Предисловие ко второму, исправленному изданию 14 страница

Я замечаю, что у Стейси и Ральфа покрасневшие глаза. Прежде чем мы рассаживаемся, они сообщают, что они сделали для сегодняшнего совещания.

Составить список просроченных заказов трудности не представило. Компьютер выбрал и рассортировал их по степени просроченности. Это была ерунда. На это даже часа не ушло. А вот потом им пришлось просмотреть списки материалов для каждого заказа и выбрать детали, проходящие через бутылочные горлышки. А затем они выясняли, есть ли в наличии материалы для производства этих деталей. На это ушла почти вся ночь.

Как Стейси утром сказала мне, этой ночью она впервые, действительно, оценила значение компьютера.

Перед каждым из нас лежит копия списка, написанного Ральфом от руки. В компьютерной распечатке шестьдесят семь пунктов: все просроченные нами заказы. Они расположены по степени их просроченности, начиная с самого большого до самого маленького количества просроченных дней.

Самая плачевная ситуация с заказом, который превышает срок исполнения, обещанный клиенту отделом маркетинга, на пятьдесят восемь дней. Самые благополучные в этом списке заказы, просроченные только на день, их три.

– Мы сделали кое-какую проверку, – говорит Ральф, – и выходит, что для почти девяноста процентов просроченных на настоящий момент заказов нужны детали, проходящие через одно или оба бутылочных горлышка. Из них около восьмидесяти пяти процентов застряли перед цехом сборки и ждут недостающих деталей для сборки и отправки.

– Определенно, что эти детали получают сейчас абсолютный приоритет, – говорю я обоим начальникам участков.

Ральф продолжает:

– Кроме этого, как для печей, так и для NCX-10 мы сделали список деталей, которые они должны обработать и в какой очередности по этому же принципу, начиная с деталей для наиболее просроченого заказа и так далее. Где-то через неделю компьютер уже сможет выдавать этот список сам, и нам больше не надо будет сидеть ночами.

– Фантастика, Ральф. Вы со Стейси сделали отличную работу, – хвалю я их. Потом поворачиваюсь к Тэду и Марио.

– А теперь, джентльмены, все, что от вас требуется, – это проследить, чтобы мастера начали с начала списка и двигались по списку вниз.

– Это несложно, – говорит Тэд. – Думаю, справимся.

– Вполне вероятно, кое-что придется поискать, – замечает Марио.

– Ну, так пересмотрите, что там в незавершенном производстве, – говорит Стейси. – В чем проблема?

Марио, нахмурившись, отвечает:

– Да проблем нет. Вы хотите, чтобы мы делали то, что в этом списке, так?

– Да, проще простого, – говорю я. – Это мое распоряжение. И ни один, ни другой из вас не должен делать ничего из того, чего в этом списке нет. Если экспедиторы начнут создавать вам проблемы, отправляйте их ко мне. И проследите, чтобы работа выполнялась именно в той очередности, в которой она указана в списке, что мы вам дали.

Тэд и Марио оба кивают.

Я поворачиваюсь к Стейси и говорю:

– Я надеюсь, ты понимаешь, насколько важно, чтобы экспедиторы не вмешивались в этот список приоритетов?

– Хорошо, – говорит Стейси, – только пообещай, что не будешь его менять из-за давления со стороны отдела маркетинга.

– Честное слово, – обещаю я. Потом обращаюсь к Тэду и Марио: – Я, на самом деле, надеюсь, что вы оба понимаете, что NCX-10 и термообработка – это самые важные операции на всем заводе. От того, насколько успешно вы справитесь с управлением этими операциями, может зависеть судьба всего завода.

– Сделаем все, что можно, – говорит Тэд.

– Можешь быть спокоен, они сделают, – добавляет Боб.

 

Сразу после окончания совещания я отправляюсь в отдел кадров на встречу с Майком О'Доннелом, местным председателем профсоюза. Когда я вхожу, мой начальник отдела кадров Скотт Долин сидит, сжимая подлокотники своего кресла так, что у него уже пальцы побелели, а О'Доннел почти кричит на него.

– В чем проблема? – спрашиваю я.

– Вы отлично знаете, в чем проблема, – в этих новых правилах по обеденному перерыву в цеху термообработки и для станка с ЧПУ – говорит мне в ответ О'Доннел. – Это нарушение договора. Посмотрите раздел семь, параграф четыре…

– Хорошо, хорошо, – говорю я, – подожди, Майк. Я думаю, нам пора ввести профсоюз в курс последних событий.

Все утро я описываю ему ситуацию, в которой оказался завод. Потом я рассказываю, что мы обнаружили, и объясняю, почему необходимы изменения.

Подводя итог, я говорю:

– Ты ведь сам понимаешь, что это затронет, самое большое, двадцать человек?

Он качает головой.

– Послушайте, я ценю, что вы решили попробовать объяснить ситуацию, – говорит он, – но у нас есть договор. Если мы сделаем отступление от чего-нибудь одного, то что вам стоит начать менять все, что вас не устраивает?

– Майк, – говорю я, – честно говоря, я не могу обещать, что нам больше не придется вводить новые изменения. В конце концов, на данный момент речь идет о рабочих местах. Я ведь не прошу снижения зарплаты или уступок по вопросу пособий. Я прошу гибкости. Нам нужно определенное пространство для маневра, чтобы провести изменения, которые дадут возможность заводу делать деньги. Или через несколько месяцев завод просто перестанет существовать.

– Очень смахивает на тактику запугивания, – замечает Майк, помолчав.

– Майк, все, что я могу сказать, – если вы хотите подождать пару месяцев, чтобы посмотреть, запугиваю я кого-нибудь или нет, будет уже поздно.

Какое-то время О'Доннел молчит. Наконец он заявляет:

– Мне нужно подумать, нам нужно посоветоваться, и все такое. Мы свяжемся с вами.

 

Утро закончилось, и я чувствую, что ждать я больше просто не в состоянии. Мне не терпится узнать, как работает наша новая система приоритетов. Я пытаюсь связаться с Бобом Донованом, но он где-то в цехах. Я решаю, что пойду и посмотрю сам.

Сначала я подхожу к NCX-10, однако там мне спросить не у кого. Поскольку станок автоматический, большинство времени он работает без того, чтобы за ним кто-нибудь присматривал. Проблема, однако, в том, что, когда я прихожу, этот чертов станок просто стоит. Он не работает, и никто не занимается переналадкой. Это выводит меня из себя.

Я отправляюсь на поиски Марио.

– Почему, черт возьми, станок не работает? – спрашиваю я.

Марио направляется к мастеру за выяснением. Наконец он возвращается.

– У нас нет материалов, – говорит он.

– Это как, у вас нет материалов? – рявкаю я. – А как тогда вы называете все эти горы железа, наваленные повсюду?

– Но вы же сами сказали, чтобы мы работали строго в соответствии со списком, – отвечает Марио.

– Ты хочешь сказать, что вы закончили все детали для просроченных заказов?

– Нет, они сделали две первые партии деталей, – объясняет Марио, – а для партии, идущей по списку третьей, материалов нигде среди ждущих обработки деталей не оказалось. Поэтому мы остановили станок до тех пор, пока они появятся.

Я готов его сейчас задушить.

– Это ведь именно то, что вы хотели, чтобы мы делали. Разве не так? – спрашивает Марио. – Вы хотели, чтобы мы делали только то, что в списке, и только в той очередности, как указано. Разве вы не так сказали?

– Да, – говорю я наконец, – я сказал именно так. А тебе не пришло в голову, что, если вы не можете делать какой-то один пункт в списке, вам нужно браться за следующий?

Марио беспомощно смотрит на меня.

– Ладно, так где эти чертовы материалы, которые вам сейчас нужны? – спрашиваю я.

– Понятия не имею, – отвечает он. – Они могут быть где угодно, тут с полдюжины возможных мест. Думаю, Боб Донован уже отправил кого-то на поиски.

– Ладно, значит так, – говорю я, – отправь наладчиков готовить станок к обработке следующей по списку детали, для которой у вас есть материалы. Эта бандура должна работать безостановочно.

– Да, сэр, – говорит Марио.

Кипя от бешенства, я возвращаюсь в офис, чтобы вызвать к себе Донована. Я хочу знать, в чем там дело. На полпути, проходя мимо токарных станков, я вижу как раз его. Он разговаривает с Отто, одним из мастеров. Не знаю, можно ли назвать его тон вежливым. Присутствие там Боба у Отто явно восторга не вызывает. Я останавливаюсь и жду, пока Боб закончит свою тираду и заметит меня. Это происходит практически тут же. Отто отходит и подзывает к себе механиков. Боб подходит ко мне.

– Уже знаешь, что делается? – спрашиваю я.

– Знаю, – отвечает он, – поэтому я и здесь.

– В чем проблема?

– Да нет никакой проблемы, – говорит он, – просто стандартная операционная процедура.

Оказывается, объясняет мне Боб, что детали, которые были нужны для NCX-10, пролежали здесь уже с неделю. Отто в это время работал с другими партиями деталей, а о значимости деталей для NCX-10 он просто не знал. Для него они ничем не отличались от других деталей, а судя по размеру партии, они и выглядели-то незначительно. Когда Боб пришел, там как раз шла обработка какой-то большой партии деталей, процесс был длительный, половина партии была еще не готова, и Отто не хотел останавливать работу… до тех пор, пока Донован не объяснил ему, что к чему.

– Черт, Ал, это то же самое, что и было, – говорит Боб. – Они только подготовили станок к одной работе, как оказались вынуждены прервать обработку на половине, чтобы мы могли закончить что-то другое. Это же то же самое, что и было!

– Подожди, – говорю я. – Давай немного подумаем.

– Да над чем тут думать? – трясет головой Боб.

– Давай просто посмотрим, – настаиваю я. – В чем состояла проблема?

– Детали не поступили на NCX-10. Таким образом, операторы не смогли запустить в обработку ту партию, которою должны были, – как заученную песню барабанит Боб.

– А причиной этому было то, что детали для бутылочного горлышка были задержаны этим не бутылочным горлышком, обрабатывающим детали, для другого не бутылочного голышка, – говорю я. – А теперь мы должны спросить себя, почему так случилось.

– Парень, что работает здесь, просто старался быть занятым делом, вот и все, – говорит Боб.

– Верно. Потому, что если бы он не был занят делом, то кто-нибудь, вроде тебя, явился бы и устроил ему взбучку, – говорю я.

– Это точно, потому что если бы я этого не сделал, то явился бы кто-нибудь, вроде тебя, и устроил бы взбучку мне, – продолжает Боб.

– Это без сомнений. И все же, несмотря на то, что этот парень был занят делом, он никак не способствовал продвижению к цели, – говорю я.

– Ну…

– Боб, это так! Посмотри. – Я показываю на детали, предназначенные для NCX-10. – Эти детали нужны нам сейчас, а не завтра. А детали для не бутылочных горлышек могут понадобиться нам через недели или месяцы, если они вообще будут нам когда-нибудь нужны. Таким образом, продолжая обрабатывать детали для не бутылочных горлышек, этот парень, по сути дела, мешал нам отправить заказ и получить деньги.

– Но как он мог знать? – замечает Боб.

– Вот именно. Он не мог определить, какая партия деталей имела значение, а какая нет, – говорю я. – А почему?

– Ему никто не сказал.

– До тех пор, пока не появился ты, – продолжаю я. – Но ты же не можешь быть повсюду, значит, такая ситуация повторится. Нам надо подумать, как можно сообщить всем на заводе, какие из деталей имеют первоочередное значение.

– Выходит, нам нужна какая-то система, – подводит итог Боб.

– Именно. Пошли, подумаем, как это сделать. С этой ерундой надо заканчивать, – говорю я. – Но, прежде всего необходимо, чтобы те, кто обслуживают бутылочные горлышки, твердо уяснили, что партии должны обрабатываться по списку, исходя из первоочередности.

Боб еще раз, для подстраховки, повторяет Отто, что должно быть сделано с деталями, и после этого мы с ним отправляемся к бутылочным горлышкам.

Когда мы наконец возвращаемся в офис, по его лицу я вижу, что то, что произошло, не дает ему покоя.

– Что-то не так, Боб? Ты выглядишь так, как будто не очень-то веришь в эту затею, – говорю я.

– Ал, что же это будет, если мы постоянно будем прерывать процесс для того, чтобы запускать детали для бутылочных горлышек? – спрашивает он.

– Это позволит нам не допускать простоев в бутылочных горлышках, – отвечаю я.

– И что тогда будет с затратами в 98 процентах остальных рабочих центров? – интересуется он.

– Это пусть тебя пока не тревожит. Главное, обеспечь, чтобы бутылочные горлышки работали бесперебойно, – говорю я ему. – Я уверен, что то, что ты сделал, было правильно. А ты разве не уверен?

– Может быть, то, что я сделал, и было правильно, – отвечает он, – но чтобы сделать это, я был вынужден нарушить все правила.

– Тогда надо менять правила, – твердо говорю я. – И возможно, эти правила вообще неверны. Ты знаешь сам: нам постоянно приходилось прерывать процесс для того, чтобы протолкнуть горящий заказ. Разница между тем, что было, и тем, что мы делаем сейчас, только в том, что мы делаем это до того, как ситуация станет экстремальной. Мы должны верить в то, что мы делаем.

Боб кивает, соглашаясь со мной. Но я знаю: убедить его смогут только доказательства. Да и меня, наверное, тоже, если уж начистоту.

 

Проходит несколько дней, в течение которых мы разрабатываем систему для того, чтобы исправить положение. И вот, в восемь утра в пятницу, перед началом первой смены, я сижу в заводском кафетерии, наблюдая, как оно заполняется работниками завода. Рядом со мной сидит Боб Донован.

После того случая несколько дней назад я решил, что будет правильнее, если как можно больше работников будут знать о существовании бутылочных горлышек и о том, насколько они важны. И сегодня мы проводим пятнадцатиминутные собрания со всеми работниками завода, как с мастерами, так и с почасовыми рабочими. После обеда такое же собрание мы проведем со второй сменой, и сегодня поздно вечером я буду встречаться с третьей сменой. Когда все собираются, я поднимаюсь и начинаю свою речь.

– Вы все знаете, что в последнее время дела на заводе идут неважно. Но вы еще не знаете, что мы намерены изменить ситуацию, – объявляю я. – Сегодня мы пригласили вас на собрание, чтобы познакомить с новой системой работы, системой, которая, как мы считаем, сможет повысить производительность завода. Сейчас я хочу кратко объяснить, что привело нас к решению разработать эту новую систему. А затем Боб Донован расскажет, как она работает.

Пятнадцать минут, которые мы отвели на собрание, не позволяют нам вдаваться в подробности. Но, используя аналогию с песочными часами, я кратко объясняю, что такое бутылочное горлышко и почему мы должны дать приоритет деталям, которые по своему технологическому маршруту должны пройти через термообработку и NCX-10.

То, на что у меня нет времени объяснить сейчас, появится в специальной газете, которая будет выходить вместо прежней рабочей газеты и в которой будет сообщаться о дальнейших изменениях и работе новой системы.

Потом я передаю микрофон Доновану, и он рассказывает, каким образом будет работать система приоритетов при обработке материалов так, чтобы все знали, какие именно материалы должны запускаться в обработку.

– К концу сегодняшнего дня все незавершенное производство, находящееся в цехах, будет помечено ярлыками с номерами, – объявляет он и предъявляет для всеобщего обозрения несколько ярлыков. – Ярлыки будут двух цветов: красного или зеленого. Красный ярлык означает, что эта партия имеет первоочередной приоритет. Красные ярлыки крепятся на все материалы, которым требуется обработка в бутылочном горлышке. Партии, помеченные красным ярлыком, должны запускаться в обработку немедленно по их прибытии на ваше рабочее место.

Боб объясняет, что такое «немедленно по их прибытии». Если рабочий в этот момент обрабатывает что-то другое, он может закончить то, что он делает, при условии, что на это не уйдет больше, чем полчаса. Партии, помеченные красными ярлыками, должны без каких-либо исключений запускаться в обработку не позже, чем через час после их прибытия.

– Если вы в середине переналадки, немедленно оставляйте ее и готовьте станок для «красных» деталей. После того, как вы закончите детали для бутылочного горлышка, возвращайтесь к тому, чем занимались до этого. Теперь о зеленых ярлыках. Если вам приходится выбирать между деталями, помеченными зеленым ярлыком или красным ярлыком, первыми запускайте в обработку детали с красным ярлыком. Пока зелеными ярлыками будет помечено большинство незавершенного производства. Несмотря на это, вы работаете с «зелеными» заказами, только если у вас в очереди нет «красных». Это что касается приоритета, обозначенного цветами. А что делать, если вы получите две партии одного цвета? На каждом ярлыке будет стоять номер. Вы должны начинать обработку партии, на ярлыке которой стоит меньший по порядку номер.

Донован объясняет еще кое-какие детали, отвечает на пару вопросов, после чего я подвожу итог.

– Это собрание было моей идей. Я решил оторвать вас от рабочих мест, потому что я хотел, чтобы вы все одновременно узнали о том, что мы делаем, и чтобы вы лучше поняли, что происходит сейчас на заводе, и я надеюсь на это. Но была еще одна причина. Я знаю, что большинство из вас уже в течение долгого времени не получало никаких хороших новостей о положении завода. То, что вы услышали сегодня, – это только начало. И все же, будущее нашего завода, как и отсутствие угрозы вашим рабочим местам, будет обеспечено только тогда, когда мы опять начнем делать деньги. Самое важное, что вы можете сейчас сделать, – это работать вместе с нами… и все вместе мы должны сделать так, чтобы завод работал.

 

Ближе к вечеру у меня в кабинете звонит телефон.

– Добрый день. Это О'Доннел. Можете утверждать новые правила по перерывам на обед и кофе. Мы не будем выступать против.

Я сообщаю эти новости Доновану. Вот такими маленькими победами и завершается эта неделя.

 

В 7.29 вечера в субботу я паркую вымытый, отполированный и вычищенный пылесосом «Бьюик» у дверей Барнеттов. С переднего сиденья я беру букет цветов, выбираюсь из машины и иду через лужайку к дому. На мне приличествующий случаю новый с иголочки костюм. Ровно в 7.30 я нажимаю кнопку звонка.

Джули открывает дверь.

– Отлично выглядишь! – говорит мне она.

– Ты тоже, – отвечаю я.

Так оно и есть.

Несколько неловких минут разговора с ее родителями. Мистер Барнетт интересуется, как идут дела на заводе. Я отвечаю, что дела, кажется, пошли на лад, и в двух словах рассказываю о новой системе приоритетов, и какое значение это имеет для NCX-10 и термообработки. Родители Джули смотрят на меня без всякого выражения на лицах.

– Ну что, пошли? – говорит Джули.

Шутливо я обращаюсь к ее матери:

– Я приведу ее домой к десяти часам.

– Хорошо, – отвечает миссис Барнетт. – Мы будем ждать.

 

Глава 22

 

– Что-то получается, – сообщает Ральф.

– Держите! – говорит Ральф.

– Неплохо, – замечает Стейси.

– Неплохо?! Да это намного лучше, чем просто неплохо, – заявляет Боб.

– Мы точно делаем то, что надо, – говорит Стейси.

– Да, но этого недостаточно, – бормочу себе под нос я.

Прошла неделя. Мы собрались у компьютерного терминала в конференц-зале. Ральф только что распечатал список просроченных заказов, которые мы отправили на прошлой неделе.

– Недостаточно? По крайней мере, это прогресс, – заявляет Стейси. – На прошлой неделе мы отправили двенадцать заказов. Для нашего завода это совсем неплохо. И к тому же, это были самые просроченные заказы.

– Кстати, самый неблагополучный на сегодняшний день заказ просрочен только на сорок четыре дня, – замечает Ральф. – А было, если помнишь, пятьдесят восемь.

– Порядок! – говорит Донован.

Я отхожу к столу и сажусь.

Их энтузиазм в чем-то оправдан. Эта новая система с ярлыками, указывающими на приоритетность и технологические маршруты партий, работает довольно неплохо. Бутылочные горлышки получают нужные детали своевременно. Собственно говоря, горы скопившегося незавершенного производства перед ними даже увеличились. После обработки в бутылочных горлышках детали с красным ярлыком добираются теперь до сборочного цеха быстрее. Мы как будто проложили через весь завод «экспресс-полосу» для деталей, проходящих через бутылочные горлышки.

После того, как мы стали проводить контроль качества перед бутылочными горлышками, выяснилось, что около пяти процентов деталей для NCX-10 и семи процентов деталей для термообработки не соответствовали стандартам качества. Если этот процент останется неизменным в будущем, мы выиграем это время для создания дополнительного протока.

Кроме того, вступило в силу положение о том, чтобы бутылочные горлышки обеспечивались операторами на время обеденного перерыва. Что мы выиграли там, мы не знаем, потому что не знаем, что мы там теряли до этого. По крайней мере, мы делаем сейчас то, что надо. Однако я знаю, что временами NCX-10 простаивает, и не из-за того, что кто-то ушел на перерыв. Донован должен разобраться, в чем там причина.

Сочетание всех этих предпринятых нами действий позволило нам отправить самые неблагополучные заказы, и количество отправленных заказов было больше, чем обычно. И все же я знаю: мы движемся недостаточно быстро. Несколько недель назад мы чуть тащились, сейчас мы идем шагом, а нам нужно бежать трусцой.

Я бросаю взгляд в сторону терминала по обработке данных и вижу, что все смотрят на меня.

– Послушайте… Я знаю, мы движемся в верном направлении, – начинаю я. – Но нам надо ускорить процесс. То, что мы отправили двенадцать заказов на прошлой неделе, – это очень хорошо. Но у нас появляются новые просроченные заказы. Их не так много, могу уверить вас, и все же мы должны работать лучше. У нас не должно быть ни одного просроченного заказа.

Они отходят от терминала и садятся за стол рядом со мной. Боб Донован начинает излагать, какие планируются улучшения того, что мы уже сделали.

– Боб, – говорю я, – это все отлично, но это даст незначительное улучшение. Что у нас с другими рекомендациями, которые дал Иона?

Боб смотрит в сторону.

– Ну… мы рассматриваем их, – говорит он.

– Я хочу, чтобы к совещанию в среду ты подготовил для нас рекомендации по разгрузке бутылочных горлышек.

Боб кивает, но ничего не говорит.

– Ты сможешь это сделать? – спрашиваю я.

– Чего бы это мне ни стоило, – отвечает он.

После обеда я встречаюсь у себя в кабинете с Элроем Лангстоном, нашим менеджером отдела контроля качества, и Барбарой Пенн, которая занимается связями с работниками. Барбара пишет материалы для заводской газеты, которая сейчас объясняет причины проведения перемен на заводе. На прошлой неделе мы распространили первый выпуск. Сейчас я пригласил ее вместе с Лангстоном, чтобы она занялась новым проектом.

После того как детали выходят из бутылочного горлышка, они практически ничем не отличаются от деталей, входящих в бутылочное горлышко. И только в некоторых случаях при близком рассмотрении тренированный глаз может заметить различие. Вопрос стоит в том, как сделать, чтобы работники без труда могли различить уже обработанные и еще не обработанные бутылочным горлышком детали, и как обеспечить, чтобы на операциях после бутылочного горлышка рабочие так обращались с деталями, чтобы большинство из них доходило до конечной сборки и отправки без потери качества. И вот Лангстон и Пенн сидят у меня в кабинете и излагают свои идеи.

– Для начала у нас уже есть красные ярлыки, – говорит Пенн, – которые говорят о том, что эти детали проходят через бутылочное горлышко. Что нам сейчас нужно – это какой-то простой способ выделить детали, которые надо обрабатывать с особой аккуратностью, так, как если бы это было золото.

– Уместное в данном случае сравнение, – замечаю я.

– А что, если просто наклеить на ярлыки желтую полоску после того, как детали пройдут через бутылочное горлышко, – продолжает Пенн. – Это будет знаком для рабочих, что с данными деталями нужно обращаться, как с золотом. В довершение к этому я проведу внутреннюю информационную кампанию, чтобы все знали, что означает эта полоска. В качестве средств информации мы можем использовать доску объявлений и написать сообщения, которые мастера зачитают почасовым рабочим; может быть, имеет смысл сделать плакат и повесить его на заводе и так далее.

– При условии, что наклейка этой полоски не будет задерживать работу бутылочных горлышек, это звучит неплохо, – говорю я.

– Уверен, можно придумать, как это сделать, не мешая их работе, – говорит Лангстон.

– Отлично, – подвожу итог я. – Только вот что меня волнует: не хотелось бы, чтобы это просто превратилось в очередную шумную кампанию.

– Это совершенно понятно, – отвечает Лангстон с улыбкой. – Мы сейчас систематически определяем причины сбоя в качестве при обработке в бутылочном горлышке и на последующих операциях. Как только мы будем знать, что требует особого внимания, мы разработаем специальные процедуры для деталей, проходящих через бутылочные горлышки, и для процессов по их технологическим маршрутам. И как только они будут приняты, мы проведем специальный курс занятий с рабочими, чтобы обучить их этим процедурам. Но на это, естественно, уйдет какое-то время. А пока мы требуем, чтобы в бутылочных горлышках проводилась двойная проверка на аккуратность в рамках существующих процедур.

Мы обсуждаем это еще несколько минут, и в общем, по моему мнению, все их идеи звучат здраво. Я говорю, чтобы они запускали это все на полный ход и держали меня в курсе.

– Отличная работа! – говорю я им, когда они поднимаются, чтобы уйти. – Кстати, Рой, я думал, что Боб Донован тоже должен был присутствовать на этом совещании.

– Да его эти дни вообще трудно поймать, – отвечает Лангстон. Но я ему вкратце изложу, о чем мы тут говорили.

Тут раздается телефонный звонок. Одной рукой я тянусь снять трубку, а другой машу «До свидания» Лангстону и Пенн, выходящим из кабинета.

– Привет, это Донован.

– Не поздновато звонишь, чтобы сообщить, что заболел? – интересуюсь я. – Не знаешь, что ли, что было совещание?

Это его не смущает.

– Ал, у меня для тебя кое-что есть! – объявляет он. – Есть время на небольшую прогулку?

– Найду. Что там такое?

– Да… я тебе объясню, когда подойдешь, – не отвечает на мой вопрос Боб. – Я на разгрузочной площадке.

Я отправляюсь на площадку. Боб там, он стоит и машет мне рукой, как будто без этого я мог бы его не заметить, что совершенно немыслимо. К площадке подогнан для разгрузки грузовик с плоской передвижной платформой. Посредине платформы стоит какой-то громоздкий объект, покрытый серым брезентом и обвязанный веревками. Двое рабочих возятся с мостовым краном, чтобы вытащить эту штуку из грузовика. Как раз, когда я подхожу к Бобу, они начинают ее поднимать. Он подносит руки рупором ко рту.

– Потише там! – кричит он им, наблюдая за тем, как эта большая серая штука раскачивается в воздухе.

Кран медленно переносит ее из грузовика и осторожно опускает на бетонный пол. Рабочие отпускают подъемные цепи, и Боб велит им снять веревки.

– Через минуту будет готово, – уверяет меня Боб.

Я терпеливо жду, Боб все же не может удержаться, чтобы самому не приложить к этому руку.

Наконец все веревки развязаны, Донован берется за брезент и с явным удовольствием срывает его, представляя на всеобщее обозрение то, что под ним скрывается.

– Тум-пум-пу-рум-пу-рум-пу-рум! – провозглашает он, отступая и указывая на то, что оказывается образцом самого древнего оборудования, которое мне когда-либо доводилось видеть.

– Это еще что? – спрашиваю я.

– Это «Змегма», – говорит он.

Он берет тряпку и начинает вытирать смазку.

– Их больше не производят, – объясняет он.

– Очень рад это слышать, – отвечаю я.

– Ал, – говорит он, – эта «Змегма» именно то, что нам надо!

– Похоже, она была произведением искусства 1942 года. Какой нам с нее прок?

– Ну, я не могу не признать, что ее никак нельзя сравнить с NCX-10. Но если взять эту малышку, – говорит он, поглаживая «Змегму», – и один из тех «Скрумейстеров», – показывает он на один из станков, стоящих невдалеке, – и вон тот станок в углу, вместе они могут делать то, что делает NCX-10.

Я смотрю на эти станки. Все они устарели и уже какое-то время не эксплуатируются. Я подхожу к «Змегме», чтобы поближе рассмотреть ее.

– Это, должно быть, один из тех станков, которые, как ты сказал Ионе, мы продали, чтобы освободить место под склад, – говорю я.

– Точно, – подтверждает Боб.

– Да это же, по сути дела, антиквариат, да и те тоже, – говорю я, имея в виду те другие станки. – Ты уверен, что они могут нам дать приемлемое качество?

– Ну, это не автоматизированное оборудование, так что, учитывая большую возможность ошибки при обработке оператором, уровень погрешностей может оказаться несколько выше, – говорит Боб. – Но, если тебе нужна мощность, это самый быстрый способ ее получить.

Я улыбаюсь.

– А дела налаживаются! Где ты ее откопал?

– Позвонил сегодня утром приятелю, он работает на нашем заводе в Сауф Энд, – начинает рассказывать Боб. – У них оказалась парочка таких станков. Мой приятель сказал, что им эти станки не нужны и что он без всяких проблем расстанется с одним из них. Так что я прихватил парня из отдела техобслуживания и мы подъехали туда посмотреть.

– И во что это нам обошлось? – спрашиваю я.

– Оплата за аренду грузовика для доставки сюда, – отвечает Боб. – Этот парень из Сауф Энда сказал, чтобы мы забирали ее просто так. Он просто спишет ее. Со всей бумажной волокитой, с которой ему пришлось бы возиться при оформлении продажи, ему было проще отдать просто так.