследование на основании поступившей информации о жестоком обращении с пленными иракцами на одной из американских баз, сообщает Associated Press. В распространенном американскими военными заявлении не говорится, о какой именно базе идет речь, не указываются также какие-либо конкретные случаи жестокого обращения с заключенными. Говорится лишь, что "расследование было начато на основании полученных сообщений о имевшем место жестоком обращении с заключенными" и что "расследование будет тщательным и профессиональным". Представитель министра обороны США Лоуренс Ди Рита (Lawrence Di Rita) заявил в Вашингтоне, что расследование было начато "на основании серьезной и заслуживающей доверие информации". Он отказался раскрыть какие-либо детали. Ранее трое американских солдат: сержант Лиза Мари Гирман (Lisa Marie Girman), старший сержант Скотт Маккензи (Scott A. McKenzie), младший сержант Тимоти Каньяр (Timothy F. Canjar) были уволены из армии США за жестокое обращение с пленными на базе Camp Bucca на юге Ирака. Случаи жестокого обращения с военнопленными имели место 12 мая 2003 года. Двое из уволенных понижены в звании, зарплата всех троих за два месяца была конфискована. Все они уже были возвращены в США[553].
В другом сообщении указывается, что американским военным судом было предъявлено обвинение трем морским пехотинцам в связи со смертью иракского заключенного, которого, по словам следователей, били руками и ногами и душили. Как сообщает Associated Press, речь идет о 52-летнем Наджен Садун Хатабе (Nagen Sadoon Hatab), высокопоставленном члене партии "Баас", который был помещен в лагерь для интернированных Camp Whitehorse в южном Ираке в конце июня[554].
Перечень разного рода военных преступлений и нарушений, оставшихся, по сути, без беспристрастного уголовного преследования и наказания уполномоченного международного трибунала, можно перечислять долго, однако достаточно и выше указанного, чтобы понять, что МГП в борьбе с хитрым и лукавым агрессором, безнаказанно попирающим нормы международного права, является, в сущности, коварным оружием, скрытым инструментом, мощным правовым средством, направленным на ослабление боевой мощи законопослушного противника, имеющего более высокий уровень правосознания, стремящегося добросовестно выполнять принятые перед международным сообществом обязательства, хотя и связывающие его возможности по противодействию агрессии.
К сказанному следует добавить также и еще один факт, наглядно демонстрирующий уровень правосознания руководства США и представителей его военного ведомства, во многом объясняющий разразившийся кризис международного права. Пентагон подготовил новый план использования подразделений специального назначения в рамках контртеррористических операций за рубежом, сообщается на сайте газеты Washington Post. Согласно этому плану, войска специального назначения будут действовать в иностранном государстве без ведома американских дипломатов, которые там работают. Посол США (высший зарубежный представитель американской исполнительной власти), который в настоящее время является последней инстанцией, способной отменить спецоперацию по особым политическим или иным причинам, теперь даже не будет знать о том, что она проводится. Ставить в известность о будущей операции будут лишь нескольких государственных деятелей в той стране, где ее соберутся проводить. Возможно, в определенных случаях о ее проведении вообще никто не будет знать, кроме участников акции. Этот план является составляющей некоего строго засекреченного "приказа об исполнении" - стратегии, которую американские военные разрабатывают с 11 сентября 2001 года. Эта стратегия включает в себя положения, позволяющие силам специального назначения действовать более гибко и самостоятельно в отношении террористической инфраструктуры во все мире. План, как утверждают в Пентагоне, позволит им более успешно бороться с терроризмом. По мнению американцев, эта борьба является не серией спецопераций, а продолжительной войной, и поэтому действовать в ней надо по военным законам. В плане Пентагона упоминается только "военный" спецназ - подчиненный Министерству обороны. В него входят Силы специального назначения армии США (US Army Special Forces), Рейнджеры армии США (US Army Rangers), 1-я оперативная группа специальных операций - "Дельта" (1st Special Forces Operational Detachment - Delta), ССО ВМС США (US Navy Seals), а также Разведка Корпуса Морской Пехоты США (US Marine Force Recon)[555].
Представленные немногие факты многочисленных нарушений международного законодательства западными державами наглядно свидетельствует об уровне правосознания военно-политического руководства этих стран, об их отношении к международному праву (и в первую очередь к МГП), если оно вдруг оказывается препятствием к достижению своекорыстных целей. В этой связи становятся очевидными и бесперспективными усилия военных юристов США, Германии и других западных держав по внедрению МГП во внутреннее законодательство этих стран, создание оперативного права без должного воздействия на правосознание войск, без соответствующего отношения руководств и личного состава войск этих стран к незыблемым духовным ценностям, на которых и держится мир. Правовая работа, острие которой направлено на совершенствование внешней формы, а не внутреннего содержания (правосознания) в отношениях между людьми, – бесплодна. И приведенные примеры наглядно подтверждают это правило.
Все выше изложенное показывает также и складывающиеся в мире источники угроз агрессии и обнаруживает неспособность мирового сообщества имеющейся у него системой международных правовых средств предотвратить либо ликвидировать возникающие угрозы или хотя бы эффективно противостоять им. Данное обстоятельство выдвигает необходимость пересмотреть всю международно-правовую систему на предмет соответствия (в новых сложившихся условиях) каждого из ее элементов, правовых средств, заявленным целям и способности их достигать. Очевидно, что те международно-правовые механизмы, которые перестали соответствовать первоначальным целям либо не способны их достигать, должны соответствующим образом корректироваться либо ликвидироваться.
В этой связи вызывает серьезные опасения положение Конституции России, признающее, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, а если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (п. 4 ст. 15). Приоритет международного права над национальным в динамично меняющемся мире может обернуться тяжелыми последствиями для любого государства связанного международными обязательствами, которые отдельными странами все чаще и чаще нарушаются в угоду своим интересам. Особенно остро это обнаруживается в области МГП, содержащего огромное количество ограничений и запретов в отношении средств и способов ведения войны. В условиях систематического безнаказанного нарушения этих норм МГП рядом государств (что свидетельствует о низком уровне правосознания политического руководства этих государств и самого личного состава войск), нет основания ожидать от них законопослушности в дальнейшем (т.е., что уровень правосознания политического руководства и войск вдруг резко повысится), в том числе и при нападении на Россию. При таких обстоятельствах может возникнуть ситуация, когда противник не будет связывать себя при ведении боевых действий никакими международными обязательствами и применять в отношении России все наиболее приемлемые (в том числе и запрещенные МГП) средства и способы ведения вооруженной борьбы, а Россия будет ограничена в применении наиболее действенных и эффективных, но запрещенных средств и способов ведения боевых действий, т.е. окажется в заведомо невыгодных, неравных условиях.
Ситуация усугубляется еще и тем, что все ведомственное военное законодательство как уже ранее отмечалось, требует строгого соблюдения норм МГП командирами и их изучения личным составом, а все правовое обеспечение сводится к обеспечению реализации этих норм при планировании и проведении военных действий, боевых операций. Даже в случае изменения в критический момент политики высшего руководства страны в этом вопросе, не сможет автоматически измениться правосознание, навыки и умения командиров и штабов, а также личного состава в отношении МГП.
Таким образом, МГП в совокупности с названным положением Конституции России (закрепляющим приоритет международного права над национальным) при определенных условиях (низком правосознании противника, которое, по свидетельству военной истории, как правило, и бывает у агрессора – вторая мировая война и вышеуказанные военные события являются ярким тому подтверждением) могут оказаться теми гирями, которые при возникновении войны потянут Россию ко дну. Целью же правовой работы на данном направлении является как раз прямо противоположное – создание и поддерживание в максимально эффективном состоянии такого организационно-правового механизма, который бы максимально способствовал, помогал (а не связывал, мешал) достижению победы над противником. Задача, следовательно, состоит в том, чтобы исключить такую благоприятную для агрессора возможность, т.е. внести соответствующие изменения в Конституцию России, законодательные и ведомственные акты, четко обозначив приоритет национальных интересов над международными выгодами (т.е. интересами других государств). Правовая система должна работать на благо русского народа и русского человека, как опоры, основы государства и его процветания, а не на благо американского (китайского, турецкого или немецкого) народа или американца (китайца, турка или немца), который может оказаться агрессором или выступить на стороне агрессора, в том числе и в отношении России (что при складывающейся военно-политической ситуации исключить в обозримом будущем нельзя).
Опасность приоритета международного права над национальным и ориентации правовой работы на рассматриваемом направлении на строгое выполнение МГП, даже если противник его нарушает (в этом случае Наставление по правовой работе предписывает подразделениям юридической службы (юридическому советнику) лишь фиксировать такие нарушения), состоит еще и в том, что современные средства и методы поражения обладают такой огромной мощью, что их применение (в том числе и в нарушение МГП) в начальный короткий период войны могут предопределить весь ее дальнейший ход, создать явное преимущество нарушителя МГП над его законопослушным исполнителем. А как гласит русская народная пословица, проверенная жизнью и подтвержденная выше приведенными примерами последних событий, – «победителей не судят».
Следовательно, и Основной закон России и другие акты по этому вопросу, в том числе и Наставление по правовой работе в ВС РФ, требуют переосмысления и соответствующей корректировки. Правовое обеспечение действий войск (сил) в вооруженных конфликтах и при выполнении задач по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности должно организовываться и проводится в целях содействия с помощью правовых средств решению с максимальной пользой для России задач в этой области, а также соблюдения в этих условиях законодательства Российской Федерации и по возможности, исходя из конкретных обстоятельств, норм международного гуманитарного права. Оно заключается в первую очередь в упорядочении с помощью права управления в области подготовки и применения войск с целью наилучшим образом достигать стоящие перед военными организациями цели и задачи – в осуществлении командирами (начальниками) комплекса правовых мероприятий, направленных на решение боевых и других задач, а также в оказании юридической (правовой) помощи органам военного управления, командирам (начальникам) путем выработки различных правовых средств, направленных на решение боевых, вспомогательных и других задач, проведении правовых экспертиз проектов боевых документов и соответствующих консультаций, контролем соблюдения законодательства непосредственно в ходе боевых действий, а также проведением других мер по предотвращению или пресечению нарушений законности.
Следующее важнейшее направление деятельности военных организаций, –являющееся, по сути, их отличительной особенностью, – это боевая подготовка. По непонятным причинам данное направление не получило никакого отражения в Наставлении по правовой работе в Вооруженных Силах РФ, несмотря на то, что именно боевая учеба является ядром жизнедеятельности войск, стержнем, пронизывающим все наиважнейшие направления деятельности Вооруженных Сил и от того, насколько успешно она проводится в войсках в мирное время, зависят во многом успехи государства во время войны, способность достигнуть превосходства и победы над противником.
«Тяжело в учении – легко в бою» – так звучит ставшая уже народною мудростью крылатая фраза, метко сформулированная великим русским полководцем А.В.Суворовым. Не только огромный полководческий опыт, но и вся история России, сама жизнь подсказывает, что для обеспечения надежной обороны такой огромной и богатой страны необходимо все силы, все средства, все внимание концентрировать прежде всего на обеспечении напряженной боевой учебы войск, поскольку от уровня их обученности во многом зависит обороноспособность государства, исход возможной в будущем войны. Поэтому весь государственный механизм, все Вооруженные Силы должны в первую очередь быть нацелены на обеспечение обучения войск военному делу «настоящим образом» – этому должно уделяться главное внимание, все основное время, все силы.
Что же мы видим в действительности, если проанализировать динамику правовой работы в этом вопросе за последние пятнадцать-двадцать лет. Анализ правовых документов и правовой практики жизни войск в послевоенный период вплоть до начала «перестройки» показывает, что государство (и осуществляемая им правовая политика) уделяло большое внимание вопросам боевой учебы войск, выделялись соответствующие средства, проводились широкомасштабные военные учения, отрабатывались боевые задачи – весь внутренний строй в той или иной степени был сориентирован на повышение уровня боевого мастерства личного состава частей и подразделений. В конце 80-х и особенно в 90-х годах ушедшего столетия правовая политика претерпела существенные изменения, в результате чего появилось огромное количество правовых актов прямо или косвенно наносящих вред системе боевой подготовки войск. Многие из этих актов уже рассматривались выше, поэтому лишь кратко их перечислим.
Это манипуляция вниманием военнослужащих и перевод его с обязанностей по совершенствованию боевого мастерства на огромное количество всевозможных прав и льгот военнослужащих (принятие в 1993 г. Закона РФ «О статусе военнослужащих» и др.), многие из которых декларируются, но реально государством не обеспечиваются, либо которые вообще препятствуют проведению полноценного обучения (например, по приравниванию военной службы к труду гражданского персонала путем заключения контрактов (как прообразов трудового и гражданско-правового договора), ограничения служебного времени еженедельной продолжительностью в 40 часов, хотя и с некоторыми оговорками, что только в высших военно-учебных заведениях для обучающихся контрактников повлекло сокращение времени на профессиональную и другие виды подготовки с 54 до 40 часов и в результате привело к ежегодным потерям в размере около 700 человеко/часов занятий (в основном самоподготовки), а за весь период обучения – свыше 2000-3500 человеко/часов).
Это предоставление возможности военнослужащим обжаловать в суде действия командования, в результате чего все внимание концентрируется не на добросовестной боевой учебе, повышении своего уровня мастерства, а на отстаивании в суде всевозможных прав, в связи с чем, кроме того, подрывается и авторитет командиров, снижается их требовательность в этом вопросе.
Это и появление в России института уполномоченного по правам человека (с огромным аппаратом сотрудников, который реальными полномочиями не обладает, а выполняет, по сути, функции статиста, фиксируя те или иные нарушения и пересылая их в различные государственные органы большей частью в правоохранительные, дублируя тем самым отдельные функции этих органов, проедая огромные средства, которые можно было бы пустить на боевую учебу).
Это и назначение на высокие воинские должности гражданских лиц, не имеющих ни соответствующих воинских званий, ни соответствующих военных знаний, ни соответствующего боевого опыта управления воинскими подразделениями (в связи с чем возникает закономерный вопрос, чему они могут научить, какой личный пример преподать, какой авторитет приобрести в войсках, как объективно оценить уровень боевого мастерства, принять грамотное решение по улучшению боевой подготовки в войсках, выработать и провести в жизнь мероприятия по повышению уровня боевой учебы).
Это и существенное сокращение объемов финансирования Вооруженных Сил, с одной стороны, а с другой, – предоставление военным организациям возможности заниматься предпринимательской деятельностью и искать внебюджетные источники финансирования (в результате чего боевая учеба отодвигается у командира и его заместителей на второй план, а вопросы выживания, поиска внебюджетных источников финансирования, а нередко, вслед за этим и личного обогащения, как свидетельствуют многочисленные материалы прокурорских проверок[556], – начинают занимать все больше и больше его внимания и служебного времени).
Нельзя обойти вниманием и отсутствие после отмены цензуры надежного правового механизма предотвращающего проникновение в СМИ дезинформации или тенденциозно подаваемых материалов, подрывающих авторитет командного состава войск, социальную значимость высокого профессионализма воинов, а также привлечения к ответственности лиц дискредитирующих в СМИ военную службу, военнослужащих, их командиров и военное дело в целом, разрушающих у воинов мотивацию, стремление к добросовестной боевой учебе.
Можно указать также и на многое другое (ликвидация, например, эффективных мер дисциплинарного воздействия – дисциплинарного ареста военнослужащих), что в той или иной степени негативно сказывается на боевой учебе, создавая мощную систему правовых средств, по сути, препятствующую повышению уровня боевой подготовки войск. Такая тенденция недопустима и пагубна, поэтому должна детально изучаться и находиться под чутким государственным контролем и управлением. Большую помощь в этом деле может оказать правовая работа, как стройная выверенная система правовых средств, направленных на достижение определенных целей военной организации, в том числе и в деле обеспечения боевой подготовки войск.
Правовая работа в Вооруженных Силах и других военных организациях этому ответственному участку управленческой деятельности должна уделять пристальное внимание, искать и внедрять наиболее эффективные правовые механизмы, способствующие повышению результатов обучения войск. Процесс боевой учебы должен быть одним из главных практически в каждой военной организации (иначе она по своей сути не будет военной), в силу чего он должен получить правовое закрепление и находиться под контрол
