Обретение полноты бытия

 

«…Иго Мое благо, и бремя Мое легко».

Мф. 11:30.

 

«Не тот станет великим, кто способен на великое, а тот, кто не способен на малое».

Григорий Ландау, российский журналист и политический деятель, погиб в 1941 году в ГУЛАГе (лагерь Усольлаг), лагерный номер 60727

 

Трудно, дорогой читатель, начинать эту главу, ведь вопросы, которые будут поставлены в ней, крайне сложны, а ответы неоднозначны. Как показать глубину и путь жизни личности, ее преодоления, повороты, этапы, не растеряв при этом той невыразимой, неописуемой парадоксальной тайны рождения человека? Рождения не в смысле физическом, а в смысле духовном, подлинно человеческом, человечном! Рождения в жизнь вечную…

Именно эта сложность и ответственность подтолкнули меня к простому решению – начать с себя, со своего пути, ведь нет ничего более доступного и очевидного, чем собственный опыт.

Я напомню немного о себе, точнее, о своем детстве. Не могу пожаловаться на недостаток любви, меня окружали по-настоящему любящие люди – мама, бабушка, дедушка, а также мои тетя и дядя, которые относились ко мне как к дочери, ведь у них не было своих детей. Однако я уже говорила о том, что моя мама была тяжело больна. Ей, еще юной и прелестной девушке, поставили страшный диагноз – аневризма сонной артерии. Опасность заключалась в том, что при любой незначительной физической нагрузке сосуд мог лопнуть, и это привело бы к мгновенной смерти. Первая операция, которая должна была принести облегчение, вызвала парез (частичный паралич) речевого нерва, а вторая – парез левой руки и левой ноги. Надежда, что беременность и появление ребенка развернет организм к здоровью, также не оправдалась. С моим появлением у мамы начала расти сосудистая опухоль на нижней челюсти. Мы с этой опухолью были ровесники. Когда мне исполнилось двенадцать лет, мама была уже полностью прикована к постели, огромная опухоль поглотила ее голову. Хирурги предложили операцию по ее удалению. Они сказали следующее: «Женщина так мучается, что летальный исход операции, который почти неизбежен, просто избавит ее от этих мук, однако если вдруг нам удастся совершить чудо, то она останется жить». Бабушка и тетя приняли решение рискнуть, видеть мучения мамы было просто невыносимо. Чудо произошло – опухоль удалили, правда, за это пришлось заплатить и удаленной нижней челюстью. Постепенно началась другая жизнь, мама потихоньку приходила в себя, она, естественно, по-прежнему не говорила, рука и нога были по-прежнему почти обездвижены, однако опасность смерти отступила. Что сказать вам, дорогой читатель, о том, как меняется жизнь человека, когда из нее изымается часть за частью: сначала речь, потом движение, потом возможность обычным образом принимать пищу… Жизнь превращается в постоянное преодоление, постоянное напряжение, подавленное отчаяние и усталость от непрекращающейся борьбы, у которой нет финала, ведь нет надежды на выздоровление. Жизнь будет такой до самого конца!

Но если вы думаете, что в моей жизни с мамой были только ее страдание и мое соприсутствием им, то вы ошибаетесь. Было много смеха, радости, доверия, заботы. Мама была очень веселым, легким человеком, искренне и быстро откликающимся на происходящее. Она дожила до внука и ушла от острого лейкоза, когда ему было 9 лет. Ушла стремительно, никого не обременив хлопотами о себе.

А теперь обо мне.

Мне было 5 лет, когда я обнародовала загаданное желание – «чтобы мама была здорова…». Все вокруг умилились, мол, какая чудная девочка, так переживает за мать! Но было бы лукавством думать так. Ребенок хотел жить как все – он хотел, чтобы у него была здоровая мама. Я помню, как жутко стеснялась, когда мама приходила забирать меня из детского сада. Она шла, подволакивая ногу, парализованную руку опустив в карман, чтобы не было видно ее неподвижности. На голове всегда был платок. Надет он был совершенно неестественно, ведь его задача была прикрыть огромную щеку, внутри которой пульсировала опухоль. Все прохожие, оказавшиеся на ее пути, дети, воспитатели завороженно смотрели на нее, они не могли отвести от нее взгляда. В глазах их был ужас. То, что я испытывала, помню до сих пор – глубочайшее чувство обиды за бестактность и любопытство людей, чувство несправедливости жизни и острейшей жалости к маме. Почему она болеет? Почему нет нормальной обычной семьи? Мне так хотелось, чтобы все было как у всех – брат или сестра, папа, мама, все здоровые и радостные…

Я помню ощущение болезни во всем, запах ее и вид. Будто она пропитала всю мою жизнь. Потому я так радовалась, когда ездила иногда к моим тете и дяде. Там всегда был смех по утрам, они рано вставали, завтракали, разговаривали, смеялись, разбегались на работу – легкие, здоровые, веселые. А дома была мама, ее бедная рука, всегда согнутая, тоненькие неподвижные пальчики, как у ребенка, мычание вместо речи, нельзя было разобрать ни одного слова, ее понимала только я. Как трудно быть ребенком рядом с таким испытанием, с такой болью! Потом, уже во взрослом состоянии, накрывает чувство невыносимой вины за все несделанное, несказанное. Уже нет рядом того, кому ты мог бы отдать огромную любовь своего сердца, сказать слова бесконечной благодарности за то, что становится видно только на расстоянии пространства и времени… Когда мамы не стало, произошло чудо – весь ужас ее болезни, мучительной и бесконечной, будто рассыпался вдребезги. Рассыпалась та стена, что разделала нас. Вернулось все: ее красота и голос, и прикосновение ее рук. Осыпалось старой листвой то, что отделяло меня от нее, – моя детская боль, мой страх, моя обида на судьбу, моя усталость от ее бесконечной болезни. Ко мне вернулась моя мама – красивая, нежная, веселая, любящая! Почему так поздно?

Но сделаем еще одно усилие, и вернемся, дорогой читатель, к тому, что же было дальше с этой девочкой, когда она подросла.

Все детство я болела. И это совершенно не удивительно. Болезнь была нормой жизни: раз болела мама, болела и я, ведь мы были с ней одно целое. Но кроме болезней физических, были и психологические недуги. Страшная закомплексованность, неуверенность в себе, я с трудом преодолевала страх, чтобы выйти к доске и ответить на вопрос учителя. Если попробовать коротко сформулировать то состояние, в котором я находилась почти постоянно, – это страх перед людьми и жизнью, недоверие, постоянное сомнение в своих возможностях, при этом огромное желание быть нужной, быть в центре жизни.

 

Эта двойственность, амбивалентность всегда свойственна людям, травмированным в детстве. У них всегда неадекватная самооценка: с одной стороны, заниженная, то есть им кажется, что они никогда не справятся с поставленной перед ними задачей или ситуацией, в которой они оказались; но одновременно будет присутствовать и завышенная самооценка, то есть ощущение, что именно ты и можешь решить эту задачу или найти выход из этой ситуации, причем сделаешь это лучше остальных. Однако страх и отсутствие права на ошибку парализуют этих людей, и любые поползновения к активности часто сводятся к нулю. В результате человек ничего не делает, никак себя не проявляет, но внутри его бурлит та активность, которая так и не выплеснулась наружу. Это очень опасное состояние, вредное с точки зрения психологического здоровья. Оно приводит к различным нарушениям, таким как неврозы, психосоматические расстройства и так далее.

 

Это произошло и со мной. То ужасное состояние, в котором я находилась, не осознавая глубинных причин происходящего, подвело меня к краю пропасти. Впереди ждало отчаяние, болезнь, безнадежность и бесполезность. Но именно в такие моменты жизни, когда мы понимаем, что наши силы исчерпаны, мы открываемся иному миру и впускаем его в себя. Я благодарна этому опыту, ведь именно он изменил мою судьбу, привел к Богу, к вере, а затем и в психологию.

Постепенно, погружаясь в понимание тех глубинных мотивов, которые всегда стоят за нашими мыслями и поступками, я начала осознавать, что опыт моего детства, потеря отца, отношения с мамой – не просто сюжеты моей жизни. Это то, что в значительной степени определяет мою жизнь. И пока я не пойму, что на самом деле лежит в глубине моей психики и моей души, я не пойму себя в полной мере и не смогу двигаться вперед.

Постепенно я начала осознавать, что моя связь с мамой, которая совершенно естественна для любого ребенка, была не только связью с ее любовью, ее теплотой, ее нежностью. Это была связь и с ее болезнью, и с реакцией людей на нее и ее недуг. Первое лицо, которое видит ребенок, – это мама, она такая, какая есть, с огромной щекой, без речи, она не может взять тебя на руки, только гладит. Это так естественно, так нормально, ведь это твоя мама. Но мир говорит другое: нет, это ненормально, это ужасно, уродливо, жалко, любопытство толкает смотреть, но смотреть страшно! И это о моей маме, а значит, и обо мне! Ведь мы – одно! Именно это мой маленький мозг запомнил крепко-накрепко и так же решительно и бесповоротно вытеснил в бессознательные глубины психики. В результате сформировался страх перед людьми, недоверие к ним, близость к болезни, незнание здоровья. А дальше психика начала выбирать, фильтровать именно те ситуации, в которых эта модель жизни, точнее, существования, могла быть реализована.

Еще одной подавленной вытесненной тайной оказалось чувство глубокого одиночества, покинутости и, в результате, обиды на жизнь. Ведь папа исчез из моей жизни, оставил с больной мамой и пожилой бабушкой, не интересуясь особо тем, как я живу. Это тяжелое состояние, очень типичное для людей, переживших в детстве опыт потери отца, порождает глубинный разрыв связей с жизнью, еще большее одиночество и закрытость. Лишь внутренняя встреча с отцом, осознание его роли в моей жизни позволили мне преодолеть это одиночество и выйти навстречу людям.

Когда нам удается понять, что жизнь – это то, что есть, а не то, что должно быть, тогда мы можем сказать этой жизни «Да!» и вырваться из плена страхов, обид и недоверия. Как говорил Виктор Франкл, выдающийся психолог и психотерапевт, выживший в фашистских концлагерях смерти, автор книг, перевернувших жизнь тысяч и тысяч людей: «Не спрашивай, чего можно ждать от жизни, – спрашивай, что жизнь ждет от тебя». Но чтобы стало возможным сказать жизни «Да!», должен быть тот, КТО это скажет. Для этого необходимо сказать «Да!» самому себе. Именно этот шаг связан с детством, с его принятием, его осмыслением и пониманием.

В этом процессе встречи с самим собой, согласия со своей судьбой, принятия пути, тебе дарованного, роль психологии и психотерапии невозможно переоценить. Цель настоящей психотерапии, нацеленной на человека, – не обеспечение комфортного состояния, не обслуживание требований и желаний Эго, а создание условий для вырастания самого человека, возможностей встретить сложные обстоятельства жизни лицом к лицу, помощь в преодолении страха перед собственными негативными переживаниями и способность занять позицию в отношении самого себя, своих чувств, мыслей и действий. Психологическая работа – не столько лечение, сколько тренировка и навык постановки «честных вопросов» и поиска «честных ответов» в отношениях с самим собой и собственной жизнью. Потому мы и говорили ранее о «прочистке оптики», о расчищении психологических «завалов», о снятии психологической «пыли» для подлинной встречи с духовной составляющей личности. Только освоив этот навык, человек может сказать «Да!» самому себе – той потенциальности себя, которая открывается лишь в молодости с ее многообразием будущих возможностей; и «Да!» – жизни, которое мы говорим в зрелости, то мудрое и спокойное согласие с ограниченностью земного бытия, осознание и соотнесение пределов наших возможностей с уровнем наших ограничений.

Но давайте чуть снизим планку и вспомним анекдот. Ребенок спрашивает отца: «Папа, почему, когда я ем яблоко, оно быстро становится коричневым?» Ответ папы был ответом взрослого умного человека: «Понимаешь, – начал он, – когда молекулы кислорода, содержащиеся в воздухе, соприкасаются с молекулами железа, находящимися в яблоке, происходит химическая реакция окисления, оттого мякоть яблока быстро темнеет, приобретая коричневый цвет». Малыш внимательно слушал, а затем спросил: «Папа, а с кем ты сейчас разговаривал?»

Мой терапевтический опыт давно показал мне, что говорить с человеком надо о той реальности, в которой в данный момент находится он сам. И уверяю вас, дорогой читатель, что за время моей практики ни один человек, обратившийся за помощью, не формулировал в качестве задачи терапии вопросы экзистенциального уровня. Только спустя какое-то время, когда насущные проблемы жизни, подавленные страхи детства были вскрыты и решены, тогда, рискну сказать, каждый для себя открыл в той или иной степени потребность в решении этих вопросов. Иными словами, когда был успокоен и возвращен в мир любви и безопасности «внутренний ребенок» (та самая живая память детства), когда «внутренний взрослый» (та часть в нас, которая способна принимать решения и нести ответственность) окреп и почувствовал в себе силы для встречи с жизнью, только тогда эти темы стали не просто возможными, но и актуальными, желанными.

Можно сказать, что психотерапия, цель которой – помощь в возрастании личности, выводит человека из зоны детской инфантильной безответственности в пространство взрослой жизни, где решения и их последствия не спишешь на невроз, они будут грузом ответственности давить на плечи. Именно эта личная ответственность часто отпугивает людей, им не хочется становиться взрослыми. Как приятно, когда все можно свалить на кого-то! Не я, а другой будет нести ответственность за мои ошибки, промахи, равнодушие, пассивность и лень. Но берегитесь: непрожитая ответственность не пройдет стороной, она ляжет на вашу душу бременем вины. Мы все ответственны друг за друга. Как сказал трагически погибший в ГУЛАГе мыслитель и философ, журналист и политический деятель Григорий Адольфович Ландау: «Нередко облегчить жизнь можно, лишь возложив на себя новое бремя».

 

В жизни каждого человека есть тот потаенный уголок, где хранятся крайне болезненные, стыдные воспоминания прошлого. Кого-то не поддержали, кому-то не помогли, за кого-то не заступились… Разум обязательно найдет вполне убедительные оправдания этим постыдным событиям, но сердце будет болеть и сжиматься, а душа наполняться горечью, когда воспоминания об этом вдруг всплывут в нашей памяти. Мы будем мечтать вернуться назад, чтобы все изменить и поступить иначе. Но жизнь не перепишешь заново и прошлого не вернешь. И все, что нам остается, – это боль души и вина перед теми, кому не помогли, кого бросили, от кого отмахнулись.

 

Как совместить обычную жизнь, ее стремление к комфорту и безопасности, с развитием нашей личности, возрастанием нашей души? В том-то и дело, что совместить это нельзя, однако это вовсе не значит, что мы должны немедленно все бросить, уволиться с работы, распродать то, что имеем, и таким образом обеспечить себе духовный рост. Эта задача решается не снаружи, она решается изнутри. Возрастание человека – это способность осознавать и удерживать несовместимые или плохо совместимые грани человеческой личности. Вспомним бессмертные строки Федора Тютчева: «О, вещая душа моя! О, сердце, полное тревоги! О, как ты бьешься на пороге как бы двойного бытия!»

Помните, я говорила об антиномии? Антиномия – это парадокс, неразрешаемое противоречие, из которого нет единого выхода. Вспомним, что человек – это духовное существо, а язык духовного мира (а значит, и язык человеческой души) – это антиномия, неразрешаемое противоречие. Возьмем любое экзистенциальное переживание человека – оно всегда будет выражать глубинную антиномичность жизни, неразложимую на части. Можно привести самый простой пример: любовь родителя к ребенку. Сколько в ней присутствует безусловной радости, счастья, любви от соприкосновения с реальностью жизни и развития малыша! Но сколько тревоги при мысли о его будущем, сколько грусти в осознании того, что рано или поздно придется отпустить повзрослевшего ребенка в мир, где закончится власть родителей, а их любовь не сможет уберечь его от возможных бед и испытаний. Что остается? Разъять переживание, разорвать ту связь, что удерживает всю полноту чувства? Позитивную, приятную часть оставить в сознании, а негативную, тяжелую вытеснить в глубину психики, в бессознательные ее пласты? Вот и оказывается человек расколот надвое: с одной стороны – спокойствие, пусть и эфемерное, равновесие, пусть и ложное, с другой – волнение, беспокойство, боль, страх, тревога. Представьте, какое потребуется напряжение, чтобы удерживать баланс и равновесие этих противоположных сил! Человека все время сносит. Современные направления в психологии, такие как «позитивная психология», предлагают простое решение – «смотри в позитив, и тогда позитив будет смотреть в тебя». Нет, казалось бы, ничего плохого в том, что человек сознательно направляет свои мысли к «хорошему», поворачивая свое сознание, как руль, все время в позитивном направлении. Но если взять эту метафору за основу, то корабль, руль которого все время поворачивают в одну и ту же сторону, будет плыть по кругу, постоянно вращаясь вокруг одной и той же точки. Точка же эта – мой комфорт и мое Эго. Однако напомним: вытесненная часть переживания, неудобная, причиняющая боль, толкает нас в другой «борт». И только если мы готовы вслушаться в этот звук, звук нашего страдания, нашей боли и нашей тревоги, когда руль нашего судна способен повернуться и в другую сторону – тогда наш корабль начинает держать свой курс вперед, и путеводной звездой будут наши ценности, наши экзистенциальные и духовные выборы.

Подчеркнем эту важную мысль: только если мы способны быть открытыми не одной лишь радости, счастью, удовольствию, но и боли, печали, состраданию, мы выходим к той настоящей жизни, в которой встречаемся с собой, со своей судьбой, обретая смысл собственной жизни. Но где же взять сил, чтобы идти по такому пути? Не станет ли тогда наша жизнь тяжким бременем, мучительным грузом? Возможно ли найти то самое «зачем», чтобы выдерживать любое «как»  (вспомним любимую фразу Виктора Франкла, принадлежащую Фридриху Ницше)?

«Антиномия снимается только в Духе», – учил отец Павел Флоренский. Полноту жизни невозможно обрести без Бога, без Его животворящего Духа, совершающего чудеса! Нам надо открыть свое сердце навстречу Творцу, позволить Ему войти не только в наше настоящее и наше будущее, но отворить Ему дверь и в наше прошлое, которое живет и пульсирует в нас всегда. У Бога нет преград в виде времени и пространства, и потому Он может войти в любое мгновение нашей жизни и исцелить раны нашей души, которые нам порой исцелить не под силу. Только впустив Бога в свою жизнь и свое сердце, мы обретаем «блаженную весомость бытия».

 

Эпилог

 

За окном темнело. Тихо шел снег. Я поставила точку, закончив очередную главу этой книги, и закрыла компьютер. На кухне вкусно пахло едой, был накрыт стол, и в доме постепенно собирались родные – ведь сегодня мне исполнилось пятьдесят лет. Но праздничный ужин пришлось немного отложить – на столе передо мной лежал небольшой лист бумаги, на нем было написано несколько цифр. Это был телефон моего отца. Его нашел в интернете мой друг – это был его подарок на мой юбилей! Надеюсь, вы помните, дорогой читатель, сюжет, с которого начинается эта книга: я росла без отца, последний раз видела его в девятилетнем возрасте, с тех пор никаких связей между нами не было, я даже не знала, жив он или нет. Так вот, я сняла трубку телефона и набрала этот номер: «Здравствуйте, можно попросить к телефону Владимира Георгиевича?» – «Кто это?» – «Наташа». – «Медсестра?» – «Будем считать, что так!» – «Володя! – повысила голос женщина. – Вроде твоя дочь звонит!» – «Алло», – раздался в трубке мужской голос. «Это Владимир Георгиевич?» – «Да». – «Это ваша дочь, мне сегодня исполнилось пятьдесят лет, и я думаю, пришло время наконец услышать друг друга», – сказала спокойно я, но сердце сжалось. Мы коротко поговорили, я узнала, что ему недавно исполнилось восемьдесят три года, он тяжело болен, пережил инфаркт. Мы оба выразили желание встретиться, как только его здоровье немного наладится. Я положила трубку. Что-то невероятно теплое и глубокое разлилось в моем сердце, в моей душе. Это было окончательное принятие себя и своей судьбы, глубочайшая благодарность Богу за каждый день, каждый час моей жизни, несмотря на все ее трудности и испытания. Я была счастлива! Мой папа сказал, что любит меня, что я нужна ему, и он будет с нетерпением ждать нашей встречи! Это было не только обретение его любви, это было обретение любви всех тех близких и далеких людей, которые тоже любили меня, но страх отвержения, застрявший во мне с детства, не позволял этой любви коснуться моего сердца. Моя «внутренняя девочка» не могла поверить, что это произошло! Она даже не предполагала, что простая фраза отца «Я люблю тебя» была так нужна ей, ведь она ждала этих слов десятилетия! Но моя взрослая часть, моя пятидесятилетняя женщина испытывала глубочайшее чувство мира, покоя и благодарности за все прошлое и настоящее и спокойно взглянула в будущее своей еще неизвестной жизни…

 

…Чего мы ждем от жизни? Благополучия, богатства, разнообразия, удовольствия, комфорта? Вспомним, что жизнь – это не исполнение желаний, а то, что доверено мне! Поэтому поставим другой вопрос – чего жизнь и Господь ждут от нас? Чтобы мы стали собой, возросли в полную меру наших сил и талантов, дарованных Богом, и смогли бы отдать это богатство миру, людям. Но без нужды ничто в этом мире не изменяется, особенно человеческая личность. Развитие личности от исходных задатков до полноты реализации – это сложный, извилистый путь длиною в жизнь. Этот путь требует от нас верности, терпения и любви! Один из мировых классиков психологии Карл Густав Юнг сказал, что личность – «это высшая реализация врожденного своеобразия у отдельного живого существа, результат наивысшей жизненной стойкости, абсолютного принятия индивидуально сущего и максимально успешного приспособления к общезначимому при величайшей свободе выбора и собственного решения». Но эти прекрасные слова относятся к целостной личности. Святитель Феофан Затворник предупреждал: «Если в человеке рассогласованы части его личности, то тогда личность… практически слепа и бессильна».

Встреча с собственным детством – это и есть начало «согласования», путь обретения целостности. Возможность увидеть «внутреннего ребенка» в себе, вглядеться в него, соприкоснуться с его чувствами, с его беспомощностью перед этим огромным миром, с его растерянностью, испугом, обидой и болью одиночества – это опыт понимания самого себя. Маленькая жизнь – это огромная открытость и в связи с этим – огромная уязвимость души и сердца, всей психики ребенка, и очень важно не взирать надменно на детство, а быть  с ним, почувствовать его нежность, хрупкость, ранимость и надежду на подлинную встречу с любящим и открытым сердцем взрослого.

Мы должны встретиться с детством еще раз лицом к лицу для того, чтобы принять всю сложность, неоднозначность, полноту прошлого, жизни своей семьи как корневой системы, той почвы, из которой ребенок произрастает. Увидеть взрослыми глазами то, что ребенок часто не может увидеть, защищаясь от всего того, что может его разрушить. Но это «разрушительное», тем не менее, входит в ребенка, «впитывается» исподволь, незаметно. Оно оседает в его внутреннем мире, в доме его души, выбирая самую потаенную комнату. Однако эта «комната» находится внутри общего дома. Плохо, когда хозяин не владеет своим пространством, не заглядывает в дальние уголки своего жилища. Там происходит то, из-за чего дом может обрушиться. Сигналы (симптомы) человек видит, но не знает, с чем они связаны и как их объяснить. Он начинает красить дом, менять крышу, но это все далеко от той маленькой комнаты, где поселилось разрушение. Оно начинает разрушать этот дом изнутри, бревно за бревном, балку за балкой. Обвал, если бы о нем кто-то догадывался, можно было бы предотвратить, но часто мы ищем там, где светло, а не там, где лежит что-то важное.

Нам не хватает веры, честности и мужества заглянуть в то болезненное, неприятное, мучительное, что находится за закрытой дверью. Нам не хочется смотреть назад, нам хочется идти вперед, но, уходя в поход, уезжая в далекие дали, мы можем вернуться к руинам, в которых с трудом узнаем наш уютный некогда дом. Чтобы этого не произошло, надо помнить, что эта темная комната – не склад ненужных, бесполезных, забытых вещей. Она полна жизни. Однако эта жизнь заперта в темноте. Она ищет выхода, стучится в закрытую дверь, но не найдя ее, начинает толкаться изнутри, что-то ломая, задыхаясь, злясь, нарушая целостность стен… Она ищет выхода, потому что не может жить в затхлости и мраке, ей нужен свет, свобода и простор. Но Господь даровал ключ от этой двери нам, взрослым! И когда нам удастся открыть эту дверь, мы увидим маленькую жизнь, которая щурится от света, потому что долго была в темноте; неуклюже двигается, потому что была сжата и замкнута; с трудом говорит, потому что долгое время не имела собеседника… Мы встречаемся с ней для того, чтобы обнять ее и плакать над ней! В этой встрече, в этом искреннем человеческом порыве души мы уже не замечаем ее неуклюжести и косноязычия, мы начинаем чувствовать ее красоту, грацию и гармонию. И только после этой встречи мы можем предложить ей, этой жизни, что-то попроще – заботу, помощь и понимание… Вот тогда мы увидим, как было ей там плохо, больно, обидно, одиноко, страшно, мы узнаем, сколько призраков таилось в углах той темной комнаты, сколько страхов ждало ее за дверью, куда она все же так рвалась. Мы сможем сказать ей, что это нормально, что так бывает: бывает и страх, бывает и злость, бывает и боль и обида. Но бывает и радость, бывает и любовь, вера и надежда, встреча и верность. Все это бывает в жизни. И эта маленькая жизнь поверит нам и встретится с той большой жизнью, ради которой она и появилась на свет, с которой она так стремилась воссоединиться для того, чтобы большая жизнь взяла ее за руку и повела за собой. И встреча эта происходит – она происходит в нас, когда мы, рискуя, веря и любя, встретимся с собственным детством.

 

Об авторе

 

Инина Наталия Владимировна – практикующий психолог, консультант. Сотрудник факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, преподаватель Российского православного университета святого Иоанна Богослова.

Родилась в Москве. В 1994 году окончила Всесоюзный государственный институт кинематографии, в 2005 году окончила с отличием факультет психологии МГУ им. М. В. Ломоносова по кафедре психологии личности. Автор курсов «Психология личности», «Психология религии», «Психология веры», «Психологическое консультирование» и др. Читает курс лекций по практической психологии на курсах повышения квалификации клириков г. Москвы при Московской православной духовной академии (МДА). Разрабатывала и вела на телеканале «Спас» авторскую программу «Точка опоры» (2007–2009 гг.). Автор ряда публикаций в научных и популярных изданиях: «Вопросы психологии», «Вестник Московского университета», «Московский психотерапевтический журнал», «Нескучный сад» и др. Сфера интересов – психология личности, психология религии, психология развития, психология творчества.

 

Об издательстве

Живи и верь

 

Для нас православное христианство – это жизнь во всем ее многообразии. Это уникальная возможность не пропустить себя, сделав маленький шаг навстречу своей душе, стать ближе к Богу. Именно для этого мы издаем книги.

В мире суеты, беготни и вечной погони за счастьем человек бредет в поисках чуда. А самое прекрасное, светлое чудо – это изменение человеческой души. От зла – к добру! От бессмысленности – к Смыслу и Истине! Это и есть настоящее счастье!

Мы работаем для того, чтобы помочь вам жить по вере в многосложном современном мире, ощущая достоинство и глубину собственной жизни.

Надеемся, что наши книги принесут вам пользу и радость, помогут найти главное в своей жизни!

 

Милосердие