2020-01-15
337
В силу обязательств одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенные действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения обязательств. В случае неисполнения должником обязательств может иметь место обращение взыскания на имущество должника при содействии государственных органов. Однако, как указывал И.С.Розенталь, кредитор имеет существенный интерес в том, чтобы быть уверенным в исполнении обязательства, и в том, чтобы облегчить себе установление убытков, на возмещение которых он имеет право, и, наконец, кредитор заинтересован в том, чтобы побудить должника к своевременному исполнению под страхом невыгодных для должника последствий в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства (1-1). Достижению именно этих целей, по мнению исследователя римского частного права, и служили способы обеспечения исполнения обязательств в Древнем Риме.
Д.И. Мейер, в свою очередь, писал, что совершение действия зависит от воли лица обязанного: нет возможности принудить должника к совершению взятого на себя обязательства; да принуждение само по себе – действие противозаконное. Таким образом, некоторая непрочность присуща каждому обязательственному праву, поэтому юридический быт создает искусственные приемы для доставления обязательственному праву той твердости, которая недостает ему по существу. Эти приемы Д.И. Мейер и называл способами обеспечения договора (1-2). Более того, далее он указывал, что вообще все то, что по правилам благоразумия может побудить должника к точному исполнению договора, будучи совместным с существующими юридическими определениями, может служить к его обеспечению (1-3). Подобное определение способам обеспечения давал также К. Анненков, который писал: «Под обеспечением следует понимать средства и способы, направленные на укрепление обязательства, то есть на придание им большей верности в отношении, разумеется, ничего иного, как получения по ним удовлетворения верителем (1-4).
Аналогичные определения способов обеспечения исполнения обязательств, а также целей, для которых они служат, дают современные ведущие цивилисты.
Так М.И. Брагинский указывает, что главной целью обеспечения исполнения обязательств является понуждение должника исполнить обязательство (1-5). Аналогичную цель обеспечения указывает Е.А. Павлодский (1-6).
В.В. Витрянский среди целей, которым служат способы обеспечения исполнения обязательств, называет предотвращение и уменьшение размера негативных последствий, которые могут наступить в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения должником своего обязательства (1-7), а также стимулирование должника к точному и неуклонному исполнению обязательства (1-8).
В свою очередь, О.М. Свириденко пишет, что институт обеспечения исполнения обязательств предназначен для снижения рисков кредитора (1-9).
А.И. Ольшаный, рассматривая способы обеспечения возврата банковских кредитов, дает следующее определение: «Обеспечение – это виды и формы гарантированных обязательств заемщика перед кредитором (банком) по возвращению кредита в случае его возможного невозврата заемщиком» (1-10). По его мнению, каждый из способов обеспечения имеет целью заставить заемщика выполнить заемные обязательства.
Давая соответствующее определение, Д.А. Гришин пишет, что «обеспечение исполнения – это совокупность таких мер, которые заранее принимаются сторонами или предписываются законодателем в целях обеспечения имущественных интересов кредитора, предотвращения либо уменьшения размера негативных последствий, возможных для него вследствие предполагаемого нарушения (неисполнения или ненадлежащего исполнения) обязательств контрагентом (1-11).
По определению С.А. Шляпникова «Способами обеспечения исполнения обязательств признаются специальные меры, направленные на обременение должника в случаях, когда обязательство исполняется ненадлежащим образом либо не исполняется вовсе» (1-12).
Переходя к зарубежному опыту, в частности, укажем, что, рассматривая банковское право Великобритании, А.А. Вишневский пришел к выводу, что английские юристы не пришли к единому мнению о том, что же следует понимать под способами обеспечения исполнения обязательств в банковских сделках. Фактически существует два подхода к содержанию понятия «обеспечение». Суть первого состоит в том, что обеспечение – это титул, в отношении собственности должника, дающий кредитору право получить удовлетворение из стоимости соответствующей собственности, при неисполнении должником своего обязательства. Второй подход к содержанию понятия «обеспечительные сделки» более широкий. Он включает в себя как сделки, наделяющие кредитора титулом в отношении имущества должника, так и «гарантийные» сделки, при которых кредитор приобретает права требования в отношении третьего лица (1-13)
При этом А.А. Вишневский отмечает, что в английском праве достаточно четко обозначено стремление рассматривать обеспечительные сделки именно в качестве средства обеспечения потерь кредитора в случае неисполнения должником своего обязательства, не давая при этом кредитору возможностей получения дополнительного дохода за счет представленного обеспечения и предохраняя должника от возможных злоупотреблений кредитором жестким условиям обеспечительных контрактов (1-14).
Подобно праву Великобритании Единообразный торговый кодекс США под соглашением об обеспечении понимает соглашение, которое создает или предусматривает обеспечительный интерес (пп. l п.1 ст. 9-105 ЕТК США). При этом согласно п.37 ст. 1-201 ЕТК США) «обеспечительный интерес» – это интерес в движимом или недвижимом имуществе, обеспечивающий оплату или исполнение обязательства».
Таким образом, на основании анализа вышеизложенных определений можно выделить защитный и стимулирующий признаки, которые присущи способам обеспечения исполнения обязательств и наиболее часто указываются исследователями обеспечивающих правоотношений.
Защитный (или компенсационный) признак отражает свойства способов обеспечения исполнения договорных обязательств, призванные компенсировать либо предотвратить неблагоприятные последствия для кредитора (обеспеченной стороны), которые возникают либо могут возникнуть в случае нарушения должником условий обеспеченных обязательств. Данные свойства связаны с кредитором и начинают играть свою роль после момента, когда обеспеченное обязательство должно было быть выполнено, но по каким-либо причинам не было исполнено надлежащим образом должником, либо в случаях особо указанных в законе либо договоре при обстоятельствах, очевидно свидетельствующих о том, что обеспеченное обязательство не будет произведено в установленный срок.
В свою очередь, стимулирующий признак отражает свойства способов обеспечения исполнения обязательств, направленные на понуждение должника исполнить обеспеченное обязательство надлежащим образом под страхом наступления для него невыгодных последствий, в основном, материального характера. Данные свойства направлены в отношении должника и в большей части играют свою роль до момента, когда обеспеченное обязательство должно было быть выполнено. При этом нельзя отрицать позитивную роль некоторых способов обеспечения также при стимулировании должника выполнить обеспеченные обязательств даже после нарушения сроков их исполнения, так как размер возможных неблагоприятных последствий может возрастать по мере увеличения продолжительности периода просрочки.
Можно заметить, что приведенные выше признаки взаимосвязаны и достаточно часто в конкретных способах обеспечения обязательства трудно разделить, какой из признаков доминирует. Так, например, при залоге, с одной стороны, возможность потери имущества, принадлежащего должнику, стимулирует последнего к точному исполнению обеспеченного обязательства, а с другой стороны, возможность получения удовлетворения из стоимости заложенного имущества направлена на компенсацию неблагоприятных последствий кредитора.
Необходимо отметить, что оба указанные признака способов обеспечения исполнения обязательств (защитный и стимулирующий) направлены на охрану интересов кредитора (обеспеченной стороны) от нарушения должником обеспеченного договорного обязательства. С правовой же точки зрения механизм обеспечения в данном случае состоит, в основном, в наделении обеспеченной стороны дополнительными правами помимо основных прав в обеспеченном обязательстве (см. определения данных терминов в следующем параграфе), поэтому можно дать следующее определение термина «обеспечение исполнения договорных обязательств».
Обеспечение исполнения договорных обязательств – направленный на защиту интересов кредитора (обеспеченной стороны) от нарушений должником обеспеченных обязательств, специальный правовой механизм, суть которого состоит в наделении обеспеченной стороны либо уполномоченного ее лица помимо основных прав по обеспеченному обязательству дополнительными правами, которыми она либо ее уполномоченный могут воспользоваться в случае нарушения должником обеспеченного обязательства либо в иных случаях, указанных в законе либо договоре
Обычно «механизм обеспечения договорных обязательств» включается только при их нарушении со стороны должника. Однако, в случаях, особо указанных в законе либо договоре может иметь место ситуация, когда обеспеченная сторона вправе «запустить» данный правовой механизм при обстоятельствах, очевидно свидетельствующих о том, что обеспеченное обязательство не будет произведено в установленный срок. В любом случае, если обеспеченные обязательства исполняются надлежащим образом, то необходимость реализовывать какие-либо способы обеспечения отпадает, и они прекращают свое действие.
Представляется, что для отнесения того или иного правового механизма к способам обеспечения исполнения договорных обязательств необходимо, чтобы ему было свойственно одновременно оба из указанных выше признаков (защитный и стимулирующий). Отсутствие любого из них не позволяет квалифицировать правовой институт в качестве способа обеспечения.
Например, так как отсутствует стимулирующий признак, то ошибочным представляется отнесение к способам обеспечения исполнения обязательств предоплаты (1-15), обычного расчета посредством чеков и векселей, лизинга, факторинга, форфейтинга (1-16), обычного зачета и т.п.
Так как нет защитного признака (по отношению к конкретных действующим обязательствам, а не к обязательствам, которые будут действовать в будущем), то является ошибочным отнесение к способам обеспечения таких прав кредитора, как:
-перевод должника на аккредитивную либо инкассовую систему расчетов (1-17);
-«залог» паспортов и иных документов;
-помещение должника в т.н. «черный список» и совершение иных правомерных действий морального характера, направленные на «ухудшение» кредитной истории несправного должника.
искусственным путем. Признавать право собственности за кредитором следует
только в том случае, если должник не исполнил основное обязательство вообще либо исполнил его в части тяготеющей к неисполнению обязательства (например - меньше чем на две трети). Если размер исполненного должником превышает две трети, требование кредитора о признании права собственности на предмет обеспечительного присвоения удовлетворению не подлежит. В
таком случае закон должен содержать правило, что относительно предмета обеспечительной сделки применяются нормы о залоге, т.е. оплата оставшейся части долга должна осуществляться из стоимости предмета обеспечения. Соответственно, первоначальное требование кредитора о признании права собственности модифицируется в требование о наложении взыскания на заложенное имущество. Предложенным образом можно сбалансировать интересы должника и кредитора и исключить неосновательное обогащение кредитора при незначительной просрочке должника. Удовлетворение интереса кредитора за счет стоимости предмета фидуциарного залога в случае частичного исполнения обязательств - есть необходимое отступление в пользу традиционного залога, поскольку иначе фидуция может превратиться в инструмент неосновательного обогащения фидуциарного залогодержателя.
Несмотря на наличие нескольких непростых моментов, касающихся определения оптимального баланса интересов залогодержателя и залогодателя, в целом, следует признать, что положение первого, в рамках настоящей конструкции, представляется более слабым, поскольку до момента признания судом права собственности, он выступает лишь в роли правопритязателя.
Радикальность механизма фидуциарного залога и преимущественная
потребность в его использовании коммерческими организациями заставляет
придти к мысли о необходимости распространения данного способа
обеспечения обязательств в торговом обороте. Такой позиции придерживается
В.В. Скворцов, который одним из первых предложил использовать
конструкцию фидуциарного залога исключительно в отношениях между
коммерческими организациями244. На этапе внедрения фидуциарного залога в
гражданский оборот подобный подход заслуживает поддержки. Субъекты
предпринимательской деятельности являются профессиональными
участниками оборота и в большей степени подготовлены к рискам, связанным с
заключением и исполнением договора о фидуциарном залоге. По мере
адаптации фидуциарного залога к условиям российского торгового оборота и внедрения в его конструкцию элементов, уравнивающих интересы кредитора и должника, возможно расширение использования данного способа обеспечения в гражданско-правовых отношениях с участием граждан.
Подводя некоторые итоги изучения правовой конструкции фидуциарного залога можно сделать следующие выводы:
фидуциарный залог - это самостоятельный способ обеспечения обязательств напрямую не предусмотренный действующим гражданским законодательством, но не противоречащий ему;
фидуциарный залог предусматривает передачу права собственности на предмет обеспечения, чем принципиально отличается от залога (pignus);
предлагаемая конструкция фидуциарного залога подразумевает ограничение права распоряжения должника на предмет обеспечения до момента надлежащего исполнения основного обязательства. В случае неисполнения основного обязательства, признание права собственности на предмет обеспечения осуществляется судом по иску кредитора;
использование фидуциарного залога возможно в отношениях между коммерческими организациями, в связи с осуществлением предпринимательской деятельности (В.В. Скворцов);
фидуциарный залог способен нормально функционировать только в качестве поименованного в законе способа обеспечения обязательств;
при незаконном отчуждении должником предмета обеспечения добросовестному приобретателю • до наступления момента надлежащего исполнения основного обязательства, кредитор, руководствуясь правилом следования обременения за вещью, вправе предъявить иск о признании права собственности к приобретателю вещи;
в случае частичного исполнения должником основного обязательства фидуциарный залог переходит в залог классический (pignus).
До настоящего времени фидуциарный залог ни в одной из возможных его интерпретаций не получил широкого распространения в российском гражданском обороте. Тем не менее, в отечественном правопорядке с дореволюционных времен существует разновидность сделки весьма узкой направленности, содержащей элементы кредитования и обеспечения этого кредитования в виде возможности присвоения кредитором имущества, составляющего предмет обеспечительного обязательства, что несколько сближает ее с фидуциарным залогом. Речь идет о так называемых сделках репо.
В дореволюционное время сделки репо назывались репортом (франц. - 1е report, нем. - das report)58. Термин - "репорт" до сих пор нередко употребляется в современной экономической литературе59. Раскрывая содержание репорта Н.О. Нерсесов писал: "сущность его заключается в том, что собственник ценных бумаг отчуждает их другому с тем, однако, что последний к определенному будущему времени обратно продал однородные ценные бумаги
по заранее установленной цене". Определение Н.О. Нерсесова практически без изменений было воспринято современной цивилистикой60. Единодушие в определении фактического содержания сделок репо нисколько не снизило остроты вопроса их принципиальной допустимости в российском гражданском обороте. Кроме того, сохраняются споры относительно правовой квалификации сделок репо.
С юридической стороны репо представляет собой два договора купли-продажи ценных бумаг, о чем убедительно писали Г.Ф. Шершеневич61 и П.П. Цитович62. Представление о сделках репо как договорах займа под залог ценных бумаг63 скорее отражает экономическое сходство репо и договора займа и серьезно игнорирует их юридические различия, тем самым, только усугубляя и без того острый вопрос гражданско-правовой жизнеспособности сделок репо.
Квалифицируя сделку как притворную, решающее значение имеет не сходство экономического назначения двух различных сделок, нет, скорее отыскивается подмена одного юридического средства другим, которое
изначально, по своей природе, не способно создать правовой результат, к которому стремились стороны. На наш взгляд, юридическая конструкция репо адекватно отражает экономический и правовой результаты, которых желают достичь стороны, заключая эту сделку, в связи с чем, не имеется оснований для ее рассмотрения в интерпретации договора займа под залог ценных бумаг. Теперь необходимо обратиться к еще более серьезному вопросу - о допустимости использования сделок репо в гражданском обороте России.
Начало дискуссии было положено рядом Постановлений Президиума ВАС РФ от 06 октября 1998 г. № № 6202/97, 7045/97, 1171/9864, в которых надзорная инстанция признала договоры прямой и обратной купли-продажи притворными сделками, прикрывающими в совокупности залог акций. В юридической литературе указанное постановление суда подверглось серьезной критике главным аргументом которой является то, что, признавая сделку притворной, суд фактически пренебрег волей и волеизъявлением сторон, поскольку последние были направлены на заключение сделок прямой и обратной продажи акций, а не на их залог, соответственно правоприменитель неправильно квалифицировал сделки как залог ценных бумаг65. Безусловно, проблема требует разрешения, тем более, что сделки репо признаются в налоговом законодательстве (ст. 282 НК РФ)66, а порядок их заключения регулируется действующими нормативными актами Центрального Банка России67.
Особенностью сделки репо является то, что она обеспечивает "саму себя", а если быть точнее, ту свою часть; которая относится к договору обратной продажи. Если пытаться внедрить в классический механизм репо третью сделку (например, кредитный договор), то получится ситуация, которая стала предметом оценки Президиума ВАС РФ в Постановлении от 06.10.1998 г. № 1171/98. Полагаем, что позиция суда нисколько не подвергает сомнению
допустимость использования сделок репо в гражданском обороте. Казус, который был рассмотрен надзорной инстанцией, не относится к сделкам репо, поскольку в нем фигурируют не только договоры прямой и обратной продажи акций, но и - кредитный договор, что коренным образом меняет положение68. С появлением третьего (кредитного) договора сделка репо перестает быть самодостаточной, что противоречит первоначальному смыслу ее использования
в качестве самостоятельной спекулятивной- сделки. Попытки превратить сделку репо в особый обеспечительный механизм, который может существовать "наряду" с основным обязательством, фактически привели к установлению классического фидуциарного залога, при котором должник
находится в очень уязвимом положении. В этой связи B.C. Ем, правильно отмечает, что сделки репо сами по себе позволяют одновременно выдать кредит и получить обеспечение в его покрытие. Поэтому эти сделки нельзя использовать в качестве средства обеспечения самостоятельного кредитного договора, когда в результате у должника помимо обязательства по возврату кредита возникает и обязательство обратного выкупа. В таких случаях сделка репо приобретает притворный характер и прикрывает сделку залога69.
257 Масленников М. Как "обратной" продажей имущества прикрыть залог // Экономика и жизнь. 1999. № 9. С.258 Напомним, уязвимость позиции должника в механизме фидуциарного залога состоит в том, что он передает
предмета залога в собственность залогодержателя, соответственно существует реальная опасность, что
залогодержатель еще до нарушения обеспечиваемого обязательства, может совершить отчуждение предмета
залога.
Как раз такую ситуацию Президиум ВАС РФ попытался исключить из современной юридической практики, что, по нашему мнению, дает правильные ориентиры участникам оборота при конструировании новых способов обеспечения обязательств. Смысл этих ориентиров прост - способ обеспечения обязательств должен обеспечивать баланс интересов должника и кредитора, в противном случае обеспечение может превратиться в инструмент неосновательного обогащения.
2.2. Обеспечительная уступка права требования и факторинг
В нормах о факторинге (ст. 824 ГК РФ) закон прямо предусматривает возможность уступки права требования в обеспечение исполнения обязательства клиента перед финансовым агентом. Представляется, что по аналогии со ст. 824 ГК РФ с целью обеспечения обязательства будет справедливым использовать и обыкновенную цессию (гл. 24 ГК РФ)". По своей природе обеспечительный факторинг, а равно, цессия влекут уступку прав с некоторым ее осложнением по причине выполнения обеспечительной функции. Существо обеспечения заключается в том, что на период исполнения основного обязательства клиент предоставляет финансовому агенту возможность "побыть" кредитором по отношению к должнику клиента (цедента). В случае надлежащего исполнения основного обязательства, согласно обеспечительному договору, финансовый агент возвращает клиенту право требования. При неисправности клиента финансовый агент получает возможность удовлетворить свой интерес за счет прав, переданных в порядке обеспечительной цессии.
260 Чиркова М. Страхование и цессия как способы кредитного обеспечения в России // Хозяйство и право. 1999. № 7. С. 59-60. Р. Капинос отстаивает позицию недопустимости использования цессии в качестве обеспечения обязательств, отдавая приоритет факторингу. Обоснование указанной точки зрения состоит в ссылках на практику ВАС РФ 1998-2001 г.г., в которой последний не признавал допустимость уступки прав по длящимся правоотношениям. См.: Капинос Р. Так ли легко уступить? // ЭЖ-Юрист. 2001. № 29. С. 3. Учитывая, что в настоящее время надзорная инстанция изменила позицию по вопросу допустимости частичной цессии (См., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 29 октября 2002 г. № 4554/02 // Вестник ВАС РФ. 2003. № 2), прежние сомнения автора в допустимости обеспечительной цессии можно считать утратившими свою актуальность.261 Необходимо признать, что в науке высказываются сомнения в допустимости заключения договора "обратной" уступки прав. Например, В.В. Витрянский отмечает, что Президиум ВАС РФ отказался признать цессией случай, когда сторонами был заключен договор, по которому прежнему кредитору через определенное время необходимо было возвратить уступленное право. См.: Брагинский М.И. Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая. С. 471; Постановление Президиума ВАС РФ от 10 сентября 1996 г. № 1617/96 II Вестник ВАС РФ. 1996. №11. Позднее, со ссылкой на В.В. Витрянского и упомянутое Постановление Президиума ВАС РФ Т.В. Липовецкая приходит к мнению, о недопустимости обеспечения обязательств с помощью "временной" уступки прав. См.: Липовецкая Т.В. Некоторые вопросы регулирования договора финансирования под уступку денежного требования // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. С.С. Алексеева. Исследовательский центр частного права. Уральский филиал. Российская школа частного права. Уральское отделение. М.: Статут, 2000. С. 272-273. На наш взгляд, точка зрения о невозможности обеспечительной уступки прав недостаточно обоснованна. Во-первых, судебная практика никогда не отрицала предусмотренную законом (ст. 824 ГК РФ) возможность уступки права требования с целью обеспечения обязательств. Во-вторых, рациональная конструкция обеспечительной уступки права требования не предполагает заключения двух договоров цессии. Уступка прав происходит всего один раз - в момент неисполнения основного обязательства. В заключении договора обратной уступки прав необходимость отсутствует. Таким образом, вывод суда о недопустимости обратной уступки прав не препятствует обеспечительной цессии. В-третьих, если обратиться к Постановлению Президиума ВАС РФ № 1617/96, то можно увидеть, что надзорная инстанция не признала
Нетрудно заметить, что специфика обеспечительной цессии предусматривает необходимость обратной уступки прав. Здесь кроется
потенциальный риск должника не получить переданные права. Условие договора об обратной уступке прав не может расцениваться как предварительный договор, поскольку обратная уступка, заключенная под условием, с учетом требований п. 4 ст. 429. и ст. 190 ГК РФ, недопустима. Соответственно, условие договора об обратной уступке прав не позволяет заемщику понудить займодавца заключить возвратную цессию. Остается только личное притязание к заемщику о возмещении убытков в связи с неисполнением договора.
Другой риск цедента-должника заключается в возможности преждевременного использования цессионарием-кредитором прав полученных по обеспечительной цессии. Данная особенность, по мнению М. Чирковой, позволяет сделать вывод о доверительности отношений между цедентом и цессионарием. Должнику остается только надеяться, что кредитор не воспользуется уступленным правом до истечения срока исполнения основного обязательства, и, в случае исправности должника добровольно возвратит переданные права. Подобный дисбаланс интересов должника-цедента и кредитора - цессионария не прибавляют привлекательности обеспечительной уступке.
обратной цессии, поскольку в таком случае кредитор фактически не выбывал из обязательства, а изменялся лишь источник уплаты долга (долг возвращался не от должника, а от цессионария. Попытку исправить ситуацию можно обнаружить у Б.М. Гонгало. Автор считает, что сразу после заключения договора о факторинге уступки требования не происходит. Задержка перехода прав объясняется тем, что обеспечительный факторинг - это не уступка, а своеобразный залог прав клиента к должнику70. Оригинален и предлагаемый обеспечительный механизм залога. В отличие от обычного залога права в рассматриваемой ситуации, по мнению Б.М. Гонгало, не требуется наложение взыскания на
"заложенное" право. Переход права происходит "автоматически" на основании такого юридического факта, как нарушение клиентом своего обязательства перед финансовым агентом71. Следует признать, что сама идея перехода прав только после нарушения обязательства заслуживает поддержки, поскольку помогает преодолеть проблему доверительности отношений между клиентом и финансовым агентом, однако, квалификация обеспечительного факторинга как особого залога прав вызывает сомнения. Для этой точки зрения трудно найти нормативное обоснование как в общих нормах о залоге (§3 гл. 23 ГК РФ), так и в специальных правилах о факторинге (гл. 43 ГК РФ). Все "нетрадиционные" формы залога, которые имеют место в российском праве, так или иначе отражены в нормативных актах. Сам автор пишет, что столь своеобразный залог прав допускается законом, хотя свой вывод ссылками на нормы права не подкрепляет72. Указание исследователем на автоматический переход права требования, без торгов, является ключевым теоретическим препятствием, не позволяющим считать обеспечительный факторинг особой формой залога. В таком виде обеспечительный факторинг не является средством, обеспечивающим интерес кредитора "из стоимости имущества", как это имеет место в классическом залоге.
На наш взгляд, конструкция, которую описал Б.М. Гонгало, больше похожа на уступку права требования под отлагательным условием. В случае наступления отлагательного условия, т.е. нарушения клиентом основного обязательства, денежное требование переходит к финансовому агенту73. Таким образом, уступка права требования с целью обеспечения обязательства является
разновидностью сделки, совершенной под условием. Остается только заметить, что модель уступки под условием должна специально оговариваться в обеспечительном договоре, в противном случае, в силу общих положений п. 1 ст. 425 ГК РФ право требования перейдет к финансовому агенту не в результате нарушения основного обязательства, а сразу после заключения обеспечительной сделки.
Признавая обеспечительную цессию разновидностью сделки, совершенной под условием, нельзя не остановится на критической точке зрения М.В. Русакова, согласно которой право требования должно переходить к цессионарию только в момент совершения уступки, а не после нарушения цедентом его обязательства. По мнению автора, квалификация обеспечительной цессии как условной сделки является неприемлемой, так как в качестве условия принимается неправомерное действие (правонарушение) - обстоятельство нарушения должником основного обязательства. В обоснование своей позиции исследователь сослался на классическую работу Б.Б. Черепахина по вопросу правопреемства, в которой известный цивилист указал, что "правопреемство не может быть непосредственным эффектом правонарушительного действия"74. Не подвергая сомнению приведенную цитату, все же позволим не согласиться с мнением М.В. Русакова о недопустимости цессии под условием нарушения должником основного обязательства. Действительно, правонарушение не может являться непосредственной причиной правопреемства, вместе с тем, в случае с цессией основанием для перехода прав является не отлагательное условие, а сделка (цессия), которая совершена под этим отлагательным условием. Указанный момент, на наш взгляд, имеет существенное значение, поскольку позволяет устранить подмену реального основания для правопреемства, а именно подмены договора уступки прав другими юридическими фактами, которые относятся к правопреемству весьма опосредованно. Если не различать это обстоятельство, то, например, в случае смерти наследодателя, наступившей в результате совершения преступления (убийства), нам придется признать невозможность наследования, поскольку получается, что оно, по логике
цитируемого автора, должно наступить в результате совершения преступления. Без сомнения согласиться с этим выводом нельзя, поскольку решающим условием для наследования является факт смерти наследодателя, а не обстоятельство, вызвавшее его смерть (т.е. убийство). По аналогии с этим примером соотносятся между собой цессия (основание правопреемства) и отлагательное условие (основание цессии). Таким образом, отлагательное условие, не являясь непосредственным основанием для правопреемства, может быть выражено в нарушении должником основного обязательства, соответственно является допустимой и конструкция обеспечительной уступки прав, совершенной под отлагательным условием.
Чиркова М. Указ. соч. С. 59.
275 Новицкий И.Б. Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 223-224; Гражданское право. Том 1. Учебник. Издание шестое, переработанное и дополненное / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.: ООО "ТК Велби", 2002. С. 629 (автор главы - М.В. Кротов).
Обеспечительная уступка прав отвечает необходимым признакам самостоятельного способа обеспечения обязательств. Цессия предусматривает имущественные последствия в форме перехода права требования от цедента к цессионарию. Имущественные последствия цессии носят акцессорный характер по отношению к основному обязательству. В литературе встречается и другая позиция. Например, М. Чиркова считает, что уступка права требования по своему характеру является абстрактным обеспечением, то есть оторванной от лежащего в ее основе требования. Продолжая мысль автора можно заключить, что абстрактная уступка права требования должна выполнять функцию независимого способа обеспечения обязательств. Следует признать, что современные цивилисты, как правило, различают цессию и лежащий в ее основании договор75, причем, большинство из них считают, что цессия является абстрактной сделкой76. В меньшей степени распространено мнение о каузальности уступки прав
