Переплетение церковной и придворной культуры

Византия, которой не существовало

Сегодня мы с вами поговорим об искусстве Византии и о его влиянии на искусство христианского мира. Я не преувеличиваю: действительно, на искусство христианского мира в течение целого тысячелетия, потому что влияние Византии невозможно сравнить ни с одной другой культурой, которая тоже, как любая культура, имела какие-то влияния. Масштабы этого влияния реально велики. Да и сама культура Византии тоже такое неисчерпаемое явление, которое до сих пор дает свои какие-то импульсы и отголоски.

Хотя начнем мы с того, что Византии не существовало. Вернее, не существовало государства с названием Византия. Это придумали, конечно, более поздние ренессансные и постренессансные исследователи, которые давали разные имена разным эпохам, в частности, даже стиль готика не назывался готикой, а только в Ренессанс его так назвали. Т.е. мы пользуемся терминами, которых не существовало.

А что же было на самом деле? Была Восточная Римская империя со столицей в Константинополе, император Константин основал новую столицу Римской империи на стыке Европы и Азии, чтобы действительно владеть всем миром. Восточная Римская империя, христианская империя существовала тысячу лет, с IV в. по 1453 год, когда ее разгромили турки-османы. Но мы не будем рассматривать целое тысячелетие, мы попробуем посмотреть на квинтэссенцию византийской культуры – на то храмовое искусство и то искусство, которое, собственно, и дало потом толчок для многих других стран, регионов и культур.

Творение оптика и математика

Начнем мы, конечно, с великолепной Софии. Все помнят, что послы князя Владимира, именно придя в Софию, поняли, что такое православная вера. И даже сегодня, когда мы стоим перед этим огромным храмом, окруженным минаретами, эта огромная глыба нас впечатляет. Естественно, когда его строил Юстиниан, никаких минаретов не было. Когда-то это был самый большой храм христианского мира.

Удивительная особенность этого храма – то, что его строили даже не архитекторы, а оптик и математик, и они так рассчитали это пространство, что оно внутри кажется больше, чем снаружи. Там все расступается, все пронизано светом. Там нет никакой тяжести, все стены пронизаны арками, поддерживающими колоннами и т.д.

А купол Софии, как говорили в Средневековье, подвешен золотыми цепями к небу. Создавалось впечатление в солнечную погоду – а в Константинополе, вообще в Средиземноморье солнечная погода 360 дней в году – что действительно эти 40 окон сливаются в единый поток. И вот этот великолепный храм, построенный по приказу Юстиниана Исидором из Милет и Амфимием из Тралл, двумя зодчими, оптиком и математиком, стал олицетворением византийской культуры – имперской, огромной, такой значимой, символически насыщенной.

Когда Юстиниан его построил, он даже воскликнул «Соломон, я превзошел тебя!». И, наверное, до строительства храма святого Петра в Риме это был самый огромный храм христианского мира и самый значительный по его мозаикам. Конечно, сегодня, после уже 500 лет турецкого ига, много разрушений претерпел этот храм и мы видим лишь остатки этой роскоши. Но они великолепны.

Например, нас встречает великолепная фигура Богоматери в конхе апсиды, которая написана сразу после утверждения иконопочитания, победы иконопочитателей над иконоборцами. В 850-х годах уже сделали, восстановили, что было до этого – мы не знаем, но, наверное, что-то было и до этого уже в храме Юстиниана. Во всяком случае, постиконоборческая эпоха здесь уже зафиксировала один из первых своих образов – это образ Богоматери, сидящей на престоле.

Для Византии этот образ, образ Царства Небесного, вообще храма как Царства Небесного… Как говорит наш современник, исследователь Алексей Лидов, «София – это пространственная икона Царства Небесного». Это создается целой режиссурой света, драматургией света. Но огромную роль играют и мозаики. Вот этот золотой мозаичный фон, который сияет все время, и дает возможность как бы действительно присутствовать в лучах Царства Божия. А образ Царства олицетворяется прежде всего Христом и Богоматерью. И вот на царском троне восседает Богоматерь, и на ней, как на троне, восседает младенец Христос. Ну, здесь можно даже сказать – отрок.

И окружают эту композицию две фигуры ангелов, архангелов, в одеждах византийских придворных. Вообще все в Византии, конечно, будет исходить из вот этой придворной культуры Константинополя и диктоваться ею. Даже вся иконография Христа и Богородицы будет иметь основой именно придворную культуру. И великолепие двора, и великолепие императорского храма… А он императорский, храм святой Софии, построенный императором Юстинианом, слава которого тоже долго держалась в Византии как основателя. Хотя основатель Константин, но великолепие Византии, конечно, придал Юстиниан. Все остальные императоры только поддерживали, развивали и т.д. И вот это великолепие царских одежд, великолепие царского сияния золота, конечно, будет навсегда олицетворять Византию.

Переплетение церковной и придворной культуры

Переплетение церковной и придворной культуры наиболее наглядно видно как раз в мозаиках этого храма. Сразу украсить такой огромный храм мозаиками было невозможно. Поэтому практически каждый император, или хотя бы через одного, старался внести в украшение этого храма свою лепту. Например, в Х веке в нартексе, в притворе этого храма выполнена замечательная мозаика, где тоже присутствуют и императоры, и Богородица, сидящая на престоле. Это императоры Константин и Юстиниан перед Богоматерью. Богоматерь в темно-синих одеждах восседает на престоле, а справа и слева стоят Константин, приносящий Богоматери и Христу град Константинополь, свой дар, и Юстиниан, который преподносит сам храм святой Софии.

Или, например, император Константин и императрица Зоя, стоящие перед троном Христа, восседающего с благословляющим жестом опять же на царском престоле и держащего в руках роскошное Евангелие. В руках императора и императрицы – тоже дары: хартия и символический мешочек с золотом. Интересно здесь как раз увидеть, насколько связаны были политическая и духовная жизнь Византии. Это тоже отражалось на искусстве. Потому что первоначально императрица Зоя была изображена с первым своим мужем, императором Иоанном. Но когда произошел дворцовый переворот и императрицу изгнали, император Иоанн разрушил эти императорские портреты. А мы помним, что традиция императорских портретов восходит еще к тому же Юстиниану. Мы их находим в Равенне, и мы говорили об этом. Так что это давняя традиция – императорские портреты перед Христом. Но когда императрица Зоя опять вернулась и вторым браком сочеталась с Константином Мономахом, художники изменили эти портреты: по приказу императрицы Зои снова восстановили ее портрет, а на месте уже опального Иоанна изобразили портрет императора Константина. Вот так менялся образ, который достаточно значим сегодня в искусстве Византии.

Или вот, например, другой портрет, где императрица Ирина с императором Иоанном Комнином перед Богородицей. Или император Лев Мудрый перед Христом – здесь он вообще коленопреклоненный перед ним. Т.е. вот несколько таких композиций, которые как раз показывают соединенность, сочлененность императорской жизни и церковной жизни, зеркальность этих иерархий – иерархии небесной, иерархии земной. Это для Византии было совершенно характерно. Но хочется обратить внимание на эстетический элемент, потому что он тоже ярко демонстрируется в мозаиках именно Софии Константинопольской.