Высшие боги восточных славян

Задание № 2 по дисциплине «Народная художественная культура»

(необходимо выполнить до 12 апреля)

для студентов 2 курса специальности НХТ по виду Театральное творчество, Этнохудожественное творчество, Хореографическое творчество

 

1. Изучаем следующие темы: «Высшие боги восточных славян», «Силы природы» (приложение 1, 2).

2. Заполняем тест по данным темам:

 

1. Укажите имена Высших богов восточных славян:

А) Мокошь

Б) Велес

В) Зевс

Г) Аполлон

Д) Перун

 

2. Назовите Силы природы:

А) земля

Б) дождь

В) вода

Г) купало

Д) ураган

 

3. Инструкция. О каких богах в приведенных ниже цитатах идет речь. Впишите правильный ответ.

А) _________ был покро­вителем хозяйства, и прежде всего скотоводства. У славян, как и у многих других народов, скот наряду с хлебом был символом плодородия и богатства, важной частью торговли. О состоя­тельности человека судили по количеству скота, которым он владел. Поэтому «скотий бог» был одновременно богом торговли и богатства.

Б) __________ был божеством солнца, подателем тепла и света, а значит, и всего земного благополучия.

В) Женщины поклонялись __________, тайно собираясь вместе, а руководили ими по­священные жрицы, которых христианские книж­ники называли «бабами-идоломолицами» (то есть молящимися идолам).

        Г) Связанные с ним поверья о боге-громовнике, управляющем грозой и молниями, были перенесены на свято­го Илью-пророка, который стал своеобразным христианским «заместителем» ____________.

Д) В разных летописях _________ называ­ли то Сеймаркелом, а то и вовсе разделяли его имя на две части, именуя Симом и Реглом («и веруют и в Сима, и в Регла, и в Мо- кошь», — сказано в рукописи XIV века «Слово не­коего Христолюбца и ревнителя по правой вере»).

 

4. Какие запреты использовали восточные славяне по отношению к воде:

А) нельзя стирать и полоскать белье

       Б) нельзя пить непочатую воду

В) нельзя плевать в воду

Г) нельзя ругать воду

Д) нельзя расчищать заброшенные колодцы и источники

 

5. Инструкция. О каких обрядах идет речь в приведенных ниже цитатах. Впишите правильный ответ.

  А) Нужно было «накормить» колодец - в него бросали горшок с борщом (который принято было красть у соседей), а также хлеб, соль, чеснок, лук, капусту и даже цветы.

   Б) В этот день принято было выходить в поле до восхода солнца, кататься с боку на бок по полю и кувыркаться попарно — па­рень с девушкой, чтобы после свадьбы они были счастливы в супружестве.

  В) Если возникал спор, где должна про­ходить граница между земельными наделами, один из спорящих клал на голову или за пазуху кусок земли и произносил: «Пускай эта земля меня задавит, если я пойду неладно!» После чего он шел туда, где, по его мнению, должна про­ходить граница. Все были уверены, что, если человек лжет, земля его задавит.

  Г) В 1636 году нижегородские священники жаловались митро­политу на «несознательность» своих прихожан, сохраняющих языческие обычаи. В четверг на седьмой неделе после праздника Пасхи (такой четверг назывался Семик — от слова «семь») «собираются жены и девицы под древа, под бе­резы, и приносят, яко жертвы, пироги и каши и яичницы и, поклоняясь березам, учнут песни сатанинския пети и дланями плескати»

  Д) Люди верили, что это следы Богородицы или наиболее почитаемых святых — Параскевы Пятницы, Николая-угодника, Серафима Саровского, которые отдыхали или молились на этих камнях, вставали на них, и на камне отпечатался след их стопы.

  Е) Все верили, что в этот день цветы и растения обладают чудесными, целительными свойствами. Самое раннее описание сбора трав можно прочитать в послании настоятеля одного из псковских монастырей ростовскому кня­зю Дмитрию Владимировичу за 1505 год. В нем говорится, что женщины — «жены-чаровницы» в эту ночь собирают травы и корни в полях и лугах, произносят заговоры «на пагубу челове­кам и скотам».

 

6. Функции каких языческих богов приняли на себя христианские святые. (Правильные ответы укажите цифрами).

А) святой Власий

Б) святой Илья-пророк

В) Параскева Пятница

 

1) функции Мокоши

2) функции Велеса

3) функции Перуна

 

7. Определите функции и сферу покровительства славянских богов. (Правильные ответы укажите цифрами).

А) Перун

Б) Волос (Велес)

В) Хорс- Дважьбог

Г) Мокошь

Д) Стрибог

Е) Сварог

1) Покровитель семейного благополучия, рождения детей и всех типичных женских занятий, а особенно прядения и ткачества, заведовала также подземной частью мира и источниками воды.

2) Божеством солнца, податель тепла и света, а значит, и всего земного благополучия

3) Бог грома и молнии, покровитель княжеской дружины

4) «Скотий бог» был одновременно богом торговли и богатства

5) Это божество огня, отец Солнца-Дажьбога

6) Этот бог раздавал, распределял на земле благо, которое приносил людям Дажьбог и божество ветра.

 

Приложение 1

ВЫСШИЕ  БОГИ  ВОСТОЧНЫХ  СЛАВЯН

В 988 году нашей эры киевский князь Вла­димир установил в Древней Руси христианство. А до этого восточные славяне были язычниками. -Это означало, что они верили не в единого Бога, а зо множество самых разных богов, стоявших на самой высшей ступеньке языческой религиозной системы. Боги наделялись наиболее важными функциями и считались самыми могуществен­ными и сильными изо всех языческих божеств и духов. Славянское слово бог первоначально означало не только божество, но и богатство, долю, счастье, благо. Это слово восходит к древ­нему корню, имевшему значение «наделяющий долей, счастьем». Например, слово богатый первоначально означало «наделенный хорошей долей», а убогий — «лишенный доли». Во мно­гих современных славянских языках название главной человеческой пищи — хлеба восходят к слову бог (например белорусское слово збожжа — «зерно»).

В первые века нашей эры в сочинениях рим­ских и византийских историков на древнегре­ческом и латинском языках стали появляться сведения о славянах, о том, что у них к этому времени стали складываться представления о многих богах, каждый из которых покровитель­ствовал разным видам человеческой деятельности: государственной, хозяйственной, военной, семей­ной. Представления о единой системе богов не были еще окончательно сформированы, поэтому сферы их покровительства нередко смешивались: разные боги могли «отвечать» за одну и ту же сферу человеческой жизни. В Древней Руси, объ­единившей земли восточных славян в единое государство, известно два крупных религиозных центра, где складывались свои представления о богах. Это южные земли во главе с Киевом и северные земли во главе с Великим Новгоро­дом. Кроме того, в разных местностях верили и в своих богов и божков, но вера в местных божеств не распространялась на все восточно­славянские земли.

От воли богов зависели жизнь и благополу­чие человека. Поэтому их старались задобрить: для них устраивали святилища, в их честь уста­навливали идолы, поклонялись и приносили жертвы. Арабский путешественник X века Ибн Фадлан, встречавшийся с древнерусскими куп­цами в Византии, в своих воспоминаниях расска­зывал, что они кланялись идолам и приносили им еду и напитки, прося послать им хороших покупателей. Если удавалось выгодно продать товар, то в дар идолам убивали быков и овец, часть мяса отдавали бедным, а часть клали перед истуканами. Представить себе, как выглядели подобные истуканы, можно на примере Збручского идола, найденного в XIX веке в реке Збруч, на территории Украины. Он представляет собой четырехгранный каменный столб, на каждой грани которого вырезано изображение мужчи­ны в высокой шапке, олицетворявшее какое-то неизвестное нам божество.

В древнерусских летописях и книгах, облича­ющих языческие суеверия, мы встречаем набор имен высших божеств, которым поклонялись вос­точные славяне. В них упоминаются имена богов, идолы которых древнерусский князь Владимир поставил в Киеве в 980 году, всего за восемь лет до принятия христианства. Об этом событии говорит Нестор-летописец в важнейшей древнерусской ле­тописи «Повесть временных лет»: «И начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил кумиры на холме вне двора теремного. Перуна деревянного, а голову его серебряную, а ус золотой, и Хорса Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь и приносил им жертвы, называя их богами... и приносил жертвы бесам».

Перун, Хорс-Дажьбог, Стрибог, Симаргл и Мокошь... Как выглядели эти кумиры? Ведь только про Перуна Нестор говорит, что у него была серебряная голова и золотые усы. И поче­му у одного из богов было целых два имени — Хоре и Дажьбог? Большинство из этих имен нам сейчас не только не известны, но и кажутся какими-то странными и непонятными. Странны­ми некоторые имена казались и древнерусским книжникам. Они их искажали и писали каждый раз по-разному, особенно в более позднюю эпоху, когда имена языческих богов стали забываться. Например, Хорса в летописях называли то Гурсом, то Турком. А имя Симаргла и вовсе разделили на две половины и называли Симом и Реглом.

Почему же так происходило? Неужели древ­нерусские летописцы были такими безграмотны­ми? А может быть, князь Владимир, выставляя изображения этих богов на холме вблизи своего терема, вовсе и не стремился выразить настоящие народные верования? Может быть, он решал этим какие-то свои политические и государственные задачи? И вместе с богами, в которых действи­тельно верили в Древней Руси, он зачем-то по­ставил идолы таких богов, про которых славяне ничего не знали?

Как полагают ученые, только часть из упомя­нутых Нестором-летописцем богов действительно была известна всем восточным славянам и играла в их верованиях значительную роль — это Пе­рун и Мокошь, вероятно, в меньшей степени — Дажьбог и Стрибог. Возможно, остальные боги относятся к верованиям неславянских народов, проживавших на территории Киева и Древней Руси. Кроме того, был еще один бог, очень важ­ный для жителей Древней Руси, но почему-то не упомянутый в летописи в общем списке богов. Звали его Волос или Велес.

Поговорим сначала о тех божествах, в которых действительно верили наши предки-язычники. А потом постараемся понять, откуда взялись остальные, которых князь Владимир поставил на холме перед своим теремом.

Перун

Ясный летний день, светит солнце, поют пти­цы, порхают бабочки. Вдруг на небе появляется тяжелая грозовая туча. Она закрывает собой все небо. Птицы испуганно смолкают, бабочки пря­чутся под листья. И вот уже начинается гроза: сверкают молнии, гремит гром. Белорусские и украинские крестьяне, видя, как небо разреза­ют отблески молний, наверняка говорили: «Это Перун нечистика бьет». И даже рассказывали быличку про то, как черт спорил-препирался со святым Ильей-пророком.

Илья-пророк говорит черту: «Я тебя убью».

А черт ему в ответ: «Как же ты меня убьешь?

Ведь я спрячусь!» — «Куда?» — «Под коня». —

«А я коня убью и тебя убью!» — «А я под избу спрячусь!» — «А я избу спалю и тебя убью». — «А я под дерево спрячусь, там ты меня не най­дешь!» — «А я дерево разобью и тебя убью!» — «А я под камень спрячусь!» — «А я камень ра­зобью и тебя убью!» — «Ну тогда я спрячусь в, воду, под корч, под колоду!» — «Вот там и сиди, там тебе место», — ответил Илья-пророк.

Согласно некоторым вариантам этой былички, вместо Ильи-пророка сам Господь Бог молниями побивает чертей. Поэтому в народе верили, что во время грозы все черти (нечистики) прячутся кто куда — кто под дерево, кто под камень, но Илья- пророк огненными стрелами молний всюду их достает. Современные белорусы молнию называют словом перун, а украинцы этим словом называют гром. Поэтому выражение «Перун нечистика бьет» по-украински и по-белорусски означает, что гром и молния уничтожают нечистую силу.

Молнии раньше представляли в виде узких ка­менных стрел, поэтому продолговатые узкие кам­ни, которые иногда находят в старых курганах, в Белоруссии также называли перунами, считая их упавшими на землю молниями. В русском языке слово перун со значением «гром, молния» было из­вестно до XVIII века. В языческой древности это слово означало верховное божество славян — бога грома и молнии Перуна. А в XIX—XX веках вери­ли, что Илья-пророк (или Господь Бог) посылает во время грозы на землю огненные стрелы молний. Но славяне-язычники считали, что это делает Перун.

Перуна, наиболее известного бога восточных славян, Нестор-летописец первым упоминает в списке древнерусских богов. Его главенствующую роль среди других богов подтверждают и античные авторы. Например, византийский историк Прокопий Кесарийский, живший в VI веке, писал: «Славя­не считают, что один из богов — создатель мол­нии — есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных». Это означало, что у восточных славян к X веку начинала складываться общая система богов, объ­единяемая вокруг одного центрального божест­ва — Перуна, который обитает на небе и повелевает небесным огнем. Его оружие — молнии, которые он посылает на землю, отчего образуется гроза. Из дней недели Перуну был посвящен четверг, из животных — конь, а из деревьев — дуб.

Перун был богом войны, и поэтому его покровительство распространялось на княжескую дружину. Когда русские воины в 971 году заклю­чали договор с Византией, то «по русскому закону клялись оружием своим и Перуном, богом своим» (Лаврентьевская летопись за 971 год).

Идол Перуна стоял на холме в Киеве еще задолго до времени князя Владимира. К нему приходили русские князья и приносили в дар свое оружие, щиты и золото. Об этом свидетельствует «Повесть временных лет» за 945 год. А в Новгороде идол Перуна установил Добрыня, дядя князя Владими­ра. Он устроил над рекой специальное святилище Перынь, посвященное Перуну. Его существование подтверждается современными археологически­ми раскопками. Святилище было в виде круглой площадки, в центре которой возвышался идол, а по краям горело восемь костров. Память об этом святилище сохранялась в народе вплоть до XVII века. Голштинский путешественник Адам Олеарий, посетивший Россию в 1654 году, рас­сказывает: «Новгородцы, когда были еще языч­никами, имели идола, называвшегося Перуном, то есть богом огня, ибо русские огонь называют „перун". И на том месте, где стоял этот их идол,

построен монастырь, названный Перунским мо­настырем. Божество это имело вид человека с кремнем в руке, похожим на громовую стрелу (молнию) или луч. В знак поклонения этому бо­жеству содержали неугасимый ни днем ни ночью огонь, раскладываемый из дубового леса. И если служитель допускал огонь потухнуть, то нака­зывался смертью».

 

После принятия христианства культ Перуна как наиболее важного языческого божества подверг­ся сокрушительному искоренению. Как известно из «Повести временных лет», принявший креще­ние князь Владимир повелел привязать киевский идол Перуна к конским хвостам и скинуть с горы. В Киеве на холме, где раньше стоял Перун, князь Владимир повелел построить церковь в честь святого Василия (поскольку при крещении князь Владимир получил христианское имя Василий).

Новгородцы, приняв крещение, разорили свя­тилище Перынь, а стоявший там идол протащили по грязи, разрубили на части и бросили в реку Волхов. Когда же кусок идола прибило волной к берегу, один из новгородцев оттолкнул его шес­том и сказал: «Ты, Перунище, досыта ел и пил, а теперь плыви прочь». На месте новгородской Перыни был воздвигнут Перынский скит с цер­ковью Рождества Богородицы.

С течением времени официальный культ Пе­руна исчез из народной памяти. Но связанные с ним поверья о боге-громовнике, управляющем грозой и молниями, были перенесены на свято­го Илью-пророка, который стал своеобразным христианским «заместителем» Перуна. Восточные славяне и в XX веке считали, что если гремит гром, то это Илья-пророк на колеснице разъезжает по небу и мечет на землю огненные стрелы — молнии.

Ранее была рассказана быличка о том, как Илья-пророк молниями убивает черта во время грозы. В некоторых местах Белоруссии до сих пор рассказывают эту историю, но часто вмес­то пророка Ильи там действует сам Перун, а угрожает он молниями иногда черту, а иногда змею. Об этом говорится в белорусских сказках «Перун и Сатана», «Перун бьет чертей», «Гром с Перуном». По поверьям, летом чертей меньше, чем зимой, — «их бы не столько было, если б не бил Перун. А то они за зиму наплодятся, а летом Перун поубивает».

Стремясь восстановить древние поверья о Пе­руне, некоторые ученые пришли к выводу, что сказочный спор между Ильей-пророком и Пе­руном — это позднее переосмысление древнего славянского мифа о борьбе громовержца Перу­на с каким-то противником. Они полагают, что этот сюжет был когда-то центральным мифом в славянской мифологии. Но кто же в древней версии мифа выступал в качестве могущественного противника громовержца? Ученые полагают, что этим противником мог быть бог Волос (или Велес — другой вариант имени).

Волос (Beлес)

Нестор-летописец, перечисляя языческих бо­гов Древней Руси, не упомянул Волоса, хотя, по многим свидетельствам, это был очень важный бог и ему поклонялись на всей ее территории.

В севернорусских землях этот бог был извес­тен под именем Белее. В Великом Новгороде Бе­леса особо почитали жители так называемого Чудского конца, где стоял его каменный идол. Святилище Волоса существовало также недалеко от города Владимира, где позже был построен Волосов Никольский монастырь.

В Киеве идол Волоса стоял внизу, около реки, на Подоле, где находилась торговая часть города. И уже местом своего расположения Волос был противопоставлен остальным богам, и в первую очередь Перуну. А в мирном договоре с Византией 971 года — том самом, где княжеская дружина клялась оружием и Перуном, — далее говорит­ся, что «Русь вся» (то есть народ) клялась Воло­сом. Значит, княжеские воины, относившиеся к привилегированному сословию, находились под покровительством бога войны и небесного грома Перуна, а простые люди — под покровительством Волоса, который в Лаврентьевской летописи на­зван «скотьим богом».

Волос назывался так потому, что был покро­вителем хозяйства, и прежде всего скотоводства. У славян, как и у многих других народов, скот наряду с хлебом был символом плодородия и богатства, важной частью торговли. О состоя­тельности человека судили по количеству скота, которым он владел. Поэтому «скотий бог» был одновременно богом торговли и богатства.

О многом говорит и его имя — Волос, самым прямым образом связанное с волосами. У восточ­ных славян волосы и шерсть всегда были символом богатства и плодовитости. Например, во время русской свадьбы было принято сажать новобрач­ных на тулуп, вывернутый шерстью наружу. Это делали для того, чтобы молодые супруги жили богато и у них было много детей. При строи­тельстве дома под первый венец бревен клали клочок шерсти, чтобы в доме жилось счастливо и зажиточно. В русских деревнях был обычай при жатве последнюю горсть колосьев в поле не сжинать, а оставлять в дар божеству плодоро­дия. Назывался такой пучок колосьев «Волосовой бородкой». Можно предположить, что этот бог покровительствовал певцам и сказителям. Ведь в «Слове о полку Игореве» вещий певец Баян назван «Волосовым внуком».

Перун как бог-громовержец был связан с не­бом и верхней частью мирового пространства. А сферой власти Волоса был подземный мир. Поэтому считают, что Волоса могли представ­лять в виде змеи. Она ведь ползает по земле и

принадлежит нижней части мира. И этому есть доказательство. В летописи тот самый договор с Византией 971 года, в котором древние русичи клянутся Перуном и Волосом, снабжен миниатюрой. В ней Перун изображен в виде человекообразного идола, а Волос лежит в виде змеи у ног русских воинов.

Таким образом, Перун был покровителем при­вилегированных княжеских воинов, а Волос — простого люда: купцов, крестьян, ремесленников. Поэтому идол Перуна в Киеве стоял на возвы­шенности, рядом с дворцом князя, а идол Воло­са — в нижней, торговой, части города. Некото­рые ученые считают, что именно Волос был тем самым противником, которого Перун стремился поразить своими огненными стрелами. Но из-за чего Перун так сильно гневался на «скотьего бога»? Исследователи предполагают, что это, вероятно, произошло из-за супруги Перуна, которую зва­ли Мокошью, — женского божества восточных славян. Вот якобы из-за ее благосклонности к Волосу и поссорились два славянских бога, после чего Перун стал мстить Волосу, преследуя его всюду своими молниями. Ученые смогли устано­вить этот сюжет восточнославянской мифологии по косвенным данным, в том числе и по мифам наших соседей-балтов, у которых сохранились подобные. Но был ли этот сюжет действительно известен восточным славянам, сказать трудно.

После крещения Руси Волоса постигла участь всех языческих богов. В Киеве князь Владимир «Волоса-идола, его же именовати яко скотьего бога, повелел в Почаину-реку ввергнуть» («Повесть временных лет»). Но, исчезнув из памяти наро­да как языческое божество, Волос передал «по наследству» святому Власию свои «полномочия» покровителя скотоводства и земного плодородия. Так получилось из-за сходства имен Волос — Власий, хотя христианский святой первоначаль­но вовсе не был связан со скотоводством. День святого Власия в русской традиции назывался «коровьим праздником». К этому святому обра­щались с просьбой об умножении скота.

В Белоруссии во время Масленицы крестьяне долгое время справляли праздник Волоссе или Волосье для того, чтобы умножался скот и был хороший урожай льна. В этот день пекли «бли­ны и оладки, чтобы волы были гладки». Вот так языческий «скотий бог» Волос и христианский святой Власий с течением веков слились в еди­ном образе покровителя скотоводства, которого крестьяне просили: «Святой Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков...»

Ну а что же случилось с Мокошью, из-за ко­торой, по мнению некоторых ученых, и вышла ссора между двумя почтенными славянскими богами?

Мокошь

Мокошь — единственное женское божество в древней славянской мифологии. Она покровитель­ствовала семейному благополучию, рождению детей и всем типичным женским занятиям, а особенно прядению и ткачеству, которые в те­чение многих веков были главным делом любой женщины. В древности одежду для всех членов семьи хозяйка должна была сшить сама. Сначала обработать лен, потом сделать из него пряжу, из этой пряжи спрясть нитки, а из ниток на самодельном ткацком станке выткать полотно. И уже из этого полотна пошить одежду. Сколько времени и сил на это уходило! Вот и сидели жен­щины долгими зимними вечерами за прялками, чтобы спрясть побольше ниток, ведь семьи рань­ше были большие и полотна требовалось много. Поэтому и поклонялись Мокоши исключительно женщины и просили ее, чтобы она помогла им в их нелегких хозяйственных делах. Из дней недели Мокоши была посвящена пятница — в этот день женщины не пряли и не стирали, чтобы не оскорбить свою покровительницу. Во многих местностях России этот запрет сохранялся до XX века. Мокошь заведовала также подземной частью мира и источниками воды.

Еще много веков после принятия христиан­ства женщины продолжали почитать Мокошь, несмотря на суровые запреты и наказания. Это почти единственное языческое божество, память о котором долго сохранялась в живых народных верованиях. Женщины поклонялись Мокоши, тайно собираясь вместе, а руководили ими по­священные жрицы, которых христианские книж­ники называли «бабами-идоломолицами» (то есть молящимися идолам). Об этом свидетель­ствует рукопись XVI века: «Мокоши не явно (то есть тайно. — Е. JI.) молятся, да, призывая идоломолиц-баб, то же творят не токмо худые люди, но и богатых людей жены». О почитании Мокоши свидетельствуют и вопросы, которые священники задавали женщинам на исповеди: «Не молилась ли вилам и Мокоши?» или: «Не ходила ли к Мокоши?».

В более позднюю эпоху Мокошь воспринимали не как богиню, а как демоническое существо, связанное с ткачеством и прядением. Во мно­гих современных русских говорах слово мокоша означает или привидение, или вообще нечистую силу. На Русском Севере еще в XIX веке такое существо называли Мокошей или Мокушей и представляли ее в виде женщины с большой го­ловой и длинными руками, которая без спроса приходит в дом и прядет пряжу, оставленную хозяйкой без молитвы. Поэтому строго-настрого в русских деревнях запрещалось оставлять на ночь в избе прялку с недопряденной пряжей, а то придет Мокоша и спрядет. В крайнем случае такую прялку накрывали куском полотна или выносили в сени. Если пряха дремлет, а верете­но само вертится, говорили, что за нее Мокоша прядет.

А кто же из христианских святых после утверждения христианства заменил собой Мо­кошь? Покровительство женским занятиям пе­решло к святой Параскеве, которую в народе стали называть Параскевой Пятницей (ранее мы говорили, что запреты на все женские рабо­ты в языческую эпоху приходились на пятницу). Образ святой Параскевы в народных рассказах приобрел языческие черты. Часто ее образ уже почти не соотносили с христианской святой, а называли просто Пятницей, олицетворяя этот день недели. В деревнях рассказывали, как Па­раскева Пятница ходит и смотрит, кто из женщин нарушает запрет работать в пятницу — стирает белье, белит печь, расчесывает волосы. Особенно строго она наказывала тех женщин, которые в этот день пряли. Она заставляла их напрясть за одну ночь большое количество пряжи. Вот как об этом рассказывали.

Прядет хозяйка накануне пятницы. Дело уже за полночь. Слышит, какая-то женщина под окно подходит и спрашивает: «Прядешь?» — «Пряду», — отвечает хозяйка. — «Вот тебе сорок веретен. Напряди их до рассвета. Как напрядешь, выкинь веретена в окно. А не на­прядешь — пеняй на себя!» А хозяйка уже догадалась, кто к ней под окно подходил. Ис­пугалась она, а делать что-то надо! Схватила она моток ниток и стала на веретена наматы­вать. Намотает и в окно выбрасывает. Выбро­сила в окно все сорок веретен и стала Богу молиться, чтобы избавил ее от опасности. На рассвете приходит Пятница и видит, что под окном сорок намотанных веретен валяются, а женщина Богу молится. «Счастье твое, что ты такая догадливая! — Схватила веретена и разорвала их на куски. — Так бы и с тобой было, если бы полные веретена не напряла. Смотри не работай больше по пятницам!» Женщина попросила прощения у Пятницы и обещала больше в пятницу не прясть.

 

В XIX—XX веках такие истории рассказы­вали о Параскеве Пятнице. Но раньше, в эпоху язычества, считали, что в ночь на пятницу сама Мокошь заглядывает в окна и смотрит, кто из женщин прядет, нарушая запрет.

Чтобы умилостивить свою грозную покрови­тельницу, в давние времена женщины приносили Мокоши жертвы. Позже, по языческому обычаю, Параскеве Пятнице стали жертвовать пряжу и еду. В жертву Пятнице женщины бросали пряжу в колодцы, потому что культ Мокоши был свя­зан с водой и источниками. Еще в XIX веке на Украине существовал обычай кормить Пятницу, который тоже являлся отголоском культа Мокоши. В ночь с четверга на пятницу хозяйки застилали стол чистой скатертью, клали на него хлеб, соль, ставили горшок с кашей, ложку, миску и думали, что Пятница придет к ним ночью ужинать.

Хорс-Дажьбог

Среди идолов богов, которых Владимир поста­вил недалеко от своего терема, был один с двойным именем — Хорс-Дажьбог. Зачем богу два имени? А может быть, это были два разных бога? Одно имя вполне понятное, в его основе лежит пове­лительная форма глагола «дать»: дажъ — «дай». Значит, Дажь-бог — это «Дай-бог», то есть бог, который дает людям благо и богатство. А каков же на земле самый главный источник блага? Да ведь это солнце! Ведь именно солнце дает земле наиболее важное благо — свет и тепло. От него зависят жизнь и благополучие всех живых су­ществ — человека, животных, растений. Никто на земле не может жить без солнечного света. Дажьбог был божеством солнца, подателем тепла и света, а значит, и всего земного благополучия. В «Слове о полку Игореве» Ярославна, Ж6Н8. КНЯ" зя Игоря, именно солнце просит о спасении ее мужа, попавшего в половецкий плен. С почтени­ем и любовью она обращается к нему: «Светлое и тресветлое Солнце...» «Тресветлое» — значит трижды светлое. Ипатьевская летопись за 1144 год прямо называет Дажьбога Солнцем: «Солнце же царь... есть Дажьбог». Очевидно, в Древней Руси солнце очень почитали, потому что автор «Сло­ва о полку Игореве» называет древних русичей внуками Дажьбога. Имя этого бога сохранилось в поздних украинских песнях. В одной из них прилетевший из теплых стран Соловушка рас­сказывает, что он не сам прилетел, а его выпус­тил из своей правой руки сам Дажьбог и послал замыкать зиму и отмыкать лето.

Но почему Дажьбог в «Повести временных лет» назван вторым и загадочным именем — Хорс? Очевидно, что древнерусские летописцы не понимали этого имени, так как постоянно искажали его и писали по-разному. Гурс, Гус, Гурк — вот как именуется Хоре. Напомним, что имена «своих» богов, в которых действительно верили в Древней Руси (Перуна, Волоса, Мокошь), летописцы, как правило, не искажали. Хорсом Дажьбога называли только в Киеве. В Новгороде и других восточнославянских землях о таком имени вообще ничего не было известно. Славяне ничего не знали о Хорсе. Он был широко извес­тен в Иране, где Хоре почитался как бог Солн­ца — собственно, имя Хоре означает «сияющее солнце». Но ведь у восточных славян уже был свой бог Солнца — Дажьбог. Зачем им еще один, иранский? А может быть, князь Игорь Дажьбо­га назвал дополнительным, иранским именем? Загадка!

А решается эта загадка очень просто. Киев времен князя Владимира был многонациональ­ным городом. Помимо славянского населения в нем жили и представители других народов, и среди них иранские воины из Хорезма, земли которого располагались вокруг Аральского моря. А в Хорезме Солнце было очень почитаемым божес­твом: оно входило в официальный государственный

культ. Даже само название «Хорезм» в переводе с иранского означало «солнечная земля». Вероятно, князю Владимиру было очень важно заручиться поддержкой воинственных иранцев и наладить с ними хорошие отношения. Поэтому он ввел Хорса, иранское божество, в число славянских богов по чисто политическим причинам. Но ведь у славян уже был свой собственный бог Солнца. Вот и получил очень важный и для славян, и для иранцев бог Солнца двойное имя — Хорс- Дажьбог.

Однако некоторые историки считают, что по­скольку киевляне вели оживленную торговлю в Приазовских степях, заселенных иранцами, они могли заимствовать у иранцев и представ­ления о Хорее. Ведь в «Слове о полку Игореве» место обитания Хорса-Солнца как раз связано с Приазовьем: князь-оборотень Всеслав, кото­рый оборачивался волком и за ночь добегал до Тмутаракани (города, который был расположен в Приазовских степях), великому Хорсу «путь прерыскаше», то есть перебегал.

Стрибог

В списке богов КНЯЗЯ Владимира в «Повести временных лет» рядом с именем божества Сол­нца Дажьбога стоит имя Стрибог. Но об этом божестве в древнерусской летописи ничего не сказано. Ученые могут только строить догадки по поводу того, чем же занимался этот бог. Может быть, если попытаться расшифровать его имя, удастся понять, каковы были его функции?

По своей структуре имя Стри бог очень похоже на Дажь бог. Но если дажъ — это повелительная форма глагола «дать», то что такое стри-? Есть ли

 

Четырехгранный идол, поднятый в середине XIX в. со дна реки Збруч, и другие древнерусские идолы у этого имени в современном русском языке род­ственные слова? Есть! Это слово пространство. А почему пространство так называется? Потому что оно простирается, то есть распространяется, расширяется во все стороны. Какова же будет повелительная форма от глагола простираться? Правильно: npocmpu! Значит, Стри-бог — это та­кой бог, который занимался распространением, распределением. Но только чего именно? Есть два мнения ученых, расшифровывавших загад­ку Стрибога. Первое — что этот бог раздавал, распределял на земле благо, которое приносил людям Дажьбог. Второе — что Стрибог — это божество ветра.

В «Слове о полку Игореве» внуками Стрибо­га названы ветры. Какая из этих двух теорий верна, сказать трудно, так как нет возможности их проверить.

Симаргл

Среди богов времени князя Владимира, которых упомянул Нестор-летописец, есть одно совершенно загадочное. Это Симаргл. Сведений о нем в сла­вянской культуре нет. А его имя было настолько непонятно для древнерусских летописцев, что они его коверкали и переиначивали даже больше, чем имя Хорс, у которого все-таки был славянский двойник. В разных летописях Симаргла называ­ли то Семарьглом, то Сеймаркелом, а то и вовсе разделяли его имя на две части, именуя Симом и Реглом («и веруют и в Сима, и в Регла, и в Мокошь», — сказано в рукописи XIV века «Слово не­коего Христолюбца и ревнителя по правой вере»).

Как полагают ученые, этот непонятный жи­телям Древней Руси бог был тоже иранского происхождения. Одним из наиболее популярных персонажей иранской мифологии была сказочная птица Симург, которую изображали то в виде грифа, то в виде полусобаки-полуптицы и ко­торая даже одно время была государственной эмблемой Персии. Вероятно, князь Владимир ввел это иранское божество в пантеон своих богов по той же причине, что и «солнечного» бога Хорса, — чтобы сделать приятное иранцам, жившим в Киеве. Таким образом, можно сделать вывод, что князь Владимир не очень-то и стремился отоб­разить реальные религиозные верования своего народа, а устанавливал богов исходя из полити­ческих и дипломатических соображений.

Сварог (Сварожич)

Совершенно точно известно, что у восточных славян было по крайней мере еще одно божество, которое Нестор-летописец не упомянул в пантеоне богов КНЯЗЯ Владимира, но которое было весьма почитаемо в Древней Руси. Про него рассказывают древнерусские поучения, направленные против язычества. Это божество огня Сварог или Сва­рожич. В Ипатьевской летописи он именуется отцом Солнца-Дажьбога: «Солнце же царь, сын Сварогов». Это и понятно, если учитывать, что Сварог — бог огня вообще, а Дажьбог — лишь только солнечного огня.

Сварог пользовался почтением у жителей Древ­ней Руси: ему поклонялись и приносили в жертву кур. Православные книжники, порицая тех, кто продолжал придерживаться языческих обычаев, писали, что они «куры режут и огню молятся, зовя его сварожичем» или: «огню-сварожицу молятся». Может быть, Сварог был в народном представлении скорее одним из духов природы, чем верховным божеством, поэтому его идол и не был установлен на киевском холме князем Владимиром.

Представления о боге огня Свароге-Сварожиче исчезли из памяти народа, но почитание огня как чистой и священной стихии сохранилось до сих пор. Славяне считали огонь живым существом, которое требует к себе бережного и почтительного отношения и жестоко мстит тем, кто относит­ся к нему неуважительно. В огонь нельзя было плевать и бросать мусор, чтобы не осквернить его. До огня нельзя было дотрагиваться ножом, чтобы не «поранить». В русских заговорах его называют «царь-огонь».

Особенным почтением пользовался домаш­ний огонь, горящий в печи или в очаге. Он был символом счастья семьи, ее жизненного благопо­лучия. Недаром печные угли раньше называли «богатье, богач». И они действительно были богат­ством, поскольку спичек не было. Еще в XIX ве­ке огонь сохраняли в печи, сгребая угли в кучу и закрывая сверху горшком для сохранения жара. Утром этот жар раздували и подбрасывали туда дрова. Это называлось «вздуть огонь». А если у нерадивых хозяев угли за ночь потухли, они шли к соседям «просить огня». Но им давали неохотно, боясь, что вместе с «богатьем» из дома можно отдать достаток и счастье. Неудивительно, что при переходе в новый дом в первую очередь туда переносили горячие угли из старого очага. Глава семьи клал угли в горшок и нес их в новый дом. Там он обходил с горшком вдоль всех стен, останавливался в каждом углу. Потом ставил горшок около печи и разжигал дрова углями из старого дома. Только после этого можно было вносить в дом все имущество.

Домашний огонь нуждался в «еде» и «питье». Поэтому в негорящую печь заботливые хозяйки клали полено дров — «еду» для огня и сосуд с водой — «питье» для него. Это было отголос­ком древних жертвоприношений огню. Зажи­гали огонь всегда с молитвой. Утром, затапли­вая печь, хозяйка говорила специальные слова: «Встань, царь-огонь! Царю-огню не иметь воли в моем доме, а иметь волю в одной вольной печи». Это делали для того, чтобы укротить опасную стихию — огонь, который может вырваться из печи и пожаром разгуляться по всей избе.

В случае эпидемий, мора скота, длительной непогоды и других опасностей огонь добывали трением двух кусков дерева друг о друга, как это делали в глубокой древности первобытные люди. Позже огонь, добытый таким способом, считался наиболее чистым и благотворным. Он назывался «живой» или «новый» огонь. Счита­лось, что с помощью такого огня можно было

очистить оскверненную болезнью местность и остановить распространение эпидемии. Перед тем как его добывать, во всей деревне гасили все огни без исключения: печи, костры, лучины, даже лампады перед иконами, так как старый огонь считался оскверненным. После этого муж­чины приступали к добыванию нового огня: они терли один кусок сухого дерева о другой, пока дерево не начинало тлеть. Тогда подкладывали мох или бересту и разводили «новый» огонь, от которого заново зажигали печи во всех домах и лампады в церкви. Называлось это «вытирать огонь». Через разведенный от «живого» огня ко­стер перешагивали сами и перегоняли скот, чтобы предохранить себя и животных от заразы.

Вот так древнее славянское поклонение бо­жеству огня Сварожичу в течение веков преоб­разилось в почитание огня и сохранялось в виде многих обычаев и ритуалов.

 

 

Приложение 2

 

 

СИЛЫ ПРИРОДЫ

Кроме высших богов, отвечавших за очень важные области жизни, но все-таки далекие от каждоднев­ной жизни простых людей, у восточных славян были божества более низкого ранга. Это стихии и силы природы. От них зависели благополучие хозяйства, урожай на полях, плодовитость скота, здоровье людей, рождение детей, своевременная смена времен года, благоприятная погода. Духи природы были гораздо ближе нуждам человеческой жизни, чем далекие и не всегда понятные боги. Наши предки наделяли душой не только человека, но и все элементы природы: землю, огонь и воду, деревья и камни. Все природные стихии считались живыми. Они могли быть благосклонны к почи­тавшему их человеку, но могли и сурово отомстить

тем, кто относился к ним без должного внимания. Даже в XV—XVI веках принято было приносить жертвы силам природы. В церковных поучениях против язычества об этом говорится так: «А дру­гие к колодцам приходят и в воду мечут... жертву принося. А другие огню, и камням, и рекам, и источникам... Не только прежде, в язычестве, но многие и ныне это творят». А в уже упоминавшейся грамоте 1534 года митрополита новгородского Макария говорилось: «Многие христиане молятся по скверным своим мольбищам деревьям и камням», и он предписывал «в селах и в лесах те скверные мольбища, каменья и деревья везде разорять и истреблять и огнем жечь».

Но несмотря на грозные предписания церков­ников, в народе сохранилось почитание и обожест­вление элементов природы, поскольку на добрых отношениях с природными стихиями — землей, водой, деревьями, камнями, духами весны и пло­дородия — строился весь цикл жизни человека, его хозяйственной деятельности.

Ярило

В древнерусских письменных источниках не сохранилось никаких свидетельств о Яриле, но по календарным обрядам поздних веков можно судить, с чем было связано это божество у вос­точных славян.

От чего в первую очередь зависит жизнь че­ловека? От плодородия природы. От весенне­го тепла, приходящего на землю, дающего ей энергию и побуждающего землю к цветению, растения и животных к плодоношению. Ведь если земля не принесет урожая, если коровы и овцы не дадут приплода, если иссякнет произво­дящая сила земли, человек не сможет выжить. Именно поэтому так важно было иметь божес­тво, которое бы побуждало природу к плодоно­шению. Покровителем всех плодородных сил природы у восточных славян был Ярило. Его имя восходит к древнему корню яр-, означавшему весну, состояние любви, готовность произвести потомство. В современных восточнославянских языках есть много слов с этим корнем. Напри­мер, прилагательное ярый означает «горячий, сильный, энергичный», а глагол яриться значит «горячиться, пылать». Яровая пшеница — это пшеница, посеянная весной; ярые пчелы — это первый рой пчел, появившийся в улье за лето; яровик — молодое животное, рожденное в теку­щем году. В украинском языке слово яръ означает весну, а прилагательное ярий — «весенний».

Восточные славяне справляли обряды, посвя­щенные Яриле, вплоть до начала XX века. Такие празднества приходились на весну и начало лето (с апреля по июнь) и назывались Ярилиными гуляньями, Ярилиными игрищами или ярил- ками. Обычно их приурочивали к какому-ни­будь церковному празднику. Однако шумный и разгульный характер Ярилиных игрищ мало соответствовал христианскому поведению.

В XVIII веке на одном из таких празднеств в Воронеже был и описал их преосвященный Тихон Задонский. На традиционное место Ярилиных иг­рищ «множество мужей и жен старых и малых детей собралось». Они выбрали парня, который должен был изображать Ярилу, нарядили его в одежду, обвешанную бубенчиками и колокольчи­ками, убрали его голову цветами, а в руки дали колотушку. Он возглавлял шествие, за ним шли все остальные, колотя в барабаны и печные заслонки. Женщины плясали и громко пели песни.

В других местностях такие гулянья справляли ночью. Неженатые парни и девушки собирались на холме, разжигали костер, пели, плясали и устра­ивали буйное веселье. В некоторых местах России еще в XIX веке был известен обряд под названи­ем «погребение Ярилы»: из деревянного обрубка женщины вырезали куклу, которую закапывали в землю с разными причитаниями. Это делали для того, чтобы побудить землю к плодородию.

В христианскую эпоху некоторые черты Яри­лы были перенесены на святого Юрия. Этому способствовали созвучие и смысловое сходство имен Ярила и Юрий. Слова с корнями яр- и юр- имеют близкие значения и связаны с общей идеей плодородия и природных сил. Поэтому многие черты Ярилиных игрищ можно найти в весен­них календарных обрядах, связанных с Юрье­вым днем (6 мая)¹. (В книге все даты христианских праздников даны по новому стилю.)

В этот день принято было выходить в поле до восхода солнца, кататься с боку на бок по полю и кувыркаться попарно — па­рень с девушкой, чтобы после свадьбы они были счастливы в супружестве. Отголоском древних ярилок можно считать и обряд, совершавшийся в России весной в этот же день. Сначала выби­рали красивого парня, украшали его зелеными ветками и травами, а на голову клали большой круглый пирог. С этим пирогом он шел в засе­янное поле, а его сопровождал хоровод девушек, которые пели песню:

Святой Юрий по полям ходил Да жито родил. А где он ногою — Там жито копою. А где он ни глянет — Там колос зацветет.

Трижды обойдя поле, участники обряда раз­деляли пирог на всех и съедали. Этот обряд со­вершали ради хорошего урожая.

Купала (Купало)

Если имя Ярила связано с глаголом ярить­ся, то можно подумать, что имя Купала должно быть связано с глаголом купаться. Однако это не так. К сожалению, ответить на вопрос: кто такой Купала? — очень трудно. Если древние представления о Яриле можно восстановить хотя бы по обрядам, то от Купалы осталось только имя в названии праздника Рождества Иоанна Крестителя (7 июля). В народе этот праздник называется Иван Купала.

Имя Купала очень древнее, оно восходит к индоевропейскому глаголу, имевшему значение «кипеть, вскипать, страстно желать» и родственно

имени римского бога любви Купидона. В рус­ском языке этот корень сохранился в глаголе кипеть — «волноваться, бурлить, пениться». Таким образом, имя Купала говорит о его связи с плодородными силами природы, с солнечным светом и огнем — источниками жизненной энер­гии. Праздник Ивана Купалы совпадал с самым пиком цветения природы, временем, близким к летнему солнцестоянию, когда было больше всего солнечного света и тепла.

Культ Купалы, связанный с солнечным све­том и земным плодородием, в христианскую эпоху совместился с праздником в честь Иоанна Крестителя, а обряд крещения совершается трое­кратным погружением в воду. Поэтому название Купала было переосмыслено и стало связываться с глаголом купаться. Так это имя приобрело но­вый смысл, связанный с христианским обрядом крещения. Но старые верования тоже не совсем забылись и совместились с новыми.

То, что это имя обозначало древнее славянское божество, а не просто было названием праздника, известно только по поздним летописям. Напри­мер, в Густынской летописи XVII века говорится: «Сему Купалу совершают в навечерие Рождества Иоанна Предтечи... с вечера собирается простая чадь (то есть простые люди. — Е. JI.) обоего полу и сплетает себе венцы из съедобных трав или корений и, перепоясавшись растениями, раз­жигают огонь, где поставляют зеленую ветвь, и, взявшись за руки, около обращаются окрестоного огня, распевая свои песни, через огнь пе­рескакивают, самых себя тому же бесу Купалу в жертву приносят. И когда нощь мимо ходит (то есть проходит. — Е. JI.), тогда отходят к реке с великим кричанием... умываются водой».

Таким образом, купальский обряд включал в себя несколько очень древних магических действий, связанных с поклонением солнцу. Эти действия должны были увеличить количество солнечного света, а значит, обеспечить будущий урожай. Чтобы заставить солнце светить ярче и дать растениям больше тепла, нужно было земным огнем повлиять на огонь небесный. Для этого зажигали костры, в их центре втыкали высокие шесты с горящими пучками соломы или старыми колесами. Парни и девушки перепрыгивали через костры, стараясь прыгнуть как можно выше, — ведь чем выше будут прыгать участники праздника, тем выше уродятся лен и хлеб.

Символами солнца в этот день становились любые круглые предметы: бочки, колеса, кото­рые обливали смолой, поджигали и скатывали с холмов и возвышенностей. Около костров часто устанавливали ритуальное деревце — купало. Его украшали венками из трав, цветов и хлебных колосьев, брались за руки, водили хороводы и пели песни.

На рассвете дня Ивана Купалы молодежь собиралась за околицей и наблюдала за восхо­дом солнца. Все были уверены, что в этот день солнце «купается», «играет», «красуется» — как бы пляшет на небе, переливаясь разными крас­ками.

Все верили, что на Ивана Купалу цветы и растения обладают чудесными, целительными свойствами. Поэтому многие женщины до восхода солнца шли на поля и собирали лекарственные травы, считая, что они помогают от всех болез­ней. Самое раннее описание сбора трав на Ивана Купалу можно прочитать в послании настоятеля одного из псковских монастырей ростовскому кня­зю Дмитрию Владимировичу за 1505 год. В нем говорится, что женщины — «жены-чаровницы» в эту ночь собирают травы и корни в полях и лугах, произносят заговоры «на пагубу челове­кам и скотам».

Существовало поверье, что в эту ночь — един­ственный раз в году — цветет папоротник. Тот, кто осмелится пойти ночью в лес, отыскать цветущий папоротник и сорвать цветок, получит способность понимать язык животных и отыскивать клады. Но сделать это очень трудно, поскольку папоротник стережет нечистая сила. Увидев цветок, человек должен был очертить вокруг себя магический круг, сесть внутри него и не выходить, как бы ни пугала нечистая сила. Сорвав цветок, он должен был уйти из леса не оглядываясь, иначе нечистая сила могла его разорвать.

День Ивана Купалы был безудержно веселым праздником. И люди вели себя не так, как в обыч­ное время, — музыканты били в бубны и свистели в сопелки, женщины и девушки плясали и пели,

 

а парни всю ночь гуляли по селу и творили все­возможные бесчинства: затягивали на крыши домов бревна, затыкали тряпками печные трубы, чтобы дым шел в избу, снимали с петель ворота, перегораживали улицу телегами и старым хла­мом. Чаще всего парни делали это перед домами нравившихся им девушек — это считалось свое­образной формой ухаживания. Такое поведение в этот день допускалось.

Мать-Земля

Земля — самая важная и почитаемая, самая плодородная стихия, от которой зависит вся жизнь человека. Земля — всеобщая мать, символ чис­тоты, святости, богатства и здоровья, ведь она кормит человека, рожает для него хлеб и плоды. В одном из старинных заговоров, обращенных к земле, говорится:

Гой, земля еси сырая, Земля матёрая, Матерь нам еси родная! Всех еси нас породила, Воспоила и вскормила И угодьем наделила.

Неудивительно, что восточные славяне почи­тали Землю не только в языческой древности, но и в более поздние времена. Земле поклоня­лись, землей клялись в судебных спорах, земле исповедовались в своих грехах, землю брали с собой при поездке на чужбину, землей лечились и даже ею «мыли» руки — натирали руки землей, веря, что она обладает не менее очистительной силой, чем вода.

Земля — мать, а значит, с ней нужно обра­щаться очень бережно. Если ее потревожить или оскорбить, она перестанет рожать хлеб, нака­жет людей голодом, стихийными бедствиями, смертью. Весной до праздника Благовещения (7 апреля) земля еще спит. Она носит в себе ростки будущего урожая и чувствует себя как беременная женщина. Поэтому ее нельзя трогать: копать, вбивать в нее колья, разбивать комья, рыть канавы, тем более бить землю. Украин­цы полагали, что тот, кто бьет землю, бьет род­ную мать. Если землю потревожить в это вре­мя, она не сможет дать людям хлеб — будет засуха.

Славяне в своих верованиях долго сохраняли очень древние европейские представления о том, что Земля и Небо — супруги. В одном древне­русском заклинании сказано: «Ты, небо, отец, ты, земля, мать». Небо проливается на землю плодотворным дождем, поэтому земля произво­дит богатый урожай.

После принятия христианства почитание Зем­ли соединилось с почитанием Богородицы. Как говорилось, у человека три матери: «Первая мать наша — Пресвятая Богородица... вторая мать на­ша — Земля, ибо от Земли созданы; третья мать наша, — которая в утробе нас носила...» Человеку,

 

Старинные русские прялки с изображениями солнца

который ругался, говорили, что это грех, потому что он ругает мать сырую землю, а Мать Пресвя­тая Богородица сквозь землю проваливается.

Земля считалась святой и чистой стихией, по­этому у восточных славян было принято клясть­ся землей — и это была самая верная клятва. Например, если возникал спор, где должна про­ходить граница между земельными наделами, один из спорящих клал на голову или за пазуху кусок земли и произносил: «Пускай эта земля меня задавит, если я пойду неладно!» После чего он шел туда, где, по его мнению, должна про­ходить граница. Все были уверены, что, если человек лжет, земля его задавит. Клятва землей считалась нерушимой еще в середине XVIII века. Тогда в России составляли первый генеральный земельный план, на котором должны были быть точно обозначены границы земельных угодий. При решении спорных вопросов о границах клятва землей принималась как законное доказатель­ство. Таким же доказательством считался обычай целовать землю в знак правдивости своих слов или съедать комок земли.

До настоящего времени сохранился обычай брать с собой горсть родной земли, отправляясь на чужбину, переселяясь навсегда в другое мес­то или надолго уезжая из дома. Так, например, увозили ее с собой те, кто после Октябрьской революции 1917 года навсегда уезжал из России. У этого обычая очень древние корни. Он связан с культом Матери-Земли. Землю брали из трех раз­ных мест. Одну горсть — из-под печки, вторую — из-под столба, на котором держатся ворота, тре­тью — с ближайшего перекрестка. Родная зем­ля должна была защитить человека на чужой стороне, придать ему силы. Когда строили дом на новом месте, землю из-под старого дома вы­сыпали под фундамент, чтобы семья на новом месте жила счастливо. Приезжая в чужое место, человек высыпал часть родной земли себе под ноги и говорил: «По своей земле хожу». Если человек умирал на чужбине, родную землю вы­сыпали ему в могилу, чтобы он и в чужом краю лежал в своей земле.

Вода

Во времена язычества наши предки поклоня­лись не только Матери-Земле, но и воде: рекам, озерам, колодцам, родникам. Ведь от воды также зависели жизнь человека и его благополучие. Поэтому водным источникам приносили жерт­вы, возле них гадали о своей судьбе, приносили клятвы, заключали союзы. Византийский ис­торик Прокопий Кесарийский (ок. 500 — пос­ле 565) описал некоторые обычаи славян: они «...почитают... и реки, и нимф, и некоторые иные божества и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания». Разу­меется, историк имел в виду не древнегреческих нимф, олицетворяющих разные силы природы, а назвал этим греческим именем славянских ду­хов воды.

К воде, как и к земле, относились очень по­чтительно. Ее считали чистой и святой стихией и боялись оскорбить. От поколения к поколению передавались такие истории.

Однажды переходила женщина вброд че­рез реку, споткнулась о камень и ушибла ногу. В сердцах обругала реку нехорошими словами. Вернувшись домой, почувствовала, что забо­лела. Что делать? Пришлось идти к знахарке, которая сказала женщине, что заболела она из- за того, что оскорбила реку. Пошла женщина на то же место, попросила у воды прощения, и болезнь прошла.

Строго-настрого запрещалось плевать в во­ду — считалось, что тот, кто так делает, плюет в глаза самому Богу или своим родителям. За­прещалось также поздно вечером ходить по воду, потому что в это время вода уже спит. Весной, когда река только освобождалась от льда, нельзя было бросать в нее камни, палки и всякий мусор, поскольку в это время река чувствует себя как рожающая женщина и ее нельзя тревожить.

Древние формы почитания воды долго сохра­нялись у восточных славян. Многие родники, источники, особые места у рек считались свя­щенными и целебными. У белорусов такие свя­щенные источники назывались прощи — от слов прощать, прощение. Около таких мест устраива­лись моления. В христианскую эпоху это были уже православные моления, а сами источники назывались в честь святых. Вот как описывали такой источник, почитавшийся святым в окрест­ностях Пинска в конце XIX века.

«Среди обширного болота... стоит недалеко от дороги колодец, покрытый навесом; под навесом старинная икона святого Николая. Кругом — знаки усердного поклонения: куски холста, кисеи, навешан­ные на икону, и столбы, почерневшие от времени. Через дорогу — обширный отлогий курган, почти несомненно искусственного происхождения. На кургане — старинная дубовая церковь (простой сруб, покрытый соломой, таких церквей еще немало в Пинщине), а кругом старинное кладбище»¹.

В священных источниках запрещалось ку­паться, стирать и полоскать белье, а также брать воду для стирки, чтобы не осквернить воду. К таким местам приходили больные люди, чтобы испросить себе здоровья, а в качестве обета — дара за выздоровление — вешали вокруг источни­ка ленты, кусочки материи, платки, части своей одежды, оставляли монеты.

Особо чистой и целебной считалась так назы­ваемая непитая, или непочатая, вода. Ее набира­ли ранним утром, до восхода солнца, из такого источника, в котором в этот день еще никто не брал воду. При этом ни в коем случае нельзя было отливать воду из ведра, зачерпывать ее второй раз, оглядываться или разговаривать. Непочатой водой лечили многие детские болез­ни. Больного ребенка поили непочатой водой, умывали, смачивали ручки и ножки, а остатки воды выливали под дерево. Верили, что нужно было сорок раз сходить за такой водой — тогда ребенок выздоровеет. Дополнительную силу воде придавали брошенные туда серебряные монеты, зерна, угли из печки.

Но раньше человек зависел не только от земной воды, но и от небесной влаги — дождя. Землю поливал только дождь. И если наступала засуха, это грозило неурожаем и голодом для всех. В таком случае наши предки рассуждали так: дождя нет потому, что закупорились небесные источники. Небесная вода и земная вода ведь тесно связаны между собой. Поэтому, чтобы вызвать дождь, нуж­но «расшевелить», отворить земные источники, воздействовать на них, чтобы открыть небесные воды. А как можно на них воздействовать?

До сих пор часто употребляют выражение «но­сить воду в решете» — значит делать совершен­но бессмысленную, бесполезную работу. А наши предки действительно носили воду в решете во время засухи, чтобы вызвать дождь. И придавали этому серьезный ритуальный смысл, основанный на магии подобия, — вода, льющаяся сквозь ре­шето, напоминает дождь, идущий из тучи. Они верили, что если самим устроить такой малень­кий «дождь», льющийся из решета, как из тучи, то можно заставить настоящую тучу пролиться дождем на поле. Этот способ вызывания дождя был известен даже в первой половине XX века. Во время засухи брали старое решето, слегка за­мазывали его снизу глиной, чтобы вода не сразу выливалась, зачерпывали воду из реки и бежали

с решетом к ближайшему полю, чтобы вылить на него оставшиеся в решете капли воды.

Во время засухи люди также шли к старым, заброшенным колодцам и источникам, раскрывали и расчищали их, раскапывали ключи в руслах засохших рек и даже пахали плугом русло реки, считая, что таким образом расчищают пути для небесной влаги. Участвовали в этом обряде только женщины, чаще всего старые или вдовы. Две из них впрягались в плуг или в борону и тянули ее вдоль или поперек русла реки, а третья направ­ляла их.

Восточным славянам был известен и еще один древний способ вызывания дождя. О нем упоминает древнерусский книжник-переводчик «Слова Гри­гория Богослова» (XIV в.), рассказывая о русских верованиях и суевериях, о языческих молебнах около колодцев и приношении им жертв. Об од­ном язычнике, который таким образом пытался бороться с засухой, в этом тексте говорится: «Он приношение сотворил на колодце, дождя ища у него, забыв, что Бог с небес дождь дает. Он не настоящему Богу поклоняется и раздражает Бога, сотворившего небо и землю».

Подобные обряды совершались и много ве­ков спустя, уже в XX веке. Конечно, в позднее время этот обычай имел внешние христианские формы: приглашали священника, колодец обхо­дили с иконой, пели молитвы. На край колодца стелили чистый рушник, на него клали хлеб и соль, которые потом приносили в дар колодцу.

  Нередко в колодец сыпали зерна мака, льна, пшеницы: мелкие зерна должны были вызвать частый густой дождь. Если хотели, чтобы дождь был крупным, в колодец бросали горох.

Многие древние способы вызывания дождя в наши дни сохранились в виде детских стишков и песенок. Когда начинается дождь, дети выбе­гают во двор и кричат:

Дождик, дождик, пуще! Дам тебе гущи!

Или:

Дождику, дождику,

 Сварю тебе борщику,

Мне каша — тебе борщ,

Чтобы шел густейший дождь!

Сейчас это просто забавные песенки, но раньше они были очень серьезными, своего рода руковод­ством, как вызывать дождь. Чтобы пошел дождь, нужно было «накормить» колодец — ближайший к человеку источник воды. В колодец действитель­но бросали горшок с борщом (который в таких случаях принято было красть у соседей), а также хлеб, соль, чеснок, лук, капусту и даже цветы.

Деревья

В Древней Руси почитали деревья, особенно дуб, ведь он, как уже говорилось, был посвя­щен богу-громовержцу Перуну. Дуб считался священным деревом, и ему приносили жертвы. Об этом свидетельствуют византийские писатели. Под огромным дубом, который рос на острове Хортица на Днепре, русы приносили в жертву живых петухов, куски хлеба и мяса, «как тре­бует их обычай».

Археологи в 1975 году обнаружили на дне Днеп­ра древний дуб, в ствол которого было вставлено девять кабаньих челюстей — жертвоприношения дереву. В 1910 году подобный дуб был поднят со дна Десны. Чаще всего почитались очень ста­рые и большие деревья, с наростами, дуплами, выступающими из земли корнями, расщеплен­ными молнией стволами или имевшие два или три ствола, растущих из одного корня.

В Древней Руси были священные рощи, в ко­торые люди приходили молиться. Древнерусские поучения против язычества говорят о «молении в рощеньях» и о принесении жертв рощам. Свя­щенным деревьям приносили дары: на их ветки вешали платки, ленты, полотенца с просьбой о здоровье или в благодарность за выздоровление. В Житии князя Константина Муромского, цер­ковном рассказе о жизни святого князя, осужда­лись люди, «дуплинам деревянным ветви поло­тенцами обвешивающие и этим поклоняющиеся». Священные рощи существовали еще в XIX веке в Белоруссии и в севернорусских землях. Часто они назывались заветными — от слова завет, что значит «запрет», потому что в них запрещалось не только рубить живые деревья, но даже брать на дрова сухие и упавшие деревья — все должно было оставаться внутри самой рощи.

Восточные славяне верили, что человека, по­смевшего срубить дерево в священной роще или чем-либо оскорбившего «заветное» дерево, ждала страшная кара: или смерть на месте, или паралич ноги и руки, или слепота, или сумасшествие. О таких случаях говорится в многочисленных легендах XIX—XX веков. Например, в XIX веке рассказывали о священной липе, которая росла близ города Троицка Пензенской губернии. Ее называли «Исколена», потому что, по преданию, она выросла из колена похороненной на этом мес­те девушки. У этой липы собирались больные люди в надежде получить исцеление. Местный священник решил искоренить языческое суеверие и приказал срубить дерево. Но народ отказался рубить почитаемую всеми липу. По легенде, тот, кто все же решился ударить топором по дереву, был ослеплен кровью, брызнувшей из-под коры. По совету знающей старушки ослепший попросил прощения у дерева и был исцелен.

В священные рощи и к отдельно стоящим по­читаемым деревьям приходили люди молиться о своих нуждах, особенно об излечении от болезни. Древний обычай молиться деревьям сохранял­ся в течение многих веков, вплоть до XX века, хотя сами молитвы были уже христианскими. В начале XX века моление перед березой наблю­дал писатель Михаил Пришвин. Это было около озера Светлояр, на дне которого, согласно леген­де, находится легендарный град Китеж. «В лесу над озером темнеет. Между стволами везде огни. Перед березой у самого светлого озера горячо на коленях молится старушка. Перед березой. Что это значит? Обхожу дерево и старушку; думаю, где-нибудь на суку да висит же икона. Нет. Мо­лится просто дереву».

Между расщепленными стволами священных деревьев проползали больные, протаскивали боль­ных детей в надежде на выздоровление. Об одном таком дереве до нас дошло сообщение середины XVI века: «Было некогда в Пошехонском преде­ле (Ярославской губернии. — Е. JI.) при реках Ияре и Уломе дерево, зовомое рябиною. Люди же для получения здравия сквозь оное дерево пронимали детей своих, иные же совершенного возраста и сами пролазили и получали исцеление». Иногда больной приезжал к дереву до восхода солнца и вместе со знахаркой полз к нему на коленях. Знахарка раздевала больного, укла­дывала его головой к дереву, а сама зажигала свечи и читала молитвы. Старую одежду остав­ляли в качестве приношения на ветвях дерева, а больной переодевался в новую одежду. Затем больной кланялся дереву со словами: «Прости, Матушка Сыра Земля и Свято Дерево, отпусти!» И у корней почитаемого дерева оставлял каравай хлеба и немного соли.

Отголоски древних языческих «молений в рощеньях» сохранялись еще в XVIII—XIX веках: к почитаемым деревьям устраивали крестный

 

ход и около них служили молебен вместе со свя­щенником. Но это осуждалось церковью, кото­рая справедливо видела в этом обычае остатки язычества. В Духовном регламенте 1721 года го­ворилось: «Попы с народом молебствуют перед дубом, и ветви онаго дуба поп народу раздает на благословение... и сим ведут людей в явное и постыдное идолослужение».

В древние времена деревьям не только прино­сили жертвы, но их еще и «кормили». Как же это