К вопросам колхозного движения

Госплан

Госплан СССР (Государственный плановый комитет СССР) — это общесоюзный орган, созданный в Советской России для осуществления общегосударственного планирования развития народного хозяйства и контроля за выполнением данных планов.

Госплан СССР был образован декретом Совнаркома РСФСР 22 февраля 1921 года. Его создание было обусловлено переходом страны к мирному хозяйственному строительству, а прообразом явилась Государственная комиссия по электрификации России (ГОЭЛРО). Первым председателем Госплана стал Г.М. Кржижановский.

Тем же декретом Совнаркома было четко определено главное содержание работы нового органа — это разработка единого общегосударственного хозяйственного плана, способов и порядка его осуществления; рассмотрение и согласование с данным планом производственных программ и плановых предположений различных ведомств, а также областных (хозяйственных) организаций по всем отраслям народного хозяйства.

В Положении о Государственной общеплановой комиссии, утверждённой Декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР от 28 февраля1921 г., определено:

«При Совете Труда и Обороны создаётся общеплановая комиссия для разработки единого общегосударственного хозяйственного плана на основе плана электрификации и для общего наблюдения за осуществлением этого плана».

 

2. Коллективизация. Коллективизация предполагала объединение единоличных крестьянских хозяйств в коллективные хозяй­ства — колхозы. Её логика была достаточно проста. Существовавшие государственные закупочные цены на хлеб были недостаточно высокими для того, чтобы заинтересовать продавца. В этих условиях государство могло выполнить план хлебозаготовок только с помощью принуждения крестьян к поставкам хлеба. Объединение крестьян в колхозы делало возможным изымать у деревни излишки зерна по устраивавшей государство цене. Ускорению коллективизации призвано было способствовать создание машинно-тракторных станций, которые предоставляли трактора и комбайны на условиях аренды исключительно коллективным хозяйствам.

136

Темпы коллективизации постоянно росли, а сама она всё более принимала насильственный характер. Зажиточное крестьянство (кулаки) было объявлено врагом политики коллективизации. Кулаки разделялись на три категории и направлялись в ссылку. Колхозам передавали конфискованные кулацкие земли, пастбища и леса, находившиеся в общинном пользовании.

Хлебозаготовки

В числе уполномоченных был и сам Сталин, выехавший в Западную Сибирь. Он действовал там в духе гражданской войны и политики продразвёрстки. Вслед за Сталиным, проводившим «разведку» запасов зерна у местного населения, шли вооружённые отряды, которые реквизировали хлебные излишки. Тех, кто отказывался сдавать хлеб, зачисляли в кулаки и судили как спекулянтов. Имущество арестованных, скот, инвентарь изымались в пользу государства. В том же духе действовали сталинские выдвиженцы на Урале, в Поволжье, на Северном Кавказе.

Двадцатипятитысячники

Двадцатипятитысячники — передовые рабочие крупных промышленных центров СССР, добровольно поехавшие по призыву Коммунистической партии на хозяйственно-организационную работу в колхозы в начале 1930 г., в период коллективизации сельского хозяйства. В ноябре 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) принял постановление о направлении в деревню на работу в колхозы и МТС 25 тыс. рабочих с достаточным организационно-политическим опытом. Это решение нашло среди рабочих масс широчайший отклик. В отборе добровольцев наряду с партийными организациями принимали участие коллективы рабочих, которые обсуждали поступившие заявления на заводских и цеховых собраниях. В итоге по СССР было отобрано и послано на работу в колхозы более 27 тыс. человек. Для подготовки двадцатипятитысячников к работе в деревне были созданы специальные курсы; часть из них была послана на 2-3-месячную практику в совхозы. Большинство двадцатипятитысячников было направлено на работу непосредственно в колхозы основных зерновых районов страны: Украину, Северный Кавказ, нижнюю и среднюю Волгу, центрально-чернозёмные обл. и т.д.

Свою работу двадцатипятитысячники вели в обстановке классовой борьбы против кулаков, оказавших яростное сопротивление социалистическому переустройству сельского хозяйства. Многие из них остались на постоянной работе в деревне; они содействовали укреплению союза рабочего класса и крестьянства, успешному ходу коллективизации сельского хозяйства. В советской художественной литературе есть примеры воплощения образа двадцатипятитысячника (например, Давыдов в «Поднятой Целине» М.А. Шолохова).

 

Крестьяне ответили восстаниями, убийствами местных руководителей. За январь — март 1930 г. произошло более 2700 крестьянских выступлений с участием свыше 1 млн человек. Колхозы сталкивались и с пассивным сопротивлением крестьян, которые сокращали запашку, массово уничтожали скот.

Ситуация выходила из-под контроля. 2 марта 1930 г. было опубликовано письмо Сталина «Головокружение от успехов» с обвинениями местных властей в перегибах при проведении коллективизации на местах. Сразу вслед за этим ЦК ВКП(б) осудил методы принуждения при проведении коллективизации. Начался массовый выход крестьян из колхозов. Однако волнения не прекратились. Удержать ситуацию правительству удалось с помощью жёстких мер: отправки наиболее активных повстанцев в лагеря и трудовые поселения в Сибири и на Севере, расстрелов. В 1930–1931 гг. на Север и Урал было выслано более 380 тыс. кулацких семей. Многие умерли от голода и болезней, даже не добравшись до места поселения.

Головокружение от успехов

К вопросам колхозного движения

Об успехах Советской власти в области колхозного движения говорят теперь все. Даже враги вынуждены признать наличие серьёзных успехов. А успехи эти, действительно, велики.

Это факт, что на 20 февраля с.г. уже коллективизировано 50% крестьянских хозяйств по СССР. Это значит, что мы перевыполнили пятилетний план коллективизации к 20 февраля 1930 года более чем вдвое.

Это факт, что на 28 февраля этого года колхозы успели уже ссыпать семян для яровых посевов более 36 миллионов центнеров, т.е. более 90% плана, т. е. около 220 миллионов пудов. Нельзя не признать, что сбор 220 миллионов пудов семян по одной лишь колхозной линии - после успешного выполнения хлебозаготовительного плана - представляет огромнейшее достижение.

О чём всё это говорит?

О том, что коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным.

Нет нужды доказывать, что успехи эти имеют величайшее значение для судеб нашей страны, для всего рабочего класса, как руководящей силы нашей страны, наконец, для самой партии. Не говоря уже о прямых практических результатах, они, эти успехи, имеют громадное значение для внутренней жизни самой партии, для воспитания нашей партии. Они вселяют в нашу партию дух бодрости и веры в свои силы. Они вооружают рабочий класс верой в победу нашего дела. Они подводят к нашей партии новые миллионные резервы.

Отсюда задача партии: закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперёд.

Но успехи имеют и свою теневую сторону, особенно когда они достаются сравнительно «легко», в порядке, так сказать, «неожиданности». Такие успехи иногда прививают дух самомнения и зазнайства: «Мы всё можем!», «Нам всё нипочём!». Они, эти успехи, нередко пьянят людей, причём у людей начинает кружиться голова от успехов, теряется чувство меры, теряется способность понимания действительности, появляется стремление переоценить свои силы и недооценить силы противника, появляются авантюристские попытки «в два счёта» разрешить все вопросы социалистического строительства. Здесь уже нет места для заботы о том, чтобы закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед. Зачем нам закреплять достигнутые успехи, — мы и так сумеем добежать «в два счёта» до полной победы социализма: «Мы всё можем!», «Нам всё нипочём!».

Отсюда задача партиям повести решительную борьбу с этими опасными и вредными для дела настроениями и изгнать их вон из партий.

Нельзя сказать, чтобы эти опасные и вредные для дела настроения имели сколько-нибудь широкое распространение в рядах нашей партии. Но они, эти настроения, всё же имеются в нашей партии, причем нет оснований утверждать, что они не будут усиливаться. И если они, эти настроения, получат у нас права гражданства, то можно не сомневаться, что дело колхозного движения будет значительно ослаблено и опасность срыва этого движения может стать реальностью.

Отсюда задача нашей прессы: систематически разоблачать эти и подобные им антиленинские настроения. Несколько фактов.

1. Успехи нашей колхозной политики объясняются между прочим тем, что она, эта политика, опирается на добровольность колхозного движения и учёт разнообразия условий в различных районах СССР. Нельзя насаждать колхозы силой. Это было бы глупо и реакционно. Колхозное движение должно опираться на активную поддержку со стороны основных масс крестьянства. Нельзя механически пересаживать образцы колхозного строительства в развитых районах в районы неразвитые. Это было бы глупо и реакционно. Такая «политика» одним ударом развенчала бы идею коллективизации. Надо тщательно учитывать разнообразив условий в различных районах СССР при определении темпа и методов колхозного строительства.

В колхозном движении впереди всех районов стоят у нас зерновые районы. Почему?

Потому, во-первых, что в этих районах имеется у нас наибольшее количество окрепших уже совхозов и колхозов, благодаря которым крестьяне имели возможность убедиться в силе и значении новой техники, в силе и значении новой, коллективной организации хозяйства.

Потому, во-вторых, что эти районы имеют за собой двухлетнюю школу борьбы с кулачеством во время хлебозаготовительных кампаний, что не могло не облегчить дело колхозного движения.

Потому, наконец, что эти районы усиленнейшим образом снабжались за последние годы лучшими кадрами из промышленных центров.

Можно ли сказать, что эти особо благоприятные условия имеются также и в других районах, например, в потребительских районах, вроде наших северных областей, или в районах все еще отсталых национальностей, вроде, скажем, Туркестана? Нет, нельзя этого сказать.

Ясно, что принцип учета разнообразия условий в различных районах СССР наряду с принципом добровольности является одной из серьезнейших предпосылок здорового колхозного движения.

А что иногда происходит у нас на деле? Можно ли сказать, что принцип добровольности и учёта местных особенностей не нарушается в ряде районов? Нет, нельзя этого сказать, к сожалению. Известно, например, что в ряде северных районов потребительской полосы, где благоприятных условий для немедленной организации колхозов сравнительно меньше, чем в зерновых районах, стараются нередко подменить подготовительную работу по организации колхозов чиновничьим декретированием колхозного движения, бумажными резолюциями о росте колхозов, организацией бумажных колхозов, которых ещё нет в действительности, но о «существовании» которых имеется куча хвастливых резолюций.

Или возьмём некоторые районы Туркестана, где благоприятных условий для немедленной организации колхозов ещё меньше, чем в северных областях потребительской полосы. Известно, что в ряде районов Туркестана были уже попытки «догнать и перегнать» передовые районы СССР путем угрозы военной силой, путем угрозы лишить поливной воды и промтоваров тех крестьян, которые не хотят пока что идти в колхозы.

Что может быть общего между этой «политикой» унтера Пришибеева и политикой партии, опирающейся на добровольность и учет местных особенностей в деле колхозного строительства? Ясно, что между ними нет и не может быть ничего общего.

Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов!

К чему они могут привести, эти искривления? К усилению наших врагов и к развенчанию идей колхозного движения.

Не ясно ли, что авторы этих искривлений, мнящие себя "левыми", на самом деле льют воду на мельницу правого оппортунизма?

2. Одно из величайших достоинств политической стратегии нашей партии состоит в том, что она умеет выбирать в каждый данный момент основное звено движения, уцепившись за которое она тянет потом всю цепь к одной общей цели для того, чтобы добиться разрешения задачи. Можно ли сказать, что партия уже выбрала основное звено колхозного движения в системе колхозного строительства? Да, можно и нужно.

В чём состоит оно, это основное звено? Может быть в товариществе по совместной обработке земли? Нет, не в этом. Товарищества по совместной обработке земли, где средства производства ещё не обобществлены, представляют уже пройденную ступень колхозного движения.

Может быть в сельскохозяйственной коммуне? Нет, не в коммуне. Коммуны представляют пока ещё единичное явление в колхозном движении. Для сельскохозяйственных коммун, как преобладающей формы, где обобществлено не только производство, но и распределение, условия еще не назрели.

Основное звено колхозного движения, его преобладающую форму в данный момент, за которую надо теперь ухватиться, представляет сельскохозяйственная артель.

В сельскохозяйственной артели обобществлены основные средства производства, главным образом, по зерновому хозяйству: труд, землепользование, машины и прочий инвентарь, рабочий скот, хозяйственные постройки. В ней не обобществляются: приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, домашняя птица и т. д.

Артель является основным звеном колхозного движения потому, что она есть наиболее целесообразная форма разрешения зерновой проблемы. Зерновая же проблема является основным звеном в системе всего сельского хозяйства потому, что без её разрешения невозможно разрешить ни проблему животноводства (мелкого и крупного), ни проблему технических и специальных культур, дающих основное сырьё для промышленности. Вот почему сельскохозяйственная артель является в данный момент основным звеном в системе колхозного движения.

Из этого исходит «Примерный устав» колхозов, окончательный текст которого публикуется сегодня.

Из этого же должны исходить наши партийные и советские работники, одна из обязанностей которых состоит в том, чтобы изучить этот устав по существу и проводить его в жизнь до конца.

Такова установка партии в данный момент.

Можно ли сказать, что эта установка партии проводится в жизнь без нарушений и искажений? Нет, нельзя этого сказать, к сожалению. Известно, что в ряде районов СССР, где борьба за существование колхозов далеко ещё не закончена и где артели ещё не закреплены, имеются попытки выскочить из рамок артели и перепрыгнуть сразу к сельскохозяйственной коммуне. Артель ещё не закреплена, а они уже «обобществляют» жилые постройки, мелкий скот, домашнюю птицу, причем «обобществление» это вырождается в бумажно-бюрократическое декретирование, ибо нет ещё налицо условий, делающих необходимым такое обобществление. Можно подумать, что зерновая проблема уже разрешена в колхозах, что она представляет уже пройденную ступень, что основной задачей в данный момент является не разрешение зерновой проблемы, а разрешение проблемы животноводства и птицеводства. Спрашивается, кому нужна эта головотяпская «работа! по сваливанию в одну кучу различных форм колхозного движения? Кому нужно это глупое и вредное для дела забегание вперед? Дразнить крестьянина-колхозника «обобществлением» жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема ещё не разрешена, когда артельная форма колхозов ещё не закреплена, — разве не ясно, что такая «политика» может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам?

Один из таких ретивых «обобществителей» доходит даже до того, что дает приказ по артели, где он предписывает «учесть в трёхдневный срок все поголовье домашней птицы каждого хозяйства», установить должность специальных «командиров» по учёту и наблюдению, «занять в артели командные высоты», «командовать социалистическим боем, не покидая постов» и — ясное дело — зажать всю артель в кулак.

Что это — политика руководства колхозом или политика его разложения и дискредитации?

Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, — подумаешь какая революционность!

Как могли возникнуть в нашей среде эти головотяпские упражнения по части «обобществления», эти смехотворные попытки перепрыгнуть через самих себя, попытки, имеющие своей целью обойти классы и классовую борьбу, а на деле льющие воду на мельницу наших классовых врагов?

Они могли возникнуть лишь в атмосфере наших «легких» и «неожиданных» успехов на фронте колхозного строительства.

Они могли возникнуть лишь в результате головотяпских настроений в рядах одной части партии: «Мы всё можем!», «Нам всё нипочём!».

Они могли возникнуть лишь в результате того, что у некоторых наших товарищей закружилась голова от успехов, и они лишились на минутку ясности ума и трезвости взгляда.

Чтобы выправить линию нашей работы в области колхозного строительства, надо положить конец этим настроениям.

В этом теперь одна из очередных задач партии. Искусство руководства есть серьёзное дело. Нельзя отставать от движения, ибо отстать — значит оторваться от масс. Но нельзя и забегать вперёд, ибо забежать вперёд — значит потерять массы и изолировать себя. Кто хочет руководить движением и сохранить вместе с тем связи с миллионными массами, тот должен вести борьбу на два фронта — и против отстающих, и против забегающих вперёд.

Партия наша сильна и непобедима потому, что, руководя движением, она умеет сохранять и умножать свои связи с миллионными массами рабочих и крестьян.

«Правда» № 60,

2 марта 1930 г.

Подпись: И. Сталин

 

Батраки и комсомольцы,
на трактор!
Плакат. 1931 г.

В 1931 г. ситуация в деревне ухудшилась из-за недорода, который поразил пять крупных хлебопроизводящих районов: Зауралье, Башкирию, Западную Сибирь, Поволжье, Казахстан. Однако государственные заготовки хлеба не только не были сокращены, но даже повышены, колхозы сдали государству не только товарное зерно, но и значительную часть продовольственного. И несмотря на это, к осени 1932 г. хлебозаготовки были выполнены менее чем наполовину. В разгар индустриализации и с учётом сложной международной ситуации правительство не желало принимать во внимание доводы местных органов власти об отсут­ствии хлеба. 7 августа 1932 г. был издан закон, позволявший приговаривать к высылке сроком до 10 лет за ущерб, наносимый колхозу. Начались аресты даже за самовольное срезание колосьев. Было резко сокращено по­требление продуктов в городах, в некоторых введена карточная система. По­следовало беспощадное распоряжение по всем регионам СССР: обеспечить государственные поставки хлеба.

137

Результатом этой политики стал массовый голод, охвативший к началу 1933 г. сельскохозяйственные регионы страны: Украину, Поволжье, Южный Урал, Дон, Кубань. К февралю руководству страны стали ясны масштабы бедствия: жертвы голода исчислялись миллионами. Вышло распоряжение предоставить голодающим регионам посевное зерно для следующего урожая. Крестьянам пострадавших районов, особенно на Украине, выдавали зерно из армей­ских запасов, кормили вышедших на посевную. В результате в 1933 г. удалось более или менее убрать урожай. Угроза голода отступила. В целом, по разным оценкам, от голода умерло от 2 до 7 млн человек.

Суждения, оценки

Некоторые современные политики и историки на Украине утверждают, что голод был якобы организован советским правительством специально для уничтожения украинцев. С этой целью был введён даже специальный термин — «Голодомор». Однако такое мнение не получило поддержки в научной литературе. Крупный историк Виктор Кондрашин замечал: «Не найдены документы, в которых бы говорилось о наличии у сталинского режима замысла уничтожить украинский народ… Голод 1932–1933 гг. — это… интернациональный, советский голод, от которого пострадало всё население Советского Союза, и степень этих страданий определялась не национальной принадлежностью, а местом проживания. В эпицентре голодной катастрофы оказались зерновые районы СССР, ставшие в начале 1930-х гг. объектами сплошной коллективизации и неразрывно связанных с ней принудительных хлебозаготовок по принципу продразвёрстки».

В 1934 г. в целях ускорения коллективизации для ещё сохранявшихся единоличных крестьянских хозяйств был повышен сельскохозяйственный налог, увеличены нормы обязательных поставок продукции. К 1937 г. коллективизация в целом завершилась. На полную мощь заработали машинно-тракторные станции. В 1935–1936 гг. была отменена карточная система, восстановлена свободная продажа продовольствия. При этом, наладив централизованное производство и распределение сельскохозяйственной продукции, государство не смогло решить проблему стимулов для труда крестьян, которым земля фактически не принадлежала.

138

Даёшь тяжёлую
индустрию. Художник
Ю.И. Пименов. 1928 г.

Главный конвейер
Горьковского автозавода.
1930 г.

3. Индустриализация. Основной скачок в промышленном развитии СССР был совершён в годы первой (1928–1932) и второй (1933–1937) пятилеток. В 1932 г. было официально заявлено о завершении первой пятилетки за четыре года и три месяца. Сейчас очевидно, что по многим параметрам плановые задания первой пятилетки не были выполнены. Однако мало кто спорит с тем, что Советский Союз демонстрировал самые высокие в мире темпы экономического роста. Было построено около 1500 крупных промышленных объектов. По официальным данным, рост промышленного производства в годы второй пятилетки составил в среднем 17,1% в год. В два-три раза выросли добыча каменного угля, выплавка чугуна и стали, выработка электроэнергии. Заметно расширилась железнодорожная сеть, завершалось строительство Туркестано-Сибирской магистрали (Турксиб). В 1935 г. в Москве открылась первая линия метрополитена: от «Сокольников» до «Парка культуры».

Большую роль в индустриализации сыграла закупка технологий и оборудования за рубежом. Этому способствовал и мощный экономический кризис — Великая депрессия, — охвативший страны Западной Европы и США в 1929–1933 гг. СССР получил возможность дёшево, хоть и за валюту, закупать интересовавшие его средства производства, нанимать иностранных специалистов. Валюту давал только экспорт, в том числе хлеба.

Великий перелом

«Великий перелом» — выражение И.В. Сталина, которым он охарактеризовал начатую в конце 1920-х годов в СССР политику форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства.

В своей статье «Год великого перелома: к ХII годовщине Октября» И.В. Сталин назвал 1929 год «годом великого перелома на всех фронтах социалистического строительства». Именно в этот год произошёл окончательный отказ от политики нэпа и обозначен мобилизационный курс развития, благодаря которому была решена стоявшая перед страной задача индустриальной модернизации.

По утверждению Сталина, в 1929 году партии и стране удалось добиться решительного перелома:

1. в области производительности труда, что выразилось в «развёртывании творческой инициативы и могучего трудового подъёма миллионных масс рабочего класса на фронте социалистического строительства».

2. в области разрешения в основном проблемы накопления для капитального строительства тяжелой промышленности, ускоренного развития производства средств производства и создания предпосылок для «превращения нашей страны в страну металлическую».

3. в переходе земледелия «от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию, к совместной обработке земли, к машинно-тракторным станциям, к артелям, колхозам, опирающимся на новую технику, наконец, к гигантам-совхозам, вооружённым сотнями тракторов и комбайнов».

Реальная ситуация в стране, однако, была далеко не такая оптимистичная.